Парадокс второго шанса

Ночь; дожив до седин, ужинаешь один,

Сам себе быдло, сам себе господин.

И. Бродский. Квинтет

      Вот так и жила разношерстная компания впятером — Гарри, Артур, Кричер, да портреты Вальбурги и Арктуруса. Последние едва ли не круглосуточно лаялись друг с другом после того, как вновь были повешены в коридоре.       Безотносительно их ругани, жизнь текла спокойно и без особых эксцессов, пока 19 декабря 2013 года Слэро не умер.       Почил он мирно, во сне, оставив на столике рядом с кроватью рукописное завещание, где все имущество завещал своему первому и последнему ученику. Не сказать, что его смерть для обитателей дома стала сюрпризом, старикан сильно сдал за последние несколько недель. Звал жену в беспокойных снах, почти сломался, крича, что его ждет только тьма в конце туннеля. В последние дни уже ничего и не понимал. Да и не слышал, наверное. Лежал и шептал бесконечные мольбы. Грустно было наблюдать, как быстро он терял себя, чувствуя близкий конец.       Гарри, заручившись поддержкой Кричера, исполнил последнюю волю усопшего — развеял прах неподалеку от Перперикона, в Болгарии. Воскрешающий камень вернулся к законному хозяину и был убран с глаз долой, прямо в шкатулку с изолирующим рунным контуром. Лучше не иметь под рукой лишних соблазнов, Слэро был согласен на влияние камня, но Гарри — нет.       Вообще, камень был поразительным предметом. Являясь, по скромной оценке Поттера, неким темномагическим и «условно природным» творением, использующим одновременно и некромантию, и магию души для работы, сам по себе он не излучал никаких темных эманаций.       Более того, он ощущался как абсолютно нейтральный магический элемент, словно держишь в руках кость нунды, например, или природный кристалл. Артур начал чувствовать чужеродные всплески магии только на второй год использования, когда зависимость уже активно крепла. Стоит учесть, что в отличие от первого владельца камня, старикан пользовался им с умом. Да, он призывал душу жены, но никогда не пытался задержать ее в подлунном мире, помня об участи Кадмуса Певерелла.       Гарри не знал, прожил бы старик дольше, не будь у него камня, все-таки возраст никто не отменял, но в последний год он сильно сократил частоту использования артефакта. Ни с кем делиться соображениями не стал, да никто и не лез. Гарри с Арктурусом даже тихо порадовались, что Слэро немного успокоился.       После его смерти, оставшиеся обитатели дома хоть и взгрустнули, но в уныние впадать смысла не было. Мало что изменилось, по большей части. Разве что соотношение живых к мертвым на Гриммо теперь было равным.       Все-таки из них четверых теперь только Гарри был полноценным живым человеком. Кричер — эльф, доживающий свой век, а люди с портретов давным-давно мертвы. Конечно, не было смысла отрицать, что за столько лет все успели привыкнуть к Артуру, ставшему для Гарри постоянной и незаменимой поддержкой — он помогал в борьбе с отравлением, никогда не отказывал в знаниях, отвечал на глупые вопросы, обучал, а взамен просил лишь возможность общаться с женой. Если бы не его радикальный и активный подход, Гарри бы не прожил и пары лет.       Общение со всеми оставшимися в живых знакомыми и приятелями Поттер давным-давно прекратил, закрыв дом для всех сов, кроме тех, что занимались пересылкой артефактов в Гринготтс к гоблинам. Конечно, грустно было окончательно отстраняться от Теда и Меды, Гарри признавал, что крестный отец из него вышел даже похуже, чем из Сириуса, но самоубеждение у него работало отлично: во-первых, он согласия на этот почетный титул не давал и Люпина с Тонкс умирать в Хогвартсе не просил; а во-вторых, крестник был неплохо обеспечен финансово. Андромеда все расскажет ему о непутевом Гарри Поттере уже после смерти такового, а пока и так нормально.       Она имела доступ к родовым сейфам Блэков, а специально для Теда по отдельному указу Поттера было создано его личное хранилище, куда каждый месяц переводилось пять тысяч галлеонов. По крайней мере, пока тот не станет достаточно взрослым, чтобы Меда открыла ему доступ к основному счету. Он вроде даже неплохо ими распоряжался, инвестируя в маггловские компании, пусть и через подставную контору-обдираловку с конскими комиссиями, предоставляемую Гринготтсом, так что о его будущем волноваться не стоило. Гермиона, семейство Уизли, Луна и Невилл тоже постепенно прекратили попытки дописаться до затворника. Поттеру хватало своего окружения, а у них была своя жизнь, ничего особенного. Он знал, что с ними все в порядке, и этого было достаточно.       