Бассейн

Музыки слишком много. Она стучит по стенам, как больные в психиатрической больнице, отражается от них, как преломление света от зеркала. Серёжа следит за мелодиями, сменяющими друг друга, пытаясь отвлечься хотя бы на них. Слишком многое у него сейчас под черепной коробкой, что аж уши закладывает, горло высыхает. Ноты и биты выбивают из него токсичные вещества, оглушают и не дают думать о чём-то другом. Музыка — заразная. Но не тогда, когда в твоей голове паразитирующий червь выедает мозг изнутри. Один вирус пытается победить другой. От музыки, орущей из каждого угла дома, появляется ощущение вакуума, который накрывает его полиэтиленовым пакетом. Душит. Зато всё ненужное вырезается скальпелем из его груди, прямо из лёгких, которые полыхают яростным пламенем. Внутри клокочет гнев, смешанный с огромной ненавистью, не-любовью, которая выцарапана пепельным у него на рёбрах. Вечные татуировки, от которых он никогда не сможет избавиться. Если свести — шрам всё равно останется. Извечное напоминание о том, как он ненавидит то, что любит. Музыка становится громче, когда Серёжа пьёт шнапс из стакана из-под виски. Вечеринка у Славы запомнится многим ещё надолго, потому что скупить половину бухла Москвы умеет только он. Серёжа очень хотел приехать сюда, пообщаться со знакомыми, которых давно не видел и от души повеселиться. Но настроение было испорчено сразу после того, как кое-кто напрочь отказался ехать вместе с ним, послав нахуй далеко-далеко. И хмурил бровки, как будто здесь только Серёжа виноват в этой вечеринке и в его желании провести выходные не в душной квартире без кондиционера и пива. Сергей Ваню пиздец как ненавидит. Он его пиздец как любит. Они в очередной раз поругались из-за херни, и всё равно поехали на эту гребаную вечеринку на разных такси. Они ссорились так часто, что даже не приходилось кидать друг друга в чёрный список, ведь они там поселились пожизненно. Дыры в обоях и трещины в полу — особенный декор в их квартире. Соседи всё планировали съехать, потому что постоянная ругань и мордобой не давали их детям засыпать вовремя. Серёже, как и Ване, всегда было на них срать. Пока чужая кожа покрывалась гематомами и синяками — им всё равно, что происходило вокруг них. Это их мирок из привкуса железа, перекиси и примирительного чая. Мирились Гринфилдом с мятой и мокрыми простынями. Секс — главный символ хороших отношений. Но сейчас Сергею было слишком похуй на всё: и на чай, и на извинения, и на эту проклятую тусу. Хочется просто забыться и утонуть в ванной, перетянув своё горло шлангом от душа. Веселиться настроения уже не было, напиться до бессознательного состояния и проснуться за тысячи километров от Москвы, подальше друг от друга — вот, что нужно было для счастья. Все думы были забиты стервозной мразью с длинными ногами, как у модели, и с такими мягкими волосами, что пальцы увязали, будто в зефире. Серёжа пытается пропить его, освободиться музыкой, скурить вместе с никотином. Но он как язва в поджелудочной — только плотнее приедается, больнее делает, что выть хочется, как брошенная шавка. Вырезать его с концами вряд ли получится, ведь он такой живучий, что вновь вырастет в нём раковой опухолью. Серёже бы химиотерапию пройти, но всем понятно, что это бесполезная трата волос. Ваня — сука неубиваемая. Он в его жизни самым важным штампом отпечатался, написался красным цветом поперёк всего, что Сергей когда-либо любил. Встретив этого парня, Серёжа не думал, что получит отравление, от которого никогда не вылечится. Активированный уголь не смоет эту отраву из его организма, даже если он выпьет десять килограмм таблеток. Ваня — его нелюбимая конфета в новогоднем подарке, сонный паралич с пугающим нечто в углу, заточенные лезвия, протыкающие его, словно решето. Чары этой ведьмы слишком сильны и сбегать от неё бесполезно. Сергей никогда не понимал, за что он его так любит. За смазливое личико? — тогда бы он не замахивался на него с кулаками. За характер? — за паскудное отношение