Perfectly imperfect

— Ты, чёрт возьми, что, ограбил кондитерский магазин?! — ворчит Минхо, глядя на корзину, полную мармелада, печенья и конфет в руках Хвана. — Мороженое забыл! Выбери пока что рис, — подталкивая к стеллажу Ли, бурчит Хёнджин. А Минхо не такой, как Хван — он не может просто взять и кинуть первый попавшийся рис в корзинку и глубоко об этом забыть. Он стоит перед десятком разных пачек и пытается вчитаться в энергетическую ценность, калорийность, жиры и понять, какой из них будет наиболее щадящим. — Так… Если четыреста, то тогда восемьсот, и получится… Тысяча, а, нет, не сходится. Тогда, если двести, — Минхо, задумываясь, поднимает глаза к потолку. — Я, короче, взял это, потому что у него ведёрко такое красивое, смотри, — восторженно говорит подлетевший Хёнджин, тряся ярко-фиолетовой упаковкой с единорогом. Ли опускает скептический взгляд на пёстрое ведёрко, и ему плакать хочется от мысли о том, каким именно образом Хёнджин выбрал это мороженое. — Чего ты тут застрял? Бери вот этот, он классный! — Хван очень быстро решает дилемму Минхо по поводу выбора риса. — Хёнджин? Там же Чонин, да? — шепчет Минхо, глядя на парня в дверях магазина в тёмных очках и всё с той же металлической тростью. — А я откуда знаю? Мне фото не показывали, — бурчит Хёнджин, смотря на парня. — Не пялься ты так! — шипит Ли, оглядываясь. — Ну… Он же всё равно не увидит, — уклоняясь от удара, смеётся Хван. — Звони Чану, пусть летит к своему ненаглядному. Минхо по дороге к магазину рассказал Хёнджину про всё случившееся за последнее время. И особое внимание уделил тому, как он облажался перед Яном, когда тот перепутал двери. Честно сказать, Минхо до сих пор безумно стыдно перед младшим за их первую встречу. И нет оправдания его грубости… Чонин с потерянным видом стоит поодаль входной двери. У него осветлённые волосы, которые падают на лицо, безумно красивый точёный профиль лица с прямым носом и острой линией челюсти. Тёмные очки округлой формы смотрятся очень даже хорошо. Если бы не длинная трость в руках, то со стороны и не скажешь, что парень абсолютно слепой. Он выглядит скорее глубоко задумчивым, словно потерялся в своих мыслях и от этого стоит совершенно не подвижно. — Пойдём его отвлекать, — обречённо хнычет Минхо, потянув Хвана за рукав. Ему очень неловко обманывать не зрячего человека, но чего не сделаешь ради друга. Пара очень неуверенно подходит к парню, глупо улыбаясь, в голове Ли уже пролетают тысяча и одна идея, как можно отвлечь человека в магазине и при этом не спалиться. — Здравствуйте, я продавец-консультант этого магазина, может, я могу вам чем-нибудь помочь? — зачем-то кланяясь, начинает разговор Минхо. — Сынмин, ты совсем дурак?! Как я тебе зелёные яблоки выберу? Я не… Ладно, — шипит Ян в трубку телефона, наконец-то поворачивая голову примерно в сторону конспираторов Минхо и Хёнджина. — А… Да, было бы неплохо. — Что вам нужно? — теперь подаёт голос Хёнджин, получая подзатыльник от Ли за то, что вообще подал голос. — Эм… Мои не очень умные друзья написали мне список, вот, — протягивает листик в пространство Ян. — Ну смотрите, то есть не смотрите… Всё, молчу, — закрывая голову, шипит Хёнджин и отдаёт список в руки Ли. Минхо с видом самого опытного специалиста водит Чонина по магазину кругами, а на его вопросы каждый раз отвечает, что была перестановка. На выбор миндального молока ушло больше чем пять минут, потому что его почему-то нет на витрине, нужные чипсы затерялись среди крекеров, а зелёные яблоки закончились. — Я схожу за яблоками на склад, сейчас вернусь, вы только никуда не уходите, — мило улыбается Ли, улетая в подсобку, уже набирая номер Чана. — Ты ещё долго идти будешь? У нас уже полная обзорная экскурсия по нашему магазину прошла. — Уже подхожу, через минуту буду, — задыхаясь, бормочет Бан. — С тебя уборка в комнате целый месяц! — шипит в трубку Минхо, сбрасывая вызов. Ли выходит из подсобки с яблоками и сразу же направляется ко всё так же неподвижно стоящему Чонину. Он, видимо, старается сильно не двигаться, потому что боится врезаться в полки, пораниться обо что-нибудь или уронить что-то со стеллажей. — А вот и яблочки, — размахивая пакетом, идёт к парню Минхо. — И Чан, — тише добавляет он. Ли резко берёт Чонина за руку, от чего тот заметно пугается, резко поворачивая голову, пытаясь понять, что происходит. Бан подлетает к паре за секунду и перенимает руку младшего в свою. — Вот ты и попался, — с усмешкой говорит Чан. — Не бойся, я выведу тебя на улицу и мы поговорим, а после того, как ты выслушаешь меня, я приму любое твоё решение. Чонин сразу же узнаёт голос говорящего и поэтому наконец-то понимает, почему в этом магазине такие странные продавцы. Его всеми силами пытались задержать, а Чонин из-за глупости своих друзей сам же позволил этому случиться. Бежать уже некуда, да и не получится… Поэтому Ян смиренно идёт за старшим, медленно перебирая ногами. — Осторожно, здесь высокий порог, — предупреждает Чан, открывая дверь магазина перед Чонином, всё ещё не веря, что держит его за руку.

