Miraculous Escalation Worm/Чудесный Эскалационный червь

Я стояла в своей комнате, контролируя Они Ли. Он двигался быстро и был неуязвим. Один раз я недооценила противника и Они Ли подорвался… Но это не имело значения. Я просто накормила Нууру и создала ещё одного Они Ли. Но этого было недостаточно. Я слышала их, слышала, как они кричали, просили и умоляли отпустить их. И несмотря на то, что я изо всех сил старалась помочь людям, я всё равно ощущала себя так, будто снова оказалась в шкафчике, и на все мои мольбы люди просто проходят мимо… Я заманивала жертв Мамы в ловушки, обездвиживая и оставляя в покое. Но, всё же, мне нужно было… Я призвала Они Ли и секунду смотрела на него, прежде чем он распался золотой пылью, оставив после себя единственную бабочку. — Тёмные Крылья, опуститесь, — сказала я, а потом мы с Нууру оказались в тёмной комнате наедине, пока вокруг нас раздавались стоны и вопли умирающего города. Все мои друзья были сейчас там — и все они сражались, чтобы защитить этих людей. Если бы я знала, где сейчас находится Мама, я могла бы послать за ней Сибирь. Я не собиралась оставлять её в живых. Не после всего, что она сделала. Но я не знала, где она пряталась. Приглушённый звук флейты, казалось, пронизывал собой воздух, каким-то образом разгоняя тени, что прятались по углам. Это напомнило мне о Маме, о том, что она пряталась где-то в безопасности, пока снаружи гремел гром. — Ох. Для Рены Руж был выбран прекрасный Чемпион, — сказал Нууру. — Что ты собираешься делать, Тейлор? — Я… я ведь тоже могу призвать своего Чемпиона, так? — Да. — Но я, возможно, не смогу выбрать… чтобы взять под контроль… — Нет. Ты можешь найти того, кто соответствует нужным тебе критериям. Но контроль? Контроль — это уже создание Акум. Я могла бы взять кого-то под контроль, и Нууру вряд ли сказал бы мне решительное «нет». В городе не было недостатка в людях, которые были в отчаянии. У которых заканчивались надежда и время, которые уже были готовы пойти на всё… Но… Чемпион был бы сильнее, сильнее Акум во многих отношениях. Даже Бражника могли подавить волевые личности, а я бы… Пустила их внутрь своей души. Как Эмму. Я открылась ей, а она… Я опустила взгляд на свои руки. Они дрожали. Как так получилось, что наделить кого-то силой, отказываясь от контроля этого кого-то — всё это пугало меня больше, чем Бойня, больше, чем Левиафан? — Тейлор, — Нууру был рядом и прижался к моей щеке. — Я чувствую своего Избранного. Тебе причиняли боль, но тебя не смогли сломить. В тебе ещё осталась вера. — Тёмные Крылья, воспряньте, — я уставилась на бабочку. Насколько же маленькой была та, что наделяла воистину волшебными способностями. Затем я взяла бабочку в руки. — Найди мне Чемпиона, — я вложила в эту просьбу весь свой гнев. За Шарлотту, за всех людей, которые оказались в ловушке. За всех тех, кого мучили эти преступники, кто оказался в ловушке, в темноте, из которой никто не мог их спасти. За всех тех людей, которые просто хотели жить своей жизнью. Нахер всё это. Я пойду — и найду подходящего Чемпиона. Бабочка светилась всё ярче и ярче, пока не засияла, словно маленькая звёздочка, пока я не подняла руки и не позволила ей выпорхнуть из окна. И открыла свой разум. Найди нам Чемпиона. Для этого города. Для меня, для всех нас. Впервые с тех пор, как я себя помнила, я не пыталась контролировать ситуацию. Прошло несколько мгновений, и в мой разум начала вливаться информация. И я вдруг поняла, почему Бражник так цеплялся к расстроенным подросткам и сердитым любителям птиц. — Г-господи, — сказала я задыхаясь, и рухнула на колени.

