Близость

Ночная прохлада плавно расходилась по городу. Время непозднее, но на улицах было пустынно, и дышалось как-то свободнее. Розария не отличалась особой любовью к людям. К большинству она равнодушна так же, как и они к ней. Многим она не доверяла, почти во всех видела врагов, на каждого смотрела с подозрением. Можно ли считать врагами всех вокруг? Можно ли видеть опасность в каждом? Может, и у Розарии есть исключения из правила? - Я снова заставил тебя ждать? Розария не повернула головы, не желая отвлекаться от неба, усыпанного белыми каплями звёзд. Спокойный, всегда содержащий в себе игривые нотки голос был знаком ей. Таким больше в Мондштате никто не обладал. - Ещё бы пару минут, и меня здесь не было. - холодно отозвалась девушка, беспристрастно смотря на величественный небосвод, под объятиями которого покоились земли Тейвата. - Вы не держите своих обещаний, капитан. Замечание нисколько не задело Кэйю. Подняв голову, он тоже столкнулся лицом к лицу с рассыпанными по небу полуночными нефритами и улыбнулся. Миллионы звёзд отразились в постепенно темнеющем голубом отливе смеющихся глаз, вызывая восторг и улыбку. - С Утеса Звездолова они намного красивее. Хотя и здесь тоже прекрасны. Розария больше не смотрела на небо. Небо недосягаемо и далёко, а капитан так близко. Выбор, как не посмотри, очевиден. Кэйа – одна из запретных книг большой библиотеки этого мира. Её не найдёшь на полках, не отыщешь в архивах при всём своём желании. Кэйа — это тайна, хорошо прикрытая недоправдой и притворством. Непроглядная сквозь улыбку и наигранный смех. Кэйа – притворщик. Интриган. Лжец. Его приятная обложка, харизма и веселость - жалкая маска. Она приросла к нему. Не оторвать. Застать его настоящим – редкость. Сегодняшняя удача, вызывающая на отстраненном лице Розарии ухмылку. - Предлагаешь всю ночь любоваться звездами? – Розария не теряла себя. Такая же строгая и саркастичная. Подстать ему. - Сегодняшняя ночь довольно холодная. – капитан улыбнулся мурашкам на оголенной коже рук. – Кажется, ледяная леди на себе это ощутила. - Где же ваши манеры, капитан? – резко появившийся спазм в шейных позвонках заставил склонить голову к деревянной двери. – Опоздали и все еще заставляете девушку ждать. Альберих прищурился. Розария во многом похожа на него и в то же время так резко отличается. Кэйа всегда шутлив, весело-обходителен и обольстителен. Он – качественная подделка драгоценного камня: такая же красивая, блестящая и гладкая, но целиком и полностью искусственная. Она лучше его во многом хотя бы потому, что настоящая. Ее резкость и строгость принадлежат только ей, хотя и появились из-за обстоятельств. Может, поверни жизнь в другое русло, она была бы мягче? Ласковее? Обходительнее? Был бы этот человек, не познавший всего того ужаса, Розарией? Но ведь никто не говорил, что строгость и резкость запрещают человеку улыбаться? Улыбка может быть притворной, но в жизни должны быть причины, чтобы она хоть иногда становилась искренней. - На то свои причины. – все это время державший руки за спиной мужчина выставил их вперед. – Небольшой бонус от меня. - Дай-ка угадаю. Вино? – Розария в своей обычной подозрительной манере осмотрела протянутый пакет, но все же приняла его. Содержимое «небольшого бонуса» было почти угадано монахиней, однако к двум бутылкам вина прилагались фрукты и что-то аккуратно упакованное и вкусно пахнущее. - Не пахнет оладьями – уже хорошо. - Обижаешь. Мясо к вину подходит лучше всего, неправда ли? – капитан снова улыбнулся, довольно подбоченившись. Из-за темной ткани коротких перчаток все же выглядывал бинт, который, по-видимому, пытались скрыть. По Кэйе не скажешь, но он внимателен. Розария редко говорит о себе, но если что-то и упоминает, то капитан впитывает все сказанное, как губка. Какой бы холодной девушка не была, а внимание всё же заставляло уголки её губ легонько и мимолетно подниматься вверх. Но мгновения Кэйе вполне хватало. Ловя взглядом это короткое движение, он мысленно ставил галочку в планах на сегодня, и почему-то его жизнь больше не казалась ему настолько уж обременяющим обстоятельством. - Вы знайте, как обрадовать даму. – Розария посмотрела на дверь. – И как ее заморозить. В квартире капитана нет ничего лишнего. Маленькая, будто заброшенная кухня всегда казалась одинокой и пустынной. На кухонном гарнитуре не было ни одной баночки, скляночки и коробочки. Обеденный стол