Эхинацея

      На тренировку Энни опоздала, вбежав в зал, словно ураган. Полночи ее одолевали не слишком радужные мысли и воспоминания. Она чувствовала себя загнанной в ловушку зверушкой, в роли охотника, конечно же, выступал Армин, намереваясь похитить ее сердце. После каждой их встречи девушка все больше и больше думала о нем, желая прыгнуть в этот омут с головой так, чтобы закружиться в его причудливом опьяняющем вихре. Но их отношения зарождались мучительно медленно, робко, будто они двое подростков, краснеющих на лавке во дворе.       Энни было мало держаться за руки. Осознание отчетливо вспыхнуло в голове, когда Армин осторожно обнял ее на прощание и ушел, оставив ветру возможность холодить горящую ладонь.       — Я думал, ты не придешь, — улыбнулся Арлерт, заканчивая разминку.       — Я… проспала, — почти честно ответила Энни, не признаваться же, что она полночи не могла выкинуть его образ из головы? Взгляд зацепился за длинные музыкальные пальцы, за острую косточку и отчетливый контур вен.       Пришлось сжать челюсть, чтобы не завыть в голос. Интуиция подсказывала, что тренировка станет страшной пыткой, и на лопатках этим утром окажется грозная Энни Леонхарт.       — Ты сегодня в ударе, — с трудом шевеля губами изрек Армин, падая на мат. Он облизнул пересохшие губы, прикрывая от усталости глаза.       — Чтобы не расслаблялся, — сдавленно ответила девушка, понимая, что перегнула палку, но эмоции так рвались наружу, пришлось найти им другое применение. Ей только стало легче, как фокус застыл на губах Армина. Сил отвернуться не было, тело, словно оканемело, а трезвый рассудок весело помахал ручкой.       Энни взяла бутылку с водой и жадно осушила половину, остальную же расплескала по подбородку и груди, даже не заметив этого. Зато заметил Армин и, сев рядом, почти невесомо вытер влагу большим пальцем.       Мир вокруг расплылся, потеряв четкие очертания. Был лишь оглушающий пульс, да небесно-голубые глаза напротив, в которых можно утонуть, как в море. Энни не могла сказать, кто сделал первый шаг, ведь бездна стремительно захватила их в свои объятия, не дав опомниться. Никакой робости или стеснения, лишь невысимо-тягучее желание, бурлящее в венах.       Губы Армина оказались мягкими и настойчивыми, даже опьяняющими настолько, что девушка и не поняла, как оказалась сидящей на нем, зато особенно прочувствовала его ладони на своей спине, что ласково скользили вверх-вниз, задирая край футболки. Энни обхватила его лицо двумя ладонями, притягивая ближе к себе, задыхаясь от нехватки кислорода, но не останавливаясь ни на секунду.       Если в мире и существовал рай, то она точно попала туда. Еще ни один поцелуй не вызывал в ней такой всплеск эмоций: мурашки, головокружение, дрожащие пальцы, восторг вперемешку с ликованием, запредельное счастье и детская радость, приправленная разгорающимся пожаром в груди. Это как получить долгожданный подарок на день рождения, как выиграть лотерею, как получить в школе пятёрку по физике.       Армин залез под ее футболку, ничего не соображая, но оглаживая ее талию, ребра так, будто с упоением перебирает струны на любимой гитаре. Он умело совмещал нежность со страстью, будто у него есть только один шанс на победу. Энни оказалась податливой и требовательной, он должен был касаться ее постоянно, не прерывая ласку ни на секунду. Его губы уже начинали болеть, но парень не находил в себе силы прекратить это.       Адреналин подстегивал. В любой момент мог зайти охранник или Шадис, и тогда тренировкам придет конец. Энни перехватила его ладонь и положила себе на грудь, губами припадая к выступающему кадыку. Армин вздохнул громко, широко распахнув глаза. Невозможно мягкие влажные губы Энни выцеловывали каждый сантиметр его шеи так, что он не мог пошевелиться. Легкие сжались, как при погружении в воду, оставалось лишь жадно глотать воздух ртом.       И когда девушка прижалась к нему плотнее, он вдруг осознал, как сильно возбужден. Это было похоже на вспышку — яркую, молниеносную. Армин сжал ее грудь, задевая большим пальцем затвердевший сосок, забирая инициативу себе, жарко целуя за ухом. Энни тихо застонала, выгибаясь в спине, отчаянно хотелось большего, пришлось прикусить губу. Она и подумать не могла, что этот парнишка окажется таким… таким невозможным. Еще никогда ее тело так самозабвенно не откликалось на простые ласки.       — Ты сведешь меня с ума, Арлерт, — прошептала она ему на ухо.       Внезапно Армин крепко прижал ее к себе, утыкаясь носом в шею.       — Я так больше не могу, — сдавленно ответил он, пытаясь привести дыхание в норму и унять дрожь в теле. Холодный душ, ему срочно нужен холодный душ…       Энни отстранилась и молча пошла в раздевалку, по дороге стянув с себя футболку. Армин зажмурился и упал обратно на маты с глупой улыбкой. И кто еще кого сведет с ума?       Из университета выходили молча, словно ничего необычного не произошло, правда, держались за руки, переплетая пальцы. Хоть на улице и стоял октябрь, в душе у каждого цвела весна.

