A Soulmate Who Wasn't Meant to Be

— Отвратительно. — Прекрати, не всё так плохо. Киёми закатывает глаза и едва ли не отсиживается на край водительского сидения, словно в попытке достичь максимальной защиты от толпы у входа в клуб, которую он внимательно разглядывал в боковое окно. — Уверен, что не хочешь присоединиться? — Ты недовольно смотришь на своё отражение в зеркале машины. Взгляд приковывает на упавшую прядь — которая вообще-то должна была быть намертво залакирована по обещаниям на упаковке — и с цыканьем тянешься к клатчу за маленькой расческой. Киёми отводит взгляд с толпы на тебя. Пару мгновений молча наблюдает за твоими попытками вернуть прежнюю гладкость прически и медленно тянет: — Я ещё не сошел с ума. Продолжает в упор смотреть на тебя в ожидании ответа, однако ты слишком поглощаешься прихорашиванием, чтобы в целом услышать его. Киёми хмурится и едва удерживает тяжелый вздох. Вообще-то ты уже и так уходишь на весь вечер, чтобы повеселиться без него — можно было и уделить ему крохи своего внимания в эти несчастные минуты перед тем, как он поедет обратно домой. В одиночестве. — До скольки планируете оставаться? — Вообще-то ты уже отвечала на этот вопрос, но ему просто невыносимо сидеть в тишине, когда молчание обрушится на него на несколько часов. Ты вновь не говоришь — лишь пожимаешь плечами и вновь с щелчком открываешь сумочку. Пару судорожных движений в поисках чего-то и ты с победной выуживаешь помаду. Всё ещё не отрывая взгляда от зеркала. Всё ещё, не обращая внимания на своего парня. Вообще-то абсолютно никто не назовет Сакусу Киёми общительным человеком, который всегда рад поддержать разговор и в целом контактировать с людьми. Но он настолько привык к тому, что ты всегда рядом, что дни без твоего голоса, взгляда и присутствия — кажутся уже несуществующими. С твоим появлением жизнь даже не разделилась на «до» и «после», а в целом — только началась. Конечно он бесконечно ворчал на твою болтовню, вздыхал от излишней тактильности и закатывал глаза — но это ведь не отменяло того факта, что он наслаждался всеми проявлениями твоего внимания каждой клеткой своего существования. — Если опять напьешься — вызывай такси, не собираюсь жертвовать своей машиной ради твоего желудка. Он, как завороженный смотрит за тем, как ты аккуратно выводишь контур вызывающе красной — чертовка! — помадой. Почти не дышит, когда ты распределяешь помаду тонким слоем и в итоге кокетливо надуваешь губы собственному отражению. Не ему. Отвратительно. — Ты что-то сказал? — Это последняя капля. Киёми наклоняется к тебе и крепко хватает за локоть, поворачивая в его сторону. Ты не успеваешь вымолвить ни слова, когда он жадно впивается в твои только накрашенные губы своими. Чужой язык нахально проникает внутрь. Чужие руки притягивают к себе ближе до максимального. Чужие пальцы проходятся по оголенной спине ударами тока. Без единого шанса на то, чтобы вырваться. — И что это было? — Произносишь ты, едва он только отстраняется от тебя. Вместо ответа он вновь прикасается губами к твоим: в этот раз нежно. Оставляет невесомый поцелуй — практически целомудренный, если бы не тонкая ниточка слюни от прошлого — и большим пальцем старательно вытирает размазанную помаду с твоих щёк: — Хорошо повеселиться.