Jована

18 января 1945 г.

Сегодня снова пришли из комендатуры. Скоро начнётся суд. Проводить его будут в здании местного театра, чудом уцелевшего во время бомбёжек. Часть свидетелей умерла от болезней, другим слишком больно вспоминать обо всём. Я твёрдо сказала: приду. Дам показания. Чего бы мне это ни стоило! Рамиз тоже назначен свидетелем. предварительные слушания назначены на следующий вторник.

***

Познакомилась с материалами дела. Большей части тех головорезов нет в живых — возмездие настигло их раньше. Но кто-то уцелел… Ничего, скоро каждому воздастся!

23 января 1945г.

Слушания отложены — суд так и не смог найти адвокатов для обвиняемых. А законом их наличие обязательно. Все адвокаты из Приштины или Белграда наотрез отказываются их защищать. И я понимаю, почему. Один и вовсе сказал, что лучше сдаст удостоверение, чем будет защищать тех, кто его земляков убивал. Чёрт возьми, с ними ещё нянчатся! Пристрелите их уже в сарае и скормите свньям, чтобы и следа не осталось! Заслужили! Но… Закон есть закон… Не я его принимала и не мне делать за суд его работу.

1 февраля 1945г.

Я забываю обо всём, переписываясь с Бошковичем. Он оказался на редкость приятным собеседником, видимо, чувствует во мне родственную душу. С ним я могу забыть о судах и прочих «прелестях».

***

Комендант сообщил, что прокурор дошёл чуть ли не до министра юстиции. Адвокатов всё-таки назначили. Слушания начнутся на следующей неделе.

5 февраля 1945г.

Началось. Я снова видела их. Все, как один, отнекиваются. Никаких приказов они не отдавали, никого не мучали… Один и вовсе сказал, что тайком помогал узникам! Вот свинья! Как изворачивается, как изворачивается! Вот, ты какой — молодец среди овец! Я не забыла эту девчонку по имени Станка, и не забыла, как ты смотрел на неё, и как ты с дружками хотел «наиграться» с ней! И ты не один такой был! Сделать бы с тобой то же, что ты с этими несчастными женщинами! А остальные… Ничем не лучше…

6 февраля 1945г.

Первым допросили священника из местного прихода. В сорок первом эти головорезы разграбили и сожгли церковь, монахов убили, многих священников — тоже. Вели себя, как псы, спущенные с цепи. Этому повезло — успел уйти. С тех пор в партизанах. Рассказывал, как потом, после освобождения, позвали его отпеть убитых. Он не мог даже прочесть молитву — настолько ужасающая картина предстала… — Говорю перед всеми: это нелюди, это — звери! Адвокаты ведут себя, скорее, как прокуроры. Председательствующий судья делает им замечание. Сегодня выступила и я. Оказалось, что нас действительно планировали перебить, а документы — уничтожить. Наши верно предугадали события, и сделали цепь отвлекающих манёвров — противник не мог точно знать, где и когда начнётся наступление. Отдельное спасибо болгарам — они особенно позаботились об этом — целая сеть ложных позиций! Один из офицеров выступил свидетелем. Не удержался от бахвальства, но я его не виню — кто из нас не впадал в тщеславие? Атмосфера в суде была крайне напряжённая. Мне было страшно и больно вновь переживать весь этот кошмар.

7 февраля 1945г.

Новый день заседания. Перед судом Рамиз шепнул мне, что отыскал бабушку Марьям и рассказал ей всё, без утайки. Она обещала приехать, и кажется, не хочет оставаться в Албании — говорит, при этом безбожнике (Энвере) жить не хочет. Ещё с таким вызовом посмотрела на Рамиза, как будто ждала: арестует он её или нет? Но Рамиз об этом и не думал — он не за этим пришёл, а только весточку передать. Жду с нетерпением нашей гостьи! А у Марьям ещё больше вырос живот. Она носит мешковатую пижаму, всеми силами его прячет. Я вспомнила об этом уже после заседания и спросила Рамиза: а что старушка об этом думает? Передал, что она примет этого ребёнка — она-то знает, что ни её внучка, ни ребёнок, не виноваты в случившемся.

8 февраля 1945г.

Есть! Приговор вынесен! Все, кто остался в живых, получили смертную казнь через повешение! Хвала всем, кто нашёл в себе силы дать показания! Вы проявили настоящее мужество! Честно, я бы предпочла, чтобы их по-тихому расстреляли, но патроны тратить на эту мерзость… Простите, не надо!

11 февраля 1945г.

Приговор привели в исполнение! Я была там и всё видела. Горожане проводили стихийные митинги, требовали отмщения и воодушевлённо слушали сводки с фронтов. Ну же, ещё чуть-чуть… Русские продолжают шагать семимильными шагами, немцам недолго осталось! Надежда и радость — вот, что поддерживает меня! Ещё Андрей… Он говорит, что поможет мне найти Синишу. Если жив останется, конечно. Зря я ему такое написала… Не стоило так сразу открываться и плакаться — ему и так хватает хлопот. Теперь он уже в кадровой армии. Не в партизанском отряде, а в настоящем армейском полку! Часть отряда отправили в другие бригады, но основная — сохранилась. И командует ими теперь уже бригадный генерал Любиянкич.