***

— Как же я устал тебя ловить, Ян Чонин, — тяжело вздыхает Чан, отводя младшего в сторону. — И не нужно было, хён, — говорит куда-то в сторону Чонин, будучи явно смущённым сложившейся ситуацией. Чан смотрит на младшего и его сердце сжимается от боли. Он стоит с низко опущенной головой, пряча и без того спрятанные глаза, в руке сжимает длинную металлическую трость, но до чего же он прекрасен. Прекрасен, даже несмотря на свой недуг, он потрясающе красив. — Чонин, я ни капли не жалею о том, что всё-таки встретился с тобой. Мне очень тяжело далась мысль о том, что… О том, что ты не видишь, — Бан на секунду молчит, пытаясь подобрать нужные слова. — Но не потому что я усомнился в своих чувствах, а потому что это просто очень тяжело и несправедливо. — Хён, ты так говоришь, потому что не понимаешь, с чем ты имеешь дело, — грустно улыбается младший. — Я… Я не многим лучше ребёнка. Я врезаюсь в мебель, разбиваю лоб и колени, проливаю воду, роняю еду. Не говоря уже о том, что совершенно не ориентируюсь в пространстве и могу испугаться чего угодно. Чан слушает долгий рассказ, который по логике должен был оттолкнуть его, но нет… Он уже совершенно готов морально ко всему, что перечислил Чонин. — Меня этим не испугаешь. Я понимаю, на что иду, и полностью беру на себя всю ответственность, — берёт холодную ладонь Чонина Бан. — Я влюбился в тебя по уши, полюбил тебя не за внешность. Ты идеально неидеален, и именно это я в тебе и люблю. Позволь мне заботиться о тебе. Позволь взять всё в свои руки. — У тебя надёжные руки? — Ты удивишься насколько, — шепчет Чан в ответ. — Я… Мне нужно будет всё взвесить, хорошо? — тихо отвечает Ян, пытаясь смотреть на Чана. — Только не смей обращаться со мной как с инвалидом, я это ненавижу. И не нужно осторожничать со словами, у меня два друга идиота. — Ну… Посмотрим, — осторожно говорит Бан и расслабляется, когда Чонин смеётся. — Не переживай, я сам очень люблю шутить на тему своего зрения, предупреждаю сразу, — пожимает плечами Ян. А Чан в это время делает из рук огромное сердце, которое направлено в сторону счастливо улыбающихся Минхо и Хёнджина за стеклом магазина под ничего не понимающий взгляд Рюджин.