Самое решительное, что Гарри совершил за последнее время — встретился с Кингсли, который в обмен на *кхм-кхм* незаметный анонимный перевод полумиллиона галлеонов и небольшую политическую помощь через Меду, предоставил ему возможность побеседовать с главой Отдела тайн. Этот самый глава личность раскрывать не стал, но случаем заинтересовался, поэтому в обмен на оставшиеся клыки василиска, а также на беспрепятственное исследование шрама, согласился на сотрудничество.        Гарри получил ограниченный доступ к архивам и материалам Отдела тайн. Вдобавок к этому, пришлось дать главе Отдела непреложный обет о неразглашении каких-либо данных, которые удастся извлечь из собранных за столетия архивов. Грустно, но терпимо, учитывая перспективы.       К сожалению, Гарри в первый же месяц ясно понял — вопрос его здоровья средствами Отдела тайн решить не получится. Все тесты и исследования, что они сделали, ни к чему толковому не привели. Остановить разложение организма можно было, разве что создав крестраж и потом возродившись из него, но это точно был не выход. Проклятие настолько сильно попирало саму суть жизни, что буквально лишало посмертия, а вдобавок к этому предлагало комплект услуг из высокой вероятности безумия и утраты всего человеческого.       Поэтому, вспыхнувший было лучик надежды излечиться вновь погас и вернул Поттера обратно в унылые серые будни. Получив доступ к новой информации, он дневал и ночевал в Отделе, изучая, в основном, данные по засекреченным заклинаниям, забытым рунным алфавитам и ритуалам.       На удивление, в Отделе тайн было не слишком много действительно уникальной информации — многое из того, что они считали своими ценными активами, Поттер со Слэро с успехом доставали на черном рынке. Самым интересным чтивом были записи местных работников о проведенных экспериментах. Например, о попытках создать физическое ментальное оружие в виде мозгов, извлеченных из людей, подвергшихся поцелую дементора. Или инструменты из орихалка, предназначенные для укрощения оборотней с помощью подавления внутренней магии.       Но такие любопытные материалы встречались очень редко. Те же данные по маховикам времени, например, содержали не слишком много откровений — у Отдела тайн не было какой-то шокирующей информации, которой Гарри не слышал бы раньше.       Их последняя попытка исследовать течение времени в целом и маховики в частности пришлась на конец девятнадцатого века и привела к тому, что одна из сотрудниц переместилась на пять веков назад, провела там некоторое время, а потом вернулась обратно, состарившись сразу на пятьсот лет. Довольно быстро она умерла, а когда дело дошло до разгребания последствий, то оказалось, что из-за контактов в прошлом, она стерла из истории минимум двадцать пять человек. Те в итоге не родились, что едва не вызвало коллапс временной линии.       С тех пор у Отделов Тайн стран, входящих в МКМ, был доступ к системе отслеживания стабильности временной линии. Благодаря этому они могли засечь несанкционированное использование маховика, которое сильно повлияло на окружающий мир.       Маховик Певереллов был изучен Поттером от и до. Повторить, конечно же, он ничего так и не смог, а в процессе разборки даже сломал один из трех экземпляров, но зато само устройство понял досконально. Жаль, что материал, необходимый для их создания, был иссякшим ресурсом. Или не жаль. Кто знает, что произошло бы, создай и запусти кто-то пару сотен маховиков. Так можно и вселенную обвалить ненароком.       Вообще, маховик времени хоть и казался каким-то абсолютно сказочным предметом, на самом деле был сильно ограничен в своих возможностях. Строго говоря, использовать его можно было, если при этом затрагивалось не больше пяти-шести человек, а последствия не влияли напрямую на мир, оставаясь локальной историей.       Поэтому спасение Сириуса сработало, но если бы Дамблдор, например, попытался открутить маховик времени после того, как Гарри с телом Седрика Диггори выкинуло рядом с лабиринтом в 1995 году, то его попытка предотвратить произошедшее на кладбище близ Литтл-Хэнглтона наверняка сломала бы порядок времени во вселенной.       