Проведи меня через Ад

Бренда Хеллинкоттер сидела за столом и, заикаясь, прерываясь на плач и икоту, пересказывала Аде произошедшее. — Я не поняла, что произошло, — говорила она, готовая едва ли не вырвать самой себе волосы. — Я же его любила… я ведь не могла… Ада попросила офицера полиции, в допросной комнате которой они находились, принести стакан воды. Коренастый мужчина в форме пробурчал что-то нечленораздельное, но-таки принес одноразовую посуду с доверху наполненной прозрачной жидкостью. Произошло убийство. По крайней мере пока что это называли убийством — Ада была готова лечь костьми, чтобы доказать, что это было непредумышленное причинение смерти. Две абсолютно разные вещи. Она, честно, и подумать не могла, что ее клиентка вытворит что-то подобное. Несмотря на насилие, оказанное со стороны мужа, Бренда выглядела стойкой и уверенной в своих намерениях, но… Черт. Ада ведь сама прекрасно знала, что твердость духа не так уж сложно изобразить. И почему она раньше не додумалась до того, чтобы изолировать Бренду от Лиама? Тогда можно было бы избежать… такое. Судя по сбивчивому рассказу миссис Хеллинкоттер, дело обстояло так. Женщина пришла к мужу поговорить, он (Ада была уверена, тот был уже навеселе, но пока спрашивать у клиентки не стала, боясь нового приступа истерики) при виде жены слетел с катушек. Дальше — Бренда попыталась отбиться от него, как-то неосторожно толкнула, и Лиам упал. Головой на угол стола. Оба жили в коттеджном городке в Рокдейле — одном из районов Куинса, — и, тем не менее, на крик Бренды сбежал весь двор. Соседи вызвали полицию — и теперь миссис Хеллинкоттер сидела в следственном изоляторе, а Ада, приехавшая сюда десять минут назад, смотрела на подзащитную и чувствовала, как медленно рушится вся ее система работы. Потому что такого поворота в деле явно никто не ожидал. Телефон то и дело загорался уведомлениями о новостях из интернета, и Ада убрала его в карман брюк. Да, убийство Лиама Хеллинкоттера стало общественным достоянием. И адвокат была уверена, что, выйдя хоть на шаг из участка полиции, на нее набросится свора репортеров. Снова. Впрочем, это было понятно, ведь и Лиам, и его отец — состоятельные люди, а последний и вовсе славился своим меценатством. Немудрено, что дело, в которое вовлечены богатые люди (включая Аду, ее-то СМИ не пропустило мимо глаз), в одно мгновенье станет известным народу. Выпив воды, Бренда опустошенно уставилась в стол. Адвокат деликатно кашлянула. — Почему он на вас напал? Клиентка пожала плечами, обхватив себя трясущимися руками. — Не знаю. Адрастея… Мисс Бойер, я ничего не понимаю… — Это нормально, — уверила ее Ада. — Дышите ровно. Если вам нужно еще время… Бренда поразительно твердо для своего состояния покачала головой и шмыгнула носом. — Нет, я сейчас расскажу все, что вам нужно. Просто… — она отрешенно уставилась на стену за спиной у Ады, — надо самой понять… — Давайте попробуем понять вместе. — Ада сложила руки перед собой на столе. — Он был пьян, когда вы пришли? — Не знаю, вроде нет… Экспертиза покажет. — Что он вам говорил? Бренда сглотнула: — Что я предательница, что обратилась к вам и осквернила его имя… Но… я же люблю его, почему он так со мной?.. — Она обняла себя за дрожащие плечи, отказываясь понимать, что произошло. Ада кивнула. Бренда больше чем просто любила Лиама — он очень хорошо внушил ей удобные мысли о том, что любая ее вольность — это предательство. Перфекционист-манипулятор, чтоб его. — Миссис Хеллинкоттер, посмотрите на меня, пожалуйста. — Женщина подняла голову, потерянными глазами мазнула по Аде и сфокусировала