Будни колледжа Атаман

      Кажется, Дорук впервые за все расставания с Асие понимал, что действительно потерял её. Чёртов отец, чёртов Толга, чёртова жизнь! Он ненавидел всё и всех. Кажется, он первый раз за семнадцать лет не хотел видеть даже Мелису. Парень всегда думал, что в книжках писали неправду, что мир не теряет краски, а ты не чувствуешь постоянную тянущую боль в районе груди. Но нет, оказалось, всё так и есть. Уже неделю он ходил с постоянными слезами на глазах, видел всё словно в чёрно-белых тонах. Его раздражали вопросы окружающих о том, как он и что с ним. Никак! Он никак и ничто. Пропал какая-либо цель жить. Дорук и представить не мог, что такое могло случиться с ним. Ну почему именно он? За что?       Молодой человек сидел в машине практически час. Он полностью потерялся в жизни и в самом себе. Ему невыносимо было видеть её пустой взгляд по отношению к нему. Ехать домой не хотелось — не мог видеть лицо отца и Каана. К Берку ехать тоже не вариант — Ресул дома, а значит, Акиф сразу же узнает о месте его обитания.       Парень готов был уже сорваться с места и ехать куда глаза глядят, когда дверца авто открылась и туда сел Берк. Дорук удивлённо вскинул брови, наблюдая за другом, который с хитрой улыбкой смотрел на него.       — Что ты здесь делаешь, брат? Почему сидишь в машине в столь поздний час?       — Ты как меня нашёл? — Дорук решил проигнорировать вопросы веснушчатого парня.       — Гулял и увидел твою машину. До твоего дома двадцать минут езды, Асие рядом нет. Что происходит?       Дорук откинулся на сиденье, сжимая губы. Почему он не может просто рассказать всё другу? Не хочет тревожить, грузить плохими мыслями, вмешивать его во всю эту грязь, в которой он погряз. Но, уже много лет Берк поддерживает его в сложных ситуациях, всегда помогает справиться с проблемами. Он не оставляет в беде, даже если они начинают общаться меньше.       — Асие снова бросила меня. В этот раз не безосновательно, — слишком сложно было держать всё в себе. Берк продолжал вглядываться в его лицо, — тут история очень долгая, честно говоря. Даже не представляю, с чего начинать. Мой отец стрелял в Эрхана. И это он посадил Кадира за решётку, — брови Берка взлетели, — Толга, когда сбежал из летнего дома, увидел, как отец вложил пистолет в руки Эрена. Он рассказал об этом мне практически в самом начале. Поэтому мелкий гадёныш шантажировал и заставлял общаться с ним. Я был марионеткой в его руках — стоило сделать что-то, что ему не нравилось, этот псих грозился рассказать всё Асие. Как итог — она узнала. Я взбесился на отца. Пришёл домой и высказал всё, что думаю об этом человеке. А потом пришёл Каан и я наехал на него из-за подкатов к Асие. Он заявил, что мой брат. Отец это подтвердил. Я разозлился и ушёл из дома, а перед этим отдал все карточки. В кармане нет даже сотни лир, поэтому сижу теперь тут.       — Минутку, минутку, брат? Ты хочешь сказать, что дядя Акиф изменял тёте Небахат, когда они были уже вместе?       — Я так понимаю, что да. На самом деле, не очень хотелось выслушивать очередную ложь отца. Он из любой ситуации выйдет сухим. Найдёт, что наплести. Ты представляешь, он попросил не говорить матери и Мелисе. Я даже не думал, что он опустился настолько низко аж в те времена. Я пока не буду говорить им. В целях только их морального спокойствия — не представляю, как она переживёт это, — парень устало провёл по лицу ладонь.       — Что насчёт Каана? Что будешь делать?       — Не знаю, Берк. Конечно, он не виноват в том, что Акиф Атакуль такой мерзавец. Парень жил без отца, а теперь и мать умерла. Он остался совсем один. Но не думаю, могу его принять. Он для меня никто. Просто человек, живущий у нас. Ты для меня брат, а не он. Не могу я его так назвать.       — Да, брат. Твоя жизнь похлеще, чем в турецком сериале, Аллах. Вернёмся к теме с Асие. Она бросила тебя потому что…       — Потому что я знал, что это отец стрелял в Эрхана, но ничего не рассказал. Это я отправил её в детский дом, если так посудить. Мне стоило рассказать обо всём полиции. Но я промолчал. А потом заставил отца выкупить дом Эренов, чтобы те не оказались на улице. Шантажировал его и выбил, чтобы тот хоть в малой мере, но расплатился за свои поступки. Нужно было рассказать правду.       — И? К чему бы привело твоё признание? А я расскажу тебе. Дядю Акифа бы посадили. Его холдинг отобрали бы, вы с сестрой и матерью оказались бы на улице, Эрены тоже, как ты отметил. Кадира бы отпустили — хоть его и так отпустили, ведь Эрхан пришёл в себя и всё наладилось, — но как это бы помогло? Ты сам трезво посуди, не будучи ведомым эмоциями от расставания, каким бы не был дядя ужасным человеком, он остаётся твоим отцом, который все восемнадцать лет воспитывал тебя, поддерживал и защищал от всего мира. И с какого перепуга ты должен был собственными руками всё похерить. Ты сделал всё, что мог. На что у тебя были силы и возможности. А Асие со своим юношеским максимализмом и гордостью может идти своей дорогой, если ей не нравится твоё отношение к ней. Сделать тебя виноватым во всех грехах твоего отца, Аллах, да она с ума сошла. Послушай меня, брат, — Берк полностью повернулся к другу лицом, обхватывая его шею ладонью. Они соприкоснулись лбами, — твоя вина лишь в том, что ты влюбился в эту девушку. Ты спас и свою семью, и её, когда сохранил им дом и помог решить ситуацию с Кадиром.       — Может ты и прав, Беркош, не знаю. Пока что я разбит. Чувство такое, что не можешь выплыть из-под толщи воды.       — Поехали к ним, — удивлённый взгляд от Дорука служил ему ответом, — вам нужно поговорить, брат. Сколько можно терпеть такое отношение к себе? Она практически в открытую вытирает о тебя ноги. Тем более, моя сладкая тоже живёт в этом доме. Стоит ли сказать, что для меня тоже будет выгодно это?       — Я не хочу, снова получу порцию обвинений и осуждений. Оно мне надо. Заколебался. Стоит мне пересечься с ней — она найдёт способ зацепить меня. Такое ощущение, что мы поменялись местами. Только я был таким до нашей встречи, а она — после. Возможно, когда-нибудь появятся желание и силы поговорить с ней, но только не сегодня. Раны, которые она нанесла своими словами, ещё кровоточат.       — Тогда двигай в колледж. Спортзал уже закрыт, к тебе поехать не можем, а там можно побоксировать. Давай, поехали. Нас пустят — я договорюсь.       Добрались они быстро. Берк подошёл к охраннику и всунул ему в руки двести лир, чтобы не было никаких вопросов и проблем. Так и получалось, в колледже Атаман всё держалось на деньгах. Что угодно, только бы в кармане появились лиры.       Они шли по тёмным коридорам, которые сейчас смотрелись даже зловеще. Берк крутил на пальце ключи, полученные у охранника.       Парни добрались до тренажёрного зала, скидывая куртки. В центре стоял рингю Берк уселся на маты, пока его друг перематывал костяшки.       — Ну что ж, удачи. Побесишься с грушей, и поедем ко мне на квартиру. Мать ещё не вернулась, а значит, она пустует. Скажу отцу, что ночую у тебя.       — Да ладно, найду где перекантоваться, — хмыкнул Атакуль, застёгивая вторую перчатку. Дорук подошёл к груше, на пробу пару раз нанося удары. Вроде удобно, нигде и ничего не пережимает.       — Нет уж, я тебя не брошу, не в таком состоянии.       Парень бил грушу, вымещая в движениях всю злость. Движения были резкими, динамичными и даже яростными. Маленькие прядки на лбу стали мокрыми, по шее потекла капля пота. Ему хотелось сегодня бить так же сначала отца, а потом и новоиспечённого братца. Но он не мог так поступить, поэтому всё, что оставалось делать — вымещать злость на снаряде.