Бровястик

      — А Терентьев хорош. — ухмыльнулся Саша, мигом повернувшись к окну своего отельного номера. Он избегал пытливый взгляд синих глаз, который сбоку пронзал насквозь. В них метались молнии с дикой скоростью, норовя убить. А вот за стеклом — живописный пейзаж, смешанный с капелькой умиротворения.       — Что ты сказал?.. Что ты только что сказал? А ну повтори!       — Йоханнес, — не выдержал Большунов и всё-таки посмотрел на красного раскалённого Клэбо.       — А знаешь… А может ты к нему лучше пойдёшь, похвалишь, потрахаешь заодно, ммм?! Думаю, бровястик будет счастлив от такого почтенного внимания российской звезды лыжных гонок!       — Блять, ты меня будешь необоснованно ревновать к каждому столбу теперь?! — Большунов не мог воздержаться от жеста «рука-лицо». С Йоханнесом терпения не напасёшься.       — Если потребуется, то да!       — Псих.       — Сам связался с лучшим спринтером мира, а также обладателем самой смазливой мордашки на Тур де Ски! Ой, так я уже теперь не лучший с этого дня, но до… Типаж уже вырисовывается, не так ли, Большунов? Так он ещё и русский!..       — Мой тезка, а также у него классный торс, хах. — пошутил Саша, заканчивая гневную тираду Йоханнеса.       В горле норвежца резко пересохло.       — Пошёл нахуй. — злобно зашипел Клэбо, пытаясь сдерживать себя изо всех сил, чтобы не расплакаться от обиды прямо перед русским.       Сашу в этот момент что-то торкнуло, кольнуло в области сердца. Он обратил внимание на то, как руки Йоханнеса задрожали. Большунов лёгкими движениями смёл две кисти в ладонь, разжимая плотно сжатые кулаки. Поцелуи посыпались по костяшкам пальцев.       — Прости-прости-прости…       Притянув в объятия, Большунов потянулся к любимым губам со всем рвением, высасывая малейшие остатки сопротивления Клэбо.       — Ай, садюга. — Саша облизнулся, укушенная губа норвежцем в ответ защипала. Пришло время успокоить истерящего спринтера. — Йоханнес, слушай, не заводись, это всего лишь один проигранный спринт в самом начале сезона Кубка Мира, уверен, что ты потом всё наверстаешь.       — И на Олимпиаде?       — И на Олимпиаде. И да, я люблю тебя. И Терентьевы мне не нужны в том плане, в котором я хочу тебя.       Флирт — опасный коридор.       — Ну надо же… — поддался норвежец. — Но если ты только вздумаешь пойти не по той дорожке, можешь смело распрощаться со своими бубенчиками. — Йоханнес угрожающе положил руку в район паха любовника. — Так Терентьев хорош?       — Как профессионал — безусловно.