Единственным по-настоящему безопасным способом использования маховика был, по сути, личный перенос ради самого себя. Желательно, в абсолютном одиночестве, чтобы никто об этом не знал. Дополнительные тренировки, дополнительное время, что-то такое. То, что не затрагивало никого более, кроме оператора артефакта.       Помимо поглощения информации, собранной в Отделе тайн, Гарри почти восемь месяцев потратил на то, чтобы изучить все записи Артура, отсортировать их в памяти, запомнив навсегда, и в конечном итоге заняться экспериментами.       В основном, в области артефакторики и зельеварения.       Памятуя о тяжелой участи тех, кого покусали в свое время Сивый и его стая, он пытался занять себя волчелычьим зельем. Запоров с десяток попыток, все же сварил несколько партий неплохого качества и анонимно отправил их в фонд помощи оборотням. Вдохновленный каким-никаким, но успехом, после этого Гарри переключился на попытки создать полноценное лекарство от ликантропии, следуя незаконченным записям и собственным соображениям.       Разумеется, не вышло. Да и чего ожидать? Он не гений, люди намного умнее него уже бились над поиском лекарства столетиями, глупо было ожидать, что это получится у того, кто даже мастером зельеварения себя назвать не мог, не покривив душой. Даже на подмастерье не тянул, если уж на то пошло.       Проблема ликантропии, на самом деле, почти та же, что и с отравлением — надо лечить сразу. Пара часов с момента укуса оборотня — это максимальный срок, в течение которого можно было провести ритуал, создающий нейтрализующий эффект от применения нескольких подавляющих проклятие рун и растений.       Скорее всего, ребенок-маг после такого лечения останется сквибом, ведь его магическое ядро поглотит проклятие и разрушится. Вылечить зараженного взрослого, судя по всему, вообще невозможно, «метастазы» проклятия проникали в каждую клетку организма, и в случае заражения взрослого волшебника оплетали магическое ядро так, что шансов на успех после радикального вмешательства было крайне мало. Собственно, отсюда и шла свойственная оборотням слабая восприимчивость к магическому воздействию. Дар и проклятие одновременно, что еще сказать.       Получилось лишь улучшить волчелычье зелье путем замены аконита на его алхимический экстракт и стабилизации с помощью кристаллизованного порошка из кости огненной саламандры. Не то что бы от этого была польза, на самом деле. Это было слишком сложное и дорогое решение для обычных мастеров зельеварения, не знавших алхимию.       Написав рецепт и приложив пробирки с зельем, Гарри анонимно разослал его всем представителям Европейской Гильдии Зельеваров. Наверняка они и так знали о подобном решении, но почему бы лишний раз не поднять немного шума вокруг актуальной проблемы?       Пусть это и не полноценное лекарство, но зато принимать надо лишь одну унцию раз в месяц, да и трансформация будет полностью безболезненной. Единственный минус — оборотню придется соблюдать определенную диету в течение жизни, чтобы нивелировать последствия от приема аконита в таком формате, но это и при обычном волчелычьем требовалось, пусть многие и пренебрегали этим советом.       В попытках занять себя чем-то новеньким, Гарри в очередной раз попытался достичь хоть каких-то успехов в метаморфизме, которым неосознанно пользовался всю жизнь с самого детства, контролируя рост волос. Самым примечательным был, наверное, инцидент, случившийся после того, как Петунья побрила его налысо, оставив лишь челку. Повинуясь мощному намерению, кровь Блэков, доставшаяся ему от бабки, в тот день спровоцировала спонтанное применение метаморфизма.       К сожалению, попробовав освоить его сейчас, Гарри столкнулся с проблемой возраста. Будь ему лет пятнадцать, он бы наверняка смог научиться менять черты лица и контролировать волосы — как длину, так и структуру с цветом, но все, чего получилось добиться сейчас — осознанного контроля над растительностью на лице. Не слишком уж много, но и ладно.       