Трофей на двоих

•••

Снег продолжал нежно опускаться, укрывая город мягким, пушистым одеялом, а свет фонарей, отражённый в замёрзших лужах, придавал всему вокруг сказочный, почти нереальный вид. Чимин поднялся по лестнице. В этот раз шаги были увереннее, но сердце по-прежнему билось чаще, чем обычно, словно оно пыталось вырваться из груди. Он знал, что его ждут, и это знание сопровождалось бурным смешением волнения и тёплой заинтересованности. Перед дверью он на секунду замер, услышав приглушённый гул голосов и звонкий смех. Лёгкий аромат мандаринов и глинтвейна пробивался через щель, нежно смешиваясь с запахом морозного воздуха, создавая ощущение праздника. «Кажется, сегодня будет что-то особенное», — мелькнула мысль, прежде чем он позвонил. Дверь распахнулась и на пороге появилась Ханна, ее лицо светилось радостью, а щеки слегка раскраснелись. — О, ты вовремя! — воскликнула она, втаскивая парня и ловко забирая у него пуховик. — Сегодня будем играть в мафию. И, честно говоря, ставки уже высокие. Чимин хмыкнул, чувствуя, как напряжение спадает. Тепло квартиры сразу окутало его, прогоняя холод, въевшийся в пальцы и щеки. Он шагнул внутрь, оглядывая знакомую гостиную. Комната наполнилась мягким светом гирлянд, которые лениво свисали с полок и оконных рам. На большом столе, застеленном клетчатой скатертью, лежали карты и несколько масок, аккуратно разложенных в хаотичном порядке. Все собрались у стола. Джунхо что-то оживлённо обсуждал с Сонхвой, которая, скрестив руки, явно не собиралась уступать в споре. Херин сидела на диване, задумчиво перелистывая правила одной из ролевых игр, а Хосок размахивал руками, пытаясь привлечь чьё-то внимание. Близнецы, как всегда, держались особняком. Они сидели бок о бок на дальнем краю стола, и их отличия, которые Чимин с легкостью различал, казались особенно заметными. Юнги с лёгкой улыбкой наблюдал за окружающими, изредка кивая на чьи-то реплики, будто обдумывая что-то важное. Август же вертел в руках стопку карт, его взгляд скользил по комнате с ленивым интересом, но когда он заметил Чимина, уголки его губ дрогнули в едва заметной ухмылке. — О, Мышонок, снова с нами, — протянул старший, привлекая внимание остальных. — А я уже думал, он спрятался в норку, — добавил Юнги. Чимин почувствовал, как ему стало привычно слышать подобные реплики, только ради них ждал вечер пятницы. Он ухмыльнулся, проходя чуть ближе, и ответил, слегка прищуриваясь на последних словах, словно проводя взглядом войну. — Привет. Надеюсь, сегодня мне повезёт больше, чем в прошлый раз. — Посмотрим, — протянул Юнги, его взгляд задержался на Чимине чуть дольше, чем требовалось, обвёл вниманием светлую водолазку. Август только усмехнулся. — Думаю, ты будешь нашей жертвой сегодня, — сказал он, не скрывая здорового ехидства. Чимин закатил глаза, но почувствовал, как его сердце сжалось. Он оглядел стол, замечая, что все места уже заняты. Только рядом с братьями было свободно, словно специально оставленное. Слегка сомневаясь, парень подвинул стул и уселся между ними, это даже стало как будто его законным расположением на играх. В этот момент оба близнеца чуть наклонились в его сторону, и их присутствие сразу стало ощутимым. Август слегка коснулся его плеча, а Юнги опустил руку на спинку. — Ты выглядишь так, будто уже знаешь, кто мафия, — заметил Август, чуть прищурившись с усмешкой. — А ты — так, будто точно мафия, — не растерялся Чимин, заставив его ухмыльнуться.

•••

Чимин провёл пальцами по краю стола, его движения были неспешными, словно он пытался уловить каждую шероховатость подушечками. Дерево оказалось чуть грубее, чем он ожидал, и это странное ощущение неожиданно зацепило его внимание, отвлекая от нависшего напряжения. Приглушённый свет настольной лампы придавал уютный полумрак, ароматы чая с лёгкой горечью цитрусовых и слабые нотки табака переплетались в воздухе, будто рассказывая свою историю. Кто-то явно недавно вернулся с балкона — табачный шлейф всё ещё витал над столом. Парень бросил взгляд на карты перед собой — их значения пока были скрыты, и от этого становилось ещё тревожнее. Неизвестность была почти ощутимой, тяжёлой, как воздух перед грозой. «Кто сейчас окажется за другой стороной баррикад? Август? Хосок? А может, даже Юнги?» — мелькнуло в голове. Мафия всегда оставляла странный осадок. Даже если играешь в компании друзей, невозможно избавиться от ощущения, что кто-то из них вот-вот подставит тебя, улыбаясь той самой невинной улыбкой. Юнги сидел чуть склонив голову набок. Его взгляд был, как всегда, изучающим, и Чимин почувствовал, как сердце на мгновение замерло. «Он смотрит так, будто уже знает, кто ты», — мелькнула мысль. Взгляд скользнул к Августу, который лениво откинулся на спинку стула, с едва заметной ухмылкой на лице. Его рука медленно кружила бокал с виски на столе, а в тишине это движение казалось почти гипнотическим. — Ну что, Мышонок, покажешь класс? — Август бросил взгляд и его голос прозвучал с той самой ленивой игривостью, которая всегда сбивала с толку. — Или опять будешь вяло отмазываться? — добавил Юнги, тонко поддевая. Чимин скривился, но вместо ответа заставил себя улыбнуться, чуть наклонив голову. — Посмотрим, кто в этот раз окажется жертвой. — Его голос прозвучал спокойнее, чем он ожидал, и это придало ему немного уверенности. Но внутри всё ещё сохранялась странная настороженность. Братья… те ещё манипуляторы. Нужно держать их обоих под прицелом. — Все готовы? — спросил Хосок, раздавая последнее карты. Его руки ловко двигались, а в голосе звучало явное возбуждение. — Кто-то уже точно нервничает, — вставил Юнги, лениво скрестив руки на груди. Он сидел чуть откинувшись назад, а его пальцы едва заметно постукивали по предплечью, как будто считывая ритм происходящего. Август, который распологался по другую сторону от Чимина, наклонился к столу, чтобы взять карту, и сказал, как бы невзначай: — Ладно, раз все такие смелые, посмотрим, кто доживёт до финала. Старший лениво поправил застежку своего бомбера, его