Маленькие истории Тейвата

Столицу Снежной окутывал вечер. Промозглые ветра бились в окна верхних этажей, бешено раскручивали флюгера на шпилях Заполярного дворца. В каждой из его комнат пылал камин, но лишь в одной из них на тлеющих поленьях сидело несколько огненных бабочек. Скрип пера смешивался с треском древесины, перекрывая вой ветра за окном. Синьора исписывала очередной лист. Размашистые строчки торопливо ложились на бумагу, украшенную гербом Снежной в углу. Одна из бабочек опустилась на ладонь Предвестницы, но та лишь отмахнулась от неё, продолжая изливать душу на белоснежные страницы. "Насколько неблагосклонной может быть судьба по отношению к человеку? Сколько ударов от неё он сможет выдержать? Я знаю, она отнеслась к тебе несправедливо. Так же, как и ко всем, кто был тогда вместе с тобой, кто погиб в этом пламени, пока чёртов архонт не делал ничего, чтобы предотвратить это. Мне жаль, мне правда жаль, что я не могла быть рядом с вами, противостоять катастрофе. Но, уверяю вас, я делаю всё возможное, чтобы это не повторилось". Строчки всё сильнее вело в сторону, буквы неровно растягивались по странице. Розалина тонула в воспоминаниях, перемешанных с образами из снов, постепенно выпуская перо из пальцев. Не в силах противостоять усталости, она уронила голову на руки, оставляя на листе расплывающееся чернильное пятно. В пустых коридорах эхом отдавались твёрдые шаги. Цепочки на шлеме тихонько позвякивали, ударяясь о металл. Капитано уверенно двигался вперёд, к ему одному известной цели - ничем не примечательной двери, такой же, как и остальные в жилом крыле дворца. Предвестник знал этот маршрут наизусть - каждый свободный вечер он неизменно оказывался в чужой спальне, наблюдая за огненными бабочками в камине. Как он ни старался тактично удержать своё внимание на них, оно всегда переключалось на Розалину. Капитано перехватывал взгляд голубых глаз, замечая слабую улыбку. Чуть более нежная, без капли самодовольства и наглости - она всегда предназначалась только ему. Капитано отвечал ей бо́льшим, снимая шлем, одаривая её руки и лицо лёгкими поцелуями. Их вечера заканчивались по-разному; временами Синьора выставляла его за дверь спустя несколько минут, а иногда Капитано приходилось крадучись покидать её комнату перед самым рассветом. Гадая, насколько переменчивым будет настроение Предвестницы сегодня, он тактично постучался в дверь перед собой. Ответом ему была тишина. Капитано нажал на ручку, и дверь бесшумно открылась. - Розалина? Бабочки лениво шевелились в камине, ветер всё так же завывал за окном. Капитано зацепился взглядом за знакомую фигуру, склонившуюся над столом; шагнув в комнату, Предвестник осторожно приблизился к ней. Свеча на столе давно догорела, а чернила на кончике пера успели окончательно высохнуть, но Синьора не заметила этого, утонув в объятиях сна. Улыбнувшись, Капитано едва ощутимо провёл ладонью по белокурым локонам, наконец замечая исписанные листы. "Несмотря на то, что я прилагаю все усилия для обеспечения лучшего будущего, я всё ещё невероятно тоскую по прошлому. Я потеряла всё, и мне до сих пор больно, больно так же, как было в тот чёртов день. Вы все мертвы, я пишу эти письма в никуда, и мне остаётся только и дальше заполнять ими ящик стола. Милостью Царицы я всё ещё жива, но вернуть вас не сможет ни один архонт. Пожал..." Письмо обрывалось на полуслове, завершаясь пятном от чернил. Капитано не покидало ощущение, что он прочитал что-то запретное и настолько тайное, что Синьора убила бы его на месте, если бы только не спала мирным сном прямо перед ним. Контраст безмятежности её лица и вылитых на бумагу переживаний казался ему сейчас особенно острым. - Розалина. Синьора повела плечом, пытаясь сбросить чужую ладонь. - Мне кажется, спать в кровати всё-таки удобнее, чем полулёжа на столе. Издав неопределенный звук, Розалина наконец открыла глаза, привыкая к полумраку. Затуманенный взгляд задержался на неоконченном письме и медленно перешёл к зияющей тьме внутри шлема Капитано. - Ты прочёл это, верно? Её шёпот был едва слышен, но в нём