и величественное самомнение вряд ли можно любить. За душу? — черноты там больше, чем в космических дырах. Поэтому Сергей склонен верить тому, что это приворотное зелье его так подкосило перед этим парнем. Мразь — даже тут нечестно играет. Серёжа пытается не думать о том, что, шатаясь между пьяными телами, он пытается высмотреть знакомую макушку. Ваня не уедет — он точно в этом уверен. Его главная черта — выёбываться во всём, что он делает, и если он скажет «не хочу», это означает совсем наоборот. А ещё он из тех, кто никогда не признает свою вину и не извинится первым, даже если он не прав. Как его вообще можно терпеть? Сергей не понимает, чувствуя лёгкое головокружение от изобилия ярких софитов и громкой музыки. Она всё равно его не спасает, потому что у него на уме всё тот же Ваня. Хочется найти его и переломать ему все ноги, чтобы больше не смел убегать и прятаться. Сергей бесится только от одной мысли, что этот парень где-то шляется, может с другими, хотя первоначально так сильно был против этой поездки. Сергей знает, что он приехал сюда следом за ним только с желанием позлить и вывести его на ещё больший гнев. Знает, сука, все его слабые места и пользуется, чтобы их хрупкие отношения шли по швам. Ваня зависим от абьюза, а Серёжа просто хочет нормальных отношений, но встретил этого гадёныша и вся его жизнь перевернулась. Они не умеют целоваться без боли, они обнимаются только тогда, когда занимаются сексом и не признаются друг другу в любви. Это было лишним. Может показаться, что их любовь вынужденная, предельно ненормальная и счастья они вряд ли найдут, но это совсем не так. Серёжа любит его так сильно, что готов сломать весь мир, чтобы оставаться рядом. Ваня любит так же сильно, но скрывает, потому что родился со сложным характером. И забота у них просто другая — они дают друг другу всё, что им нужно и эти ссоры — просто доза наркотиков, без которой они не могут жить. В этом вся загвоздка. Ругаться из-за мелочей им куда больше по душе, чем оставлять сердечные поцелуи на щеках. Резать шею засосами, кусать губы до кровавых ран, пальцами оставлять синяки и царапины — именно то, чего они так жаждут. Серёжа не думает о том, что именно секс влюбил их друг в друга, потому что это выглядит низко. Он злится сильнее, от чего челюсти немеют и кулаки начинают чесаться. Вани нет ни на втором этаже, ни на первом, ни во дворе. Он заходит во все комнаты, насматривается порно в реальной жизни, но так и не находит того, кого хочет увидеть. Ваня не уехал — он знает его слишком хорошо, поэтому может сказать это с уверенностью. Его глушит лишь то, что Ваня может быть с другими. Эта сука всегда его провоцирует этим, потому что знает, какой Сергей ревнивый. И всегда ведь, блять, срабатывает выводить его на неконтролируемый гнев. Ваня зависим от любой грубости — чёртов мазохист; он энергетический вампир, который высасывает все эмоции и оставляет после себя высохшие трупы. Если Серёжа сейчас его найдёт, то он точно сломает ему хребет, чтобы навсегда запомнил, как выводить его из себя. Нервно закуривая во дворе, Сергей думает проверить ещё бассейн. Слава не стал снимать его, потому что на прошлой такой тусе была уйма несчастных случаев, а он не хочет больше портить свою репутацию. Но кто его знает — Ваня ещё тот червь и чтобы спрятаться, куда угодно залезет. Когда Сергей спускается вниз к помещению с бассейном, то дверь оказывается закрытой. Это вполне нормально, но почему-то Сергей не может успокоиться, не удостоверившись есть ли там Ваня или нет. Он вспоминает, что там есть окно, которое открыть можно прямо с улицы, если оно не закрыто изнутри. Они не раз снимали этот дом, поэтому он и запомнил эту незначительную деталь. Вернувшись на улицу и найдя нужное, он нагибается и толкает его. На удивление окно поддаётся и Сергей довольно ухмыляется, собираясь залезть в него. Размер рамы был небольшой, но он смог протиснуться с максимальным втягиванием живота. Падая вниз, Серёжа успевает обматерить не только