В какой-то момент, скорее развлечения ради, умирающий экспериментатор даже занялся созданием новых заклинаний и комбинацией из старых. Весьма унылое вышло развлечение, если честно. В основном, состояло из десятков страниц расчетов и нумерологических формул, которые объединяли руны и вербальную формулу на латыни с ментальным посылом.       Комбинировать новые заклинания из старых формул было проще, но для Гарри это все не было чем-то действительно полезным, потому что после стольких лет занятий ему с запасом хватало навыков, позволяющих колдовать с помощью намерения.       Несмотря на смерть наставника, Поттер старался в прежнем темпе продолжать заниматься как исследованиями, так и какой-никакой активностью - как физической, так и магической. К сожалению, ничто не вечно, и спустя полтора года он наконец тоже почувствовал дыхание смерти.       Он ясно помнил тот момент, когда действительно ощутил влияние яда, невзирая на тренировки и ежедневное использование магии вплоть до полного опустошения резервов. Причем стоило ему осознать этот самый переломный момент, как все остальное не заставило себя долго ждать.       Началось это с проблем с кожей и постепенно прогрессировало — тело начало покрываться язвами и струпьями, словно инфернал какой-то. Потом начали рассыпаться ногти, выпали практически все волосы, испортилось зрение, слух, пальцы на левой руке утратили подвижность, мизинец на правой руке просто высох, словно ветка.       День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем — Гарри словно наблюдал в зеркале за тем, как медленно гниет оставленная на кухонном столе куриная ножка.       Понимая, что осталось немного, он приступил к последним своим делам на этом свете.       Первым пунктом в списке шло завещание. Старое, написанное от руки, давным-давно было брошено в огонь, а новое составлено и записано Кричером под диктовку в июне этого года. Упаковка, отпечаток кольца на конверте и дряхлый эльф перенес его поверенному в банк.       Дом на Гриммо, разрушенный Поттер-мэнор с относительно целым подвалом, бунгало Альфарда Блэка — вся недвижимость была оставлена Андромеде и Тедди, как и больше половины золота. Примерно сорок процентов непосредственно от денежной массы была отписана остальным — Гермионе, Невиллу с Луной, да Флер с Габриэль - оставалось надеяться, что те пустят свалившиеся с неба деньги на что-то толковое.       Часть золота направилась в фонд помощи оборотням при больнице Св. Мунго, часть на общественно-полезные инициативы, организованные Гермионой еще после войны и успешно дожившие до этих дней. Остатки артефактов, в том числе незавершенных, отправились в сейф Поттеров с инструкциями к каждому из них. Передавать собственные изделия кому-то стороннему Гарри не решился, как и продавать, пусть Меда с Тедди потом сами разбираются. Если решат продать, то лучше бы им не продешевить.       Дары смерти Поттер никому отдавать не стал. Слишком много горя от них, особенно от палочки, оставившей настоящую кровавую тропу в истории, так что ничего страшного не будет, если они просто пропадут, завершив свой исторический путь. Конечно, мантия оставалась прекрасным артефактом, но если уж собирать всю коллекцию в посмертии, то и ее надо брать.

***

      Вот и наступил решающий день. 21 ноября 2016 года. День, который Гарри выбрал для тихого ухода на собственных условиях.       Привычный утренний распорядок сегодня содержал на один пункт больше, чем обычно.       Пробуждение, несколько минут надрывного кашля, установка изготовленных индивидуально для Поттера корсета и протезов, без которых он буквально не мог перемещаться — они замещали часть функций суставов и костей, сильно поврежденных ядом. Далее последовал уже порядком надоевший кашеобразный завтрак (последние зубы рассыпались пару месяцев назад).       Наверное, единственное, что забавляло Гарри в пищевом вопросе в последнее время - то, как Кричер пристрастился к использованию маггловского блендера. Казалось бы, все на свете повидал, но такого от старого эльфа точно не ожидал.       Вслед за завтраком последовал прием целого набора зелий, а также, само собой, опорожнение мочевого пузыря и кишечника с помощью заклятий из арсенала целителей.       Это все уже было стандартным утренним «ритуалом» последних месяцев жизни главы сразу трех родов и известного в магическом мире человека. Но сегодня добавился еще один этап. И не самый приятный.       