движения были медленными, как у человека, который абсолютно уверен в своей позиции. Лёгкий изгиб губ, почти неуловимая ухмылка, привлекал внимание, даже если он молчал. Чимин заметил, как свеча, стоявшая рядом, внезапно мерцнула, и тёплый свет выхватил на мгновение линии лица Мина. «Уверенность. Он даже не пытается скрыть, как ему это нравится». — Закрываем глаза, ночь наступает, — объявил Хосок с мягкой улыбкой, а затем хлопнул в ладони. Тишина словно упала на комнату, резко оборвав разговоры и смех. Свечи на столе продолжали потрескивать, их огоньки лениво качались, словно пытаясь рассеять густеющий воздух напряжения. Чимин прикрыл глаза, но ощущал всё до мельчайших деталей: тепло, чуть слышное шуршание ткани, когда кто-то двигался, даже свой собственный пульс, который стучал в ушах громче, чем хотелось бы. Он попытался отключиться от мыслей, но образы продолжали всплывать сами собой. Парень видел эту комнату, будто стоял со стороны. Он видел близнецов, сидящих с той самой расслабленной грацией, которая всегда ставила его в тупик. Август снова чуть улыбнулся, будто что-то уловил ещё до начала игры. Юнги же был неподвижен, но Чимин мог поклясться, что даже с закрытыми глазами тот продолжал анализировать каждого из них. — Утро наступило, — наконец сказал Хосок, и тишина вдруг рассыпалась. Чимин открыл глаза, первым делом взглянув на Юнги. Тот лениво потянулся, словно ночь была не частью игры, а его личным временем отдыха. Его чёрная водолазка слегка обрисовывала плечи, а чуть растрёпанные волосы добавляли образу непринуждённости. Он зевнул и, скрестив руки на груди, осмотрел всех за столом. — Итак, кто уже сделал что-то подозрительное? — уточнил, поднимая бровь. Слова прозвучали как вызов, и Чимин, сам того не ожидая, бросил: — Ты. Мгновение тишины, а потом раздался смех. Сонхва, сидевшая рядом, фыркнула и прикрыла рот рукой, её глаза искрились весельем. Джунхо, облокотившись на спинку стула, с лёгкой усмешкой кивнул: — Хороший ход, Чимин-а. Сам Чимин почувствовал, как уши слегка покалывает от тепла, но виду не подал. Он изобразил уверенность, глядя на Юнги, хотя в груди всё же щемило лёгкое сомнение. «Он это запомнит. А если он мафия? Чёрт, и зачем я это сказал?» Юнги посмотрел на него чуть прищурившись, но уголки его губ изогнулись в едва заметной ухмылке. — Твоя смелость заслуживает похвалы, Мышонок, — отчеканил он, словно не хвалил, а охотился. Игра продолжалась, напряжение за столом нарастало с каждым ходом, с каждым словом. Чимин ловил себя на том, что всё время смотрит то на одного, то на другого из близнецов. Август мог легко скрыть свои мысли за ленивой усмешкой или парой шуток, а Юнги вообще казался сосредоточенным исключительно на картах, но в их невозмутимости скрывалась какая-то магнетическая сила. Она буквально притягивала его внимание, заставляя постоянно анализировать их жесты, интонации, даже паузы между словами. Когда очередь обсуждения дошла до Чимина, он поднял взгляд, наткнувшись на пристальный, чуть прищуренный Августа. Тот слегка склонил голову, как будто любопытствовал, но выражение лица оставалось настолько спокойным, что от этого становилось только хуже. — Ты что-то хотел сказать? — тихо спросил тот, слегка склонив голову, словно кот изучающий мышку. — Нет, просто… — он запнулся, но сразу же поправился, выпрямив спину. — Просто думаю, как заставить вас признаться. Эти слова вызвали очередной взрыв смеха за столом. Сонхва прикрыла рот ладонью, едва сдерживая хихиканье, Хосок хмыкнул, откинувшись на спинку стула, а Джунхо даже чуть хлопнул. Но Чимин почувствовал лёгкое напряжение. Почему его так сильно волнует их мнение? Хотя для него было все так очевидно. — Ты всё ещё не уверен, что с нами делать, да? — голос Юнги мягкий, почти невинный, но в нем сквозила явная насмешка. Он наклонился чуть ближе, и его рука — как будто случайно — коснулась плеча Чимина. Это лёгкое прикосновение, но достаточно заметное. Август, сидя рядом, не отставал. Пока за столом продолжались споры, он чуть приблизился, опираясь на стол, и его рука словно случайно, оказалась на его колене. Прикосновение было лёгким, почти невесомым, но этого хватило, чтобы весь организм будто забил тревогу. — Ты и правда думаешь, что сможешь нас провести? — произнёс Август с лёгкой усмешкой, его глаза сверкали в полумраке. Большая ладонь старшего, теплая, уверенная, скользнула чуть выше по бедру, и Чимин почувствовал, как это прикосновение, проникая сквозь плотную ткань джинсов, разливается жаром по всему телу. Сердце гулко билось в груди, как будто кто-то подогнал темп барабанного ритма, а мысли начали путаться, словно кто-то размотал их, как клубок нитей. — Не знаю, — ответил Пак, стараясь сохранить нейтралитет в голосе. — Но я точно не собираюсь давать вам слишком много шансов. Юнги бархатно рассмеялся, и придвинулся, его голос прозвучал тихо, почти интимно, едва касаясь уха Чимина. — Сомневаюсь, что у тебя есть выбор, Мышонок, — произнёс он, его слова растянулись, точно лезвие ножа, проводящее вдоль шеи. — Мы всегда на шаг впереди. Чимин замер. Эти слова, звучащие с такой уверенностью, словно поставили невидимую точку в разговоре. Он почувствовал, как дыхание стало прерывистым, а комната будто сузилась до их троих. Рука Августа сжала его бедро чуть крепче. Не больно, но достаточно. Он поднял взгляд и встретился с его глазами — тёмными, глубокими, будто колодцы, скрывающие неведомую глубину. В этом взгляде не было ничего прямого, никакого вызова или угрозы, но младший чувствовал себя так, словно его уже разобрали на части, поняли и подстроили под себя. Чимин украдкой взглянул на Юнги. Тот заметил это сразу, конечно же, заметил. Он чуть приподнял бровь, как будто спрашивая, зачем ты на меня смотришь, Мышонок? Но вместо слов просто усмехнулся. Старший, словно нехотя, положил руку на спинку, двигаясь ближе, его локоть теперь почти касался плеча младшего. Этот жест был настолько непринуждённым, что мог показаться случайным. Но Чимин знал — у них ничего не