***

Минхо входит в квартиру Хёнджина с боевым кличем «кис-кис-кис», на что Хёнджин пусть и не показывает, но обижается. Кажется, что вся жизнь Ли вертится только лишь вокруг этих пушистых тумбочек на ножках. Хван по дороге домой еле оторвал Минхо от уличного кота. При виде животного он откуда-то достал из сумки жидкий кошачий корм люксового класса и маленькую пластиковую ёмкость, сразу же принимаясь кормить уличную голодную животинку. А потом со слезами на глазах отказывался куда-то отходить от рыжего кота, который вообще-то и не выглядел шибко несчастным. — Минхо, он грязный, пойдём! — ворчал Хван, стараясь оттащить Ли от рыжего животного. — Сам ты грязный! — злобно шипел Минхо. — Всё живое нуждается в ласке, а руки я помою. — Сейчас в ласке нуждаюсь я! Пойдём. Стоит ли говорить, что Минхо после этого опять обиделся и ворчал всю оставшуюся дорогу до дома? — Ты чего такой надутый? — с прищуром спрашивает Ли, выглядывая из-за пушистой шерсти Мусорки. — Ты меня вообще не любишь. Только с животными и возишься, вот пусть они тебя и обнимают, — по-детски надувая губы, бормочет Хёнджин и уходит на кухню с пакетом, полным еды. — Ну, Хёнджин! Хван с серьёзным видом обжаривает шампиньоны, ловко орудуя лопаткой. Затем начинает нарезать куриную грудку, качая головой под музыку, которая приглушённо играет в одном наушнике. Минхо тихо подкрадывается сзади, сажая Мусорку на кухонный стул. Он обхватывает Хёнджина поперёк талии и укладывает голову на его плечо, потираясь носом о мягкую ткань домашнего худи актёра. — Что, с кошкой натешился и решил снизойти до такого холопа, как я? — всё в той же обиженной манере бурчит Хван, измельчая не до конца оттаявшую грудку. — Хватит дуться, а то лопнешь! Я очень люблю котов, но у меня их никогда не было, потому что у мамы очень сильная аллергия на шерсть, — тихо объясняет Ли. — А потом я переехал в общагу, где тоже нельзя таких животных. Поэтому мне и остаются только уличные котики и животные из приюта, который я стараюсь посещать хотя бы два раза в месяц. Для меня это очень важно, извини. Хёнджин ведёт плечом, потому что сейчас ощущает себя очень виноватым. Ведёт себя как ребёнок, ревнуя к животным. Всё потому что Минхо обычно очень сухой на эмоции, с суровым взглядом, полный сарказма, да и в целом очень колючий человек, словно переключается, когда видит перед собой одного из пушистых четвероногих. Он начинает с ними милашничать и сюсюкаться, пищать всякие милости, целовать и обнимать. Минхо может себе позволить так общаться только с котами, отчего и бесится Хван. Хёнджин кидает грудку на раскалённую сковородку и поворачивается к Ли, который сразу же надевает непроницаемую маску на лицо. — Всё в порядке, я просто немного ревную твоё время, — мило улыбается Хёнджин, обхватывая щёки Минхо. — У меня с сегодняшнего дня отпуск на работе и на подготовку к сессии целый свободный месяц, поэтому… ревновать ничего не нужно. Хван счастливо улыбается и на эмоциях легко чмокает Ли в губы, сразу же отворачиваясь к сковородке с шипящей курицей.