выглядел так же подавлено – лишь небольшая белая сахарница была его молчаливой собеседницей. Кухня – место царствования ароматов в любом доме, но только не в доме капитана. Видимо, ему незачем готовить. Или некому… Две жилые комнаты тоже не были переполнены жизнью. В них почти нет предметов – все только по надобности. Стол, диван, шкаф с покрывшимися пылью книгами в зале. Кровать, тумбочка и шкаф с одеждой – в спальне. Розария знала – Кэйа редко бывает дома. Да и само понятие «дома» в этой унылой квартире неуместно. Его капитан потерял много лет назад и до сих пор не обрел. - Сначала поужинаем? – поинтересовался он, включив свет. - Я не голодна. – поставив пакет на стол, Розария вытащила бутылку вина и протянула ее Кэйе. – Но если ты хочешь… - Нет-нет, что ты. – тут же отмахнулся капитан, будто этого предложения не было. Розария подняла на него глаза. Расстроился – по губам заметно. Наверное, он долго и упорно возился с готовкой, раз изрезал руки настолько, что их пришлось бинтовать. Вот черт, стоило подумать, прежде чем отказывать ему. - Та-да. – объявил Альберих после громкого «чпоньк». Ловким движением он перехватил бутылку другой рукой и, подкинув, разлил одуванчиковый напиток по бокалам. В меру сладкое, без горьковатого привкуса вино раскрылось на языке самым пышным букетом. Розария перепробовала множество напитков с разным градусом, но одуванчиковый нектар «Доли ангелов» оставался для нее любимым и неповторимым. Оказывается, в вине можно искать не только истину, но и спасение. Градус был невысок, но после тяжелого рабочего дня все-таки слегка ударил в голову. Опьяняющий дурман медленно растекался по телу, нагоняя приятную истому и желание разнообразить вечер. - Как? – поинтересовался Кэйа, не упуская из рук бокал и вальяжно плюхаясь на диван. - Как всегда. Как всегда, не пожелала признать, что ей понравилось. «В своем репертуаре» - подумал Кэйа, улыбнувшись светлой жидкости, омывающей края бокала. Ее тактичное молчание разочаровало капитана, и он поднял глаза на монахиню. Оставленная в одиночестве митра осуждающе смотрела на медленно оголяющуюся служительницу собора. Впрочем, ее мнение не интересовало Розарию, как и мнения десятков и сотен людей. Решить, нужна ли ей сейчас одежда, она могла и без помощи архонтов. Пришлось оставить вино. Даже оно блекло на фоне обнаженной пленительно бледной кожи. Кэйа отвел взгляд. Все же он давно не видел ее в таком образе, и даже никогда не смущающемуся капитану пришлось взять пару минут, чтобы совладать с собой. Сегодня его движения, взгляды и улыбки были наполнены какой-то несвойственной ему неловкостью, которая вызывала невольную усмешку на губах монахини. - Что такое, капитан? Вы сегодня так застенчивы. Девушка нагнулась к стулу, на который аккуратно сложила одежду, и забрала с него небольшой мешочек. Потянувшись за стоявшим на столе графином, девушка налила воды в стакан, предварительно вытащив из мешочка какую-то белую пилюлю. - Что это? – с подозрением спросил Кэйа. - Новая разработка Сахарозы. Предостережет от неприятных сюрпризов. - А побочного эффекта от этой разработки не будет? - По ее словам не должно. - А на самом деле? Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы со здоровьем. Мы всегда можем использоваться другой вариант… - Вы сегодня очень милый и заботливый, капитан. – девушка улыбнулась. Элегантная, утонченная походка. Не зная ее истории, Кэйа мог бы сказать, что Розария принадлежит к благородным кровям. Подтянутая фигура грациозно прошла к дивану, опустилась на колени, как в порядке вещей. - Я ведь серьезно. - Да брось, Кэйа. Поверь мне, если бы меня не удовлетворял результат, я бы ей не пользовалась. - Что ж, тогда у меня только один вопрос. У всех ли сестер в соборе есть подобное хобби? – легкий наклон головы набок. Кэйа копирует поведение Розарии, пытаясь показать, насколько ему безразличны ее махинации. - Постыдились бы, капитан. - Как забавно. – Альберих подался вперед, позволив себе нагло усмехнуться. – Мне нечего стыдиться. Не я же стою сейчас на коленях. Если язвит она, он вторит ей. Разве не идиллия? Может, и нет, но Розарию все устраивает. И она ни сколько не стесняется касаться его бедер, стоять перед ним на коленях, пылающим взглядом изучать его тело. На ее лице не появляется румянца, когда она наклоняется к нему, когда горячий кончик языка касается самого основания члена. Оставляя мокрую дорожку, скользит