бывает случайно. «Соберись. Это всё часть их игры. Они наслаждаются этим — твоей реакцией, твоим смущением». За столом обсуждение кипело. Сонхва, наклонившись вперёд, практически вцепилась в Джунхо взглядом, её обвинения звучали громко и решительно: — Ты мафия, я уверена! Только так можно объяснить твоё поведение! — Ох, да брось! — отмахнулся Джунхо, глядя на неё с лёгкой досадой. Херин осторожно пыталась их успокоить, но её тихий голос тонул в споре. Сокджин и Намджун, переглянувшись, подключились к обсуждению, добавляя масла в огонь. В это время Хосок, извинившись, отправился на кухню за чаем, оставив за столом пустующее место. Всё это шумное веселье казалось Чимину расплывчатым, словно он наблюдал сцену издалека. Свет гирлянд, мягко освещавших комнату, словно создавал отдельную вселенную вокруг стола, но весь этот шум и суета отдалились, затухли, став лишь фоном. Всё внимание Чимина сосредоточилось на двух фигурах рядом. Юнги, сидя слева, медленно подался вперёд. Его рука невзначай коснулась стола рядом с ладонью младшего. Это было так близко, что Чимин почувствовал тепло пальцев, не касающихся его кожи. — Ты ведь понимаешь, что это только начало? — произнёс старший. Чимин с трудом заставил себя поднять взгляд, но встретил тот самый — пронизывающий, цепкий, острый. В глазах Юнги была уверенность, но не явная. Что-то тихое, но не менее опасное, словно хищник, лениво наблюдающий за добычей. С другой стороны Август, прежде расслабленно сидевший, теперь тоже подался вперёд. Его рука почти незаметно скользнула ближе к бедру Чимина. — Мы ведь не такие простые, как тебе кажется, — добавил Август, голос его стал немного более хриплым, едва заметным, но отчётливым. Чимин глубоко вдохнул, чувствуя, как его сердце бешено стучит в груди. — Думаешь, ты можешь нас удивить? — спросил Юнги, его слова почти стали шёпотом, который Чимин чувствовал не только ушами, но и кожей. Словно они были не просто игроками в мафию, а двумя чуждыми ему силами, которые проникают в его личное пространство. Август наклонился ещё ближе. Его лицо оказалось так близко, что Чимин почувствовал его дыхание на своей щеке. — Мы привыкли выигрывать, — произнёс он медленно, с какой-то почти нарочитой уверенностью. Рука переместилась к внутренней стороне бедра младшего, на этот раз намеренно, без намёка на случайность. Чимин резко вдохнул и попытался отвлечься, сосредоточиться на голосах остальных, но всё это словно померкло, стало неважным. Юнги, не упуская возможности, наблюдал за каждым его движением. Цепкий и внимательный взгляд. — Ты будешь нашим самым интересным трофеем, — произнёс с тихой уверенностью, в голосе которой не было ни доли сомнения. Чимин закусил губу, пытаясь справиться с нарастающим напряжением. Они не просто играли в мафию. Это была другая игра, правила которой он не знал. Но было ясно одно: братья играли на победу. И он — их цель. Мысли одна за другой выскальзывали из-под контроля. Их слова, прикосновения, эта невидимая, но ощутимая власть — всё это будоражило куда сильнее, чем он хотел бы признать. Он скучал по этому, даже слишком. Всю неделю их осторожные игры витали в его памяти, заставляя каждый раз невольно возбуждаться. «С ума сойти, — мелькнуло в голове. — Я же сам ждал этого. Соскучился, как последний идиот». Ладони вспотели, и парень машинально провёл языком по губам, смачивая их, словно это могло вернуть ему контроль. Юнги приподнял бровь, едва заметно, но достаточно, чтобы Чимин ощутил, как его жест был замечен и сразу же истолкован. — Что? — мягко бросил младший, голосом с легким оттенком сарказма, но в нём слышалась нотка вызова. — Думаете, я так просто сломаюсь? Он нарочито медленно провёл языком по губе, прежде чем сдержанно ухмыльнуться, видя, как братья невольно задержали свои взгляды. Юнги ответил первым. Он слегка склонил голову, его губы тронула едва заметная улыбка. Август рассмеялся — низко, почти гортанно. Близнецы переглянулись, и тогда их улыбки стали ещё шире. — Так, стоп, — вдруг сказала Сонхва, её голос разорвал натянутую паузу. Она смотрела прямо на Чимина, взгляд блеснул лукавством. — Чимин, ты вообще нас слушаешь? Чимин резко поднял голову, ощущая как щёки мгновенно вспыхнули, будто его застали за чем-то запретным. Хотя, так оно и было. — Да, конечно, слушаю! — поспешно ответил он. Джунхо усмехнулся: — Чимин, ты слишком тихий. Обычно ты больше споришь. Что-то отвлекает? — Или кто-то, — с хитрым блеском в глазах добавила Сонхва. Чимин стиснул зубы, бросив короткий взгляд на Юнги, который лишь усмехнулся, оставаясь непроницаемым. Август, напротив, выглядел расслабленным, ленивым, как всегда, словно происходящее его вовсе не касалось. Но его взгляд, направленный на Чимина, выдавал нечто большее — он изучал, анализировал, играя на нервах младшего. — Всё в порядке, — тихо отозвался Чимин. Юнги, будто почувствовав смятение, наклонился ближе, его голос прозвучал едва слышно: — Не переживай. Никто ничего не заметит, если ты сам не выдашь. Август поднял руку, будто случайно, но её движение оказалось снова слишком близким к бедру Чимина. Его пальцы едва касались ткани, но этого хватило, чтобы парень ощутил новый всплеск адреналина. Если их поймают еще раз, Чимин сгорит со стыда на месте. — А может, стоит выдать? — вдруг произнёс Август с ленивой усмешкой. — Тебе ведь нравится быть в центре внимания, да? Всё это время остальные продолжали обсуждать игру, но Чимину казалось, что они находятся в отдельной реальности. Даже простая попытка ответить на чей-то вопрос вызывала у него смятение, потому что внимание братьев будто заполняло собой всё его пространство. — Может, он просто мафия? — пошутил Джунхо. Чимин попытался улыбнуться, но это выглядело неловко. — А может, ему просто есть о чём подумать, — тихо добавил Август, и его голос, несмотря на общий шум, прозвучал прямо у уха Чимина, вызывая очередной всплеск тепла на его щеках. Это было слишком. Чимин чувствовал, как он становится центром внимания — если не для всех, то для тех двоих точно.

