Ничего не было

Денег не было. Совсем. Мефодий для убедительности даже перевернул кошелёк и энергично встряхнул. Красивого жеста, впрочем, не получилось, потому что несколько монеток рублевого достоинства оттуда всё же выпало и с гулким звоном рассыпалось по тротуару. Дафна с удовольствием зафиксировала все последующие действия Мефа и сопровождающие их мысленные процессы: — поспешно нагнуться за мелочью (а чего ещё можно ожидать от племянника Эди Хаврона?) — вспомнить, что рядом Дафна — подумать, что она подумает, что он жадный — покраснеть — разозлиться за то, что покраснел — психануть. На этой, последней стадии, Дафна уже была наготове. Поэтому, когда у стоящей рядом машины разом вылетели все стёкла, Даф не только обратила их в пыль прежде, чем до них долетели осколки, но и успокоила запищавшую сигнализацию короткой, но эффективной маголодией. — Эй, наследник! Я, конечно, всё понимаю, но давай не заниматься вандализмом. Особенно на виду у камер! — укоризненно воскликнула Даф, ещё одной трелью нейтрализуя непомерно любопытный чёрный глазок над входом в метро. Меф насупился. "Тоже, мне, наследник! Повелеваешь силами Кводнона, а не можешь достать денег на проезд! А вот разнести что-нибудь — так это пожалуйста!" — мысленно договорил Меф, и ему стало ещё хуже. Умная Даф решительно схватила его за локоть и потащила подальше от станции. Ей было очевидно, что в таком состоянии Буслаеву не следовало находиться среди лопухоидов. А ведь планировалось всё совсем по-другому! Утром Улита, бледная от недосыпа, — сказывалась бурная ночь в клубе — сообщила Мефу, что в Измайлово духи мрака развернули маленькое, но успешное предприятие. Около центра МФЦ организовалась группка предприимчивых комиссионеров, которые предлагали доверчивым жителям решить все их проблемы. "А зачем вы тут стоите? — удивлялась, например, маленькая кругленькая дамочка с чёлочкой. — Вон, через дорогу, нотариус. Всё сделает по высшему разряду, и ждать не надо. Что? Документы? Ах, бросьте. Ну что за условности! Мы все люди, все всё понимаем. Нельзя же дать от ворот поворот человеку, который всего лишь забыл какую-то бумажку! Занесёте спокойненько позже, подумаешь, проблема. Я вот дочку дождусь — и тоже пойду." Кого-то отправляли в "МВД", кого-то в "налоговую", но суть оставалась та же. Обнадеженные люди шли через дорогу, где в маленьком чистеньком офисе на первом этаже их уже поджидали суккубы, и действительно предлагали "решить все вопросы", в обмен на эйдосы. Причём, поскольку деятельность суккубов контролировал вездесущий Тухломон, у тех не было ни малейшей возможности утаить эйдосы. "Бизнес" развивался вовсю. Естественно, это не могло укрыться от света. Накануне вечером один из комиссионеров — новенький, но удачливый и подающий в целом большие надежды — донёс Арею, что светлые собираются ликвидировать точку. Тот сперва поручил это Улите, а потом, передумав, Мефу и Даф. "Сеньору-помидору нужно набираться опыта сражений со светлыми. Да и Даф полезно вспомнить, на чьей она стороне" — заявил мечник, и сразу стало ясно, что, как говорила Мамзелькина, торг здесь не уместен. Итак, с утра, вместо обычной канцелярской рутины, Меф и Даф отправились в Измайлово. По дороге выяснилось, что: а) Даф забыла кошелёк б) на проездном Мефодия осталось всего три поездки в) денег Меф не взял, потому что думал, что Даф возьмёт кошелёк. В итоге, после того, как они отстояли точку и добытые в ней эйдосы (впрочем, было понятно, что не сегодня-завтра светлые наведаются с подкреплением, и предприятие так и так нужно сворачивать), они остались в