ниже, ознаменовывая начало феерии. Зрачок в форме звезды внимательно следил за каждым движением девушки. Губы уверенно держали усмешку. Капитан позволял Розарии делать все, что вздумается, не прерывая томительных, разжигающих желание ласк. Язык, еле касаясь самой головки, сделал несколько круговых движений, обильно смачивая кожу слюной. Резкий вдох заставил Розарию метнуть взгляд вверх. Ее глаза удовлетворенно блеснули. Забавно было наблюдать за тем, как Кэйа старается сохранять внешнюю неприступность. - Что такое, капитан? Вам не нравится? Розария - олицетворение хладнокровия и безразличия. Так думал каждый, кто был с ней знаком. Но раз она совсем ничего не чувствует, то почему сейчас в её глазах пляшут черти? - Не забывай, что в эту игру могут играть двое. - улыбнулся мужчина, подперев выступ челюсти кончиками пальцев. Доводилось ли вам видеть, как океан горит? Розарии не раз. Например, даже сейчас. Этот взгляд, обращенный на неё, покровительственный и дерзкий, пылающий диким желанием и стремлением отомстить за маленькие проказы священнослужительницы, подстрекал на продолжение. - Хорошо. Элегантным движением, так, как умеет только она, девушка убрала прядь волос за ухо, наклонилась ближе к бедрам капитана, но все же не торопилась. Горячее дыхание обожгло чувствительный участок. Губы осторожно коснулись его, а после - более увереннее. Кэйа блаженно прикрыл глаза, чувствуя, как девушка медленно берет в рот только головку. Её движения неторопливы, чересчур размеренны, будто она не знает, что нужно делать. Но все наоборот. Розария достаточно опытна. Кэйа - не первый, но...его привычки она знала слишком хорошо. Знала, что он любит прелюдия. Знала, что, если дразнить его слишком долго, он примет это за вызов, и обязательно оторвется в ответ за все проделки. Знала о его теле столько, сколько не знал он сам. Головка уперлась в слизистую щеки. Осторожно посасывая самый кончик, обильно смачивая его слюной, девушка уверенно обхватила основание члена, без тени застенчивости провела по нему ладонью. Снова возвращая головку на язык, аккуратным движением ещё раз смочила её слюной, чувствуя, как во рту разливается вкус предэякулята, а затем - ловко отстранилась. Полуопущенные ресницы капитана дрожали. Он наблюдал за действиями девушки, не прерывая и не мешая, хотя ему очень хотелось вжать её лицо в свой пах. Ещё не время. Пусть играется, пока может. Нить слюны, смешанная с мужским секретом, разорвалась, когда губы снова накрыли головку, стремясь очистить её от чрезмерного количества смазки. Одними губами лаская кожу, Розария демонстративно подняла взгляд. Встретившись с невозмутимым взором мужчины, она будто усмехнулась и неожиданно полностью взяла член в рот. Рванные, ловкие движения. Теперь капитан не смог удержаться от глубокого вздоха. Мягкие стенки слизистой плотно сжимали возбужденный пенис. Стоило признать - Розария что в бою, что в постели хорошо обращается со своим телом. Уверенность и точность движений удовлетворили Кэйю настолько, что он в какой-то момент совсем раздумал отыгрываться на девушке, однако... Розария видела безграничное удовлетворение в глазах мужчины, но её целью было другое. Стоны Кэйи всегда грели ей душу. Срывающийся с губ звук удовольствия раздавался лишь в моменты неземного наслаждения, и Розария знала, как доставить его. Не отстраняясь от члена, девушка осторожно положила кончики пальцев обеих рук на бедра мужчины и, острием ногтей провела по слабому месту. Реакция не заставила долго ждать. Капитан невольно выгнулся навстречу, вгоняя член глубже и издавая томительный, сладкий стон наслаждения. Первая волна удовольствия разлилась по телу. Откинув голову на спинку, мужчина сладко усмехнулся. Нет, эта чертовка должна получить своё. - Как же ты хороша. - Кэйа говорил шёпотом, но этот звук казался каким-то лишним среди чмокающих движений. Осторожно коснувшись пряди, назойливо выпадающей из-за уха, капитан бережно положил руку на голову священнослужительницы, а после резко, по-хозяйски прижал её к своему паху, не давая и шанса на непослушание, вгоняя член по самое горло. Вжимаясь носом в пах, девушка сжала пальцами бедра капитана, покорно и глубоко принимая головку. Удовлетворенная усмешка донеслась до ушей. Розария не имела возможности разглядеть лицо капитана, но прекрасно представляла, как он сейчас смотрит на неё. Бедра резко двинулись навстречу, максимально