•••

Когда закончился кон, ребята разбрелись по квартире. Кто-то пошел звонить своей второй половинке, другие отправились на кухню за закусками и напитками, Чимин же улизнул в туалет, в попытке умыться холодной водой и привести себя в чувства. Он стоял у раковины, глядя, как тонкая струя воды, холодная и прозрачная, стекает вглубь белоснежной керамики, оставляя за собой мелкие пузырьки. Его пальцы скользили по металлическому крану, медленно и почти машинально, будто прикосновение к прохладному металлу могло помочь вернуть контроль над собственным телом. Он смотрел в зеркало, пытаясь отыскать в отражении следы равнодушия, но свет тусклой лампы только подчеркивал румянец, который, как он знал, выдавал гораздо больше, чем хотелось бы. «Охладиться… просто умыться и успокоиться. Всё нормально. Я держу себя в руках. Всё нормально». —Мысли сбивались на беглый ритм, как удары сердца, что отдавались глухим эхом в висках. Чимин наклонился ближе к зеркалу, его лицо на мгновение растворилось в размытом пятне от водяных капель. Он только поднял ладони, чтобы ополоснуть лицо, как услышал тихий, почти невесомый щелчок замка. Резкий поворот головы — его взгляд встретился с Юнги. Тот вошёл в помещение, как будто оно принадлежало только ему. Дверь захлопнулась с глухим звуком, а замок защёлкнулся, отразившись в замкнутой тишине комнаты, будто подчёркивая: теперь выхода нет. Юнги медленно прислонился спиной к двери, засунув руки в карманы. В его движениях читалась спокойствие, но не простое, а за которым скрывалась абсолютная уверенность в себе. Свет лампы очерчивал силуэт: темные волосы падали на лоб, создавая едва заметные тени на лице. Глубокий, слишком проницательный взгляд словно цеплялся за каждую деталь: влажные следы на щеках Чимина, дрожь в плечах, чуть приоткрытые губы. — Устал? — спросил старший негромко. Его голос вибрировал. Чимин замер. Взгляд метался от лица Юнги к его рукам, скрытым в карманах, потом к зеркалу, где их отражения — одно напряжённое, другое расслабленно-хищное — столкнулись в неловкой дуэли. «Зачем он здесь? Зачем сейчас?» — мысли беспорядочно мелькали в голове, но одна из них, настойчивая и назойливая, уже знала ответ. — Нет, всё нормально, — попытался отозваться младший, но голос выдал лёгкое волнение, дрогнув на последнем слоге. Юнги не двинулся с места, его взгляд приковался к губам Чимина. Это было почти ощутимо — как будто он дотронулся к ним, прожёг, оставив след. Младший сглотнул, его горло вдруг пересохло, и он снова провёл языком по устам, на этот раз скорее по инерции, чем сознательно. Юнги усмехнулся едва заметно, но этого хватило, чтобы по спине Чимина пробежал жар. — Точно нормально? — уточнил он, но в голосе не было и тени беспокойства. Это был вызов. Вода отключилась с едва слышным щелчком, и последние капли сорвались, разбиваясь о холодную раковину. Он на мгновение задержал дыхание, словно пытаясь сосредоточиться, но ощущение взгляда Юнги прожигало спину, требуя внимания. Пальцы потянулись за полотенцем, но остановились, когда старший двинулся ближе. Шаг Юнги был мягким, почти бесшумным. Пространство сузилось, наполнилось напряжённым, почти осязаемым электричеством. Теперь старший был настолько близко, что его отражение в зеркале почти касалось плеча Чимина. Свет лампы едва освещал их, создавая иллюзию интимности, где каждое движение, каждый жест становился важным, значимым. — Ты точно уверен, что всё нормально? — Голос Юнги прозвучал мягко, но в интонации слышалась издёвка. — Я… — Начало ответа прозвучало хрипло, и парень осёкся, прикрывая глаза, будто это могло избавить от напряжения. Но, конечно, не могло. — Нет, не всё нормально, — продолжил Юнги, шагнув вперёд, так близко, что теперь Чимин мог чувствовать его дыхание на своей коже. Тонкий аромат табака и мускуса, смешанный с теплом его тела, проникал в сознание, будоражил чувства, оставляя лишь одну мысль: «Ближе». В разрез своим желаниям Чимин сделал попытку отступить, но бедра упёрся в раковину, понимая, что дальше отходить некуда. Его пальцы нервно сжали край, как будто это могло спасти от нахлынувшего на него вихря эмоций. — Ты хорошо держишься, — тихо произнёс Юнги. Он протянул руку, позволив пальцам скользнуть к лицу Чимина, задержаться у линии челюсти. — Почему ты убегаешь? Чимин наконец выдохнул, чувствуя, как весь воздух из лёгких покидает его. — Я не… — начал, но слова снова застряли. Юнги чуть нахмурил брови, его взгляд стал ещё пристальнее. — Не говори мне, что это не так, — прошептал он, его пальцы скользнули вниз, задержавшись у пульса на шее Чимина. Сердце под пальцами билось так быстро, что это было почти болезненно. — Я знаю, что ты чувствуешь. Чимин прикрыл глаза, его собственные руки так и остались лежать на краю