на ней взгляд. — Вы могли предполагать, что… — Нет! — вскрикнула Бренда, зарывшись лицом в ладони. — Вы не понимаете, я люблю его! Боже, что я натворила? — заплакала она, нервно покачиваясь из стороны в сторону. — Зачем я вообще обратилась к вам? Ничего бы тогда не случилось! — Послушайте, Бренда, — Ада наклонилась вперед, мельком глянув на камеру наблюдения в углу помещения, — это не ваша вина. То, что произошло, — это несчастный случай, и вы к этому не причастны. — Время, — грузно пробасил офицер полиции. — Я вас вытащу отсюда, будьте уверены, — прошептала Ада и доверительно коснулась пальцев Бренды. Та вздрогнула, но руку не убрала, а наоборот — сильнее вцепилась в ладонь адвоката. — Время, мэм, — повторил тот. Ада взглянула на мужчину и с трудом поднялась с места. Она не хотела оставлять Бренду без присмотра — несмотря на свой возраст, сейчас клиентка походила больше на ребенка, чем на рационального взрослого. В любой момент кто-то из сотрудников полиции, сам того не понимая, может нажать на спусковой крючок — и Бренда взорвется. А это чревато могилой, в которую клиентка зароет саму себя, — и тогда пиши пропало. Тогда она не сможет доказать, что невиновна. Адвокат резко выдохнула, стараясь не думать о плохом исходе — еще рано.

***

Она перешагнула порог допросной и вышла в помещение для наблюдения. В ней находились несколько сотрудников, во главе которых был комиссар полиции и… «А он-то откуда взялся?» Пятый. Черт бы его побрал. Он не повернул голову в ее сторону, но желваки на его лице все-таки дернулись в нервном спазме. Весь напряженный — наверняка его пригнали сюда не по своей воле, — с немигающим взором и скрещенными руками он больше не был похож на того Номера Пять, которого она привыкла видеть. Ада громко сглотнула от подкативших к ней мыслей. Буквально час назад он пытался выстроить между ними что-то наподобие дружеских отношений, а она — призналась самой себе в любви к нему. А сейчас… сейчас казалось, что всего этого и не было вовсе. Оно и к лучшему. Наверное. — Мы поместим Бренду в общую камеру, — констатировал начальник полиции Джеймс Форд — мужчина среднего возраста с неудачно отросшей щетиной на подбородке. — Там она будет в безопасности. «Черта с два». — До постановления суда миссис Хеллинкоттер будет находиться в этом помещении, — объявила Ада, подойдя ближе к нему. — Если она хоть на метр сдвинется с места — это будет на вашей совести. — Она убила собственного мужа, — усмехнулся Джеймс, сложив руки на груди. — Думаете, я поверю в ее вменяемость? — Бренда вменяема, если ее не трогать. — Неужели? — картинно удивился он и шагнул вперед. — С каких пор вы защищаете убийц, мисс Бойер? — Бренда — не убийца, — процедила адвокат. — Это был несчастный случай, вы и сами все прекрасно слышали. — А кто даст гарантию, что она не врет? — сощурился капитан полиции. — Хеллинкоттер старший высказался против нее, а следом за ним — остальные родственники их клана. Бренда просто сломается под их гнетом. — Это не… — Она будет помещена в камеру, — отрезал мужчина, подняв ладонь перед собой. — Когда судебная инстанция вынесет вердикт, мы с вами поговорим. Ада почувствовала, как начинает вскипать. — Миссис Хеллинкоттер останется здесь, — внезапно произнес Пятый за их спинами. Офицеры, следящие за мониторами, на миг приостановились и недопонимающе взглянули на парня. Джеймс Форд сам потерял дар речи, изумленно обернувшись в сторону подчиненного. — Под мою ответственность, комиссар Форд. — Лейтенант Харгривз… — грозно начал командир. — Старший лейтенант, — подправил Номер Пять, засунув руки