глубоко вгоняя член. Пальцы потянули за волосы, и Розария послушно отстранилась. - Смазка на твоем лице смотрится отлично. - улыбнулся капитан, нагибаясь к девушке. Взяв член второй рукой, он провел им по губам, размазывая слюну и предэякулят. Подыгрывая ему, Розария послушно открывала рот, готовясь снова принять головку. Однако от едкого замечания она не отказалась: - Вы на пределе, капитан. - Знаю, что тебе не терпится. - снова откинувшись на спинку дивана, Кэйа поманил девушку рукой. Под томным покровительственным взглядом монахиня медленно поднялась. В проникающем с улицы свете появились очертания подтянутой фигуры. Кэйа не знал, сколько времени Розария уделяет тренировкам и уделяет ли вообще, но ее тело выглядело безукоризненно красиво. В свете звезд капитан мог различить редкие родинки, светлый пушок на коже и бледно-розовые следы шрамов, свидетельствующие о боевом опыте. Изъян? Ничего подобного. Естественная и неотъемлемая красота человеческого тела. Несовершенная, а потому – безгранично прекрасная. Альберих галантно протянул ладонь. Невесомо оперившись на грубоватую ткань бинтов, Розария оказалась на коленях Кэйи и теперь могла смотреть на него сверху вниз, хотя обычно даже самые высокие каблуки не предоставляли ей такую возможность. - Не смотри на меня так. Можешь не рассчитывать на то, что я стану поддаваться. - усмехнулся он в её шею, едва касаясь руками обнаженного, невероятно горячего тела. Щекочущий шепот поднялся выше. Розария почти ощутила его на своих губах и отшатнулась. - Кэйа, мы договаривались. - вуаль страсти испарилась в мгновение, возвращая глазам прежний холодный и грозный блеск ледяных кристаллов. - Да, я помню, без поцелуев в губы. - капитан наигранно почесал затылок, как ни в чем не бывало спускаясь ниже. - Но что же мне делать, если ты так редко называешь меня по имени? - тихо промурчал он, собираясь оставить укус на плече. Невесомое прикосновение бабочки. Снова ощутив мягкую спинку дивана лопатками, капитан понял: пока не время для инициативы. Раз Розария так упорно пытается отстоять свое право на доминирование, то он не станет мешать. Пока. Кэйа поднял руки, отдаваясь воле девушке, но, даже будучи подчиненным, он не лишился этой навечно застывшей насмешки в глазах. Какой же он иногда обольстительно-раздражающий. Грация. Каждое движение пропитано ей. Она не спешила. Плавно подняла бедра, давая ему насладиться и "не нарочно" задевая ими его пах. Уверенного прикосновения достаточно, чтобы его глаза снова вспыхнули во тьме ярким желанием. Розария медлила, дразня его, но при этом и собственное, уже скулящее от желания тело требовало жалости. Грудь сводило от недостатка воздуха. На бледном лице не было румянца, но стук в висках напоминал: кровь закипает от предвкушения. Всего лишь опустить бедра, и он войдет в неё. Это не избавит от всех похотливых фантазий разом, но успокоит бешенное сердце. Всего одно движение, которое ознаменует начало слияния душ и тела. Придерживая член двумя пальцами, Розария медленно опустила бедра. Головка коснулась разгоряченной кожи, оставляя на ней первые следы липкой смазки. Но этого мало. Больше. Этот мужчина нужен ей полностью. Ещё одно движение, такое же размеренное и робкое. Член вошёл глубже, и с губ сорвался первый довольный стон. Розария прогнулась в спине, задерживаясь на несколько секунд и прислушиваясь к тому, как каждая клеточка её тела пульсирует, требуя продолжения. И медлить не хочется. Освоившись, девушка откинула волосы и, не нуждаясь в помощи капитана, сделала плавное движение. Член скользнул глубже, щекотя стенки, будоража миллионы нервных клеток, что в бешенстве бились током. И Розария не могла остановиться сейчас. Движение. Снова и снова. Бедра с удовольствием поднимались и опускались, издавая пошлые звуки. Томно задыхаясь от экстаза, Розария помнила: в её цели входит сорвать маску с капитана. Увидеть этот багровый оттенок румянца на его смуглом лице. Увидеть то желание в его глазах, которым сейчас дышит она. Девушка подняла глаза и усмехнулась. Вскинутая к потолку голова, сухость полуоткрытых губ и сжатые в кулаки забинтованные пальцы - капитан горит не меньше, чем она, хотя все еще пытается это скрыть. Как глупо. Как глупо… Острие ногтевой пластинки коснулось кадыка, устремилось вниз, рассекая разгоряченную кожу. Тихий смешок, и Кэйа послушно поднял голову, все еще непринужденно держа руки на спинке