раковины. Мир вокруг исчез, остались только их дыхания, только этот миг, где реальность была похожа на сон, опасный и притягательный. Юнги двигался медленно, осознанно, позволяя каждому жесту тянуть время, как будто он смаковал происходящее. — Ты даже не представляешь, — он почти касался губами чужой кожи, — как сильно я люблю выигрывать. Чимин открыл глаза, его взгляд метнулся к лицу Юнги. Всё в нём сейчас горело: каждая клетка, каждый нерв. Он видел на губах старшего усмешку, лёгкую, едва заметную, но от неё внутри всё переворачивалось. — Ты ведь знаешь, что я вижу всё, что ты пытаешься скрыть, Мышонок? — продолжил Юнги, его тон был мягким, но властным. — Твоё сердце бьётся так громко, что я слышу его даже отсюда. Чимин хотел что-то сказать, но Юнги неожиданно поднес палец к его губам и остановил. Это прикосновение было почти невесомым, но от него внутри всё сжалось. Младший не мог понять, что именно в этом жесте заставило его замереть: нежность, с которой тот это сделал, или скрытая власть, ощущавшаяся в каждом движении. — Что ты делаешь? — выдохнул он, наконец набравшись смелости заговорить. Но его голос предательски дрогнул, выдав всё то, что он так старательно пытался скрыть. — Что-то, что ты, кажется, ждал, — ответил Юнги, от чего мурашки побежали по коже Чимина. Старший склонился ближе, теперь их лица разделяли лишь сантиметры. Чимин почувствовал, как его тело напрягается, но он не мог заставить себя отступить. Что-то в близости Юнги было одновременно пугающим и завораживающим. — Тебе страшно? Чимин сжал пальцы вокруг холодной кромки раковины. Это было его единственной опорой в этом хрупком мире, который вот-вот рухнет. Его сердце колотилось так сильно, что казалось, его можно было услышать на расстоянии. Но в этом страхе был и другой оттенок — вожделение, едва осознаваемое, но неоспоримое. — Нет… — пробормотал он, но голос предательски дрогнул. Взгляд скользнул в сторону, словно искал спасения, но вместо этого нашёл что-то ещё. Образ Августа внезапно всплыл в его сознании. Тот самый ленивый, насмешливый взгляд, которым Август часто окидывал его, казалось, сейчас был так же близок, как и Юнги. «Они такие разные, но в то же время… одинаково опасные» — мелькнула мысль, пробуждая в груди странное смешение трепета и ужаса. Сташий, словно чувствуя его внутреннее смятение, чуть отступил, оставляя между ними крохотное пространство. — Думаешь о чём-то? Или о ком-то? — спросил он с той самой полуулыбкой, в которой пряталась усмешка. Чимин не смог соврать. Он опустил взгляд, стараясь справиться с путаницей внутри себя. Юнги выжидал, не торопя, но его присутствие было таким явным, что тишина становилась ощутимой. — Я просто… — начал Чимин, но Юнги прервал его мягким, почти бархатным голосом: — Думаешь про Августа? Чимин резко поднял глаза. Как он это понял? Юнги рассмеялся тихо. — Ты такой очевидный, — тихо произнёс он, отступая всего на полшага, но оставляя между ними ту самую неуловимую связь, которая была почти осязаемой. — Сегодня у тебя будет шанс разобраться с этим. Мы оба ждём тебя. Чимин нахмурился, не до конца понимая, что он имеет в виду. В голове вспыхнула цепочка образов, но ни один из них не сложился в цельную картину. — Что ты… — начал он, но слова оборвались, когда Юнги приблизился снова, его губы на мгновение остановились у самого уха. — Увидишь, — прошептал он, голос стал ниже, глубже, едва вибрируя в воздухе. — Но помни: мы не привыкли ждать долго. С этими словами Юнги отстранился с явно самодовольной улыбкой. — Мы с братом любим играть, — произнёс он, словно говорил о чём-то совершенно обыденном. — И, знаешь, нам нравится выигрывать. Чимин почувствовал, как его дыхание стало тяжелее, а по спине пробежал холодок. Что именно имел в виду Юнги? Он пытался найти ответ, но старший лишь подмигнул, слегка качнув головой, как будто говорил: «Догадайся сам». И прежде чем Чимин успел хотя бы понять, что ему сказать, Юнги вышел, оставив дверь приоткрытой, будто напоминая, что их игра ещё далеко не закончена. Чимин остался один. Он медленно повернулся к зеркалу, глядя на своё отражение. Глаза горели, щеки были раскрасневшимися, а губы слегка приоткрытыми. Это был не тот человек, которого он привык видеть. — Они делают это специально, — пробормотал он, стараясь справиться с хаосом внутри. Шум снаружи доносившийся из гостиной, где остальные продолжали обсуждать что-то весёлое, звучал отдалённо, как будто находился в другом мире. Чимин провёл рукой по волосам, чувствуя, как в груди нарастает лёгкое волнение. Он подумал о том, как легко Юнги и Август читали его, как будто мысли и чувства были открытой книгой. Но это не была раздражающая игра. Скорее, это было похоже на танец, в котором он даже не заметил, как оказался участником.

