Необычайное приключение, бывшее с Бледным Королём в Халлоунесте

В летнюю ночь мотылёк пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла — в Халлоунесте было это. Королев перевал горбил Кристальными пиками, а низ пиков — Грязьмутом был, ветрами и скрипами. А за городком — дыра, и в ту дыру, наверно, ходила Лучезарность каждый раз, медленно и верно. А завтра снова грёзы бить вставало "Солнце" ало. И день за днём ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, в страхе всё побледнело, в упор я крикнул "Солнцу": «Слазь! довольно грёзам бела!» Я крикнул "Солнцу": «Дармоедка! занежена в грезах ты, а тут — в нормальном мире метка, и все тут психопаты!» Я крикнул "Солнцу": «Погоди! послушай, златолобо, чем так, со вредом заходить, ко мне на чай зашла бы!» Что я наделал! Я погиб! Ко мне, раскинув грудью, сама, раскинув луч-шаги, идёт она по Перепутью. Хочу испуг не показать — и ретируюсь задом. Уже в Садах её глаза. Идёт уж Котлованом. В окошки, в двери, в щель войдя, валилась Солнца масса, ввалилась; дух переведя, заговорила басом: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, червяк, варенье!» Слеза из глаз у самого — жара с ума сводила, но я ей — на самовар: «Ну что ж, садись, светило!» Чёрт дернул дерзости мои орать ей, — сконфужен, я сел на уголок скамьи, боюсь — не вышло б хуже! Но странная из неё чума струилась, — и степенность забыв, сижу, чуть не сойдя с ума, со светилом постепенно. Про то, про это говорю, что-де заели Кошмары, а солнце: «Ладно, не горюй, есть тут мотыльков отары! А мне, ты думаешь, светить легко? — Поди, попробуй! — А вот идёшь — взялась идти, идёшь — и светишь в оба!» Болтали так до пустоты — до новой ночи то есть. Какая Тьма уж тут? На «ты» мы с ней, совсем освоясь. И скоро, дружбы не тая, бью по плечу её я. А солнце тоже: «Ты да я, нас, товарищ, двое! Пойдем, о Черв, взорим, вспоём у мира в тёмном мраке. Я буду солнце лить своё, а ты — свое, сознанье». Стена теней, пустот тюрьма под солнц двустволкой пала. Разума и света кутерьма сияй во что попало! Устанет то, и хочет ночь прилечь, уставши. Вдруг — я во всю свой свет мочь — и снова день наставши. Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких Гвоздей! Вот лозунг мой и Солнца!