***

— Дедушка, помоги! — Держись! — крикнул Джеймс. Он попытался удержать внука на руках, но потом на него нахлынула вода, вырывая маленького Джеймса из его объятий, протаскивая его плоть и кровь навстречу смерти, и он оказался слишком стар, слишком слаб, слишком бесполезен, чтобы спасти собственного внука. Затем он поднял глаза и увидел это. Левиафана. И Это посмотрело на него в ответ. Оно. Смотрело. Прямо. На. Него. И ничего не сделало. Джеймс знал почему. Что могло причинить ему больше боли чем то, что сейчас произошло? — Мистер Уилсон, мне очень жаль, — офицер продолжать говорить что-то, но он уже его не слышал. Не слышал слов, что вылетали из чужого рта. Слов о его дочери и её муже. По крайней мере, они умерли до того, как узнали, что их сын тоже был мёртв. И он остался один. А затем потянулись бесконечные дни. Прошло всего несколько недель с трагедии, но все они были похожи на один непрекращающийся бесконечный день. Он проповедовал слово божье, в котором и сам больше не был уверен, своей постоянно сокращавшейся пастве. Он ходил по улицам и пытался помогать соседям, даже когда по городу средь бела дня шаталась Бойня. Если они убьют его, то, в конце концов, невелика потеря. Но они не тронули его. Однажды он увидел, как мимо него скачут монструозные собаки… а после, когда он вернулся в свой пустой дом, в груди у него внезапно защемило, и всё закончилось тем, что он оказался в этой тёмной комнате, ничего не помнящий, ничего не видящий. Он общался с достаточным количеством прихожан, чтобы понимать то, что говорили ему врачи. Это была его последняя неделя на этой земле, если ему повезёт. И теперь он оказался в ловушке, не в силах сделать что-нибудь для плачущих, моливших о пощаде душ за пределами его комнаты.

***

Как я могла считать, что Шкафчик — это худшее, что могло со мной случиться? Отчаяние и боль этого человека были подобны кислоте, разъедающей меня до костей… По сравнению с этой болью всё, что пережила я, казалось сущими пустяками. Я была… — Сравнение печалей — бесполезное занятие, — услышала я его голос в голове. Единственным звуком, раздававшимся в комнате, было моё хриплое дыхание. Я чувствовала влагу на своих щеках. — Но я не думаю, что ты дьявол, а даже если и так, ты не сможешь дать мне того, чего я желаю больше всего на свете. — Нет… нет, — прохрипела я. — Я Хепри. Джеймс Уилсон, город в смертельной опасности. Его людям нужен защитник. Это твой последний день на земле. Станешь ли ты Чемпионом ради них? Я могла чувствовать силы, которые подходили для него больше всего. — Если ты согласишься, я могу вложить силу, которая сделает тебя Чемпионом, в эту книгу… она важна для тебя. — Она моего внука. — Я… мне жаль. Я не знала, — он никогда не искал лёгких путей. Смутно я слышала звуки другой, исступлённой песни, напоминающей людям о том, кем они были. Непокорными. Бесстрашными. — Я принимаю твоё предложение. Если это мой последний день на земле, мне лучше им воспользоваться. Людям нужна помощь. — Тогда возьми мою силу, Рыцарь Несломленного Города, и иди вперёд. Освободи их. Спаси их.

***

Джеймс вскочил с кровати, и когда его ноги коснулись пола, звуки лязгнувшего доспеха разнеслись по всей палате.

***

Это не сломит меня. Мои люди. Зодиак, Неформалы, СКП — каждый несчастный человек, которым управляла Мама, все те люди, которые сейчас прятались по домам. Они все нуждались во мне. Стоящей прямо, а не раздавленной печалями. Стук трости, ударившейся об пол, прозвучал особенно громко в тишине комнаты, когда я использовала её, чтобы подняться на ноги.

***

Джеймс обнажил меч, висевший у него на бедре, и металл сверкнул, озарив дневным светом полутёмную комнату. На его щите был выгравирован простой символ — линия горизонта Броктон-Бей. Он слышал панику, он слышал страх. И настало время что-то с этим сделать. — Да, — голос в его голове принадлежал Хепри. — Да. Мы что-нибудь с этим сделаем. Идите вперёд. Напомните монстрам, почему они должны нас бояться… И с этим напутствием Рыцарь Несломленного Города вышел вперёд.

***

В своих апартаментах я позволила трансформации спасть с меня. Нууру выглядел испуганным. — Прости, Тейлор, я не… — Нет, всё в порядке. Это… это помогло мне взглянуть на происходящее с другой точки зрения, — затем я выпрямилась и вытерла слёзы с щёк. — Ты должен поесть. — Ты хочешь использовать ещё одну бабочку? — Нет. Я… нет. Именно это и нужно Падшим… но они должны понять, что я не просто Хепри, я ещё и Рой. И они нарушили мои правила. С этими словами я снова трансформировалась, но на этот раз поверх костюма я надела свою старую маску. Я приказала всем своим маленьким миньонам идти ко мне. Атлас уже ждал меня. Пришло время лично показать себя на этой войне.