Ваню, но и всю эту неудачную вечеринку, которая не понравилась ему с самого начала. Чёрт, как же больно. Потирая ушибленный бок, Серёжа оглядывается. Приглушённый голубой свет освещает не колыхающуюся воду в бассейне, скользит по мелкой плитке, по блестящим натяжным потолкам. Но даже в полутьме на другой стороне помещения Сергей цепляет глазами то, что искал весь вечер. Сучёныш, заперся изнутри. В груди поднимается шторм из смешанных чувств. Он не понимает, что чувствует сейчас: дикий гнев, до желания придушить этого человека или жуткий трепет до истерического срыва. Под кожей будто тысячи тараканов просыпаются и начинают мигрировать к его груди, щекоча нежные ткани и сосуды. Сергей сглатывает и пытается взять себя в руки. Либо он сломает ему лицо, либо заплачет. Нужно избежать обоих вариантов. — Ты! Какого хуя?! — Сергей быстро двигается к нему, несмотря на то, как сильно кружится голова и заплетаются ноги. — Ублюдок, я тебя весь вечер ищу! Ваня сидит у стены, раскинувши конечности и запрокинув голову к потолку. Рядом с ним полувыпитая бутылка виски и разряженный телефон. Ему настолько похуй на появление Сергея, что он даже не пытается отвлечься и взглянуть на незваного гостя. Он не был пьяным, только лёгкое опьянение захватило его тело, даря расслабленность и лёгкость. Поэтому высшая степень похуизма сквозит из его глаз, когда Сергей нависает над ним, всем своим видом выражая крайнее недовольство и возмущение. — Отъебался, — Ваня тянется к бутылке, холодным взглядом впиваясь в лицо Серёжи, на котором начали играть желваки. Ещё чуть-чуть. Капельку. И кто-то из них сорвётся до окровавленных костяшек и фиолетовых гематом. — Я не буду с тобой церемониться, — Сергей отбивает ногой бутылку, и алкоголь разливается дорожкой на несколько метров от них. — Вставай. Мы едем домой. Приказы на Ваню не работают. Сергей это знает и смотрит на разлитое виски, сглатывая тяжёлый ком. Как хочется прокатить этого засранца по полу также, а потом жадно слизать, как дорожку кокса. Сука. Он выводит его из себя. — Да пошёл ты, — Ваня облизывает губы, ухмыляясь, и показывает ему средний палец. Блядская чертовка. Сергей закипает, как будто от спиртовки, и сжимает кулаки. Они не такие пьяные, чтобы нести бред, но и не такие трезвые, чтобы начищать друг другу ебальники. Ваня делает это специально, хочет посмотреть, насколько хватит Серёжу и что из этого выйдет. Запах виски забивается в носовых путях и ударяет в голову. Ваня перед ним сидит как настоящая обдолбанная шлюха, и Сергей не хочет думать, что это его пиздец как возбуждает. Пшеничные волосы растрепаны и падают ему на глаза, а блики на лице словно капли Блю Кюрасао, и Сергей сдерживает себя от необдуманных действий. Ваня, как бокал мексиканской водки, — выпьешь и сдохнешь. А его взгляд — огненный, вызывающий и внимательный — режется, оставляя окровавленные полосы на теле и на лице. Его ненавидеть хочется всё сильнее. А любить, кажется, куда сильнее. — Засунь свою внутреннюю суку поглубже себе в глотку и хоть раз послушай меня, — Сергей дёргает его за волосы, заставляя подняться на ноги, и держится на расстоянии нескольких сантиметров. — Не беси меня, пока я тебя не уебал. — Ты ебнутый совсем, мне больно! — Ваня шипит и резко толкает его, от чего Сергей, пошатываясь, отдаляется на несколько шагов. — Завали хлебало, блять, ты мне не мамочка с соской, и угрожать мне я тебе не советую. Ваня отряхивается и поправляет волосы, зачёсывая их назад. — Съебись с глаз моих и дай мне напиться. Хочу избавиться от твоей ублюдковатой рожи у себя в голове, потрахаться с первым попавшим и послать тебя нахуй. Сергей двигается на грани вместе с Ваней, когда подлетает к нему и хватает того за грудки. Довёл. Всё, пиздец. — Нахуй сейчас пойдёшь только ты, неблагодарная ты шлюха! Хоть бы раз, блять, отнёсся ко мне, как к человеку, сказал «прости, да, блять, я еблан, облажался», а ты вновь и вновь поступаешь как мразь и выводишь меня из себя. Сосать сначала научись, сука, а