дивана. - Мне не нравится, когда ты не смотришь на меня. – хваткие пальцы с силой сжали выступ подбородка, больше не давая капитану возможности спрятаться. - Вау. В соборе знают, какой строгой ты можешь быть? Бедра не останавливались. Плавное движение вверх. Резкое вниз с характером шлепком. Несмотря на весь спектр ощущений и интересное зрелище внизу, капитан старался оставаться таким же уверенным и спокойным. - Да. Каждый второй. Мышцы влагалища сократились, сжимая член. Розария ответила в своей привычной манере, и, конечно, соврала. Ей вполне хватало внимания Кэйи и его иногда проскальзывающей ревности. - Как же ты жестока. – простонал он то ли от негодования, то ли от неожиданной махинации. Снова обретя контроль, Кэйа перехватил руку девушки. Скользнув взглядом от выступающих косточек запястья к плечу, второй рукой крепко ухватился за изгиб бедер и нагло потянул их вниз, заставляя голосовые связки натянуться и издать неожиданной стон. Прикусив кожу предплечья, капитан довольно заявил: – Моя очередь. Отказываясь от главенства, Розария податливо прижалась к его торсу. Осторожно коснувшись губами следа от зубов на предплечье, Кэйа уложил его к себе на плечо. Оказавшись на бедрах, обе руки синхронно подняли их и так же резко опустили. Член уперся в стенки, заставляя миллионы нервных связей сомкнуться. Розария закусила губу, стараясь сдержать стон, порожденный взбудораженными нервами. Она была готова услышать ехидное замечание со стороны Кэйи. Хотя…разве можно предугадать его действия? Пальцы сильнее надавили на кожу. Розария прогнулась навстречу груди капитана, чувствуя, как сводит ноги от удовольствия. Оно накатывало небольшими волнами, что рождались где-то в глубине живота и плавным раскатом катились до голосовых связок, заставляя их содрогнуться и издать томный стон. Со временем свыкаться с их силой становилось все сложнее и сложнее, и тело, одурманенной сладкой страстью, становилось податливым, уставшим, а голова тяжелой, будто не своей. Разве можно описать эти чувства как удовольствие? Очередной, уже более громкий стон – исчерпывающий ответ, но и его можно подкрепить сбитым дыханием, жаркими и одновременно нежным прикосновениями. Иногда Розария затихает. Она больше не кусается, не целует его ключицы, не пытается вернуть себе главенство. Тогда Кэйа меняется на глазах. Его прикосновения становятся менее страстными, более ласковыми, а количество поцелуев на теле растет с каждой секундой. Так происходит каждый раз, без исключений. И каждый раз Розария пользуется ослабленным вниманием капитана. Вдруг становясь невероятно активной, она снова берет верх, вызывая на губах капитана улыбку. И эта игра продолжается из раза в раз и обоим невероятно нравится. Пальцы настойчиво потянули за бинты, так что Альбериху пришлось повиноваться и поднять руки на талию девушки. Бедра плавно в диком темпе качнулись, заставляя Кэйю на пару секунд стать молчаливым наблюдателем. Хотя...судя по его выражению лица, он был совсем не против. Розария очень ловкая. Что мешает ей совмещать быстрый темп и страстные укусы? Правильно, ничего. Следы от клыков растекались по шее неравномерной колющей болью, но они - пустой звук в сравнении с движениями бедер, с пальцами блуждающими по его телу. Дыхание Розарии, обжигающее его кожу, заставляло забыть о раскрывающихся цветах боли и увлечься собственными желанием. - Капитан, что же скажут коллеги, когда увидят вашу шею? Вчерашние яркое пламя - сегодня затухающее синие огоньки. Требовалось пару часов, и бах, вся шея Альбериха покроется следами бурной ночи. Тихая усмешка. Пальцы запутались в волосах и ненастойчиво оттянули. Кэйа с удовольствием посмотрел в лицо монахини. Бинтованные пальцы перехватили запястья, завели их за спину, не позволяя сделать лишнее движение. Сухие губы коснулись ключиц, превращая их в маленький сад для засосов. Бедра двинулись с новой силой. Быстро. В диком, страстном, неостановимом темпе. Теперь Альберих не сдерживал себя, терзая тело Розарии. Какая мука! Какая мука чувствовать сильные, грубые из-за бинтов пальцы на коже, наслаждаться его губами, ощущать, как каждое движение приближает к концу, заставляя пятна в глазах слиться в один невероятный фейерверк... Какая мука после долгого воздержания вдруг застонать, не в силах сдерживать удовольствие и накипевшую страсть... Какая мука видеть, как он отстраняется и, удовлетворенный результатом своих