Кричер давно уже просил о смерти. Пусть чисто технически он и не старел — с сильным источником магии пару столетий точно протянул бы еще, но эльф сильно сдал в вопросе психической устойчивости, и Гарри держал его при себе во многом лишь из-за эгоизма и нужды — без помощи эльфа он не справлялся бы даже с готовкой или постоянным приемом зелий, так что Кричер вынужден был жить, пока Поттер жил.       Всего несколько секунд потребовалось, чтобы оборвать его жизнь. Пусть дальнейшая процедура и была не слишком гигиеничной, но последняя просьба, что поделать? Пришлось отрезать его голову и повесить ее рядом с головами остальных эльфов рода Блэк. По крайней мере, Гарри успокаивал себя тем, что не только он обретет сегодня покой, с неотвратимостью которого успел смириться.       Попрощавшись с Вальбургой и Арктурусом и отметив, что мать Сириуса не сказала ему напоследок ни одного плохого слова, Гарри усыпил портреты через магическую систему безопасности дома, вышел из мрачноватого коридора на улицу и вдохнул свежий утренний воздух, чувствуя, как остатки легких наполняются влажной прохладой. Не самый плохой день для смерти. Хотя, не измени ему однажды удача, этот день наступил бы сильно позже. Да и обстоятельства, наверное, были бы получше.       Спустившись с крыльца, он замкнул защиту здания, закрыв его для всех, кроме Андромеды и Теда, и отправился к ближайшему входу в Министерство магии. Скрытый пространственный переход располагался в телефонной будке в шести кварталах от дома на Гриммо.       Поскольку в таком состоянии аппарация — практически неминуемый расщеп, ковылять пришлось пешком на подгибающихся ногах, держащихся только за счет магии, ортезов и налепленных артефактов. Дойдя наконец до нужной будки, он ввалился внутрь, набрал известный всем британским магам код 62442, назвал автоответчику свое имя и отправился в Отдел тайн.       Надев мантию-невидимку прямо в лифте, Поттер сразу при открытии дверей наслал на дежурного охранника мощное сонное заклятие, по магическому следу чем-то схожее с усиленной версией заклятия Сомнус. Поскольку Гарри не использовал ни палочку, ни артефакт, система первичной защиты не сработала. Недоработка, однако. Хоть у него и был доступ к Отделу, не особо хотелось, что кто-то видел его именно сегодня.        Открыв дверь, он вошел в холл — огромную круглую комнату, где находились переходы, в том числе пространственные, в разные части Отдела. Попавший сюда впервые с высокой вероятностью запутался бы в нумерации дверей. Благо, Гарри знал это место как родное. Подойдя к шестой двери по правой стороне от входной и потянув за ручку, он сначала почувствовал, а потом и увидел ее.       Посреди темной комнаты без потолков возвышалось огромное каменное плато со стоящей на нем Аркой Смерти.       Проскользнув внутрь, Гарри медленно пошел к ней, буквально всей оставшейся поверхностью кожи ощущая, как вибрирует мощнейшая древняя магия. Магия, так похожая на ту, что излучали дары смерти.       Хоть доступ к этой комнате формально у него и был, но осторожность не помешает. Пока он находится внутри в мантии Игнотуса, охранные заклятия его зафиксировать не могли, что было неплохим подспорьем.       Арка завораживала, исходящие из нее голоса, которые в документах Отдела тайн называли «шепотом душ» становились все громче, магические всплески все отчетливее, а торопиться Поттеру было уже некуда.       Подойдя к монструозному сооружению, он уже не в первый раз посмотрел на руны, которыми арка была словно изрезана в абсолютно хаотичном порядке. И вновь, как и всегда — ничего хотя бы отдаленно знакомого. Они не были похожи ни на один рунный алфавит, который был известен человечеству. По крайней мере, в текущую эпоху точно. Даже в материалах Отдела не было ни одного слова, ни одного свидетельства, ни одной зацепки касательно того, как, кем и когда была создана Арка. Комната была создана уже вокруг этого плато и находилась в неизвестном месте, соединенном с Отделом через пространственный переход в двери.       Встав перед вуалью, Гарри проверил все в последний раз. Маховик на груди, мантия на плечах, бузинная палочка в одной руке, воскрешающий камень в другой, сердце на месте, душа в пятках.       Вздохнув в последний раз и полностью открыв себя для окружающих его звуков, он шагнул прямо за вуаль.