совершенно чужом районе без надежды воспользоваться общественным транспортом. Меф предложил было дойти до Дмитровки пешком, но Даф заявила, что не будет тащиться через пол-Москвы. И вот, попрепиравшись немного у метро, они направились в сторону Измайловского парка. Проблему с финансами это решить не могло, но, как заметил Буслаев, "если мы будем стоять на месте, то на Дмитровку точно не попадём. А так... куда-нибудь да выйдем". "Куда-то выхождение" затянулось. Дафна и представить не могла, что в парке можно заблудиться. В её представлении, парк, в особенности столичный, — это что-то для отдыха души и тела. Красота, природа, чистые прудики, мамы с колясками гуляют, птички поют, и пикники с шашлыками через каждые сто метров. Но, видимо, лесопарк — не совсем то же самое, что просто парк. И придумывался он с какой угодно целью, но не для отдыха посетителей. Через два часа Дафне захотелось плакать, и если она этого не сделала, то только потому, что не было сил. Бесконечно однообразная мрачная зелень, узкие тропинки, не позволяющая нигде срезать путь крапива и полная тишина. Даже когда они выходили на асфальтированные дорожки — казалось бы, несомненный признак цивилизации — этим всё и ограничивалось. Ни людей, ни карт, ни указателей — не было ровном счётом ничего. Ну дикость же! Перекрёсток, пять асфальтовых дорожек плюс две тропинки — и ни малейшего намёка, куда что ведёт! Судя по красному и злому лицу Буслаева, тот тоже не знал, куда они идут, но скорее бы умер, чем признал это. Даф втихаря пыталась добиться толку от маленького лопухоидного смартфончика, в глубине души уныло признавая, что связи и/или Интернета в лесу нет и быть не может. И эта беспомощность и зависимость от какого-то куска пластика её раздражала. Также Дафне стоило огромного труда молчать и воздерживаться от нападок на Мефа. Варианты возможных заявлений сами собой рождались в её голове. "Зачем мы вообще сюда попёрлись?" "Почему мы не могли поискать подходящий автобус вместо метро?" "Я устала!" и, добивающее, "Я же тебе говорила!" Даф чувствовала, что эти фразы буквально написаны у неё на лбу и изнутри и снаружи, но, когда Мефодий оборачивался, изображала улыбку. Зато её грело осознание своего превосходства. Другая бы на её месте не сдержалась бы и вывалила кучу претензий, а она, как и положено настоящему светлому стражу, укрощает свой характер и проявляет истинное великодушие. И даже позволяет этому самоуверенному длинноволосому красавчику сохранить лицо. И, конечно, он будет ей за это благо... — Ты скоро там? — нетерпеливо обернулся Меф. В первую секунду Даф опешила. И это вместо спасибо! Каких трудов ей стоило промолчать и не высказывать своё недовольство! Да Буслаев должен ей ручки целовать, а он ещё упрекает! А Мефодий, похоже, ни капельки ни чувствовал себя виноватым, что потащил её в эту глушь! Мало того, он, похоже, искренне считает, что это она должна извиниться, что, видите ли, не поспевает за его шагом. Лось! Баран! Самовлюблённый олень! Целый ряд наименований парнокопытных пронёсся в голове у Даф. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, она по наитию поднесла к губам флейту. Коротенькая, стремительно лёгкая маголодия, будто соткавшаяся из сотен струящихся паутинок — и Буслаев отлетел метров на десять, сбивая крапиву. Вскочил, удивлённый и взбешённый, рванулся к ней... и вдруг, не дойдя несколько шагов, застыл. Несколько секунд он стоял, напряжённо вслушиваясь во что-то, а потом прыгнул, сбивая Даф в зелень. — Ай! Ты что, сдурел? — начала было Дафна, потому что сидение в кустах на корточках вызывало у неё нездоровые ассоциации и оскорбляло эстетические чувства, но тут же осеклась. Внимание её привлекли четыре... пять... шесть точек в небе. — Три двойки златокрылых! Летят к МФЦ! — прошептал Меф. В его голосе Даф почудилось что-то чужое, мрачное, сосредоточенное. Дафна настороженно повернула к нему голову. Окинула цепким взглядом всю напряжённую фигуру Буслаева, его покрытый испариной лоб и сжатый в руке меч Древнира. Аккуратно подзеркалила — как и ожидалось, сознание почти пустое. Злость, голод, усталость, стресс, адреналин, возможность скорой битвы в сочетание с властной силой тёмного меча — гремучая смесь. Даф поняла, что её дело плохо. До златокрылых Меф отсюда, конечно, не дотянется, да и они в свою очередь вряд ли станут прочёсывать парк ради парочки с Дмитровки. А вот что случится с ней... Где гарантия, что меч Древнира, возбуждённой близостью врага, не обрушится на ближайшего светлого стража? Интересно, а были ли вообще случаи, когда страж света был убит своим же подопечным? Буслаев неуклюже повернулся к ней — не головой, а всем корпусом. Дафна отчётливо разглядела своё отражение в его глазах — бледное, испуганное, беззащитно-маленькое, — и поняла, что если она сейчас попытается убежать, Меф попросту зарубит её. Она не успеет ни поднести флейту к губам, ни материализовать крылья, ни позвать на помощь. В отчаянии, действуя инстинктивно, Даф подалась вперёд и обхватила виски Мефодия руками, пригибая его голову к себе. — Тише-тише-тише-тише! Тише-тише-тише-тише! — зашептала она, не надеясь, впрочем, что Буслаев её услышит. Но — о чудо! — Меф вздрогнул. Глубоко вздохнул. Закашлялся. Нервно дёрнулся, будто человек, которому снится кошмар. Ему казалось, что в голове у него — огненная лава, бурлящие, обжигающие волны которой налетают изнутри на виски и охлаждаются нежными ладонями Даф. С каждым новым глотком воздуха эта живительная прохлада передавалась и дальше, усмиряя этот страшный бушующий океан. Мефодий не слышал голоса Даф, но чувствовал её присутствие и исходящий от неё свет. Мефодия отпустило. Он как-то выдохнул и разом сдулся. Лицо его из красного быстро становилось нормальным. Дафна потянула его на себя и крепко обняла. Меф, ещё не совсем пришедший в себя, не мог похвастаться устойчивостью и удерживал вертикальное положение только благодаря Даф. Меч по-прежнему находился у него в руке. Стараясь не касаться его рукояти, Даф аккуратно разжала Мефу кисть. Это помогло. Глаза Буслаева окончательно стали осмысленными, он выпрямился и огляделся вокруг. Дафна коснулась губами его щеки. Мефодий с радостным удивлением уставился на неё. — Живой? — поинтересовалась Даф, моментально становясь из заботливо-нежной привычной: упрямой, насмешливой и дерзкой. Меф кивнул. Мир вокруг быстро обретал нормальные краски. Он уже чувствовал, как пахнет цветущая яблоня, слышал лесное многоголосье птиц и звук машин где-то неподалёку. Память тоже стремительно восстанавливала белые пятна. — Прости. Я был не в себе, да? — спросил Меф, в свою очередь обнимая Даф. Та выскользнула, но не сразу, будто специально дав ему несколько секунд запомнить это ни с чем не сравнимое чувство держать её в объятиях. Пожалуй, за одно только это ощущение Меф готов прожить этот день ещё и ещё. Заблудиться в лесу, поругаться с Даф, испытать на себе действие и светлой и тёмной магии, вытерпеть какую угодно боль — плевать. Ведь если бы этого не было, то не было бы и её нежных рук, и этого поцелуя, и этих объятий, и его колотящегося сердца, и её прерывистого яблочного дыхания у шеи… Ничего бы не было. Совсем.