стараний, снова возвращается к ее коже, кусает и извиняется за содеянное поцелуями. У Розарии есть милая привычка. Каждый раз, когда он касается её, когда доводит ласками до предела, она ищет опору. Ищет его руку, неважно, сверху ли Кэйа или снизу. И снова. Почувствовав застенчивое прикосновение, его пальцы тут же сплелись с ее, даря необходимую в этот момент поддержку. Тихий вздох. Стенки сократились, сжимая член и доводя Кэйю до предела. Прикрывая глаза, капитан для большей уверенности сжал пальцы девушки. Он здесь. Он рядом. Всегда. Мокрые пряди волос коснулись плеча. Подтянутое тело обмякло, упало на грудь Кэйи и тут же было принято в объятия. Пара минут молчания не смутили их. Воцарившаяся тишина изредка нарушалась сбитым дыханием. Звуками внешнего мира, о котором на некоторое время, к счастью, получилось забыть. В темноте комнаты свет с улицы казался слишком ярким. Кэйа отвернулся от окна, прикрыл глаза, наслаждаясь недавно полученными воспоминаниями. Да, они часто бывали близки, но каждую их ночь (да и день тоже) его память бережно хранила, пытаясь не потерять ни одной мелочи. - Эй. – мягкий, убаюкивающий голос и легкий поцелуй в макушку. Он настолько нежен, что ее пробирает до самого нутра. – Хочешь, я отнесу тебя в кровать? - Нет. Еще слишком рано для сна. – усмехнулась девушка, вставая с бедер капитана. Схватив салфетку с тумбочки, она убрала следы этой ночи с тела. - Помочь? - усмехнулся он, не считая нужным отводить взгляд. - Спасибо, я сама неплохо справляюсь. – избавившись от испачканной бумажки, девушка вдруг поднялась. Плавно качнула бедрами, направляясь к стулу со своей одеждой. - Ты куда? – взгляд испуганно уперся в ее спину. Вот почему она и не захотела ужинать. Желала как можно скорее уйти от него. - Попробовать шедевр кулинарного искусства. – девушка остановилась у стола, элегантно прогнулась в спине, с интересом охотника осматривая уже вытащенные блюда. Вооружившись вилкой, она точно, будто ножом, отрезала кусочек курицы и тут же отправила его в рот. Тут же подцепив еще один, Розария обернулась к капитану. Осмотрев его сгорбленную в блеклом свете окон фигуру, она с притворным умилением произнесла: - Ты ведь так старался. Глупо было полагать, что монахиня не заметила тонкие ленты бинтов – все-таки эти руки пару минут назад… - Есть можно? – Кэйа поднялся с дивана, делая вид, что ему безразличен ответ. Возможно, Розарии стоило поиздеваться над капитаном? Соврать, что мясо получилось отвратительным? Но даже ей время от времени надоедало подтрунивать над окружающими, особенно над Альберихом. - Вкусно. Даже лучше, чем у меня. – пожав плечом, заметила Розария. Ей несложно признать, что окружающие могут быть лучше ее в чем-то. - А врать не надо. – Кэйа ущипнул ее за нос, хмурясь. - С чего бы мне врать? Льстить – не в моей манере. Да и собственная рука приедается. – просто заметила девушка. Не поверив, капитан тоже отправил в рот кусочек своих трудов, оказавшихся, на удивление, вкусными. - Да я бы сравнился с лучшими поварами Тейвата. - усмехнулся Кэйа, передавая отнятую вилку девушки. - У вас значительные проблемы с доверием, капитан. Кэйа не посчитал нужным ответить колкостью в этот раз. У Розарии есть свои причины не доверять людям. Без особой надобности он не коснется их. - Доверие переоценено, не считаешь? - Альберих усмехнулся, возвращаясь на диван. - Считаю. Но оно жизненно необходимо людям. Иначе бы мы не могли существовать в обществе. Ты ведь тоже кому-то, но доверяешь. - Розария сделала глоток вина. - Возможно. Что насчёт тебя? - Доверять можно только близким. Близких у меня нет. Пожалуй, единственным человеком, которому я могу сказать какую-никакую правду, являешься ты. Кэйа поднял глаза. Вот так просто назвала близким? Нет. Она внимательна ко всему, а к собственным словам - в первую очередь. Какой удачный момент, чтобы уколоть, но капитан снова упустил его. Иногда им двигали непонятные другим мотивы. Хотя чего тут непонятного… С ним бывало такое. После моментов близости он вдруг поникал, менялся на глазах. Видимо, давал волю чувствам, которые потом накрывали с головой. Для Розарии моменты его откровенности были драгоценны. Так ей удавалось узнать его ближе. И самому капитану становилось легче. Он, любитель интриг и манипуляций, как-то слишком легко поддавался ее влиянию в эти моменты. Но Розария никогда не напоминала ему об этом. Слушала. Поддерживала. Но никогда