потом по чужим членам прыгай! — Слышь... — Я, блять, не закончил! — он встряхивает его, пока Ваня сжимает челюсти и хмурит брови. Какое личико, чёрт. — И уясни одну вещь. Дырявые бляди никому не нужны и кроме меня тебя никто терпеть не собирается. Повторить?! — Какой же ты ублюдок... Ваня бьёт первым, тяжёлым кулаком ударяя по челюсти, от чего Сергей отлетает в сторону, хватаясь за разбитую губу. Но, кажется, этого оказывается мало, и Ваня замахивается ещё раз, проезжаясь по скуле разбитыми костяшками. У обоих температура тела подскакивает до плавления стали, в голову стучат сигнальные знаки «stop», но их это не останавливает, а только сильнее раззадоривает. Ярость смешивается с диким желанием, и их уже не остановит ни один ракетный выстрел. — Да сдохни, блять, ты наконец! — Ваня пытается ударить в третий раз, но Сергей его опережает и бьёт по щеке. — Сука! — Ублюдок! Сергей неосознанно толкает его от себя слишком сильно и Ваня, подскользнувшись на разлитом алкоголе, падает в воду. Вот, чёрт. Брызги разлетаются во все стороны, и Ваня погружается в воду по самую макушку. Сергей матерится и сплёвывает кровь, ни секунды не раздумывая, прыгает следом. Этот сучёныш плавать совсем не умеет. Прохладная вода остужает разум и даже пьяная патока рассеивается, отчего ясный ум проясняется и раны на лице начинают ужасно ныть. Сергей в воде ни черта не видит, но чувствует пальцами чужое дрожащее тело и тянет на себя, пока Ваня спасательно хватается за его плечи. Они выныривают вместе. Ваня откашливается, впиваясь пальцами в Серёжу, пока тот подплывает к месту, где ноги достают до дна. Ваня, задыхаясь, всё равно бьёт его по груди и ругается: — Ненавижу тебя, тварь! Сергей смотрит на Ваню уже немного спокойнее, ведь ждать от него самого маленького «спасибо» всё равно не стоит. Тот по грудь в воде выжимает свои волосы и кусает губы. В глаза Сергею смотреть не может, только непонятно почему: вина душит или всё-таки стыд. Серёжа ухмыляется, игнорируя боль в губах, и тянет руку к чужому лицу. Касается кожи возле алого синяка, заставляя поднять глаза на себя, и смотрит в ответ. Ваня хмурится, но руки не убирает. Ему это нравится, но он никогда всё равно не признается. — Мы с тобой как Марлин и Дори, — Ваня непонимающе выгибает бровь, пока Сергей касается его губ, давит на них и глаз отвести не может. Ваня обворожительно красивый. — Как рыбы? — Ваня сглатывает, чувствуя ком возбуждения, расцветающий где-то внизу. — Ссоримся, а я забываю почему. — Тебе напомнить, блять?! — изогнувшись от его руки, Ваня зло хватает его за мокрый ворот футболки. — Как ты меня шлюхой дешёвой называешь, а сам при первом же зове бежишь сосать хуи?! — Ты не просто дешёвая шлюха, ты блядь опущенная, за которую деньги жалко выкидывать. Непонятно, кто из них делает это специально, но обоих это возбуждает до звона яиц. И кто сорвётся первым, тот объявит себя проигравшим. Сергей, кажется, проигрывает подчистую. У него голос под конец дрожит, потому что лицо Вани в этот момент — влажное, румяное, с бликами — самое красивое, что он видел. Хочется его разбить сильнее, приложить об плитку, а потом по крупицам собрать, склеить. Как фарфоровую куклу по осколочкам. Ваня открывает рот, чтобы что-то сказать, сдавливая свои пальцы на шее Сергея, но тот коротко матерится и впивается в губы напротив яростным поцелуем. Хватит терпеть. Хватит мучить друг друга бесполезным насилием, если можно рвать губы и выбивать зубы таким образом. Ваня брыкается, но Сергей сдавливает его талию, прижимает к себе очень плотно, а другой рукой давит на подбородок. Волны ударяются об бортики, пока они жёстко цепляются друг за друга, оставляя новые синяки и царапины. Ваня жмурится, задыхается, всё намереваясь отстраниться, с болью оттягивая чужие волосы, но Серёжины губы — яростные и озлобленные — впиваются в его собственные ещё сильнее. Ваня болезненно стонет, когда Сергей большим пальцем шире раскрывает его рот и удерживает в таком положении, чтобы было удобно