A Soulmate Who Wasn't Meant to Be

Хаджиме так и знал, что всё закончится этим. Естественно, его воображению не хватало свободы, чтобы до мельчайших подробностей представить и твое лицо с выступившей испариной, но не сходящей ухмылкой. И приподнятую на лоб маску, и руки в кожаных перчатках, которые кидают пистолет к его ногам и послушно — насмешливо — поднимаются над головой. И, в целом, локацию — какую-то грязную крышу одной из безликих многоэтажек. Где ветер ревёт в полную силу так, что твои волосы постоянно развевались, словно в сцене любой любимой тобой манхвы. Той самой, когда главная героиня сияет, а вокруг неё распускаются самые прекрасные цветы. Хотя вокруг тебя не цветы — только ядовитый плющ, который обвивает всё тело и не даёт вздохнуть — так распирает от всего половодья чувств. Но интуиция неустанно твердила ему, что однажды он будет направлять на тебя дуло своего оружия и зачитывать хриплым голосом зачитывать ей её права при аресте: — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас. И он даже мог предугадать твою реакцию на его официоз: — Зачем же так официально, словно мы с тобой никогда и не спали… Ой. — Ты делаешь наигранно большие глаза и бесстрашно склоняешь голову набок, игнорируя наставленное на тебя оружие. Лукаво ухмыляешься, словно он вовсе не поймал тебя за подготовкой к убийству важного чиновника. Точнее, словно пойман он сам. — Заткнись. — Обожаю, когда ты бесишься. Возможно, это так и было? С вашей первой встречи в старшей школе. Когда он вошел в кабинет директора и увидел твоё лицо в сплошных ссадинах — уже тогда почувствовал: быть беде. И не ошибся: директор назначил его твоим куратором. Как одного из сильных — в плане учебы, в том числе — ученика школы, ему было приказано подтянуть тебя по всем предметам и следить затем, чтобы ты не порочила честь Аободжосай. Стоит ли говорить о том, что восторг от таких новостей у него отсутствовал напрочь? Напряженные тренировки, постоянные игры, его собственные долги по учебе из-за первых двух факторов — у него попросту не было времени тянуть ещё и тебя. Тебя же напротив прямо-таки распирало от радости. Смешила абсурдность ситуации: ты отъявленная хулиганка из не самой благополучной семьи, со списком происшествий таким же длинным, как твои волосы. Ты — уже давно поставившая на себе крест, внезапно оказалось в довольно тесном сотрудничестве с одним из самых завидных парней школы. Ну, разве не ирония: отброс общества и рыцарь в сияющих доспехах? Его идеальность так раздражает что даже не находится сил, чтобы позлиться. В отличие от него, который с неконтролируемой агрессией на «ты», а с тобой вечно на нервах. У него создавалось впечатление, словно ты стала ещё более безбашенной. Словно теперь специально давала себя поймать курящей в школьном туалете. Словно теперь специально устраивала потасовки у кабинета директора. Словно специально хотела оказаться прижатой к стенке пустого класса в очередном приступе его ярости, когда его в очередной раз оставляют после уроков, чтобы провести с тобой воспитательную беседу. — Я пропускаю из-за тебя тренировку. В твоих же интересах выучить эти чертовы формулы по алгебре как можно быстрее. — Цедил он сквозь сжатые зубы. Но ты лишь дерзко тянулась к нему всем телом и выдыхала вызов прямо в чужие губы: — Иначе что? Тяжелый вздох. Ты слишком близко — даже злость внезапно начинает испаряться, уступая место неловкости. Он первым от тебя отходит. Устало садится на край парты и скрещивает руки на груди. Смотрит на тебя таким строгим взглядом, что ты не удерживаешься от того, чтобы не подурачиться и не отдать ему честь. Желательно свою. Но он, видимо, так не считает. Он считает, что самое время прочитать тебе лекцию о том, как важно сейчас это время для формирования тебя как целостной и успешной личности. Он сыплет скучными и шаблонными фразами, скатывается в клише, которое ты уже слышала от каждого взрослого в жизни. Поэтому ты нагло зеваешь, не прикрывая челюсть рукой. Это заставляет его замолчать. Он прикрывает глаза, явно считает про себя, чтобы не вспылить. А ты считаешь, что он чертовски горяч с растрепанными волосами, вздутыми от злости венами и в расстегнутой на две верхние пуговицы рубашке, небрежно расправленной из-под толстого ремня. Ты спешишь поделиться с ним своими мыслями, но он спешит огорошить тебя простым вопросом: — Кем ты хочешь стать в будущем? — На удивление тон спокойный. Даже немного холодный, словно он полностью отстранился от этой ситуации. Твой смех тонет в молчании. Иваизуми никак не реагирует на твою защитную реакцию. Лишь вскидывает в ожидании бровь и устремляет нечитаемый взгляд прямо в твоё лицо. — А ты? — От его цепкого взгляда не скрываются твои пальцы, нервно перебирающие край футболки и внезапно потускневшие глаза. Поэтому он честно отвечает, вызывая тебя на откровенность: — Полицейским. — Тогда мне стоит стать преступницей. — Ты хватаешься за его искренность и хохочешь. Поправляешь едва не слетевшую маску клоуна и скалишься. — Чтобы ты меня поймал. Это была одна из многочисленных попыток протянуть тебе руку помощи, которую ты с гордостью отвергала. Он упорно шёл за тобой, тащил за собой на «верный» путь. Но ты каждый раз со смехом сбегала в темные переулки безнадежности. Наверное, не нужно быть гением, чтобы понять: несколько лет непрекращающихся гонок друг за другом однажды приведут и к одной точке. Из-за бега времени менялись их лица, форма, окружение, локации. Но его злость и твоя широкая ухмылка, словно оказались в вечности. — Ну же, мистер полицейский, — Ты облизываешь нижнюю губу и нарочно тянешь слова, зная как эта манера выводит его из себя: — Почему я всё ещё не в наручниках? Чёрт побери, почему он сам всё ещё продолжает надеяться, что ты останешься рядом с ним? Даже спустя столько лет, когда его обязанности следить за тобой перед директором превратились в долг перед законом. Почему он всё ещё смотрит на твою ухмылку и так страстно мечтает узнать, что же под ней на самом деле? Он ведь знал, ощущал это оголенными нервами каждую секунду существования рядом с тобой. И всё равно — никак не мог от тебя отказаться.