***

— Я же говорил, что добьюсь того, что мы вместе поедим, — хитро улыбается Хёнджин, накладывая пасту. — Это — моё фирменное блюдо, которое получается лучше всего. Я не должен упасть перед тобой в грязь лицом. — Хочешь показать, какой ты образцовый муж? — смеётся Минхо, нервно поглядывая на тарелку перед собой. — Абсолютно верно, давай есть. Нам нужно справиться быстрее Мусорки, а то она придёт попрошайничать, — садясь рядом, говорит Хван. — Минхо? Всё же в порядке? — Да, в полном, — подхватывая палочками кусочек курицы в сливках, улыбается Ли. — Я всё ещё думаю про постановку. Это было сложно? — Наверное… Это самая сложная роль морально. Было тяжело переживать это всё на себе, чувствовать, как трескается душа Дориана. — Как можно после такого продолжать спокойно жить? — тихо спрашивает Ли. — Нужно… просто забыть. Нужно подумать про то, что этот персонаж выселяется из тела после постановки, и вот ты — это снова ты. Осадок, безусловно, остаётся всегда… Я представляю, как ставлю фарфоровую марионетку персонажа в стеклянный шкаф в моей голове и оставляю там вместе с ней все мысли, эмоции и привычки. — И как? Работает? — Не всегда, порой мне кажется, что кто-то перемешал всех марионеток в моей голове и тогда приходится всё вновь возвращать на свои места, — пожимает плечами Хёнджин. — Ешь давай, ты что, забыл про наш уговор? — Помню, помню… По дороге домой помимо происшествия с котом произошло кое-что ещё… Когда Хёнджин по обыкновению своей привычки выудил из кармана пачку сигарет с запахом черники, рука Минхо его сразу же остановила. — Ты не хочешь бросить? — Зачем? — зажимая тонкую сигарету между пальцами, спрашивает Хёнджин. — Я много раз пытался, но не выходит. Они меня успокаивают. — Это всё самовнушение. С тем же успехом можешь разбежаться и въехать головой об стенку. Они медленно разрушают тебя. — Твои голодовки тоже разрушают тебя, — не подумав, кидает фразу Хван. — Прости… — Ничего… Забудь и трави себя дальше, — ворчит Минхо, ускоряя шаг. На некоторое время повисает неловкая тишина, и парни продолжают свой путь домой. Хёнджин винит себя за неострожные слова и за то, что ткнул Ли лицом в его серьёзную проблему, сравнив её с никотиновой зависимостью. Но именно от этой мысли в голове возникает гениальная идея, которая вполне может сработать и дать нужные плоды. — Давай заключим сделку? Я с сегодняшнего дня не буду курить, а ты в свою очередь будешь нормально есть хотя бы один раз в день, — хитро прищуривая глаза, предлагает Хёнджин. — Хорошо, давай заключим сделку. Только всё честно, на совесть. — Договорились! — Что, если кто-то нарушит обещание? — сразу же уточняет наказание Минхо. — А это мы придумаем позже…

***

— Сумерки? — тяжело вздыхая, предлагает Минхо. — Слишком сопливо. — Гарри Поттер? — Банально, — закатывает глаза Хёнджин. — Железный человек? — Смотрел недавно! — Если ты в течение трёх минут не выберешь фильм, то будем смотреть то, во что я ткну с закрытыми глазами, — шипит Минхо. Маленький столик перед кроватью завален вкусняшками, которые выбрал в магазине Хёнджин. Шоколадки, вафли, разные виды снеков и крекеров, композицию абсолютно дополнило ведро мороженного в самом