When in Berlin | Однажды в Берлине

      Гермиона была абсолютно уверена, что Драко Малфой поставил перед собой следующую цель: разрушить её жизнь.       Учитывая, как он относился к ней в детстве, возможно, не стоило и удивляться. Однако когда он разыскал её, чтобы поблагодарить за свидетельствование в его пользу на суде, то решил ещё и принести извинения. Гермиона подумала, это послужит хорошим знаком, чтобы они поддерживали мирные или хотя бы рабочие отношения в Министерстве.       После заочно сданной ЖАБА Гермиона была вне себя от радости, узнав, что её приняли на стажировку в Отдел реформ образования.       Под пристальное внимание попали курсы по истории магии и магловедение, и Гермиона не могла не согласиться с тем, что улучшение образовательной программы — первый шаг на пути к предотвращению новой войны, основанной на предрассудках.       Хотя энтузиазм несколько поубавился, когда Гермиона узнала, что будет работать с бывшим Пожирателем Смерти и своим школьным обидчиком, она была готова дать Малфою шанс продемонстрировать тот личностный рост, которого он, несомненно, достиг за год домашнего ареста.       Но, видимо, всё это было пустыми надеждами. Прошло больше года с момента начала их совместной стажировки, а Малфой по-прежнему был самым суровым критиком Гермионы. Он первым обращал внимание на её ошибки. Указывал на слабые стороны всех её предложений. Буквально рвался задать самые каверзные и трудные вопросы во время презентаций.       Когда она наконец поняла, что за игру он ведёт, то пришла в ярость оттого, что не догадалась раньше.       Он охотился за её работой.       Ну, формально это не её работа. Пока что нет. Но, безусловно, это та работа, которую она заслуживала гораздо больше, чем он.       Возможности карьерного роста в Отделе были ограничены, и если кого-то собирались привлечь на постоянную работу после окончания стажировки, то, несомненно, это должен быть тот кандидат, который боролся за общественную справедливость и преобразования с тринадцати лет!       Гермиона кипела гневом, глядя на проклятие своего существования через конференц-зал. Она терпеть не могла то, как небрежно он делал заметки своим невероятно элегантным почерком. В бешенство приводила даже не идеально подобранная мантия, которая, казалось, позволяла Малфою занимать нужное количество места в кабинете, а эти широкие плечи, каким-то образом привлекающие внимание, не будучи при этом внушительными. И Гермиона особенно ненавидела, как лучи солнца, от окна отражающиеся на его безупречном лице, были одержимы игрой света. Как будто нужно ослепнуть от задорного мерцания на раздражающе высоких скулах в попытке сосредоточиться на… неважно, чему бы там ни была посвящена эта встреча.       Мерлин, это так на него похоже: он готов опуститься до любого уровня, чтобы подорвать её. Он вечно рассеянно крутит кольцо с печаткой в такой раздражающей манере, что никто не смог бы не заметить длинные и, кажется, сильные, но гибкие пальцы его изящных рук…       Тьфу! Она удивлена, что никто до сих пор не подал официальную жалобу. Гермиона никогда бы не позволила никому под своим наблюдением заниматься такими наглыми и скандальными… вещами на рабочем месте.       Возмущённо фыркнув, она скрестила ноги под столом и переключилась на центр кабинета, где выступал Игнацио Диппет, глава Отдела.       — И нам понадобятся представители на трёхдневный МФМО в Берлине через две недели, если есть желающие.       Рука Гермионы взметнулась в воздух, как молния. Участие в Международном форуме по магическому образованию стало бы невероятной возможностью как для обучения, так и для сотрудничества. Хотя до сих пор она не придавала большого значения последнему, ей не помешало бы расширить кругозор, если Малфой намеревался вывести её из себя.       Глаза сузились от возмущения, когда она поняла, что в воздухе была ещё одна рука. И на ней кольцо с печаткой.       И откуда в нём столько наглости? Гермиона стиснула зубы, уставившись на эту маленькую золотую букву М. Крошечное насмешливое напоминание о том, что даже с учётом тех штрафов, которые его семья выплатила за участие в войне, Драко Малфою и, вероятно, любому из его потомков не нужно работать. Нет, он только ради собственного удовольствия хотел отнять должность, которую Гермиона так страстно желала.       Что ж, Гермиона Грейнджер пережила допрос и пытки на полу его родового поместья не для того, чтобы нагнуться над столом для совещаний и — она яростно покраснела от этого непрошеного образа — точно не для того, чтобы стойко потерпеть поражение на этой арене.       — Сэр, — сразу же начала она, готовая сразиться с Малфоем перед всем Отделом. Но у неё не было и шанса.       — Отлично, — объявил Диппет. — Грейнджер и Малфой будут нашими представителями.       Он обратился к помощнику, сидевшему справа от него, и тот быстро записал это на пергаменте.       Гермиона медленно опустила руку, пока начальник её начальника кратко объяснял условия их перемещения и проживания. Малфой быстро царапал что-то пером по блокноту, и она впервые этому обрадовалась. Она ничего не могла расслышать из-за звона в ушах.       Три дня. Наедине с Малфоем. В чужой стране.       Если кто-то из них вернётся невредимым, это будет чудо.       Две недели спустя       Когда вечером в день поездки Гермиона добралась до Отдела международного магического сотрудничества, она заметила Малфоя, приближающегося к офису портключей с противоположной стороны. У него с собой была только та же сумка, с которой он обычно ходил на работу, и Гермиона предположила, что его багаж упакован внутри уменьшающими чарами, как и у неё самой. Она немного сомневалась, что именно нужно взять, поскольку никогда раньше не посещала подобного рода конференции, но, правда, как далеко можно зайти с обычным рабочим гардеробом…       Она остановилась как вкопанная. Малфой дошёл до двери первым и сейчас придерживал её открытой. Гермиона уставилась на него, крайне изумлённая. Он обратил на неё взгляд и замешкался, поскольку она упрямо оставалась на месте. Только когда черты его лица изменились, Гермиона поняла, что те были сложены во что-то похожее на улыбку.       Какого чёрта он вытворял?       — Грейнджер? — сказал он ещё через мгновение. Вероятно, это было больше утверждением, если не простым приветствием, но на втором слоге интонация отчётливо подскочила, что прозвучало как вопрос, а собирается ли она войти.       — Малфой.       Её тон прозвучал резко. Она пронеслась мимо, пытаясь перехватить инициативу. Гермиона не знала, с чего он вдруг начал открывать двери и улыбаться ей, но, если Малфой собирался отнестись к этой поездке как к большой шутке, она не хотела в этом участвовать.       — Добрый вечер, — поздоровалась она с секретарём за стойкой регистрации. — У нас…       — Портключ к отелю «Меркюр», Берлин, 18:34? — прервали её скучающим тоном.       — Верно.       Он достал из ящика стола красный степлер и осторожно положил перед ней.       — Пожалуйста, возьмите и пройдите в зону перемещения. Вы прибудете в фойе, и этот же портключ вернёт вас сюда в назначенное время.       Гермиона кивнула в знак благодарности и забрала степлер. Когда она повернулась к месту, указанному секретарём — расчищенному пространству, отмеченному белым кругом на ковре, — то увидела, что Малфой уже занял место внутри. Гермиона вошла и протянула ему степлер. Он взялся за него, и они застыли в ожидании, вероятно выглядя немного нелепо оттого, что избегали смотреть друг другу в глаза.       Когда оставалась минута — судя по часам над стойкой регистрации, — степлер начал излучать слабое голубое свечение. Гермиона глубоко вздохнула и тяжело сглотнула, готовясь к неприятному ощущению, когда желудок тянет сквозь пространство.       Свечение постепенно усилилось, ярко запульсировав, прежде чем она почувствовала характерный рывок активирующегося портключа. Комната вокруг них расплылась в дымке движения, их потянуло через континент. Пока они кружились, Гермиона зажмурилась, затаив дыхание. Внезапно ноги сильно ударились о мраморную плитку, а колени подогнулись. Она врезалась в Малфоя и, скорее всего, упала бы на землю, если бы он быстро и крепко не схватил её за плечи.       — Прости, — пробормотала она, на секунду оперевшись на него, когда каблуки заскользили по полированному полу.       — Без проблем, — решительно ответил он, опуская руки. Его крепкие мускулы напряглись, и Гермиона тут же отдёрнула ладонь.       Она прочистила горло и убрала портключ, пока Малфой поправлял пиджак и галстук. Они оба воспользовались моментом, чтобы оглядеть комнату, в которую попали. Вестибюль отеля «Меркюр» был просторным, с высоким стеклянным потолком, пропускающим лучи вечернего солнца.       — Выглядит мило, — задумчиво произнёс Малфой.       Гермиона кивнула, прежде чем вспомнила, что у Малфоя не было привычки делиться с ней своим мнением о незначительных вещах. Она взглянула на него, но он просто указал на стойку регистрации.       — После тебя.       Любые дальнейшие размышления о том, что он задумал, были немедленно вытеснены из головы Гермионы беспокойством из-за регистрации. Хотя она всегда гордилась тем, что быстро учится, иностранные языки были одним из немногих предметов, которые просто не даны ей от природы. Гермиона вооружилась заученным списком общих фраз для путешествий, но, если бы ей понадобилось отклониться от заготовленного сценария, её неумелость вскрылась бы.       Она ощущала присутствие Малфоя чуть позади своего плеча. Как бы он ни критиковал её в случаях, когда она была абсолютно компетентна, Гермиона не думала, что сможет выдержать тот уровень злорадства, который он наверняка проявил бы, увидев, как трудно ей завести обычный разговор.       Администратор за стойкой поднял глаза, и Гермиона нацепила вежливую улыбку. Ты справишься, уверила она себя.       — Guten Abend, — он радостно поприветствовал их. — Willkommen im Mercure Hotel.       — Danke, — уверенно сказала Гермиона. Она сделала паузу, чтобы перевести дух. А теперь просто скажи, что у вас бронь.       — Wir haben Reservierungen fr Granger und Malfoy, — выпалила Гермиона, звуча при этом натянуто.       — Perfekt, — администратор ответил кивком, обращая палочку и своё внимание на учётную книгу на столе.       Гермиона невольно покосилась на Малфоя, но его лицо ничего не выражало, он просто наблюдал за разговором. Она подумала, готовился ли он вообще или просто планировал спихнуть на неё всю работу.       Администратор снова заговорил:       — Hier, bitteschn, — он протянул маленький конверт.       — Danke, — повторила Гермиона, беря его и заглядывая внутрь, чтобы найти две ключ-карты. На первом было отмечено 1104.       Затем администратор произнёс длинное предложение, и Гермиона была совершенно уверена, что уловила слова «лифт» и «слева от вас». К счастью, он также указал направление рукой, и Гермиона увидела лифты в конце длинного холла.       — Danke, — опять сказала она, не желая испытывать судьбу.       Администратор кивнул, снова улыбнувшись:       — Geniee Sie Ihren Aufenthalt.       Это было похоже на прощание и не звучало как вопрос, поэтому Гермиона ответила «Danke» в третий раз, чувствуя себя роботом и молясь, чтобы он имел в виду что-то вроде «хорошего вечера».       Она повернулась к лифтам, слегка порозовев, но всё же испытав облегчение.       Малфой молчал, пока они поднимались на одиннадцатый этаж.       У номера 1104 Гермиона достала две ключ-карты.       — О, чёрт возьми, — пробормотала она.       — Что не так?       — Он дал нам два ключа от одного и того же номера, — объяснила Гермиона, проверяя — да, действительно, оба ключа отпирали эту дверь. — Извини, я должна была проверить, пока мы стояли там.       Малфой только пожал плечами.       — Неважно. Можем позвонить отсюда на стойку регистрации.       — Хорошо, — она кивнула, и он последовал за ней в комнату.       Гермиона расширила глаза, оглядев пространство. Гораздо более роскошное, чем она ожидала от Министерства. Ковры толстые и мягкие, стены украшены дорогими произведениями искусства. Они прошли мимо двери, ведущей в огромную ванную комнату, облицованную сверкающим белым мрамором. Та была оборудована душем, ванной на лапах и раковинами для него и для неё.       Гермиона скользнула взглядом по расстеленному на кровати пуховому белому белью, а затем быстро отвела глаза. Она прочистила горло, бросила сумку рядом со столом и села, чтобы позвонить.       После первого гудка служащий отеля ответил.       — Hallo, wie kann ich Ihnen helfen?       Гермиона замерла. Она совсем не подумала о том, что сказать.       — Hallo? — повторил он по телефону.       — Э-э, да, hallo, — ответила она, покраснев. — Произошла ошибка, э-э, ein Fehler. С нашим… — Гермиона пропустила слово, обозначающее номер, — нашим Schlafplatz, — она поёжилась. Спальное место? Мерлин, помоги ей.       Она услышала шевеление Малфоя позади, но заставила себя не оглядываться. Если бы Гермиона увидела его глупую ухмылку, то никак не смогла бы сохранить те крохи самообладания, которые у неё ещё остались. Она ненавидела быть плохой в чём-то. И перед Малфоем особенно.       Администратор издал тихий сочувствующий возглас.       — Ein Fehler?       — Да, э-э, ja. Нам нужно две… zwei, — она поняла, что подняла два пальца в воздух, несмотря на то что администратор не мог её видеть, и быстро опустила руку. — Грейнджер и Малфой, zwei.       — Ah, ja! — с энтузиазмом ответил он. — Два гостя. Zimmer 1104.       А, чёрт подери, точно. Номер — это «zimmer».       — Нет, нет, nein, — быстро сказала Гермиона. — Два гостя, две комнаты. Zwei zimmer. — Она подождала мгновение, прежде чем вспомнила о манерах: — Bitte.       — М-м, — неутешительно протянул он. — Ich entschuldige mich…       Сердце Гермионы замерло. «Нет, нет, не извиняйся», — мысленно взмолилась она. Извинения могли означать только одно…       — Das Hotel ist ausgebucht.       Отель полностью забронирован.       — Полностью? — тихо повторила она, молясь на неверный перевод.       Администратор произнёс очередное длинное предложение, и Гермиона мёртвой хваткой вцепилась в телефон. Несмотря на языковой барьер, она услышала сообщение громко и ясно: больше комнат нет.       — Bitte, — мольба звучала едва ли громче всхлипа. Отчаянная последняя попытка. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть будет что-нибудь.       На линии осталась мучительная тишина.       Ладони Гермионы вспотели. Она ломала голову над тем, как заставить сотрудника отеля осознать всю серьёзность ситуации.       — Здесь только одна кровать, — прошептала она.       Администратор прочистил горло, но повторил те же извинения, что и раньше. Он продолжил через секунду, и Гермиона смогла понять, что из-за завтрашней конференции все места проживания в этом районе забронированы до предела.       — Х-хорошо, — только и смогла выдавить она. Она почувствовала себя слабой. Отдалённо Гермиона уловила просьбу перезвонить, если понадобится что-нибудь ещё.       — Danke, — пробормотала она, медленно отводя трубку от уха. Та с щелчком и оглушительной точностью легла в подставку.       Гермиона уставилась на тёмное дерево стола, недоверчиво моргая. Малфой снова пошевелился позади неё.       — Ну, — она старалась говорить деловым тоном, — я полагаю, ты смог достаточно хорошо всё понять.       — Мы не получим другой номер.       — Нет, не получим.       Малфой тяжело вздохнул, и Гермиона наконец повернулась к нему. Глаза сузились при виде его выражения лица. Как будто это ему неудобно делиться с ней!       — Ты проделал потрясающую работу по бронированию, — паника мигом уступила место жгучему гневу.       — Очевидно, произошло недопонимание, — протянул он, глядя на неё сверху вниз. Затем его губы слегка изогнулись в улыбке. — Конечно, ты, как никто другой, можешь понять, как это бывает.       Ярость вперемешку с унижением раскалили её кожу докрасна.       — Должно быть, я пропустила ту часть, где ты справился лучше! — парировала она.       Малфой закатил глаза.       — Успокойся. Ты отлично справилась. Похоже, ситуация не разрешилась бы, даже если бы я мог помочь.       — Не отлично! — рявкнула Гермиона, поднимаясь на ноги. Почему-то его поддержка звучала даже хуже, чем если бы он злорадствовал. — И не говори мне успокоиться! Это…       Она замолчала, отчаянно замахав руками в сторону провинившейся кровати. Гермиона не могла подобрать достаточно жёстких слов, чтобы описать сложившиеся обстоятельства.       Это была чрезвычайная ситуация. Кошмар. Глобальное бедствие катастрофических масштабов.       — Всё нормально.       Она резко повернулась к Малфою. Нормально? НОРМАЛЬНО?! Из всех слов, которыми это можно было описать, «нормально» — совершенно точно последнее в списке.       Но лицо Малфоя было невозмутимо, а его руки непринуждённо лежали в карманах, и что-то в его спокойном поведении рассеяло туман её мыслей. Сейчас больше всего на свете ей казалось, что ситуация неразрешима. Понадобится трезвая голова, чтобы справиться с этим по-взрослому.       — Да, — согласилась Гермиона после слишком долгого молчания. — Всё будет нормально.       Малфой недоверчиво отнёсся к внезапной перемене её настроения, но просто пожал плечами, снимая сумку, которую держал. Он достал изнутри чемодан и увеличил его с помощью волшебной палочки. Малфой положил сумки на скамеечку у изножья кровати и открыл чемодан.       Гермиона быстро оценила скамейку как потенциальное дополнительное место для сна, но та была едва ли метр длиной. Глаза без особой надежды пробежались по остальной мебели. Кроме письменного стола, в гостиной стоял небольшой круглый столик, по бокам от которого разместились два кожаных кресла. Ни одно из них по отдельности не подошло бы для сна, но, возможно, если бы Гермиона сдвинула их, то смогла бы свернуться калачиком на подушках? Взгляд снова метнулся к Малфою. При том, что, по её расчётам, он почти на тридцать сантиметров выше, нет никакой надежды, что он поместится где-нибудь ещё, кроме кровати. Или кроме пола. Хотя эта мысль была явно приятной, её пришлось быстро отбросить. Что-то подсказывало, что Малфой не спит на полу.       Она продолжила разглядывать другие элементы интерьера только для того, чтобы отвлечься от надвигающегося чудовища королевских размеров в центре комнаты. Напротив кровати стояли красивое бюро и шкаф из тёмного дерева в тон письменному столу. Бюро было уставлено полным комплектом чайного сервиза, а рядом располагался книжный шкаф от пола до потолка. Гермиона смотрела с недоумением: она никогда прежде не видела книжных полок в гостиничном номере. Каждая была заполнена чем-то похожим на смесь романов и научной литературы. Она задумалась, почему люди не забирали книги. Несомненно, это самый красивый гостиничный номер, в котором она когда-либо останавливалась, и Гермиона не знала его цену, но, возможно, в стоимость была включена одна или две книги. Почувствовав отчётливый прилив волнения при этой мысли, она подошла поближе, чтобы осмотреться.       — Ты ела?       Гермиона остановилась перед книжным шкафом и оглянулась.       — Ела? — повторила она, застигнутая врасплох.       — Ужин, — уточнил Малфой, хотя, как предполагал его тон, он думал, что суть вопроса очевидна.       — О, эм, да, я ела. Дома. Прежде чем отправиться в Министерство.       Он кивнул и вернулся к раскладыванию небольшой стопки одежды в один из ящиков комода.       — А ты?       Он поднял взгляд и слегка улыбнулся.       — Да.       Она кивнула, не зная, что ещё сказать, и снова повернулась к книгам. Итак, он не был голоден. Он просто хотел узнать, голодна ли она? Неужели думал, что она не может справиться со своими базовыми потребностями? Какое ему до этого дело? И почему он так улыбнулся? С её стороны ответить на вопрос было лишь вежливостью.       Размышляя, она провела пальцем по различным корешкам перед собой. Остановившись на книге по истории волшебного Берлина, Гермиона осторожно сняла её с полки. Было бы неплохо узнать побольше о городе, в котором находишься. Пересекая комнату, Гермиона бегло просмотрела оглавление. Хорошо подошло бы для чтения перед сном.       Положив книгу на одну из тумбочек — практически претендуя на правую сторону кровати, боже милостивый, — Гермиона зажгла лампу и принялась снимать туфли.       — Не хочешь выпить пива?       Она снова вскинула голову.       — Пиво? — спросила она до того, как успела одуматься.       Выражение лица Малфоя сделалось страдальческим — она будет требовать от него уточнений по каждому вопросу, который он задаёт? Раздражение снова пронзило её. Едва ли она привыкла общаться с ним в неформальной обстановке. Хотя они и были коллегами, начальник поручил Гермионе в первую очередь сосредоточиться на реформировании программы магловедения, в то время как Малфою было велено совершенствование истории магии. Конечно, весь Отдел вёл работу по обеим дисциплинам, но в основном их сотрудничество принимало форму письменной критики разработок друг друга. Если не считать случайные записки или краткие объявления, они действительно разговаривали только во время встреч. Они не болтали в коридорах и уж точно не встречались за пивом.       Малфой поднял несколько листков бумаги из множества брошюр на столе.       — Есть несколько… купонов в пивоварню поблизости.       — О, — Гермиона пошевелилась, поправляя ногу в туфле, которую собиралась снять. — Эм, нет, спасибо. Я хотела бы ещё немного подготовиться перед первой завтрашней встречей.       Он ухмыльнулся.       — Какой сюрприз.       — Что?       — То, Грейнджер. Я нисколько не удивлён, что ты предпочла сделать домашку, чем пойти выпить.       — Тогда зачем спросил? — огрызнулась она, пожелав выпить несколько напитков прямо сейчас.       Малфой всё так же лениво пожал плечами.       — Я подумал, что ты, возможно, из тех, кто придерживается правила про чужой монастырь.       — Мы не в монастыре, — раздражённо ответила она.       — Тогда, полагаю, хорошо, что я не предложил просекко.       Гермиона стиснула зубы. Она не знала, сможет ли выдержать три дня таких постоянных нападок.       Возможно, подобная мысль только что пришла в голову и Малфою, потому что его поведение будто немного смягчилось.       — Я просто имел в виду, что пиво — это большая часть немецкой культуры, и, кажется, у этой пивоварни историческое значение. Я подумал, тебя это может заинтересовать.       О, чёрт возьми. Она действительно заинтересовалась. Сильно. На самом деле она очень любит пиво. Сложный процесс приготовления напоминает зелья. И разве не она только что выбрала книгу с целью узнать больше об истории города? А сейчас чуть не откусила ему голову из-за этого.       — Уже поздно. — Гермиона запоздало осознала, что едва пробило восемь. А учитывая разницу во времени, дома только начало восьмого.       Малфой посмотрел на неё с такой жалостью, будто ей двести лет.       — Конечно. — Он повернулся обратно к столу, и Гермиона подавила желание швырнуть книгу ему в затылок.       Решив, что физическое проявление насилия вряд ли улучшит напряжённую ситуацию между ними, Гермиона раздражённо опустилась на одеяло. Она сбросила туфли и закинула ноги на кровать.       Малфой оглянулся на шум, и его взгляд зацепился за вид босых ног в чулках. Она быстро подоткнула их под себя, чувствуя чрезмерную застенчивость. Он моргнул, заметив их внезапное исчезновение, а затем поднял глаза к её лицу.       Желудок скрутило, в комнате повисла неловкая тишина. Гермиона ругала себя за то, что не приняла предложение выпить пива. Так хоть было бы чем заняться. Чем-то другим, а не находиться в этой комнате наедине на протяжении нескольких часов, пока они не заснут.       Заснут.       Святой Мерлин. Ей придётся разделить с ним постель. Забраться в эту постель вместе с ним. Дыхание участилось, а сердце заколотилось. Нужно отвлечься, быстро. Вытащив палочку, Гермиона призвала сумку с того места у стола, где оставила её. Та пролетела через комнату и врезалась в грудь с силой взбудораженной магии. Гермиона невольно застонала.       Малфой, казалось, сдержал ухмылку.       Мысленно проклиная его, она открыла сумку и вытащила документы, которые собрала для подготовки к конференции. Она приступила к составлению расписания наиболее важных семинаров, которые ей предстояло посетить, полагая, что такая утомительная задача позволит забыть о Малфое и его ухмылке.