в карманы джинс. — У нас без этого проблем хватает. А если судом будет постановлено, что Бренда невиновна, наше управление перестанут спонсировать. Ни вам, ни кому-либо еще это пользы не принесет — мы просто обанкротимся. В помещении воцарилась давящая тишина. — Ты хоть сам понимаешь, что несешь, Харгривз?! — вскричал начальник, яростно содрогнувшись на месте. — Тебя отдадут под трибунал, а следом за тобой — Диего! Ты этого хочешь? — Я хочу, чтобы вы доверили мне подсудимую, — спокойно отозвался Номер Пять, но было видно, что его нервы натянуты до предела. Уставший, он явно не собирался вставать в защиту Ады, и ей оставалось только догадываться, что подтолкнуло его на подобное действие. — С чего такое рвение, м? — Джеймс придвинулся к Пятому и, существенно понизив голос, гневно зашептал: — Если выяснится, что ты хоть как-то причастен к делу, знаешь, что со мной сделают? Ты представляешь, какой опасности подвергаешь весь отдел, старший лейтенант Харгривз? Кадык Пятого дернулся вверх в попытке проглотить мешающий ком в горле, но он чудом выдержал ледяное выражение лица. — Я даю присягу, — сказал он. Ада могла поклясться, что услышала, как люди в помещении затаили дыхание. Гражданское лицо, принимающее присягу, не имеет права лгать, ибо ложь под ней карается пятью годами лишения свободы. Выходит, парень добровольно подставил себя летящим на него пулям. — Что ты творишь, Харгривз?.. — неверяще прошептал комиссар, качая головой. Пятый в ответ лишь дернул подбородком и нахмурился. Он не собирался этого делать, но зачем-то выполнил. И это «зачем-то» невидимо, но ощутимо повисло между ними в воздухе. Ада так и стояла бы, застыв на месте, если бы телефон не начал вибрировать от поступившего звонка. Она сморгнула пелену с глаз и вытащила устройство. — Простите, — севшим голосом обронила адвокат и коснулась зеленой кнопки на экране. — Да? — Скажи, что ты не в полицейском участке, — взмолился Рэймонд в трубку. — Прошу тебя, Ада. — Ты немного опоздал, — ответила она, краем глаза обведя сотрудников управления. Никто уже не обращал на нее внимания — почти все были поглощены мониторами, на которых отображалась картинка скукожившейся Бренды. Кроме Пятого — они с комиссаром тихо поедали друг друга взглядами. — А предупредить меня? — Ты сам мог заехать сюда, если хотел, — огрызнулась Ада и стиснула зубы. — Только не говори, что сидишь за рулем. — Я-то нет, — выдохнул Рэй, и адвокат вдруг почувствовала вину за свою грубость. — Лора не отпускает? — тихо осведомилась Ада. Она и забыла, что, в отличие от нее, у Рэймонда на личном фронте все было хорошо и он давно женился. — Не совсем, — отозвался напарник. — По новостям рассказывают про какого-то инкогнито, который недавно ворвался в полицейский участок. После этого ни дети, ни она меня по пустякам из дома не выпускают, — усмехнулся он. — Хотя не сказал бы, что наша с тобой ситуация — пустячная. Ада усилием воли заставила себя не кашлять, хотя воздухом поперхнуться уже успела. Значит, телевидение вовсю транслировало новости об Инферно. Она, конечно, знала, что в тайне это долго держаться не будет, но чтобы так скоро… — Ты бы поехала лучше домой, Ада, — обеспокоенно проговорил Честнат. — Серьезно, мало ли что случится. В Нью-Йорке какой-то бред сейчас происходит, а ты постоянно одна ходишь. — Ты не первый и не последний, кто мне это скажет, — невесело ухмыльнулась она, вспомнив слова Пятого по этому поводу. — Охрану хоть найми. — Не начинай, — беззлобно кинула Ада. — Так уж и быть, поеду домой. Будь на связи. — Куда же я денусь, — пустил смешок Рэй. — Береги себя.