центре. — Будем смотреть Чародеек? — в шоке шепчет Хёнджин. — Фобос краш. — Ты вылитый Бланк, — смеётся Минхо в ответ, укрываясь от подушки со стороны Хвана, которая приземляется на пол. Казалось бы, как мало нужно человеку для полного счастья. Сидеть с любимым человеком в окружении вкусняшек, смотреть мультики, критиковать персонажей и смаргивать слёзы в особенно трогательные моменты. Жизнь строится из таких мгновений, некоторые ломают и доставляют нестерпимую боль, какие-то эту боль заглушают, всё в этом мире циклично. Хёнджин медленно кладёт руку на плечо Минхо и придвигается ближе, словно ему резко стало мало физического контакта, всё так же смотря на экран ноутбука. Ли на это никак не реагирует, только смущённо улыбается и старается успокоить сильно бьющееся сердце. Всю идиллию портит Мусорка, сказал бы Хёнджин, но она дополняет атмосферу по мнению Минхо. Она ловко запрыгивает на колени Ли, трётся лбом о его подбородок, а затем пару раз лижет его губы, всё ещё сладкие от мороженного. Стоит ли упоминать, что всё это она вытворяет, стоя пятой точкой прямо возле лица Хвана? Наверное не стоит, потому что он успевает в миллионный раз пожалеть, что взял это исчадие ада к себе в дом. — Она любит только тебя, — раздражённо говорит Хёнджин. — Потому что ты бука. Не психуй! — смеётся Минхо, поглаживая пушистую детскую шёрстку. — Может, я тоже хочу тебя целовать? Почему ты позволяешь только Мусорке? — возмущается Хван. — А ты и не пробовал меня поцеловать. Хёнджин воспринимает это как вызов, поэтому раздражённо скидывает кошку на пол, которая со стуком приземляется на лапы, и придвигается ближе губами к губам Минхо. Тот сразу же прикрывает глаза и по старому руководству расслабляет губы. — Я хочу поцеловать тебя немного по-другому. Не пугайся и постарайся повторять за мной, — шепчет, обдавая горячим воздухом, актёр. Ли перестаёт дышать, когда пухлые губы Хёнджина накрывают его собственные. Сердце сначала в панике сжимается, а потом делает кульбит где-то глубоко внутри, сводя с ума. Колет кончики пальцев и в наслаждении начинает кружиться голова. Хван проводит языком между губами Минхо, словно прося разрешение, и, не встречая сопротивления, медленно скользит в чужой рот. Ли сначала теряется, совершенно не понимая, что ему нужно делать, как скооперировать движение губ и языка. Но почти сразу понимает: думать здесь не нужно, это не пара по высшей математике. Язык Хёнджина обводит кончик чужого языка, отчего Минхо тихонько стонет, всё потому что кроет от ощущений. Всё ощущается в разы острее, в несколько раз приятнее. Голова Хвана начинает кружится от одних мыслей о том, что Ли ощущает всё это впервые, ему хочется плакать от приятности его неловких движений языка и губ. Он заводит длинные пальцы в пушистые волосы Минхо, чуть сжимая у корней, когда слышит громкий писк и мяуканье со стороны кухни. Младший с громким чмоком отрывается от Хвана и бежит на кухню проверять обстановку, а Хёнджин остаётся сидеть на диване, пытаясь прийти в себя. — Хван Хёнджин! Какой хренью ты кормишь ребёнка?! — слышится разъярённый голос с кухни, который эхом отзывается со всех сторон и разбивает любые надежды на милый вечер…