***

      Проблема в том, что в таких тесных условиях существует жёсткий предел тому, как далеко Малфой может выйти за рамки её разума.       Он занимался различными вещами, пока она работала: продолжал перекладывать одежду в комод, раскладывал туалетные принадлежности в ванной, даже садился за письменный стол и готовился со своими записями, если глаза её не обманывали.       И, казалось, он делал всё с такой степенью осторожности, будто старался не беспокоить её. Гермиона оценила его старания, хотя, когда он передвигался по комнате, всё равно продолжала следить за ним. Это такой странный опыт — наблюдать, как он выполняет рутинные домашние дела. Если бы её заставили подумать об этом раньше, она предположила бы, что он из тех людей, кто распаковывает чемодан сразу, даже если поездка короткая. А сейчас знает наверняка.       Он отвернулся от шкафа, в котором теперь висели три свежевыглаженных костюма.       — Здесь достаточно места, — сказал Малфой, неверно истолковав причину её взгляда. — Если тебе нужно.       — О, хорошо, спасибо, — зацепилась она за этот предлог.       Он кивнул и посмотрел на часы.       — Я думал лечь в… — слово «кровать» застряло в горле. — Что ж, я готов… — казалось, со словом «спать» он тоже боролся. Его уши слегка приподнялись, что её очень позабавило.       Теперь ты не такой самодовольный, а?       — Я не уверен, какой у тебя график, — закончил он, меняя тему.       Гермиона поняла, что уже половина двенадцатого. Она не то чтобы устала, но они потеряли час, а первый семинар начинается в 8:30.       — Эм, да, я должна закончить. — Гермиона закрыла блокнот. — Не стесняйся… — она махнула в сторону ванной, показывая, что он может воспользоваться ею первым.       — Хорошо.       Она снова опустила взгляд, краем глаза наблюдая, как Малфой взял пижаму и вошёл в ванную.       Звук открывающегося крана послышался из-под закрытой двери, и Гермиона ещё раз пролистала список семинаров. Встреча, посвящённая исключению случаев злоупотребления магии в отношении домашних эльфов из текстов по современной истории, проводилась одновременно с беседой об экспериментальной магической начальной школе для маглорождённых детей, базирующейся в Женеве. Хотя Гермиона знала, что нужно присутствовать на втором мероприятии, сердце разрывалось оттого, что придётся пропустить такую важную дискуссию, касающуюся её первого в истории дела. Может быть, она смогла бы найти способ…       Глаза вспыхнули, когда открылась дверь ванной, а следом все мысли с визгом прервались в голове.       Малфой вошёл в комнату, одетый в спортивные штаны и обтягивающую белую футболку. Гермиона забыла, как дышать, увидев очертания длинных ног, обтянутых мягкой серой тканью, которая облегала тело так, как не мечтали даже брюки от лучшего костюма. Малфой складывал одежду, которую снял, пока пересекал комнату, и в лишённом кислорода состоянии её мозг представил крайне неудобную картину: если бы его бёдра и задница не были спрятаны под столом во время совместных совещаний, Гермиона давным-давно была бы уволена за непрофессионализм.       Как бы то ни было, этот образ в футболке навсегда запечатлелся в её памяти. Дело даже не в том, что футболка особенно тесная, просто намного теснее, чем всё остальное, в чём Гермиона видела его раньше. Логично, что эти ладони должны быть прикреплены к рукам, которые выглядят так… в конце концов, вены должны куда-то вести, но, Мерлин…       — Прости.       Гермиона резко вышла из оцепенения.       — Я не подумал, — он выглядел смущённым. — Если тебя это беспокоит, я могу… я могу скрыть.       Гермиона уставилась на него, судорожно моргая, как будто чрезмерная влажность глаз каким-то образом помогла бы понять, о чём, чёрт возьми, он говорит.       — Эм, — начала она, совершенно сбитая с толку. Затем она заметила, как он вывернул левую руку, скрывая тыльную сторону от посторонних глаз.       Желудок резко сжался. Он подумал, что она уставилась на Чёрную Метку. Гермиона была так подавлена из-за того, что её поймали за разглядыванием, что у неё появилось искушение согласиться с этим заблуждением, но один взгляд на его лицо сразу же подавил это желание. Как она могла позволить ему думать, что её беспокоит этот шрам из прошлого, когда на самом деле она пускала слюни на его тело? Это бессовестно. Особенно когда он предлагал… Что? Спать в рубашке? Ради её же удобства?       — Нет-нет, — быстро сказала она, покраснев. — Это не проблема. Извини. Я не хотела пялиться.       — Я не виню тебя, — серьёзно ответил он. — Должно быть, это шок.       — О нет, не совсем, — попыталась отыграться она. — То есть я знаю, что она там всё время. Даже если прикрыта.       К её удивлению, его лицо вытянулось.       — Конечно, — его голос был достаточно твёрдым. — Как ты можешь забыть?       Она сморщила лоб, и Малфой резко повернулся к ней спиной. Матрас сдвинулся, когда он сел на противоположную сторону кровати, лицом к стене, и Гермиона быстро встала, чтобы выполнить собственную ночную рутину.       Она достала из сумки уменьшенный чемодан и понесла его в ванную. Только когда Гермиона умылась и наполовину почистила зубы, то поняла, что расстроило Малфоя. Её заявление прозвучало так, словно она всё время думала о его Чёрной Метке. Словно всегда беспокоилась из-за неё. Что ещё могло быть настолько далеко от истины? Гермиона действительно не думала о Метке с тех пор, как увидела её в первый и единственный раз, когда он был вынужден показать руку во время судебного разбирательства.       Кудри упрямо обвивались вокруг пальцев, пока она заплетала их в косу для сна. Гермиона понятия не имела, что сказать Малфою, чтобы исправить его заблуждение. Часть её была шокирована тем, что он вообще заботился о её мнении. Но если бы её заставили носить на коже какие-то ошибки прошлого как клеймо, она, вероятно, тоже в этом плане была бы очень чувствительна.       Конечно, она никогда не совершала ошибки, будучи предвзятой фанатичкой…       Гермиона быстро покачала головой, снимая одежду. Она давным-давно оставила гнев позади, и сейчас не было смысла ворошить прошлое. Особенно сейчас, когда раскаяние Малфоя так очевидно. Она порылась в багаже и нашла то, что упаковала в качестве пижамы, и ей резко вспомнились гораздо более свежие причины не любить Малфоя. Например, ему предстояло увидеть её в крошечных шёлковых шортах и тонкой кофточке, потому что он не потрудился должным образом забронировать чёртов номер. Стиснув зубы, она переоделась в пижаму. Если Гермиона когда-либо и встречала лучший пример мгновенной кармы, то не смогла вспомнить: вот что она получила за то, как тщательно обрисовала Малфоя всего несколько мгновений назад.       Гермиона поморщилась, взглянув на отражение. Хотя она предпочитала спать в комнате, где немного прохладно — при условии, что одеяла достаточно тёплые, — от температуры соски твердели. Гермиона оглядела ванную в поисках одного из тех пушистых белых халатов, которые обычно дают в роскошных заведениях, но ничего не было. Она тяжело вздохнула, готовая поспорить на что угодно, что в прекрасном антикварном шкафу есть один халат, но сейчас он совершенно вне досягаемости. Она лишь на секунду задумалась призвать его к себе. Несомненно, тяжёлые деревянные двери распахнутся, когда халат вылетит, а это привлечёт только больше внимания.       Собравшись с духом, как зрелая, опытная ведьма, которой она и была, Гермиона открыла дверь и вошла в комнату.       Как оказалось, опасения были напрасны. Малфой уже лежал под одеялом на боку, всё ещё повёрнутый спиной к ней. Она тихо прошла по ковру и встала рядом с кроватью.       Было что-то такое во взрослом мужчине, укрытом одеялами, что всегда казалось ей очень уязвимым. Она могла сказать, что ноги Малфоя собраны, колени слегка согнуты, создавая впечатление гусеницы в коконе, а не пугающей фигуры, которую он обычно из себя изображал. Это, в сочетании с напряжённой линией его спины, вдохновило её на то, чтобы приложить некоторые усилия и разрешить возникшее между ними недопонимание.       Она набрала в грудь воздуха, чтобы заговорить…       — Я не собираюсь нападать на тебя, Грейнджер, — внезапно выплюнул он, так и не шевельнувшись.       Её грудь сжалась от удивления.       — Я за это не переживаю, — отрезала она. Боже, он не мог дать ей вставить хоть одно дружеское слово, да?       Она закатила глаза, откидывая свою часть одеяла. Бесцеремонно плюхнувшись на матрас, Гермиона выключила лампу и фыркнула, пытаясь устроиться поудобнее.       Подушки были слишком пушистыми, и шея неудобно согнулась. Гермиона перекатилась на бок и попыталась придавить их. Стало ещё хуже. Она издала разочарованный тихий стон, прислонив одну из подушек к изголовью кровати и съехав вниз.       — В любое время, когда ты захочешь перестать двигаться, я буду рад, — раздался из темноты протяжный голос.       — Только подумай, — вскипела Гермиона в ответ, пиная ножку кровати там, где простыни были слишком туго заправлены, — если бы ты не облажался, то сейчас лежал бы в своём номере.       — Если бы.       Она снова перевернулась на спину, скрестила руки на груди и испустила ещё один тяжёлый вздох.       — Тебе обязательно так дышать?       — Тебе обязательно вообще дышать?       Малфой быстро перевернулся, потянув за ту часть одеяла, которая укрывала Гермиону.       — Не моя вина, что…       — Просто оставайся на своей стороне, — оборвала его она, грубо оттаскивая одеяло назад.       — О, чёрт побери.       Она услышала шорох: Малфой что-то поискал на ночном столике, а затем пробормотал заклинание умножения. Внезапно Малфой засунул две подушки между ними, разделяя пространство кровати.       — Вот так, — саркастически провозгласил он.       — Хорошо.       — Хорошо, — передразнил он.       — Прекрасно! — она решила оставить последнее слово за собой.       Он перекатился на бок.       А потом…       — Спокойной ночи, Грейнджер.       Гермиона была так потрясена, что ответила:       — Спокойной ночи, Малфой.

***

      Гермиона проснулась на следующее утро, совершенно не представляя, где находится. Постельное бельё было незнакомым по запаху и текстуре, а матрас казался слишком твёрдым.       А вот что самое неприятное — она не чувствовала руки. Гермиона сонно моргнула, потянувшись всем телом по направлению руки — туда, где, как она знала, должна находиться эта часть тела. Чтобы найти её, другая рука была вынуждена скользнуть под подушку, и Гермиона застыла от шока и осознания.       Она в постели с Драко Малфоем. Она разрушила барьер между ними. Малфой лежал поверх её руки.       Гермиона осторожно пошевелила запястьем в тщетной попытке высвободиться, не разбудив Малфоя, но рука была прочно зажата под тяжестью его груди. Она раздражённо поджала губы, поняв, что ей придётся довольно сильно потянуть его, чтобы сдвинуть. Ну почему он должен быть таким тяжёлым?       Прежде чем она смогла придумать другой план действий, его палочка внезапно начала издавать пронзительный звенящий звук. Малфой резко выпрямился, и Гермиона отдёрнула руку, пока он не успел понять, что она вторглась в его личное пространство.       — Мерлиновы яйца, — хрипло пробормотал он, заглушая сигнал будильника.       Сложно не согласиться. Гермиона провела рукой — которая сейчас уже не чувствовала булавок и иголок — по помятому лицу и растрёпанным волосам. Малфой снова опустился на кровать, закрывшись подушкой от солнечного света, проникающего в номер. Гермиона решила быстро воспользоваться тем, что его зрение затуманено, и бросилась в ванную.