не осуждала. - Нечестно. - Что именно? – улыбчивый взгляд метнулся к глазам Розарии, все еще умело пряча тихую тоску. - Кому доверяешь ты? - О, ты хочешь услышать свое имя? А я только-только собирался его произнести. – уголки губ шутливо приподнялись, но девушка знала – Кэйа не лжет. Но…это не тот ответ, который она ждала. Монахиня прекрасно знала, что капитан не видит в ней чужого человека. Сейчас она думала о другом. О том, что действительно волновало капитана. - А Дилюк? - К чему вопрос? Ты же сама все знаешь. От прежней шутливости не осталось и следа. Теперь его взгляд даже казался враждебным. Да, она знала, куда давила, но она не хотела причинять боль. Лишь выслушать. - Ты так и не поговорил с ним? Молчание. Заметив потухший взгляд провинившегося ребенка, Розария сложила руки на груди. - Кэйа, я не могу читать тебе нотации, но посоветовать имею право. Вам необходимо говорить. По-другому конфликт не разрешиться. - Как будто ему нужно, чтобы все стало как прежде. Его плечи напряглись. Мышцы лица снова в тонусе. Розария знала – он боится даже попробовать поговорить с ним. Боится, что старый друг и названный брат развернется, не став слушать. А, может, и того хуже. Конечно, особого страшного в безразличие людей ничего нет. Если это не ваш близкий человек. Кэйа тяжело вздохнул, плюхаясь на диван. Впечатав усталый взгляд в потолок, он откровенно признался: - Страшно. Не знаю, что именно вызывает у меня леденящий ужас. Он даже на отвлеченные темы не желает говорить. Да и о чем ему говорить с предателем? - капитан неловко потер повязку, за которой пряталось напоминание о его прошлом. Тихие шаги. Одна из подушек на диване прогнулась. Кэйа приглашающе похлопал себя по груди. Когда голова девушки оказалась на ней, стало куда спокойнее. Еле уловимый запах валяшки коснулся носа и тут же улетучился. Но Розария, ее тепло и касания, холодный взгляд и руки, к счастью, все еще были с ним. - Не бери всю ответственность на себя. Я не особа хороша в построении отношений, но вижу, как он дорог тебе. Поэтому надеюсь, что все разрешится. И за ней - она осторожно ткнула в черную ткань, - не прячется уродство. - Откуда ты знаешь? - умиленно усмехнулся он. - Чтобы там не было - шрам, метка или что-то еще - оно не испортит моего мнения о тебе. Розария никогда не настаивала на том, что она хороша в поддержке. Да и она никогда не хотела быть спасателем для кого-то, но, когда Кэйа нуждался в ней, она почему-то всегда оказывалась рядом. Это умиляло капитана. Она, всегда такая холодная и отстраненная, далекая от людей и их чувств, приходила к нему, ластилась, пусть и не совсем открыто, иногда не без холода, который стал ее верным спутником. Кэйа в общих деталях знал о ее прошлом. Подробности не выведывал. Знал, что Розарии это не понравится. Своим нравом она напоминала неприрученную кошку, которая не стесняется показать коготки. Но ведь даже уличная кошка заслуживает заботы… Кэйа не мог исправить ее прошлое ровно так же, как и помочь. Не мог стать рыцарем, героем, принцем, тем, кто по сюжету популярных сказок спасает леди из беды. Но мог просто быть рядом. Радовать мелочами. Да, выведать, что именно нравится Розарии, сложно, но Кэйа не остановим в своих авантюрах. И, конечно, что мешает ему целовать ее плечи время от времени? Обнимать ее, когда никто не видит? Дарить нежность? На первый взгляд, кажется, что Розарии противно любое проявление ласки. Она любит делать замечания Кэйе, фыркать, ехидничать, но почему-то никогда не скидывает его руки с себя. О, ну все-таки стоит признать, в его объятиях комфортно. Слово «уют» сестре не знакомо, но, когда из окна дует прохладный ночной ветер, а теплые руки капитана крепко обнимают ее, Розария медленно узнает его значение. Спокойствие. Ей не нужно прятаться рядом с ним. Не нужно спешить. Хотелось, чтобы он чувствовал то же самое. Чтобы он больше не разбивался. Они оба против близости. Так по крайней мере было, поэтому-то и существовал уговор не целоваться в губы, мол, именно с этого пункта начинается нечто большее чем просто увлечение. Наивно. Ведь они всегда были близки, даже до первой ночи. Даже там, в баре, за бокалом вина, когда говорили. Были близки, когда отправлялись на миссии вместе, стояли плечом к плечу. Были близки под лучами палящего солнца, под дождем и грозой, под хлопьями снега. И сейчас в прохладе ночи их близость никуда не делась, лишь росла, превращаясь