***

— Обижает он тебя? Фу, какой плохой, такого миленького, хорошенького ребёнка мне тут обижает, — бурчит Минхо куда-то в шерсть на шее маленького чёрного комочка. — Это она меня обижает, такого миленького и хорошенького! Не ведись на её провокации, Мусорка меня просто недолюбливает, — возмущается Хёнджин, садясь на кровать рядом. — Если бы меня кормили каким-то низкосортным кормом и заставляли спать на полу, то я бы тоже тебя недолюбливал! — Это всё ложь и провокация. Корм — один из тех, что мне посоветовали в клинике, а на полу она всё равно не спит, — пытаясь отстоять свои права на любовь Минхо, говорит Хёнджин. — Допустим, поверил, будем ложиться спать? — спрашивает Ли, наконец-то отрываясь от шерсти уже подросшего котёнка. Хёнджин только обречённо вздыхает и начинает расстилать большую кровать под пристальным взглядом Минхо. Ему от холодности и резкости Ли становится очень грустно. Хван с самого детства скитающийся человек, не понимающий, чего он хочет от жизни, что ему нужно, но купающийся в открытой любви матери. Сейчас он сталкивается с абсолютным холодом, который иногда приправлен потоками чувств и заботы, но отчего-то становится максимально неловко и некомфортно от отрезвляюще ледяных фраз Ли. — Если бы не Мусорка, то ты бы остался? — всё же решается задать волнующий вопрос Хёнджин. Минхо немного опешил от вопроса, его словно окатили водой, потому что осознание того, почему Хван всё же столкнулся с таким вопросом, пришло далеко не сразу. — Хёнджин, если бы я здесь был только из-за Мусорки, то я бы точно не согласился спать с тобой в одной кровати, — как само собой разумеющееся, спокойно говорит Ли. — Ты… так холоден в общении со мной, что складывается впечатление, что я держу здесь тебя силой. — Но мы оба знаем, что это не так, — мягко улыбается ему в ответ Минхо. — Знаю, что я не самый тёплый и эмоциональный человек в мире, но то, что я никак не проявляю чувств и эмоций, совсем не значит, что я их не испытываю. — Ты всегда такой холодный? — немного расслабившись, спрашивает Хёнджин. — Абсолютно всегда, — медленно кивает в ответ Минхо. — По мне сложно понять, что я чувствую, а вывести на яркие эмоции почти невозможно. Ко всему прочему я ещё и не самый тактильный человек, но мне достаточно приятны касания других людей, просто не умею на них отвечать должным образом. — Как тогда тебя понимать? — По жестам наверное… Я не привык к тому, что меня трогают, не привык к тому, что меня любят, — Ли сразу смутился от своих же слов. — Как тебя можно не любить? — удивляется Хван. — Мои родители законченные карьеристы: папа хирург, а мама учёный-биолог. Они никогда не планировали детей, я получился чисто по воле случая. Я не хочу сказать, что родители меня ненавидели или что-то типа того, — Минхо немного задумывается, пытаясь понять, как правильнее выразить мысль. — Они всегда интересовались моими увлечениями, следили за здоровьем, прекрасно отреагировали на мою ориентацию и всё такое… Но я никогда не получал физической родительской любви, такой как поцелуи, объятия, прогулки в парке, семейные вечера. Они словно всегда старались откупиться деньгами, купить своё время у меня. Так и вышло, что я вырос немного диковатым. Знаешь, от мысли, что меня любят, становится почти больно. Хёнджин немного зависает после нотки откровения со стороны Минхо. И почему так случается, что кого-то буквально душат своей любовью, а кого-то нагло обделяют? Но только одно никак не укладывается в голове: как такого мягкого котёнка можно не любить и каким бы вырос Ли, если бы ему уделяли должное время? Хвану пищать охота от одного воображения с образом тактильного, чувствительного Минхо, который как довольный кот льнёт к касаниям и сам напрашивается на нежности… Кажется, теперь он знает что будет просить у Санты в этом году. — Значит, будем приручать, — смеётся Хёнджин, трепля Минхо по волосам. — Ты, главное, говори, если тебе вдруг станет некомфортно или неприятно, хорошо? — И не надейся, что в случае чего я стану молча терпеть, — не удерживается от язвительного комментария Ли. — Теперь, когда я всё объяснил… Не думай, что ты мне неинтересен, и не сомневайся в моих чувствах к тебе. А главное — не смей ревновать к Мусорке, это святое. Мне сложно проявлять эмоции с людьми, на животных это не распространяется, поэтому мне с ними намного проще. — А ещё они никогда не сделают больно, — замечает Хёнджин, кивая своим же словам. — Только попробуй сделать мне больно! Я тебя прокляну! — шипит Минхо, снимая с колен Мусорку. — Есть у меня одно заклинание… — Это ещё какое?! — бледнеет Хван и вскакивает с кровати. — А вот не расскажу! — вздёргивает подбородок Ли. — Давай уже ложиться. Парни долго не могли устроиться в кровати, всё потому что они оба не очень-то и привыкли спать с кем-то, а тут ещё и Мусорка пытается выбить у Хвана какие-то права на полностью его Минхо, просовываясь между ног Ли. Когда все наконец-то удобно улеглись, кошка уже счастливо мурчала, видя, наверное, уже десятый сон. А вот парни всё никак не могут уснуть. Минхо всё ещё переживает из-за их разговора: что, если Хёнджину будет мало внимания и он захочет уйти, или Минхо окажется и в постели каменной глыбой. Хотя про постель ему пока и думать страшно, всякие мысли всё же посещали его голову. И сотни «а что, если…» никак не дают уснуть, тревожа сердце. И Ли решает как-нибудь спросить про все эти «если» и получить успокаивающий душу ответ. Он сейчас беспокоится о Хёнджине больше, чем о себе, неужели это и называется любовью? Когда думаешь о комфорте кого-то больше, чем о своём? У Хёнджина в голове свой хаос, который всё никак не может успокоить желающее наконец-то окунуться в сон сознание. — Минхо-о-о, — тянет он шёпотом, прекрасно зная, что Минхо не спит. — Что? — недовольно бурчит в ответ. — Так какое заклинание? Ну расскажи! Ли закатывает глаза, чего, естественно, не видит Хван, но он буквально чувствует это на себе. Минхо тяжело вздыхает, а потом тихо откашливается, словно собирается сказать что-то очень важное, словно пытается доверить что-то вроде военной тайны, самого страшного секрета. — Это заклинание нужно говорить, смотря в глаза… «Писька-отвалиська!», — заговорщически смеясь, шепотом выдаёт Ли. — Ой, мама! Хорошо, что в глаза не смотрел! — прижимая к себе крепче Минхо, смеётся Хёнджин. Верно говорят… От чувства, что тебя любят, становится почти больно.