***

      Какая-то сдержанная вежливость снизошла к ним ночью. Они вели себя тихо, каждый готовился к предстоящему дню, но это была спокойная, непринуждённая тишина, а не напряжение, которое возникало накануне между приступами препирательств. Они вели дружескую беседу за завтраком, предоставленным отелем, и Гермиона возлагала большие надежды на мероприятие, когда они разошлись по коридору конференц-залов, выходящему из главного вестибюля.       — Хорошего дня, — искренне пожелала она, прижимая к груди папку и записи.       — Взаимно, — ответил Малфой с лёгкой улыбкой.       Гермиона улыбнулась в ответ, прежде чем пройти мимо к первому семинару.       Следующие несколько часов пролетели быстро, и руку Гермионы свело судорогой от обильного количества записей, которые она сделала. Она встряхивала запястье, готовясь к последней презентации перед обедом, когда рядом появился Малфой.       — Можно? — спросил он, имея в виду пустое место слева от неё.       — Конечно, — радостно ответила она, отодвигая сумку, чтобы он сел. — Как прошло…       Она замолчала, пока представляли лектора, бросив на Малфоя извиняющийся взгляд.       — Прекрасно, — прошептал он, пролистывая свою стопку заметок для наглядности.       Гермиона улыбнулась ему, перед тем как перевернуть страницу блокнота и сосредоточиться на центре комнаты.       Выступавший был мужчиной с бочкообразной грудью, пышными седыми волосами и усами. Они оба резко вздрогнули, когда тот заговорил: их немного удивило, как легко его голос донёсся до конца зала. Мужчина пустился в объяснение инновационной практики своего учебного заведения по смешанному курсу истории и магловедения, и Гермиона внимательно слушала. Пока…       — Вот почему у нас строгая политика, позволяющая преподавать эти уроки только чистокровным сотрудникам.       Она вскинула голову. Малфой рядом с ней напрягся.       Гермиона не могла поверить в услышанное. Глаза сузились, когда мужчина продолжил речь, как будто не он только что сознался в предвзятой системе трудоустройства в зале, полном свидетелей.       Когда приступили к части вопрос-ответов, Гермиона вскочила на ноги. Выступающий сразу обратился к ней.       — Не могли бы вы кое-что прояснить? — начала она. — Правильно ли я понимаю, что вы разрешаете преподавать только чистокровным сотрудникам?       — Всё верно, — пропыхтел он. — Мы выяснили, что чистокровные ученики гораздо более восприимчивы к информации, передаваемой одним из них.       — Понятно, — Гермиона стиснула зубы. — Итак, вы думаете, что забота о комфорте ваших самых привилегированных учеников перевешивает преимущества того, что кто-то, выросший в мире маглов, преподаёт курс о маглах.       Волна шёпота прокатилась по залу, и те, кто смотрел на Гермиону, снова переключили внимание на центр.       — Ну, что ж, — мужчина поправил галстук. Усы его шевелились, пока он колебался с ответом. — Вы ведь согласны с тем, что кто-то, выросший в волшебном мире, лучше подошёл бы для преподавания истории магии?              — Я думаю, что любой квалифицированный маглорождённый сотрудник одинаково подходит для преподавания магической истории, как и любой чистокровный — для преподавания магловской культуры.       Быстро нарастающий ропот явно означал согласие с этим заявлением, и Гермиона продолжила:       — И если бы вы действительно были заинтересованы в том, чтобы заполучить профессора с непосредственным опытом преподавания в обеих областях, несомненно, полукровка магловского и магического происхождения лучше всего соответствовал бы вашим потребностям?       Мужчина проворчал что-то невнятное, перелистывая заметки, как будто он где-то набросал лучшее обоснование своего расизма и просто забыл об этом.       — Более того, — почти все присутствующие обратили на неё внимание, — я уверена, вы знаете, маглорождённые составляют 25% всемирного магического населения, но занимают всего 5% профессорских должностей в уважаемых учебных заведениях. Итак, в дополнение к тому, что чистокровные поддерживают предвзятость, поскольку несут единоличную ответственность за обучение магических детей маглам, у вас строгая политика против исправления этой недопредставленности наиболее маргинализированного сообщества на руководящих должностях.       Лицо выступавшего покраснело, как помидор; шея же, выглядывающая из-под воротника, оставалась белой, что делало его похожим на перевёрнутую шапку Санты-Клауса.       — Кто вы? — процедил он сквозь стиснутые зубы.       Малфой фыркнул от смеха, и она посмотрела на него. По его лицу расплылась злая ухмылка, и при взгляде на Гермиону он махнул в сторону центра зала, жестом говоря ей: «Валяй».       Гермиона обычно ненавидела получать какие-либо привилегии, основанные только на имени, но сейчас она знала, что ей это понравится.       Она расправила плечи.       — Я Гермиона Грейнджер.       Аудитория разразилась смесью ошеломлённых вздохов, возгласов поддержки и даже нескольких редких аплодисментов.       Выступающий начал прочищать горло в отчаянной попытке вернуть контроль над ситуацией, но Гермиона услышала достаточно.       Малфой, похоже, придерживался того же мнения, потому что встал рядом с ней и хмуро посмотрел на волшебника в центре комнаты. Затем он наклонился забрать её сумку и громко сказал:       — Уходим.       Она с радостью последовала за ним к двери.       — Подонок! — взорвался Малфой в коридоре.       — Действительно, — согласилась Гермиона, наступая ему на пятки. — Подумать только, что его пригласили выступить с чем-то инновационным, спасибо, — поблагодарила она, забирая сумку из его рук, — кто-то из организаторов хотя бы просматривал его материалы?       — Просто чушь, — выплюнул Малфой, когда они вышли на улицу перед отелем. — Если бы была дисциплина, которую чистокровные не должны преподавать…       — Точно! — снова согласилась она, и возмущение подтолкнуло её вперёд, чтобы подстроиться под его более широкий шаг. — Отдавать чистокровным предпочтение в подборе сотрудников для чего бы то ни было вообще…       — Что они должны сделать, — Малфой придержал для неё дверь в другое здание, — так это предоставить план программы каждого бывшего чистокровного преподавателя этого курса новому маглорождённому, чтобы они знали, как исправить то дерьмо, которым напичкали детей.       — Это отличная идея, — воскликнула Гермиона, когда официантка подвела их к столу.       — Или ещё лучше, — продолжил Малфой; они устроились друг напротив друга на длинных деревянных скамьях, — пусть маглорождённый контролирует планы уроков по каждому предмету, который преподаёт чистокровный. Конечно, история магии, как известно, плохо влияет на предубеждения, но нет никаких причин, почему профессор заклинаний или зелий не может подчеркнуть, как маглы разработали умные методы для достижения тех же результатов, что и многие заклинания.       Гермиона уставилась на него, разинув рот.       — Д-да, что ж, — пробормотала она, заикаясь. — В смысле, да, это…       У неё не было возможности продолжить, потому что рядом со столиком появилась ведьма и спросила, что они хотели бы выпить. Малфой застенчиво попросил ещё минуту, и Гермиона моргнула, оглядываясь вокруг. Что-то похожее на километры медных труб, отполированных до блеска, змеилось в дальней части помещения сложным узором. В центре лабиринта стояло несколько гигантских бродильных чанов из дубового дерева, соединённых железными полосами.       Когда Гермиона снова посмотрела на Малфоя, он достал гостиничные купоны из внутреннего кармана пиджака.       — Могу я купить пива для Золотой девочки? — спросил он с ухмылкой, увидев её широко распахнутые глаза.       — Пожалуйста, не называй меня так, — попросила она, несмотря на расплывающуюся улыбку.       Он поднял руки, добродушно капитулируя.       — Я просто хотел сказать это хотя бы раз.