•••

Чимин вернулся к столу, чувствуя лёгкий подъем после того, как провел несколько напряжённых минут наедине с Юнги. Ещё в коридоре его пальцы дрожали, но теперь это казалось уже неважным. Он ожидал — нет, был уверен — что, заняв своё место, почувствует на себе их внимание: обжигающий взгляд или ленивую усмешку. Но ничего этого не произошло. Юнги, откинувшись на спинку стула, перебирал карты, словно всё остальное его больше не интересовало. Его взгляд блуждал где-то над головами собравшихся, а движения были такими же выверенными, как всегда. Он словно и не замечал, что Чимин вернулся. Август сидел чуть дальше, привалившись к спинке стула, перекинув одну ногу через другую. Его внимание, как и лёгкая улыбка, было направлено на Сонхву и Ханну. Он болтал с ними, периодически касаясь бокала с виски, а потом делал короткие глотки, будто просто чтобы занять руки. Чимин невольно замер. «Что происходит?» Он сел, стараясь выглядеть непринуждённо, но напряжение в плечах выдавало его состояние. Близнецы продолжали вести себя так, словно его вообще не существовало за этим столом. Чимин попытался уловить взгляд Юнги, но тот, перетасовывая карты, ни разу не посмотрел в его сторону. Август смеялся над чем-то, сказанным Ханной, и даже не замечал, как Пак бросает на него осторожные, почти украдкой взгляды. «Что я сделал не так?» Мысль ударила резко и больно, как будто кто-то вылил на него ушат холодной воды. Всё, что было в ванной комнате: их близость, шёпот, почти осязаемая связь, — вдруг показалось далеким и нереальным. «Может, я сказал что-то не то? Или сделал?..» Он вспомнил слова Ханны, сказанные вскользь, но зацепившие его тогда: «…У них всё просто: если ты им неинтересен, они даже не взглянут в твою сторону». Эта мысль будто ледяными пальцами сжала его грудь. «Неинтересен? Нет. Не может быть…» Но как тогда объяснить это? Они игнорировали его, как будто ничего и не было. Чимин попытался отвлечься, сосредоточиться на разговоре вокруг, но каждый звук, каждая вспышка смеха, каждый жест тянули его обратно в этот круг сомнений. Юнги сделал ещё одно движение картами — легкое, отточенное. Его пальцы с плавной уверенностью провели по стопке, переворачивая верхнюю, но он даже не взглянул на Чимина. Август в этот момент поправил волосы, откинулся чуть назад, затем снова повернулся к Ханне, что-то шутливо говоря. Чимин попытался вклиниться в разговор, вставил короткую реплику, но та утонула в шуме, как будто он и правда стал невидимым. «Почему это так больно?» Его пальцы слегка подрагивали, а внутри всё переворачивалось. Чимин пытался заставить себя вспомнить хоть одну деталь из их разговора в ванной, которая могла стать причиной такого резкого изменения. Но чем больше он думал, тем сильнее запутывался. «Это просто игра,» — мысленно сказал он себе. Но эта мысль не приносила облегчения. Напротив, от неё становилось ещё хуже. «Я стал зависим». Чимин вертел в руках маску для игры, бессмысленно скользя пальцами по её гладким краям. Его мысли, как назойливые мухи, кружили вокруг одного — их внезапного безразличия. Это чувство росло внутри, словно тяжёлый камень, и, несмотря на попытки игнорировать, оно с каждым мгновением становилось всё более невыносимым. — Всё в порядке? — Херин, сидевшая рядом, наклонилась чуть ближе, её голос прозвучал мягко, но настойчиво. Она внимательно посмотрела, явно замечая, как он потерялся в собственных мыслях. Чимин отвёл взгляд, его пальцы остановились. — Да, просто… — он неловко улыбнулся, не зная, что сказать. — Просто задумался. Её брови слегка поднялись, как будто она собиралась задать ещё один вопрос, но, заметив, что он снова отводит глаза, решила оставить это. К концу вечера Чимин уже почти не играл. Карты в его руках потеряли всякий смысл, их холодные углы только раздражали пальцы. Все эти правила, всё веселье вокруг — было бессмысленным. Всё, что его занимало, — это один единственный вопрос: «Что я сделал не так?» Когда игра закончилась, Чимин поднялся чуть позже остальных. Гул голосов заполнил комнату, люди начали вставать, обсуждая планы на остаток вечера. — Чимин, остаёшься? — Ханна, весело поправляя плед на диване, обернулась к нему. Он заставил себя улыбнуться, но это больше походило на слабую тень настоящей улыбки. — Нет, я, пожалуй, пойду. Завтра рано вставать, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал легко. Но внутри всё горело. Этот вечер, казалось, сломал что-то важное, и Чимин не мог понять, как это исправить. Когда он проходил мимо Юнги и Августа, их взгляды снова скользнули мимо него. «Как будто я пустое место», — мелькнуло в его голове. Парень попрощался с ребятами, быстро накинул пуховик и нашмыгнул ботинки, пытаясь не встречаться взглядом с близнецами. Их молчание за последний кон, за время после близости в ванной слишком сильно ранило, чтобы остаться дольше. Чимин попрощался с остальными и вышел на улицу, где зимний холод сразу обжёг лицо. Он глубоко вдохнул морозный воздух, надеясь, что он принесёт облегчение. Но вместо этого только усилилось чувство пустоты. Его шаги эхом разносились по двору. Свет уличных фонарей отражался в снегу, придавая всему вокруг почти сюрреалистическую атмосферу. Но вдруг за спиной раздался звук закрывающейся двери, и Чимин резко обернулся. Юнги и Август стояли у выхода, их силуэты выделялись на фоне мягкого блика светильника подъезда. Они не спешили, двигаясь медленно, словно давая Чимину возможность осознать их присутствие. Юнги первым заговорил, его голос звучал спокойно, но не терпел возражений: — Садись в машину. — Что? — ответил Чимин, явно раздражённый, его шаг назад был скорее рефлексом, чем желанием избежать их. Август лениво усмехнулся, но холодный и твердый взгляд, без намёка на шутку, приковал. — Мы подбросим тебя. И не спорь. Чимин замялся, чувствуя, как напряжение между ними становится почти осязаемым. Он хотел отказаться, но понимал, что это бесполезно. Юнги уже открыл дверцу, бросив