войти в него языком. Сумасшествие, безумие. Серёжа удерживает непокорное тело в своих руках, долбится в него языком, пытаясь хоть как-то усмирить, а Ваня вырывает ему клок волос и расцарапывает всю его шею. Непокорная львица и её укротитель. Если не отхлестать, слушаться никогда не будет. Сергей хочет сломать его, высосать все силы и утолить свой голод по этому непослушному телу. Оно в его руках — оружие, которое он изучил вдоль и поперёк. И он прекрасно знает, куда нажать, чтобы оно бомбануло. Пальцами впиваясь в его рёбра, он отключает все предохранители, и Ваня уже начинает прогибаться, потому что когда в твоём рту и язык, и палец, то появляется ощущение, что трахают его вдвойне мощнее. Он не может сдержать стон и заметнее тает от этих яростных ласк, начиная отвечать на этот безумный поцелуй. Но Сергей сразу же отстраняется, давит пальцем на язык и смотрит, как податливо открывается Ванин ротик. Сейчас он выглядит так развязно, горячо и красиво, что у Сергея член твердеет с молниеносной скоростью. Дрожь проходится от затылка по позвоночнику, когда Ваня открывает веки с трепещущими ресницами и смотрит обиженно и смущённо. — Успокоился? — Сергею не хватает дыхания. Ваня вновь включает свою сучку и отталкивает его, но уже заметно смущённо и потерянно. У него ноги подкашиваются от таких поцелуев, поэтому он отворачивается и идёт к бортику, чтобы вылезти. Его щёки — закатные облака. Сергей хочет его прямо здесь и сейчас ещё сильнее. — Сосёшься, как собака, — Ваня выпрыгивает из воды и садится, оставляя ноги в воде. — Как ты своим пассиям члены не откусываешь? Сергей смотрит на него снизу вверх и не может спрятаться от своих пошлых фантазий. Мокрый, распаренный, возбуждённый. И всё ещё, блять, выёбывается. — Ты вроде бы не жалуешься, — он пожимает плечами и придвигается ближе. Ещё ближе, чтобы рядом сходить с ума. Чтобы коснуться его колен и резко раздвинуть. Залезть под мокрую ткань и оставить отпечатки ладоней. Зацеловать каждый участок кожи и словить желанные стоны губами. Ваня невероятно очаровательный. Он до потери рассудка возбуждающий. — Я собакам не даю, — Ваня с трудом снимает кофту, оставаясь в одной промокшей насквозь белой футболке, и отряхивает волосы. У Вани коленки плотно сжаты и подрагивают, потому что у него член стоит с тех пор, как Сергей схватил его за волосы. Он так хочет, чтобы его трахнули, засадили по самые яйца, что он ёрзает и тяжко сглатывает накопившуюся слюну. Ему невтерпёж так же, как и Сергею, поэтому он прячет свой жаждущий прикосновений взгляд и кусает губы. Он не хочет, чтобы Серёжа читал все его эмоции. Сдаваться первым — не его. Сергей даёт себе три секунды форы, когда вновь плавает взглядом по такому прекрасному телу. У Вани соски сквозь футболку так хорошо видны, что Серёжа уже не может сдерживать свои плотские желания. Он останавливается у самых Ваниных ног, кладёт на них свои ладони, пытается посмотреть ему в глаза. — Признай, что ты хочешь моего члена, — очередная провокация, пока Сергей массирует чужие колени сквозь мокрую ткань брюк. У Вани дрожит всё тело. В голове цунами и водовороты из чувств, пепелища под кожей от этих ненавязчивых прикосновений. Ком в горле растёт одновременно с тянущим чувством в животе, где снежная буря сталкивается с извержением. Поджилки стягивает, когда Сергей продолжает свои действия. Дыхание учащается, и горошинки сосков выступают ещё больше, привлекая внимание чужих глаз. В жилах кровь, как лава — всё плавит, уничтожает. Ваня хочет. Ваня очень жаждет. Но как назло его язык работает сам по себе. — Предлагай это своим псинам сородичам, блядская шавка. — Хочешь, ещё как. Сергей резко разводит чужие колени и прижимается к Ване ближе, от чего тот руками упирается сзади и втягивает воздух. Чёрт. Ваня сойдёт сейчас с ума, если это продолжится, а Сергей и так уже тронутый. — Прекращай. — Я знаю, что это означает. Сергей ещё как знает и усмехается, начиная стягивать с Вани штаны. Они поддаются с трудом, и Ваня, психанув, приподнимается