Храбрый

Подними меня ввысь, и я буду петь,

О, с тобой все налаживается,

Налаживается.

Мы – единое целое,

О, ты уносишь всю боль,

Всю боль.

– Ну, Жан, сегодня ты постарался на славу! Мой бар полон посетителей в этот вечер лишь из-за тебя, - хозяин заведения легонько похлопал парня по плечу. – Бросьте, Пиксис-сан, в вашем баре всегда много посетителей, я тут совершенно не при чем, - Жан смущенно почесал светлую макушку. – Твой голос привлекает внимание людей, даже не спорь со мной, - Пиксис посмотрел на свои часы. – Перерыв окончен, иди, сверкай на сцене, - мужчина потрепал Кирштейна по голове и удалился вглубь зала. Каждые выходные Жан пел в этом баре. Он очаровывал своим голосом публику, выкладываясь "на всю". Только в этом месте парень мог выплеснуть все накопившиеся эмоции, весь свой стресс, который собирался в голове за неделю и мешал его повседневной жизни. И прямо сейчас Жан поднимается на небольшую сцену, останавливается по центру, поправляет микрофон. Ждет, пока диджей включит нужную композицию и поет. Громко, красиво, протяжно. Чарующе. "На полную".

О, ты уносишь всю боль,

Всю боль.

Спаси меня, если я попаду

Во власть демонов.

Толпа, что собралась около молодого певца, подпевает, кричит, просит, нет, требует продолжения. Жан видит это, видит, как высоко ценят его талант, и улыбается сквозь пение.

Пронеси меня сквозь стены,

Лети всегда!

Не отпускай меня!

Мне нужен спаситель, чтоб исцелить мои раны,

Когда я стану своим злейшим врагом,

Врагом.

– Добрый день, мне стакан воды, пожалуйста, - миловидный темноволосый парень подсаживается за барную стойку, что ближе к сцене. Обращает на нее внимание. Красивый блондин прямо по центру. И поет. Прекрасно поет. Марко невольно заслушался, не заметив, что бармен уже дважды его окликнул. – Хорош, чертяга, не правда ли? - ухмыляется мужчина за стойкой. – А.. д-да, очень, - брюнет неловко улыбнулся и забрал свой заказ. – Впервые здесь? – Да, приехал буквально вчера, изучаю здешние окрестности. – Его зовут Жан. – Простите? – Парень на сцене. Его зовут Жан. Выступает здесь каждые выходные. Вижу же, что понравился, - бармен заговорщически улыбнулся Марко. – А... спасибо, - парень буквально почувствовал, как покраснел. – Да ладно тебе, каждый второй и вторая мечтает о нем, не бери на свой счет, - мужчина похлопал Марко по плечу и вернулся к работе. Бодт поправил свитер в том месте, где его трогал бармен, и вновь обратил взгляд на сцену. Жан (Марко пробовал произнести это имя вслух. Оно произносилось так легко, так по-родному.) уже заканчивал выступление, допевая последние слова.

Я не могу противостоять этой болезни,

Она захватывает разум и тащит меня в никуда,

Я нуждаюсь в тебе, я не могу бороться с этим вечно,

Я знаю, что ты смотришь,

Я чувствую, что ты рядом.

На последних строчках Марко стало немного не по себе. Он только сейчас понял, что нагло пялился на чужое лицо. Но этому есть оправдание - Жан действительно был красив. Его светлые волосы прекрасно выглядели при тусклом свете прожекторов. Он сам прекрасно выглядел на этой сцене, точно был создан для нее. Марко невольно улыбнулся. Жан будто почувствовал, откуда на него смотрят, будто почувствовал именно этот взгляд и повернулся в сторону парня. Повернулся и застыл. Их взгляды встретились. Жан почувствовал шум в ушах и понял, что вырубается.

***

– Жан, вставай, капрал нас убьет, если ты сейчас же не пойдешь в конюшни, - Марко шепотом будил друга, воровато оглядываясь на дверь. – Дай мне еще пару минут, - блондин перевернулся на другой бок и накрылся одеялом с головой. Марко опешил от такого открытого проявления наглости и стянул одеяло, бросив его на пол. – Марко, ты такой жестокий, - заныл Кирштейн. – Я не вижу вас в конюшнях. Марко мысленно взмолился, посмотрев наверх. Жан быстро подскочил и, смеясь, утащил друга за собой в ванную комнату. – Из-за тебя нам еще и туалеты чистить!