***

      Пиво было восхитительным, а как только официантка поняла, что Гермиона заинтересована историей пивоварни, они не смогли отговорить её от желания разбудить прадеда.       Старый волшебник, пошатываясь, спустился по лестнице с чердака и плюхнулся за стол, заваливая их образцами пива и историями за последние два столетия. Они ели, пили и поглощали столько, сколько могли, но вскоре Малфой уже тащил Гермиону за дверь: до начала следующего семинара оставалось всего пять минут.       — Разве это не удивительно, как фрагменты истории всё время окружают нас? — Гермиона размышляла, пока Малфой тащил её вверх по улице.       — Действительно.       — Подумать только — десять поколений назад кто-то в этом здании приспосабливал процесс пивоварения к изготовлению амортенции из пива, — она ошеломлённо покачала головой. — Пива! — повторила на случай, если он не услышал.       — Это замечательно, — его голос слегка дрогнул. У неё возникло ощущение, что он ей потакает.       — Их сходство имеет смысл, — она усмехнулась. — Последствия слишком большого количества хорошего пива таковы, каковы они есть.       — Что ты имеешь в виду?       Гермиона подняла на него взгляд, впервые осознав, что Малфой крепко держит её за локоть, пока она спотыкается на тротуаре. Так славно находиться в его объятиях. Ветер развевал его волосы во все стороны, приятно взъерошивая, что у неё зачесались пальцы от желания прикоснуться к ним. У неё внезапно пересохло во рту: она только что намекнула, что напоить её — всё равно что накачать любовным зельем. И теперь она смотрит на его розовые щёки и полные губы так, словно никогда не видела ничего более восхитительного. Она и правда не видела, но, несомненно, это всё из-за пива.       — Грейнджер? — спросил он, вопросительно глядя на неё, когда они наконец добрались до отеля.       — О! Н-ничего, — быстро сказала она, вспомнив, что не ответила на его вопрос. — Не обращай внимания.       — Хорошо, — неубедительно ответил он.       Они дошли до конференц-коридора.       — Ну, увидимся в номере? — спросил он, уже направляясь по коридору. — После дневных семинаров?       — Конечно, хорошо, — согласилась Гермиона, вытаскивая расписание, чтобы найти номер зала для следующего выступления.       — О, вот. Я чуть не забыл, — Малфой достал стопку бумаг из сумки и сунул их в руки Гермионе, прежде чем отвернуться и поспешить прочь почти трусцой.       Она уставилась на первую строчку верхнего листа.       «Исключение случаев злоупотребления магии в отношении домашних эльфов из текстов по современной истории».              Пергамент был заполнен, как она узнала, ярко-синими чернилами пера для переписывания.       Он записал для неё всю презентацию.       Листая стопку, она увидела в конце ещё две страницы, исписанные комментариями тем элегантным почерком, который, как она пыталась убедить себя, она так ненавидела.       Желудок был полон шницеля, щёки горели от хефевайцена, а мысли, казалось, двигались сквозь патоку, но когда она наконец оторвала взгляд от пергамента и посмотрела Малфою вслед, была почти уверена, что это одна из самых приятных вещей, которые кто-либо когда-либо думал сделать для неё.

***

      День прошёл как в тумане. Гермиона посещала встречи, и слова появлялись в записной книжке, но её единственной сознательной мыслью оставался Малфой.       Гермиона была так взвинчена после стычки с тем ужасным мужчиной, что не беспокоилась о том факте, что Малфой, вообще-то, ненавидел её. Она только что закончила обедать с мыслью, что они вполне могли бы пообедать вместе. Будто это что-то обыденное.       Тот факт, что она не могла дождаться окончания последнего семинара, чтобы снова увидеться с ним, был совершенно непривычным. Гермиона пыталась объяснить себе, что ей просто не терпится поблагодарить Малфоя за записи о домашних эльфах, но волнение уже прошло, и она готова была сказать себе правду.       После того как последний лектор закончил речь, Гермиона заглянула в туалет, прежде чем вернуться в номер. Однако когда она зашла в вестибюль, то заметила, как Малфой приближается к стойке регистрации отеля. Она сменила путь, чтобы подойти к нему, но остановилась как вкопанная, услышав его громкий и отчётливый голос в пустом пространстве.       Он говорил по-немецки. Бегло.       С открытым ртом она слушала, как он разговаривает с дежурным администратором.       Он спрашивал о том, чтобы получить другой номер. Администратор настаивал, что Малфой специально забронировал только один номер. И Малфой с этим не спорил. Он забронировал только один номер.       У Гермионы закружилась голова. Ему не нужен был второй номер, он хотел другой номер. Номер с двумя кроватями. Администратор снова извинялся. Отель действительно переполнен.       Малфой грубо провёл руками по волосам, выглядя напряжённым. Она беспомощно наблюдала за тем, как он пересёк вестибюль и вошёл в лифт, и больше не дышала, пока двери не закрылись, скрыв Малфоя из виду.       Гермиона не знала, как долго простояла там, потрясённая этими откровениями, но, должно быть, прошло по меньшей мере несколько минут.       Когда она толкнула дверь в номер, Малфой стоял перед книжными полками с чашкой и блюдцем в руке.       Он повернулся к ней лицом, тепло улыбаясь.       — Чай? — предложил он, протягивая чашку.       Ярость пронзила Гермиону, как молния. Она взмахнула рукой и всплеском невербальной магии отправила изящный фарфор в противоположную стену.       Гермиона была так глупа, думая, что он правда может заботиться о ней. Для него всё это было просто какой-то игрой.       — Ты всё это подстроил, — прорычала она, сжав кулаки по бокам.       Лицо Малфоя окаменело от шока.       — Ты забронировал только один номер, да?       Он сглотнул.       — Да.       — Почему? — требовательно спросила она.       — Я просто… просто хотел провести с тобой немного времени. За пределами офиса.       — И впридачу обманом заманить меня к себе в постель?! — закричала она.       — Нет, — он выглядел искренне огорчённым. — Мерлин, нет. Действительно произошло недопонимание. Должно было быть две кровати.       — Почему я должна тебе верить?       — Я понимаю, почему ты не веришь, — он казался совершенно подавленным. — Я не должен был так поступать, но я просто подумал, что если бы у меня было немного времени…       Сердце Гермионы бешено колотилось. Малфой казался таким искренним. С двумя кроватями ей, конечно, было бы не так неудобно.       Он умоляюще смотрел на неё. Как будто она держала судьбу всего его мира в своих руках.       — Почему ты так добр ко мне? — спросила Гермиона слегка дрожащим голосом.       — Потому что мне нравится быть с тобой добрым, — Малфой покачал головой. — Но иногда ты так всё усложняешь.       — Я усложняю? — выпалила она в ответ, надвигаясь на него. — Ты целый год обращался со мной как… как… как ты обращался со мной, а потом мы приезжаем сюда, и вдруг эти придержанные двери, походы за пивом и улыбки, и ты делаешь записи для меня, — её голос сорвался. — Ты заступился за меня.       Его губы сжались в тонкую линию.       — Никогда больше я не позволю себе этого не сделать.       — Почему?       — Потому что я влюблён в тебя.       Весь воздух вышел из комнаты. Гермиона почувствовала себя так, словно врезалась лицом в кирпичную стену.       Она импульсивно бросилась вперёд, думая, что может ударить Малфоя за то, что он сказал что-то настолько нелепое.       То, что она сделала на самом деле, стало, возможно, самым тяжким грехом, совершённым в её жизни. В спешке она наступила на книги на нижней полке, чтобы взобраться на Малфоя, как на грёбаное дерево.       Она соединила их губы в поцелуе, который был бóльшим наказанием, чем что-либо ещё. Малфой издал приглушённый стон, налетев на полки позади себя, но тут же обнял Гермиону. Его рот был горячим и жадным, он немедленно открылся, чтобы ответить. Она с радостью вложила в этот поцелуй год горького разочарования.       — Как ты смеешь, — выдохнула она, впиваясь в мягкие губы. — Как ты смеешь говорить такое.       Он развернулся, впечатав её в книжный шкаф.       — Это правда.       Она застонала от недоверия, но снова притянула его губы к своим.       — Я тебе не верю.       Он нырнул руками вниз, сжимая её ягодицы через ткань юбки, и Гермиона обхватила ногами его талию.       — Я влюблён в тебя, — твёрдо повторил он.       Господи, как хорошо это прозвучало. И Драко почувствовал себя чертовски невероятно. Он поцеловал её так, словно это последнее, что он когда-либо сделает. Гермиона обхватила его подбородок руками, скользя языком по его языку с безрассудной самоотверженностью.       — Я думала… ты ненавидишь меня, — выдохнула она, когда он припал ртом к её шее и резко лизнул. Волна предвкушения захлестнула её изнутри.       — Почему ты так думала? — пробормотал он, проводя языком по пульсирующей шее.       — О боже, — простонала Гермиона, нащупывая пальцами пуговицы его рубашки. — Потому что ты такой придурок.       Рот оторвался от горла с отчётливым звуком. Драко отстранился, чтобы посмотреть на неё.       — Ты о чём?       Она уставилась на него, разинув рот. Малфой выглядел искренне смущённым.       — О чём?! — Гермиона сильно толкнула его в грудь, так что он снова поставил её на ноги. Она протянула руку и разорвала его рубашку. — Господи Иисусе, — вздохнула она, глядя на обнажённый торс.       Он сразу прикрыл правой рукой Чёрную Метку.       — Я могу оставить рубашку на…       — Точно нет. — Она обняла его за шею и поцеловала.       Он снова приподнял Гермиону, прижимая её спиной к полкам, и она пожалела, что у неё не хватило предусмотрительности снять рубашку и с себя. Она хотела кожей почувствовать его кожу.       — Если тебя это беспокоит…       — Это не так, — выдохнула она. Его ладони погладили её спину. Грудь вздымалась, пока каждый сантиметр тела оживал под прикосновениями. — Я даже не смотрела на неё прошлой ночью. Когда ты увидел меня, чёрт возьми, я тебя разглядывала.       Он отстранился, чтобы снова взглянуть на неё.       — Правда? — Драко казался удивлённым.       — Да, идиот, — огрызнулась она, бесстыдно сжимая его бицепсы. — Посмотри на себя.       Он расплылся в улыбке. Закатив глаза, Гермиона дёрнула его на себя и поцеловала. Драко отступил от стены и понёс Гермиону к кровати.       Она быстро наклонилась и стянула блузку через голову, оставшись в кружевном белом лифчике. Лицо Драко снова вытянулось. Пальцами сжав её бёдра, он навис над ней, и Гермиона схватила его за запястья, проводя его руками вверх по своему телу и груди.       — Чёрт, Грейнджер, — выдохнул он, осторожно сжимая грудь в ладони. Затем он упал на неё сверху, утыкаясь лицом в рёбра и покрывая поцелуями гладкую кожу живота.       — О боже, — простонала она, запустив пальцы в волосы. — О чём я говорила? — Он резко прикусил кожу, и Гермиона вспомнила: — О, точно. Ты был придурком.       Он мурлыкал ей в декольте.       — Ты отклонил каждое из моих предложений, — начала она, вскидывая бёдра к его животу, пока он задирал чашечки бюстгальтера. — Выставлял меня… о, чёрт возьми… дурой на собраниях. — Драко провёл кончиком языка по соску, и она с криком вцепилась в волосы ещё крепче. — Ты критиковал каждый мой чёртов шаг.       Он откинулся назад и снова посмотрел на неё.       — Я делал это ради тебя.       Гермиона замерла — руки замерли за спиной на полпути к расстёгиванию лифчика.       — Ради меня? — повторила она.       — Да, — серьёзно ответил он. — Ты говорила, что ненавидишь чувствовать, как люди соглашаются с твоими идеями только из-за твоего имени. Что ты переживаешь, будто никогда не получишь честной обратной связи. Что, когда блеск твоей репутации померкнет, на тебя не обратят внимания, сделав выбор в пользу тех, кому помогли.       Её рот открылся от шока.       — Когда я это сказала?       — На второй неделе июля прошлого года, — тут же ответил он. — Через какое-то время после того, как мы начали работать. Я подслушал твой разговор с Макмилланом в кафетерии.       Гермиона могла только моргать, глядя на Малфоя.       — Я просто хотел, чтобы ты знала: я уважаю тебя достаточно, чтобы критиковать. Ты работаешь усерднее, чем кто-либо другой в Отделе, и, Мерлин знает, ты самая умная. Ты заслуживаешь чувствовать свои заслуги. Когда ты чего-то достигаешь, это происходит потому, что ты этого заслуживаешь.       — Я думала, ты пытаешься помешать мне получить работу, — призналась она тихим голосом.       Драко со вздохом покачал головой.       — Грейнджер, если они выберут меня вместо тебя, я уволюсь. Я уволюсь завтра же, если захочешь.       Глаза внезапно обожгло подступающими слезами, когда Гермиона вспомнила, как они общались. Он был суров с ней, но на самом деле никогда не был несправедлив. Она позволила своим предубеждениям повлиять на восприятие его намерений. Комментарии Малфоя были резкими, но они никогда не несли зла или личного характера. И как бы ей ни хотелось признавать это ещё вчера, Гермиона знала, что её работа значительно улучшилась именно благодаря его отзывам.       Она пала жертвой того, чего сама же боялась, увидев в единственном человеке, который справедливо относился к ней, врага.       Осознание, должно быть, отразилось на её лице, потому что Драко улыбался. Она протянула руку и коснулась уголка его рта большим пальцем.       — Ты правда влюблён в меня? — настороженно спросила она.       Он повернул голову и запечатлел поцелуй на её ладони.       — Правда.       Сердце заколотилось в груди.       — Это… действительно приятно.       Он фыркнул от смеха ей в руку. Гермиона не могла смириться с тем, как он смотрит на неё. Она чувствовала себя светящейся рождественской ёлкой, каждое нервное окончание которой ярко горело.       Но она колебалась. Она чувствовала много чего: счастье, облегчение, надежду, такое возбуждение, что могла умереть, — но не любовь. Не так скоро.       — Прости, — тихо извинилась она, — я не… в смысле, я не…       Он поймал руку, которую она убрала от его лица, и снова поднёс её к губам.       — Всё в порядке, — ответил Драко, целуя костяшки пальцев. — Я и не ожидал… — он замолчал, опустив взгляд на их полураздетые тела, — ну, этого я не ожидал. — Его лицо сделалось серьёзным: — Я знаю, ты меня не любишь, но это нормально, я могу подождать. Чего я не могу сделать, так это сказать тебе «нет», так что, если ты думаешь, что никогда не сможешь полюбить меня, умоляю, прекрати всё сейчас же.       Что ж, если раньше она и сомневалась, то теперь точно уверена. Одной рукой Гермиона потянула Драко на себя, а другой коснулась его плеча. Она наклонилась, чтобы обхватить его лицо ладонями, снова притягивая его губы к своим.       Она наполнила этот поцелуй благодарностью, и Драко медленно утонул в ней. Он придавил её всем телом, отчего оба они затаили дыхание, и тогда Гермиона отстранилась, чтобы сказать:       — Я смогла бы полюбить тебя.       Он смотрел на неё сияющими глазами, а большим пальцем гладил её по щеке.       — Да? — прошептал он так, будто боялся услышать ответ.       Гермиона кивнула, а когда он снова поцеловал её, подумала, что влюбиться в Драко Малфоя, возможно, это самое лёгкое, что ей когда-либо приходилось делать. Возможно, она уже с полудня на полпути к этому.       — Я определённо смогла бы полюбить тебя, — произнесла она, а его рот опустился ниже. — Хоть ты и обозвал мой первый проект неорганизованным и сказал, что его почти невозможно исполнить.       Он застонал, уткнувшись лбом ей в грудь.       — Грейнджер, там был такой бардак…       — Я знаю, знаю, — призналась она, запустив пальцы ему в волосы. — Но, Годрик, это было грубо.       Он пронзил её смехом, и она прижалась к нему бёдрами.       — И я смогла бы полюбить тебя, несмотря на то что в тот раз ты спросил меня о третьей поправке к Статуту о Секретности перед всеми стажёрами и мне пришлось посмотреть её.       Он стянул лифчик ниже.       — Ты, конечно, помнишь, что произошло, когда Диппет задал тебе тот же вопрос на собрании на следующей неделе?       Голова вжалась в матрас, он сомкнул губы на соске.       — Я, о боже, я процитировала по памяти.       — Именно.       Драко ухмылялся ей в кожу, пока его язык обвивался вокруг обнажённой плоти. Гермиона провела ногтями по его спине.       — Ты выглядел таким чертовски самодовольным, что мне захотелось тебя ударить.       Он снова засмеялся, толкнувшись в неё бедрами, и она невольно застонала.       — Я был самодовольным от твоего имени, ведьма. Диппет был в шоке.       Гермиона распахнула глаза. Когда она успела их закрыть?       — О… это, на самом деле, очень логично.       Он покачал головой и провёл руками по её талии.       — Такая загадка, почему я так долго не мог сблизиться с тобой.       Гермиона толкнула Драко в плечо, отодвинулась и перекатилась, чтобы оседлать его. Она сняла лифчик, перед тем как запустить руку в его волосы и сильно дёрнуть, обнажая горло.       — И ты позволил мне думать, что не знаешь немецкого.       Ни капли раскаяния не отразилось на его лице, так что она наклонилась и вцепилась ему в шею.       — Ты так хорошо справлялась, хотя… а! — он вскрикнул, когда она сильно укусила его.       — Ещё слово, и я тебя прикончу.       Юбка уже задралась так, что Драко сжал её голую задницу, раскачивая над собой.       — Весьма справедливо.       Гермиона подавила стон, почувствовав, как твёрдо он прижимается к её животу. Трусы были влажными от желания, и она знала, что скоро Драко сможет ощутить это даже через одежду.       — На скольких языках ты говоришь? — спросила она через секунду, решив, что стоит знать на будущее.       — Пять.       — Ох! — Гермиона снова укусила его. — Пошёл ты, это горячо.       Драко медленно опустил руку между её ног и прижался губами к уху, когда кончиками пальцев коснулся влагалища.       — Merci beaucoup, mon amour.       — О боже, пожалуйста, не делай так, — взмолилась она. Клитор запульсировал — на самом деле запульсировал — от этих слов.       Он рассмеялся у неё над ухом, и Гермиона вздрогнула.       — Очень хорошо, — в его голосе явно слышалась ухмылка. — Могу я сделать вместо этого вот так?       Рука постепенно скользила ниже, слегка дразня.       Гермиона снова повернула его лицо к себе и крепко поцеловала.       — Да. Пожалуйста, да.       Языком он скользнул ей в рот и в то же время надавил пальцем, и Гермиона ощутила его желание всем телом.       — Боже, — выдохнул он ей в губы. — Non posso credere a quanto sei fantastica.       Она ахнула, сжавшись вокруг пальца. Грёбаный итальянский?       — Я сказала не делать этого! — упрекнула Гермиона.       — О, моя ошибка, — греховно прошептал Драко. — Я думал, ты имела в виду не говорить по-французски.       — Нет, ты не, ты… такой… идиот, — она тяжело дышала, пока он её гладил. Что-то — может, то, под каким углом или как он хватал её за задницу, или то, что один из тех пальцев, которыми она так долго восхищалась, наконец оказался внутри — заставило голову кружиться.       — Ну, что ты сказал? — спросила она вопреки здравому смыслу.       Он улыбнулся ей в губы, отнимая палец, а затем медленно вводя его обратно, наслаждаясь ощущением.       — Не могу поверить, насколько ты потрясающая.       Она заскулила. Тепло пульсировало, пока она тёрлась клитором об эрекцию в такт движению руки. Каждое нажатие пальца возбуждало её до тех пор, пока одного прикосновения сосков к его груди не стало почти достаточно, чтобы сокрушить её. Гермиона прикусила губу зубами, искушение просто сдаться захлестнуло её. Но она не всегда могла кончить больше одного раза, а она определённо хотела кончить от члена. Драко Малфой сказал, что любит её, поэтому Гермиона решила, что позже у неё будет время для всевозможных оргазмов.       Внезапно она поняла, что приближается к краю.       — Подожди! Остановись!       Драко замер под ней. Он распахнул глаза и убрал руки от её тела. Казалось, он вот-вот попытается трансгрессировать прочь.       — Прости, не останавливайся, — попросила она, покраснев от смущения. — Я просто хочу сделать кое-что другое.       Он сглотнул, всё его тело напряглось.       — Другое?       Гермиона снова наклонилась над ним, испытывая облегчение от того, как его веки затрепетали. Собравшись с духом, она прошептала:       — Я хочу кончить, пока ты будешь внутри.       Напряжение мгновенно испарилось, и он обнял её, как медвежий капкан.       — Мерлин, ведьма, — пожаловался он, перекатываясь на неё сверху. — Ты чуть не довела меня до сердечного приступа.       — Прости, — повторила Гермиона, хотя она не могла ни о чём сожалеть, пока Драко вставал и снимал брюки. Она не могла по-настоящему сожалеть ни о чём, что привело к обнажению этой великолепной выпуклости в боксёрах. Ещё одна волна возбуждения обожгла её, когда Драко обхватил себя ладонью, пробираясь сквозь тонкую ткань. Гермиона отчаянно хотела наконец увидеть его, и вдруг она поняла, что уже представляла прежде, как он может выглядеть. Цирцея, какая она глупая.       — Ну, — звук его голоса заставил её поднять взгляд, — я бы спросил, уверена ли ты, но…       Она снова покраснела от его ухмылки. Должно быть, она смотрела на его пах так, словно там была порция из четырёх блюд.       Чтобы не отставать, Гермиона легла на кровать и выскользнула из юбки. Затем увидела, как его глаза одобрительно расширились, когда она сняла трусы и положила ноги на матрас.       Мгновение он просто смотрел на неё, пока она не протянула руку вниз и не провела пальцами по гладким складкам.       — Я уверена.       Её голос будто разбудил его — Драко быстро снял боксеры и опустился на колени между её ног.       — Ты невероятна, — благоговейно сказал он, скользнув ладонью вверх по бедру и вдоль боков, и снова лёг на неё.       — Как и ты, — легко ответила она. Она осторожно обхватила член, медленно двигаясь. Драко застонал. Гермиона чувствовала, что становится всё влажнее, восхищаясь красотой в своей ладони — он был раздражающе совершенен, как и всё остальное в Малфое. Большим пальцем она дотронулась до гладкой мягкой кожи головки и улыбнулась про себя. Да, она определённо смогла бы полюбить этот член.       Драко наклонился, чтобы снова поцеловать её грудь, и она выгнулась навстречу его рту. Всхлип сорвался с губ, когда он прижался языком к соску. Эмоции пронеслись прямо к клитору, и удовольствие разлилось между бёдрами, пока он лизал, сосал и…       — Драко…       Он резко поднял голову и прижал член к влагалищу. Гермиона тут же двинула бёдрами, задрожав, и попыталась опуститься на него.       Он понял намёк и потянулся вниз, заменяя её руку своей. Но она положила ладонь ему на плечо прежде, чем он успел пошевелиться.       — Это… — Гермиона замолчала, внезапно снова застеснявшись. — Это не займёт много времени.       Он долго смотрел на неё сверху вниз, как будто не мог поверить, что она настоящая, а потом рассмеялся.       — Честно говоря, Грейнджер, — Драко прижался лбом к её лбу, — учитывая, как долго я ждал, это, наверное, даже хорошо.       У неё был всего миг, чтобы улыбнуться, пока он снова не завладел её губами. Драко крепко поцеловал её и глубоко погрузился в неё. Она застонала от растяжения, пальцами впившись ему в спину.       — Чёрт, — простонал он ей в щёку. — Eres mucho mejor de lo que imaginaba.       Гортанный стон вырвался из неё. Испанский — пятый.       — Боже, ты хуже всех, — протянула она, когда он начал двигаться.       — А ты намного лучше, чем я представлял.       Она захныкала, услышав перевод и подумав, насколько верно эти слова звучат и для неё. Ей хотелось сказать что-нибудь приятное в ответ, но она просто подтянула колени, раскрываясь для него, пока он двигался. Его губы были повсюду: на щеке, подбородке, шее. Он стонал сквозь поцелуи, снова и снова встречаясь с ней бёдрами. Глаза закрывались, пока он скользил между стенок: каждое отступление означало обещание быть заполненной снова. Удовольствие резко нарастало, и после нескольких толчков Гермиона схватилась за его задницу и закричала.       — О чёрт, вот так.       Он не замедлил темп, но опустил голову на подушку рядом.       — Я никогда ничего не хотел больше, чем почувствовать, как ты кончаешь для меня, Гермиона.       Она сломалась.       Восторг взорвался в ней, вырываясь из сердца мучительными волнами. Он трахал её, и каждый толчок оставлял её более нагой, чем предыдущий. Её руки — тяжёлые и бесполезные — обвились вокруг его спины, пока он бормотал ей в волосы, что она прекрасна и невероятна, и что-то ещё по-французски, чёрт бы его побрал. У неё не было ни единого шанса.       Только когда Драко замер над ней, Гермиона поняла, что её оргазм был настолько сильным, что она не заметила его собственного.       — Вау. Это действительно не заняло много времени, — задумчиво произнёс он, убирая волосы с её лица.       — Я же говорила тебе, — вздохнула она, слишком довольная, чтобы чувствовать себя неловко.       Он усмехнулся, нежно поцеловав её ещё раз, прежде чем скатиться.       — Итак, что теперь? — спросил Драко, устроившись рядом.       Гермиона сделала ещё один глубокий вдох.       — Ну, во-первых… — она опустила ладонь на живот и невербально наложила противозачаточное заклинание, — мы сделаем это ещё раз.       — Определённо, — согласился он.       — А потом, как только мои ноги заработают, мне понадобится немного еды.       Драко повернулся на бок, подперев голову рукой.       — Я накормлю тебя, — нежно пообещал он, — но вообще я… Что будет, когда мы вернёмся домой?       Сердце Гермионы болезненно сжалось. Беспокоился ли он о том, что для неё это просто интрижка? Что-то, что случилось однажды в Берлине?       Хотя она была глубоко разочарована тем, что они впустую потратили целую ночь в этом великолепном отеле, когда выстроили ту стену из подушек — Мерлин, — Гермиона была уверена, что дело вовсе не в поездке. Ничего уже не будет прежним.       Она улыбнулась, подумав о том, как привезти с собой частичку города.       — Когда вернёмся домой, я думаю, ты должен пригласить меня выпить пива.       Уголок его рта приподнялся, но Драко поджал губы, изображая нерешительность.       — В прошлый раз ты сказала «нет».       Гермиона обвила руками его шею.       — В следующий раз я скажу «да».