и сам тянет их вниз, пока Сергей вылазит из воды, через верх снимая свою майку. Одежда трещит, как и их шаткий рассудок, когда они валятся вместе на холодную плитку. — Трахну тебя, как последнюю блядь в коленно-локтевой, — Серёжа прижимает его к полу и целует, пока Ваня ещё собирается возмутиться и вывернуться. Они сплетаются адскими змеями, как будто ведут бой, превращаются в смерч, сметающий всё на своём пути. Голое тело Вани плотно прилегает к Серёжиному. Он выгибается, своими длинными ногами не давая отстраниться, и сдавливает светлые кудряшки в кулаке. Серёжа сжимает худые, мягкие бёдра, имитируя толчки, не зная, как оторваться от этих полыхающих поцелуев. Ванины губы — наркотик с виски — комбо нереальное, их целовать можно без пауз и перерывов, пока до костей не сцелуешь. Они красные, как вишнёвые леденцы, опухшие, волшебные. В них проклятий, как у ведьмы в сундуке, а грязи столько, сколько на дороге не сыщешь. Колдунами сотворены — Сергей уверен. Ваня лежит прямо на разлитом виски, но никого это сейчас не волнует. Серёжа поцелуями опускается по шее, оставляет пятна на кадыке, у сонной артерии, пока Ваня запрокидывает голову и прикусывает губы, сдерживая стоны. Он всегда сдерживается — слишком гордый, но под конец всегда срывается и стонет так, как никому не снилось. Ему нравится быть во власти чужих рук, а Сергей любит владеть. Они идеально друг другу подходят. Розовые соски краснеют, когда Серёжа набрасывается на них и берёт в рот. Ваня выгибается в позвоночнике и трётся всем телом об Серёжино, тяжело выдыхая и сжимая до боли кучерявые волосы. Чёрт, голос за зубами держать всё труднее и он прикрывает рот рукой на всякий случай. Сергей ещё чуть-чуть подождёт — пусть повыёбывается пока, а то потом он ему точно не позволит. — Долго ещё будешь строить из себя сучку? Сергей отрывается от поцелуев и смотрит на Ваню, который прячет глаза за чёлкой. Ухмыльнувшись, он накрывает его член рукой и смотрит, как Ваня зажимает ладонью рот и выпучивает глаза. Такая реакция ему нравится и он раздвигает чужие ноги шире, одну удерживая в захвате. Брыкаться будет сейчас — уже давно выучил его тело. — Молчи, давно хотел тебя выебать на сухую. Сергей облизывает свои пальцы, и суёт в анальное отверстие сразу два, потому что с этой дыркой он прекрасно знаком. Ваня хмурится и начинает дёргаться, но Сергею только от этого смешнее, потому что всё заранее предсказывает. Ваня под ним — беззащитная зверюшка, с которой он может сделать всё, что угодно. А тот ничего не поделает, кроме как будет принимать всё, что получит. Им это обоим до чёртиков нравится, поэтому у них нет стоп-слова или слова «нет». Они к этому не привыкли и трахаются, как отбитые психи, помешанные на садомазо. Ваня любит, когда его берут жёстко. Сергей обожает, когда Ваня делает вид, что это не так. — Стонать не будешь? — У Серёжи дыхание давно скачет, но он всё равно пытается держать разум в сознании. Ваня в ответ показывает средний палец и выгибается, когда Сергей давит на головку его члена. Он большим пальцем размазывает выступающую смазку, начинает медленно надрачивать, пока тело Вани начинает содрогаться и извиваться. Ощущение пальцев внутри вообще выбивает все шлюзы. Сергей растягивает его усердно, во все стороны и одновременно не даёт члену опасть. Ваня уже обкусал всю ладонь. Это невыносимо. Сергей провокатор ещё тот, и Ваня ненавидит его всеми фибрами души. — Сорвёшься же. Серёжа убирает свои руки и грубо переворачивает Ваню к себе спиной. Он весь мокрый не только от воды, но и от остатков алкоголя, которые разводами остались на его нежной коже. Грех было бы не вылизать его всего. Ваня коленками упирается в пол, ему неприятно и больно, но он терпит и скользит руками по плитке. Сергей нависает над ним и целует за ухом, вдыхая пряный аромат дорогого алкоголя. — Я заставлю тебя кричать. — Иди на хуй! — Обычно это в твоей компетенции. Серёжа с ухмылкой достаёт свой изнывающий член из штанов и приставляет его к Ваниному