***

      Микаса проснулась раньше Леви. Сначала она не поняла, где находится, но потом воспоминания вспыхнули в голове, и улыбка сама собой заиграла на губах. Сильные руки Леви крепко обнимали ее, прижимая к себе так, будто она вот-вот исчезнет, оставив его одного. Просыпаться вот так с кем-то было приятно и волнительно, Микаса чувствовала себя защищенной, как принцесса, украденная драконом.       На дракона, кстати, Леви был похож. Такое же опаляющее дыхание, из-за которого по шее гуляли мурашки, горячая кожа с мелкими шрамами, будь то чешуя. Правда, принцессой Микаса себя бы все же не назвала, ну если только чуть-чуть… Сдержав смешок, она повернулась к нему лицом, и невесомо поцеловала в линию челюсти, медленно провела пальцами по спутанным волосам и вздрогнула, когда мужчина открыл глаза.       — Доброе утро?       Леви промычал что-то невнятное и поцеловал в лоб, вызвав в груди трепет, а потом, кажется, снова уснул. Микаса еще немного полюбовалась его умиротворенным выражением лица и тихо вылезла из постели.       Субботнее утро встретило ее ярким солнечным светом и бушующим ветром, что беспощадно гнул ветви деревьев и срывал опадающую листву. Аккерман приоткрыла окно, впуская на кухню свежий воздух, и поставила чайник. Ей хотелось удивить Леви, но хозяйничать без спроса на чужой кухне было неловко. Однако, неловкость быстро исчезла, ведь мужчина в большинстве случаев ставил ее перед фактом, поэтому Микаса со спокойной душой полазила по шкафчикам, отметив, идеальный порядок во всем.       Она накормила кота и приготовила блинчики, попутно напевая под нос простенькую мелодию и попивая чай с лимоном и малиной.       — А тебе идет, — голос Леви напугал девушку, и та чуть не выронила чашку, засмотревшись на бледно-голубое небо.       — Что идёт?       — Роль жены, — усмехнулся мужчина и скрылся в ванной.       Микаса зарделась, почувствовав, как температура тела резко подскочила.       Когда Леви вернулся из ванной, на столе уже стояли две тарелки с блинчиками и две чашки чая.       — Освоилась значит?       Микаса неопределенно пожала плечами и села за стол. Завтракали в приятной тишине, наслаждаясь ранним утром и выходным. С Леви оказалось до невозможного комфортно даже просто молчать, ей было достаточно, что он всего лишь сидит рядом и с удовольствием ест ее еду.       Семейная идиллия.       Девушка от такой мысли чуть не поперхнулась чаем, теперь они и думают одинаково, не зря одна фамилия на двоих, даже менять не придётся.       — О чем задумалась?       — Поставишь мне зачет автоматом?       — Аккерман, — Леви закатил глаза, вызывая довольную улыбку, — никаких поблажек.       — Тогда пойдем на свидание?       — Свидание? С цветами и конфетами?       — И глупым фильмом про любовь.       — Смерти моей хочешь, Аккерман? — усмехнулся Леви, откидываясь на спинку стула и мысленно смакуя свою фамилию на языке.       — Не ворчите, профессор, — подхватила игру Микаса, подпирая щеку рукой, — морщинки появятся.       — Язва. Будет тебе свидание, — сдался он, ни капельки не жалея. Даже проиграв, можно получить награду, о чем и свидетельствовали горящие глаза Микасы.