отчётливо скользила безысходность. - Только часть, - Капитано решил быть честным, - и я надеюсь, ты доверяешь мне достаточно, чтобы не убить прямо на этом месте. Губы Синьоры изогнулись в горькой усмешке. Она перевернула лист и встала прямо перед Капитано - так, что между ними оставалось буквально полшага. Предвестник мог почувствовать едва заметный аромат её духов, отдающих знакомой тягучей приторностью и горящим деревом. - Забудь всё, что прочёл, и будь нем, как мёртвые. - Мы можем поговорить, Розалина. - Здесь не о чем говорить, - Синьора сложила руки на груди. - Мою боль не может исцелить даже Глаз Порчи, а ты вдруг решил, что у меня всё ещё есть надежда? Ты умеешь воскрешать, Капитано? - её голос предательски дрогнул. - Ты можешь заставить меня забыть обо всём, что я видела в Мондштадте? Вздохнув, Капитано снял шлем и, опустив его на столик, притянул Предвестницу к себе. Та легонько толкнула его в рёбра, но сопротивляться не стала - чувствуя, как его ладони аккуратно проходятся по спине, она ощущала странное спокойствие. Склонив голову на плечо Капитано, Синьора молча наблюдала, как в оконное стекло неистово бьются снежинки. - Почему ты не рассказала мне раньше? - Не видела смысла. К тому же... кому нужен сломленный и кое-как собранный из осколков человек, прячущийся за маской самоуверенности? - Посмотри на меня, Розалина. Синьора отстранилась, оглядывая иссечённое мелкими шрамами лицо Предвестника. - Мы все сломлены, кто-то больше, кто-то меньше. Но мы всё равно находим силы жить дальше. Бархатный низкий голос убаюкивал, сливаясь тембром с гулом ветра. - Ты даёшь мне силы. Позволь мне сделать то же самое для тебя. Посмотри на моё лицо, на эти шрамы. Разве они отталкивают тебя? - Синьора отрицательно покачала головой. - Ты ведь не думаешь, что меня оттолкнут шрамы на твоём сердце? - Для генерала армии Её Величества ты слишком мягкосердечен, - прошептала Розалина. - К тому же у меня тоже есть шрамы. - Я не видел ни одного. - Под маской. За всё то время, что Капитано провёл с Синьорой, она ни разу не открывала своё лицо полностью. Он видел её обнажённой, касался всего, что ему было дозволено, но никогда не притрагивался к её маске. Гадать о том, что находится под ней, Капитано считал бесполезным - он давно решил, что не станет подталкивать Розалину к разрушению этого последнего барьера ради него. Он лишь терпеливо ждал, и, кажется, этот момент наконец наступил. Тяжело вздохнув, Синьора одним движением руки сняла маску. Невидящий взор побелевшего зрачка пробежался по лицу Предвестника, замершего на месте от открывшегося ему зрелища. Капитано невесомо очертил кончиками пальцев границы шрамов, витиевато окаймлявших место ожога, прошёлся ими по рассечённой брови и неровной розоватой коже. Синьора неотрывно наблюдала за ним, и её взгляд был таким же тяжёлым, как тот груз, что она всё ещё несла на своих плечах. - Ты прекрасна. Капитано наклонился ближе, оставляя на рубцах нежный поцелуй, затем ещё один и ещё. Розалина сжала губы в тонкую полоску и отвела взгляд, пытаясь не выдать свои эмоции, но вся её дипломатическая выдержка полностью пасовала перед ним. Каким-то немыслимым образом у Капитано, слишком терпеливого и мягкого для Предвестника, каждый раз получалось достучаться до её сердца. - Почему ты так хорошо ко мне относишься? - устало прошептала Синьора. - Почему так сильно привязался ко мне? - Ты слишком много значишь для меня, Розалина, - выдохнул Капитано, аккуратно касаясь ладонью её шрамов. - Пожалуйста, не думай, что у тебя больше никого не осталось. И если тебе будет нужно с кем-то поделиться... Из меня, конечно, не слишком хороший советчик, я всё-таки солдат, а не какой-нибудь учёный, но... Предвестник вдруг почувствовал, как его губ касается бархат бордовых перчаток - Синьора жестом призывала его к тишине. - Знаешь, тебе не идут длинные речи. А вот активные действия - вполне. Капитано улыбнулся, вовлекая Розалину в долгий поцелуй. Похоже, сегодня он вернётся обратно только с рассветом - и обоим Предвестникам невероятно нравилась такая перспектива.