во что-то, что пугало их обоих. По крайней мере раньше… Сейчас уже не страшно признать, что Кэйа, если не единственный, то один из немногих, кого жаль потерять. Тогда почему все еще стоит следовать этому уговору? Разве он что-то меняет? Розария приподнялась. Капитан заинтересованным взглядом окинул ее, но, когда она приблизилась к лицу, отшатнулся. - Не надо меня жалеть. Раз договаривались без поцелуев, то не надо к ним прибегать сейчас. - Прости. Не хотела задеть. – искренне извинилась Розария, снова спустившись на его грудь. Больше настаивать она не собиралась. В конце концов куда важнее был комфорт капитана, чем ее собственное любопытство. Девушка прикрыла глаза, прислушиваясь к размеренному стуку сердца. Внезапная усталость бережно укрыла с головой. Розария никогда не оставалась ночевать у мужчины. Даже в своем доме она не всегда ощущала себя безопасно, но почему-то сейчас сердце было спокойно, а в объятиях капитана – уютно. Так, как никогда не было. - Можешь снять ее, если хочешь. Хриплый, слегка недовольный голос, прорезавшийся сквозь пелену сознания. Кэйа отвел глаза, не желая встречаться с цепким, пронзительным взглядом. Архонты, почему она просто не может снять эту повязку без лишних вопросов? - Кэйа, - острие ногтя настойчиво впилось в кожу щеки, заставляя капитана посмотреть на девушку, - может, я показалась тебе очень настойчивой. Я не обижусь на тебя, если ты не расскажешь мне свой секрет. У тебя есть причины на скрытность. Встретившись со взглядом капитана, она убрала прядь синеватых волос за ухо и снова наклонилась к Альбериху. - Я же просил. – тихо напомнил он, чувствуя горячее дыхание у губ. - Я делаю это потому что хочу. – в самые прошептала Розария, касаясь потрескавшейся от ветра кожи. Влажное, ненастойчивое касание заставило сердце капитана застучать барабанной дробью. Столько давно забытых ощущений вдруг проснулось в нем, накрыли с головой, напоминая, что он все еще живет и чувствует, как все окружающее. Что его тоже могут любить несмотря на прошлое и ошибки. Приподнявшись, Кэйа поднял Розарию за бедра, заставил снова сесть на него, но на секунду закравшееся сомнение заставило отстраниться. Капитан отодвинулся, внимательно посмотрел на девушку и понял: она доверяет ему, как никогда. Доверяет и дорожит. Не в силах сдержать себя, Альберих снова прильнул к желанным губам. Язык бесстыдно вторгся в полость рта, руки с обожанием сжали женскую фигуру, не давая ей возможности отстраниться. Его запах. Всегда еле ощущаемый, но остающийся в памяти навечно. Ее руки. Нежные несмотря на то, что она отлично владеет холодным оружием. Его прикосновения. Бывающие грубыми, они всегда остаются самыми родными. Ее поцелуи. Такие редкие, а потому настолько любимые. Их смех. Так редко бывающий искренним. Их признания друг другу. Наконец-то настоящие. Они оба травмированы. Оба пережили то, для чего были слишком молоды. Оба непонятые окружающими. Потерянные, ищущие покой и уют и нашедшее желанное в друг друге. Они не смотрятся как пара. Он – лихач, интриган и шут. Она – асоциальная, скрытная, не доверяющая никому и ничему. Они совершенно противоположны друг другу. Они не подходят друг другу. Да, именно так. Но кухня больше не кажется пустой и безжизненной, пыль на книгах больше не видна, а квартира больше не выглядит заброшенной. - Ты можешь снять ее. – Кэйа приложил ладонь девушки к бархатной повязке. Пальцы зарылись в густые волосы, нашли узелок и ловко развязали его. Повязки ослабли, и ткань плавно спустилась вниз по лицу. Как странно. В одном – пучины океанов, в другом – пылающее пламя багрового агата. В обоих - очертания самой крупной звезды ночного неба, так резко выделяющейся на фоне пламени и воды. Завораживающе красиво. Розария видела много чудес природы, но разве могло хотя бы одно из них сравниться с красотой его глаз? - Очень красиво… - Врешь? – в поисках ее губ капитан коснулся подбородка, ямочек на нем. - Не сейчас. Снова прикосновение к губам. Менее страстное, теперь более нежное. Еще раз. Теперь наоборот. Мгновение, и он уже сверху, но его губы все еще неустанно целуют ее, а руки не выпускают из объятий. Нет громких признаний в любви. Обещаний они оба слышали достаточно, поэтому в них больше не верят. Они знают: жизнь – не сказка. Впереди, возможно, ждет еще больше невзгод. Но пока у них есть вино, таверна, тихая квартира и объятия, будущее не кажется страшным.