***

— Ну, и что там с этой Брендой? — спросил Диего, сидя на скамейке возле допросной комнаты рядом с Пятым. Оба поедали тако, купленное в соседней шаурмичной. — Если бы ты меньше болтался с Эйдорой, знал бы, что происходит с Брендой, — парировал Номер Пять, делая глоток воды из бутылки. Пятый не располагал никакими силами разговаривать об этом деле — слишком много крови оно выпило из него за последние несколько часов. Он тяжело выдохнул и, прикрыв глаза, облокотился головой о стену. Парень сам не знал, зачем вступился за Аду, зачем выгородил ее перед начальником. Она — Пятый не сомневался — справилась бы с этим сама. Ее хлебом не корми, дай защитить кого-нибудь. Профессия адвоката совершенно точно внедрилась ей глубоко в ДНК. — Завтра будет годовщина со дня смерти Бена, — едва слышно проронил Кракен, выводя брата из прострации. Тело Пятого вдруг застыло. Точно, а он ведь и забыл пытался забыть. — Эллисон звонила, сказала, что организует поминки. Остальные подтянутся. Пятый, не размыкая веки, ответил: — Я не приду. Ему не хотелось разыгрывать весь этот спектакль перед родственниками — стоять и потягивать виски в Академии, изображая семейную идиллию. Тем более, ее как таковой и не было. А Бен не заслуживал, чтобы его так вспоминали. — Ты семнадцать лет подряд пропускаешь его поминки, — сухо сказал Диего, сжав в руке пустой бумажный стаканчик. — Думаешь, тебе одному больно? — Закрой рот, Диего, — грубо отрезал Пятый, распахнув глаза. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Бен мне такой же брат, как и тебе, — стоял на своем Кракен. — Не нужно делать из своих страданий что-то особенное, когда нам всем одинаково больно. Пятый зажмурился так сильно, что перед глазами начали плясать звездочки. Он не хотел — честное слово — не хотел вспоминать все это заново… прокручивать колесницу мемуаров, пропуская их через себя. Но… — Чувство вины выжившего — форма посттравматического стрессового расстройства, при котором пострадавшего человека преследует сильное чувство вины, поскольку он пережил экстремальное событие, тогда как другие люди погибли в результате или во время этого события, — будничным тоном пояснил сэр Реджинальд. — Решающим фактором для постановки диагноза является чувство вины пациента за то, что он намеренно или нечаянно выжил, пока другие люди умирали. Пятый продолжал сидеть с отсутствующим видом перед отцом. Юноша распадался с каждой прожитой секундой. Телом он был еще жив, но душой — давно мертв. — В этом нет ничего особенного, Номер Пять, — продолжил Реджинальд, поправив монокль на левом глазе. — Твои братья и сестры чувствуют то же самое. Это пройдет. — Его застрелили, — сглотнув, хрипло выдал Пятый. От долгого молчания голос совсем ослаб. — Они хотели убить меня, но застрелили его. — Но ведь ты выжил. — Вот именно, — недобро сверкнул глазами подросток. — А должен был умереть. Глава Академии глубоко вздохнул. — С этим ничего не поделаешь. Нам всем одинаково больно, Номер Пять. — Прояви хоть каплю уважения к Бену, — наконец произнес Диего, — и приди на эти чертовы поминки. — Хватит, — еще одно слово, и Пятый просто напросто взорвется. — Я предупредил тебя. Если ты… — Хватит! — зарычал он, вскочив со скамейки. Незакрытая бутылка воды выпала из его рук на кафель, покрывая пол жидкостью. — Я живу с этим чувством, ты живешь с этим чувством, Клаус живет с этим чувством! Но вы не видели, как он умирает на ваших глазах. Когда ты, сука, готов все отдать, лишь бы поменяться местами. Что я должен был делать? А? — беспомощно прокричал Пятый. Диего молчал, испуганно глядя на него, и это разозлило еще больше. Парень мрачно улыбнулся и как-то истерически захохотал. — Так и знал… — Успокойся, Пять, — тихо сказал Кракен, оглядывая коридор. — Мать твою, здесь люди… — Не смей больше поднимать эту тему, — неожиданно холодно заявил Пятый, голова гудела от резкой смены настроений. Он не хотел, чтобы так вышло; чтобы тонны сотрудников смотрели на него, как на умалишенного; чтобы после этого он услышал грозный голос комиссара, не предвещающий ничего хорошего: — Харгривз, черт подери! Быстро ко мне в кабинет! Он не хотел, но вышло по-другому.