короткий взгляд через плечо, в котором читался явный приказ. Медленно, почти неохотно, младший подошёл и сел на заднее сиденье. Машина пахла чем-то знакомым — смесью табака, дорогого парфюма и едва уловимого тепла, которое всегда исходило от близнецов. Юнги сел за руль, Август устроился на заднем сидении, и они молча тронулись с места. — Мышонок, ты слишком много думаешь, — внезапно произнёс водитель, глядя прямо вперёд. Его низкий голос почти гипнотизировал. — Это плохо? — усмехнулся Чимин, хотя на самом деле его слова скрывали глубокую обиду. Он нервно сжал пальцы в кулак. Август чуть повернулся, темный взгляд встретился с младшим. В этом зрительном контакте было что-то однозначно мягкое и интригующее. — Это значит, что ты сам загоняешь себя в угол, — спокойно пояснил он. — И это не всегда умно. Для Мышонка. Чимин хотел что-то возразить, но не сразу нашёл слов. Вместо этого он посмотрел на улицы, мелькающие за окном, но ничего из их облика не откладывалось в сознании. Мысли кружились вокруг двоих, сидящих в салоне. Машина будто растворялась во времени и пространстве, оставляя в этой зыбкой, почти нереальной реальности. Свет фонарей мягко подсвечивал извне, отражаясь на стеклах и металлических деталях, делая атмосферу ещё более замкнутой, почти интимной. Его взгляд скользнул к зеркалу заднего вида, где на мгновение встретился с глазами Юнги. Тот смотрел прямо перед собой, но уголки губ намекали на что-то большее, чем просто молчаливую задумчивость. В голове бушевал шторм. Он не мог успокоиться. Всё это было слишком… слишком запутано, слишком чуждо его привычному миру. Почему они так действуют на него? Вспоминались моменты, когда Юнги смеялся в начале встречи. Смех бархатный. А потом — взгляд Августа, когда тот чуть наклонился ближе, его голос, шёпот, который был одновременно и слишком личным, и слишком чужим. В нем была какая-то странная смесь доверия и провокации. Чимин помнил этот момент, когда каждый его нерв сжался от такого внимания. Он пытался разобраться. Но как можно разбирать что-то, что не поддается разбору? Почему этот коктейль чувств заставлял его чувствовать себя так… уязвимым, а с другой стороны — каким-то бессильным и раздражённым? Бесконечные вопросы, на которые не было ответов. «Почему они со мной так?» — мысли стремительно перебивали друг друга, накрывая всё сильнее, как тяжёлые тучи на горизонте. Он отвёл взгляд от окна, когда почувствовал, как в воздухе снова что-то меняется. Август мягко вырвал его из размышлений. — Мы не кусаемся, если что, — сказал он, как будто сам не веря в эти слова. Чимин поднял глаза. И сразу наткнулся на этот взгляд — насмешливый, но в то же время удивительно мягкий. Он был напряжённым, как струна, но в нём было что-то большее. Чимин почувствовал, как его грудь сжалась. Внутри всё колыхнулось, какой-то дикий протест вспыхнул, но ответить было тяжело. В тот момент ему казалось, что Август видит в нём всё: каждую неуверенность, каждую фразу, которой он старался скрыть то, что творилось в его голове. — Вроде как, — добавил Юнги, не отрывая взгляд от дороги. Его голос был ровным, как всегда. Но в этих словах чувствовалась какая-то игра. Может, даже насмешка. Братья играли с ним. Как два кота загнавших мышь в угол. Они играли, не когтями а, мягкими лапками, лишь принося стресс но не физическую угрозу. Только жертва этих утех пока не понимала смысла, значения их игр. Чимин хотел что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. Он снова отвёл взгляд и уставился на фонари, освещающие тёмный снег. Этот свет почему-то казался фальшивым, как всё, что происходило сейчас. Странное чувство стало растекаться по его венам. Он был раздражён, но ещё больше — ошеломлён. Он сам себе не мог объяснить, почему так. «Они не играют по правилам. Они не собираются их создавать. Это не справедливо. Но почему мне это нравится?» — снова пронеслось в голове. Всё что он чувствовал, смешивалось в какой-то буре. Почему этот подход так его задевает? Почему не может спокойно выдохнуть? Он ведь всегда любил порядок, контролировал всё в своей жизни, а тут… И вот, как будто всё это не могло быть ещё более абсурдным, Чимин не выдержал. Слова вырвались с едва сдерживаемым гневом: — Что всё это значит? Это игра? Какие у неё правила? Август усмехнулся в очередной раз. В его глазах играли искры веселья. — Ты любишь правила, да? — с притворной легкостью произнёс он, как будто говорил об очевидной банальности. — Но в этой игре их нет. Чимин почувствовал, как что-то внутри взорвалось. Правила… Он об этом столько думал, столько пытался подстроить всё под себя, а тут — просто пустота. Он снова хотел возразить, но Юнги, как всегда, не дал ему времени. — Или, если хочешь, есть одно правило — будь честным. Или не играй. Мышки не играют, они прячутся, — бросил он через плечо, не глядя на младшего. Чимин почувствовал, что эта фраза вонзилась в него, как острый коготь. Мышки не играют. И это была не метафора. Это был приговор. Он не был готов. Это было слишком много для него. Он не был готов к такому откровенному обнажению слабости, которое и сам, и они прекрасно знали, что он пытается скрыть. Что он так хочет скрыть. Но не успел отреагировать, как снова был пойман в лапы — Юнги снова заговорил: — Давай так. Правда или действие? — Что? — Чимин растерялся, внезапно осознавая, как внимательно на него смотрит Август. В этом темном взгляде скрывалось что-то неуловимо завораживающее. — Выбирай, — повторил Юнги спокойно, но в его голосе прозвучала едва уловимая угроза. Правда или действие? Он был не готов к этому. Чимин хотел закричать, сорваться, вырваться из этого замкнутого круга, но его пальцы, вцепившиеся в подол пуховика, словно сами себя пытались удержать. — Правда, — пробормотал Чимин, чувствуя, как его сердце учащённо бьётся. Август усмехнулся, но ничего не сказал. Юнги на секунду задержал взгляд в зеркале заднего вида, словно оценивая, прежде чем произнести: — Тогда скажи, почему ты действительно ушёл сегодня раньше? Чимин замер, его пальцы крепче сжали ткань. Ответ застрял в горле, но он не успел ничего сказать, когда внимание отвлёк один факт: Юнги так и не спросил у него домашнего адреса. — Стойте, — произнёс он, осматриваясь по сторонам. — Вы… вы знаете, где я живу? Водитель усмехнулся, но не ответил. Вместо него Август наклонился чуть ближе, шепнул тихим голосом: — Мы едем не туда, Мышонок. — Куда… — начал он, но осёкся, увидев, как на лице Юнги появляется лёгкая, почти торжествующая улыбка. — Сегодня ты едешь к нам. Если ты не против? — в голосе прозвучала насмешка, но она была на удивление мягкой. Чимин посмотрел на него с подозрением, но не успел возразить. Август, который всё это время изучал его взглядом, тихо произнёс: — Ты против? Вопрос прозвучал так, будто слова несли вызов. И хотя тон был спокойным, скользила тень поддразнивания. Чимин почувствовал, как внутри вспыхивает нечто между раздражением и любопытством. Он уставился на Юнги, мысли лихорадочно метались между вопросами и подозрениями. «К ним?» — эта фраза звучала как-то желанно, особенно с учетом того, что было в ванной. Только осознание этого било, как колокол среди ночи. Август, между тем, облокотился на спинку сиденья и протянул, лениво цокая: — Ты можешь отказаться, конечно. Никто тебя не удерживает. — И что тогда? — осторожно спросил Чимин, чувствуя, как его голос слегка дрогнул. Мысли разбегались во все стороны, как сорвавшиеся с цепи собаки. Угрозы не было, но её тень, лёгкая и неуловимая, витала в воздухе. «Почему я не отказываюсь? Почему не требую остановить машину?» — спрашивал он себя. Но парень чётко знал ответ. Где-то в глубине души его тянуло к этой неизведанной грани, к чему-то, что одновременно пугало и притягивало. Машина мягко плыла по узкой заснеженной улице, где-то на окраине города. Снегопад усиливался, снежинки крупными хлопьями падали на лобовое стекло, создавая ощущение замкнутости и тишины. Свет фар выхватывал лишь небольшой участок дороги впереди, а за ним всё тонуло в мягкой белой дымке. Юнги сосредоточенно смотрел перед собой, но его спокойствие казалось почти театральным, как будто за этим фасадом скрывалось нечто большее. Август, напротив, сидел расслабленно, словно вся ситуация забавляла, будто это игра в которой он — один из режиссёров. — И тогда мы просто довезём тебя домой, — ответил он неторопливо, чуть наклонив голову. Чимин невольно облизал губы, ощущая, как взгляд Августа моментально пронзается в него, оставляя за собой следы напряжения, с которым он давно не сталкивался. Ему не нужно было смотреть на старшего, чтобы почувствовать его внимание. Всё, что он хотел — был в центре этого, и это приносило ему странное удовлетворение. Он знал, что не возражает, что это именно то, чего он ждал всю неделю. Все эти игры, тонкие намёки, и ощущения, когда они с Юнги будто вытирали его личные границы, заставляя чувствовать себя важным, нужным. Чимин уже не мог представить себя вне этой игры. Он скучал по этим моментам, по тому, как каждый их взгляд, каждое слово переполняло его, заставляя сердце стучать быстрее. Машина продолжала свой путь по заснеженной улице, а его мысли, как сорвавшиеся с поводка, метались туда и обратно, возвращаясь к одному вопросу: «Почему я ещё не остановился?» Ответ был прост — он не хотел этого. Слишком сильно тянуло к ним, к этим играм, этим загадочным близнецам, которым ему не удавалось сказать «нет». Он облизал губы ещё раз, и взгляд, с которым он это сделал, оказался всё же более осознанным, чем он сам думал. Это было как затаённое обещание — игра продолжится. Он проверил их реакцию, глядя на Юнги, а затем — на Августа. Было что-то в том, как они смотрели, что говорило больше, чем все слова. Чимин почувствовал в своём теле тот лёгкий трепет, который всегда появлялся, когда он был на грани чего-то нового. — Ты боишься? — с фальшивой небрежностью выдал он, бросив взгляд, как будто пытаясь скрыть возбуждение за этим вопросом. — Нет, — с улыбкой возразил он, но голос был твёрд, полон уверенности, которой не было раньше. Как только слова вышли из его уст, на мгновение он даже сам удивился. Он не боится. Он хочет этого. В ответ — тихое хмыканье с двух сторон. Машина свернула на тёмную, почти пустую улицу, свет фар стал тусклым, и всё вокруг как будто растворялось в снегопаде. Это было как в каком-то другом мире, где законы обыденности не имели силы. «Я уже сделал выбор», — понял Чимин, когда машина остановилась у небольшого, но современного дома. Пак знал, близнецы не обделены средствами, но чтобы настолько… Юнги выключил двигатель, развернулся к нему и просто сказал: — Добро пожаловать. Чимин посмотрел в ответ, затем на Августа. Его сердце билось так громко, что, казалось, биение слышно в полной тишине. — Ты идешь? — Август открыл дверь машины и обернулся, протянув руку. Тон был мягким, но взгляд слишком пристальным. Чимин поколебался, но все же вложил свою ладонь в чужую, чувствуя, как жар моментально прошелся электрическим током по всему телу. Младший вылез из машины, ощущая, как морозный воздух обжигает кожу, но это не могло остудить волну эмоций внутри. Дом перед ним выглядел скромно, но с каким-то особенным шармом. Юнги захлопнул дверцу машины и направился к крыльцу, его шаги почти не оставляли следов на хрустящем снегу. Август же задержался рядом с Чимином, изучая расслабленным взглядом, но отнюдь не равнодушным. — Последний шанс отказаться, — негромко произнёс он, наклонившись ближе. В голосе звучала одновременно забота и вызов. Чимин хотел ответить, но вместо этого сделал шаг вперёд, проходя мимо старшего и направляясь к крыльцу. — Ты действительно думаешь, что я откажусь? — кокетливо съязвил он, не оборачиваясь. Слова вырвались, как шутка, но внутри было что-то более серьёзное. Он уже был здесь, и теперь не было пути назад. Старший тихо рассмеялся, и этот звук прозвучал почти обнадеживающе.