***

– Марко, а какие девушки тебе нравятся? - задал вопрос Жан в одну из вечерних посиделок. Бодт покраснел и почесал макушку. – М-мне не нравятся девушки, - честно признался парень. Жан замер на месте. – О.Ого. Но через минуту уже подскочил и придвинулся к другу. – Тогда, какие парни тебе нравятся? - спрашивает с искренним интересом. Марко чувствует, как краснеет еще больше. – Н-ну... Уверенные в себе, высокие, желательно - светловолосые, с чувством юмора. И храбрые. Жан вздохнул. – Жаль, что не подхожу под последний пункт. А Бодт встрепенулся, снова покраснел и затараторил: – Ч-что ты имеешь ввиду? «Ты очень храбрый, Жан.» – Шучу. Просто шу-чу. Мне вон, вообще Микаса нравится, - Жан перевернулся на спину и мечтательно улыбнулся. А у Марко умерла последняя надежда.

***

Парни впервые поругались. Кирштейн всю неделю воротил от друга нос и отказывался как-то контактировать. Он понимал, что совершил ошибку, но слишком горд, чтобы это признать. Пару дней назад он напился, потому что проиграл Эрену. И пьяная голова Кирштейна не смогла придумать ничего более разумного, как подшутить над лучшим другом. В тот вечер он подождал Марко у двери их комнаты. В тот вечер Жан поцеловал Марко. Поцеловал по-настоящему, по-взрослому. В тот вечер Жан понял, что не хочет целовать Марко в шутку. Что ему не нравится Микаса. Что он был влюблен в своего друга, смахивая все чувства на близкие дружеские. Все понял и признался. И в тот же вечер чуть не сломался один влюбленный Марко, ведь Жан пьян, ведь Жан лишь шутит, не верь, дурак-Марко, Жан никогда не полюбит такого, как ты. В тот вечер Марко ударил Жана, накричал на него и ушел спать в комнату Эрена. В тот вечер Жан долго стоял, схватившись за губы, и понимал, какой же он идиот.

***

Жан стоял и не мог ответить медсестре, что ждала его ответ на вопрос об опознании тела. Ком в горле никак не хотел уходить. Жан не верил в реальность происходящего. – Это..это мой друг. М-марко Бодт.., - голос предательски дрогнул, и блондин почувствовал, как щиплет глаза. Медсестра одарила парня сочувствующим взглядом и записала данные. А Жан все стоял, смотрел на половину тела Марко, глотал слезы и понимал, какой же он идиот. Они ведь так и не поговорили. Он ведь так и не извинился.

***

–...ды, воды! Жан, ты в порядке?! Что произошло?! Кирштейн попытался открыть глаза и увидел перед собой лицо хозяина бара. Парень встал, немного пошатываясь. В панике оглядел зал. Жан искал Марко. – П-парень, брюнет, за барной стойкой - где он? – Жан, успокойся, ты только что упал в обмор- – Я спрашиваю, где он?! - Кирштейн ошеломил Пиксиса своим криком. – Выбежал из бара, как только увидел, что ты грохнулся. Эй, Жан, ты куда? Больше Жан не слушал. Сорвался с места и побежал к выходу. Ему приснился не сон. Он все вспомнил. Это его Марко. Сидел и слушал его весь вечер, как завороженный. Жан обязан вернуть его, обязан извиниться. Марко сидел на пороге бара. Из глаз текли слезы, но тот не понимал, почему. Почему видеть того певца на сцене так больно? Почему его лицо так знакомо? Почему внешность этого парня настолько родная? – М-марко! Марко обернулся. На пороге стоял Жан. Стоял, смотрел и...плакал? – Жан..? Больше ничего сказать Бодт не успел, потому что Кирштейн подошел и крепко обнял. Жан обнимал его, плакал и очень много извинялся. Марко осторожно обнял в ответ, похлопывая певца по спине и второй рукой стирая свои слезы, потому что его запах был до боли в сердце знакомым. Через несколько минут парни отстранились друг от друга, посмотрев в глаза. Только в этот момент Жан понял, что, возможно, Марко ничего не помнит. Вся уверенность мигом пропала, Кирштейн виновато отошел на шаг назад. Марко стоял без малейшего понятия, что от него хочет блондин, и уже собирался сказать, что тот ошибся человеком, но почувствовал головокружение. В голове отчетливо показывались непонятные воспоминания. Пазл в голове потихоньку сложился, и Марко все понял. Его отпустило, когда он понял, что лежит на коленях обеспокоенного Жана. – Жан... - Имя так правильно произносилось его губами. Рука невольно потянулась к щеке блондина. Марко плачет. Марко все помнит. – Прости меня, Марко. Я повел себя, как последний придурок. Я люблю тебя, Марко, это не шутка, я не пьян, я правда люблю тебя. Прости, прошу, прости меня. Жан плакал, извинялся и плакал, не стесняясь своих слез, не прикрываясь своей гордостью. С Марко можно не бояться показывать настоящего себя. Его Марко его примет любым. А Жан лучше еще раз умрет, чем снова упустит. Поэтому сейчас он плакал, глупо извинялся, шептал нелепые признания и гладил брюнета по волосам. – Ты и правда очень храбрый, Жан.