Подобие счастья

И, вспоминая меня,

Ты, вспоминая меня,

В который раз понимаешь,

Она — не я.

***

      Крису хочется блевать от того, какая Кэролайн правильная. За пятьсот лет ему ещё ни разу не попадались такие приторные девчонки, и именно поэтому обманывать себя становится ещё труднее. Кэролайн — чёртов ангел. Её обидеть может каждый, и он не исключение. Но никто из его многочисленных девок, включая Форбс, никогда не сможет заменить её. Клаудия — другая. Клаудия чертовски порочная, возможно, даже хуже чем тот же Дьявол. Крис ради Майклсон готов на всё, но упрямо продолжает прятаться за спиной у идеальной Форбс. Просто с Кэр у него никогда не будет проблем, а Клод сама по себе ходячая катастрофа. Это неудобно, но так чертовски горячо.       Клаудия обычно бесцеремонно врывается в его квартиру по ночам, угрожает отомстить за предательство, но в противовес своим же словам жмётся к Пирсу всем телом — кожа к коже, душа к душе. Майклсон находит в нём что-то до боли знакомое. В его безднах прячет своих кровожадных демонов. Крис перехватывает её ладони на своей шее, молчит. У него перед глазами улыбающаяся Кэр, которая уж точно не заслужила к себе такого отношения. Он отталкивает ухмыляющуюся Майклсон от себя, судорожно прикрывая глаза.       Кэролайн не заслужила его, ублюдка, но что же теперь из-за одной ошибки всю жизнь терзаться?       Клаудия недовольно поджимает губы. У него встаёт выбор между чокнутой первородной и этой юной приторной Барби, разве не очевидно? Кристофер раздражённо рычит, смахивая с комода фотографию идеальной Кэр. Рамка со звоном падает на пол, осколками разлетаясь по всей комнате. Был бы он достаточно смел, то давно бы так вот выкинул чёртову Форбс из своей жизни. Она ведь ему не пара. Ему без Клаудии никуда. Они за столько веков настолько привыкли к этой бессмысленной борьбе вперемешку со страстью, что жить уже без этого точно не смогут.       — Трус, — презрительно выплёвывает Майклсон и уходит, даже не попрощавшись. Даже больше не угрожает свернуть шею маленькой мисс совершенство.       Кэролайн при встрече целует его в щёчку и тянет куда-то за руку, рассказывая о своих планах на день. Она живёт по графику, в котором всё расписано досконально подробно. Крис готов хоть сейчас наизусть его пересказать. Кэролайн… скучная. Стефани приветственно машет им из машины, кидая на него раздражительный взгляд. Элен что-то шепчет младшей Сальваторе на ухо, но Стефани как-то даже обречённо отмахивается. Крис по её губам читает: «бесполезно».       Никто не сможет спасти идеальную Кэролайн от него, пока она сама не откроет глаза.       Пора уже, блядь, рухнуть с небес и сломать к херам розовые очки.       — Кэр, закрой рот, — устало шипит Пирс, чуть больнее сжимая чужую руку, и Форбс неверяще разевает рот подобно рыбе. Идеальной девочке нужен идеальный мальчик, но Крис всё чаще не соответствует этому клишированному требованию. Он рядом с ней задыхается.       В кристальных голубых глазах Кэролайн собирается целый океан слёз обиды. Крис мысленно материт самого себя, прижимая к себе расстроенную девушку. Она не виновата, что он такой мудак. Крис топит свои чувства к Клаудии в приторной Кэролайн. Форбс смеётся заливисто над его шутками, и Пирс готов удавится во второй раз, потому что Кэр, — идеальная, понимающая Кэр, — совсем не та, кто ему н у ж н а больше жизни. И от этого вдвое-втрое противнее, потому что он точно не достоин этой светлой девчонки.       Клаудия Майклсон — проблема. В первую очередь, его личная. Крис утопает в ней, чувствуя себя живым. С Кэролайн никогда так не было. Ни с кем так не было, если уж совсем правду говорить.       — Ты любишь меня? — издевательски переспрашивает Майклсон каждый чёртов раз. Кристоферу хочется ударить её. Конечно же, Клаудия знает, что он ответит.       Не может не знать.

      Крис заполошно хрипит бесконечно-правдивое «да», но по утрам всё ещё продолжает обманывать себя подобием счастья, целуя идеальную Кэролайн.