проходу, водя распухшей головкой вокруг, надразнивая. Ваня прячет голову в локтях, дурея от запаха виски, и, чёрт с ним, поддаётся назад. Этого лёгкого движения хватает Сергею, чтобы одержать победу и рассмеяться. — Моя сучка. Ваня проклинает его, но тут же болезненно стонет, когда Серёжин член резко начинает входить в него. Он не успевает прикрыть рот, и Сергею сносит крышу от смеси ощущений. Голос этого парня восхитителен, а жар внутри него — вообще не описать словами. Тугие стеночки плотно окружают его член, сдавливают почти до болевых ощущений и стоны сами вырываются наружу. Ваня везде просто охерительный, только достался ему паскудный характер. Поэтому он даже не пищит из-за боли, только плечики подрагивают и коленки разъезжаются. Но Сергей перехватывает его за талию и целует в позвонки, собирая губами капли виски. Это пиздец как круто. — Вань, сука, какой же ты охуенный, — Сергей делает толчки, пока Ваня вытягивается и пытается за что-то ухватиться, только напрасно раздирая ногти. Ваня, блять, почти сорвался. И он счастлив, что Сергей не видит его лица в этот момент. На глаза выступили слёзы, а губы так болят, что одно прикосновение к ним раздаётся такой болью, что всё тело ломается. Он мечется, потому что колени ноют от твёрдой плитки, и кусает язык, потому что ему это охуеть как нравится. Режущая боль вызывает у него столько чувств, что член становится только твёрже и он, блять, сдаётся. Да. Сергей знает его слишком хорошо. Серёжа толкается сразу глубоко и размашисто, зная под каким углом будет лучше всего. Ваня выгибается и начинает стонать, потому что ему так хорошо, что ему становится похуй на всё. Он языком слизывает лужицы виски с плитки и даже не брезгует, из-за плеча кидая беглый взгляд на удивлённого любовника. Да. Сергей видит это, и ему так начинает жечь в яйцах, что он матерится и начинает вдалбливаться сильнее, запрокидывая голову назад. — Какая же ты блядота, Вань, это пиздец. Накрыв Ванин член рукой, он начинает надрачивать его, выводя Ваню на такие ноты, что они оба остаются в шоке. Всё тело немеет, начинает болеть так, что кричать хочется, но они не остановятся, пока не достигнут оргазма. Все бури в их крови достигают таких глобальных размеров, что они сносят весь рассудок. Пелена страсти и жара застилает их, как простынёй, и они не обращают ни на что внимания, кроме собственных чувств. Они пьяные, возбуждённые до предела, любят-ненавидят друг друга. Если назвать их психами, то это будет весьма верное сравнение. Сергей заставляет кончить Ваню первым, стимулируя головку его члена, одновременно особо грубо вбиваясь внутрь его тела. Ваня растекается по полу, восстанавливая сбившееся дыхание, и не знает, что и думать, пока Серёжа через некоторое время вынимает свой член и кончает ему на бёдра. Хорошо, что у них есть бассейн, где можно помыться. Они так устают и от себя, и от этого безумия, творившегося вокруг них, что они лежат долгое время беззвучно, разбираясь с собственными мыслями. Да. У них странные отношения, не такие как у всех, поэтому и сложные. Они вроде бы и ненавидят друг друга так сильно, что готовы вспарывать животы, но и любят, потому что не могут представить свою жизнь по отдельности. Ване нужен Серёжа, который будет его бесить и заботиться о нём, а Сергею нужен Ваня, который постоянно притворяется похуистом, но в душе ранимый и жаждущий любви. Они не умеют общаться словами, язык тела — единственное спасение. И если думаете, что они не счастливы — бред чистой воды. — Поехали домой, — Ваня встаёт первым и начинает натягивать на себя свою одежду, игнорируя боль во всём теле. Сергей присаживается и с улыбкой оглядывает своего парня. Он всегда такой смущённый и растерянный после секса, что он не устанет за этим наблюдать. — А как же напиться и трахать шлюх? — Уже трахнули, а напиться успеем по дороге. Сергей усмехается, ловя кинутую в него Ваней одежду. — А извиняться так и не будешь? — В рот ебал я твои извинения. Это было вполне ожидаемо.

The End.