Заученный урок, непрожитая жизнь.

Евстигнеев провожает Ванечку почти до самого дома, целуя на прощание и скрываясь за поворотом в темноте переулка. Матери дома не оказывается, так что Ванечка по-быстрому переодевается, плюхается в кресло и утыкается в телефон. Их переписка с Ваней наполнена сердечками и котиками, но ему все равно хочется слать их ещё и ещё. Ваня скидывает фотку своей не слишком удачной попытки спрятаться от хлынувшего ливня под детским городком, и Светло смеётся, представляя, как Евстигнеев комично смотрится на площадке, сжавшийся в комочек под пластиковой горкой. Дверной замок проворачивается, Ванечка вздрагивает. Мама кидает на него не совсем весёлый взгляд и кивает в сторону кухни: — Ужинал? Первые пару секунд Светло хочется соврать, что да, но еды точно не убавилось, так что он качает головой: — Нет, мам, тебя ждал. Женщина улыбается и кивает: — Ну, пойдём тогда, что ли? Опять, небось, загулялся. Вань, у тебя девчонка-то есть хоть? Может тебе там денег на кафе дать или ещё чего? Она произносит это так легко, между делом, расставляя посуду и вытаскивая из микроволновки разогревшуюся еду, но Ванечка все равно вздрагивает. Вопрос застаёт его врасплох, и Ваня не очень убедительно качает головой, размазывая по тарелке пюре: — Не-не, ты что, куда мне девушка. Рано, я об учебе думаю, мам. — А вечерами с учебником по улицам небось таскаешься? — Не, со Славиком. Ты ж знаешь. Молчание матери не то чтобы необычное явление, она редко пытается влезть в Ванечкину жизнь, и за это он ей чертовски благодарен. Вот уж чего-чего, а этого она бы не приняла. — Я пойду ложиться, наверное? Женщина кивает, убирая со стола грязную посуду: — Да, не сиди до поздна. Ванечка улыбается и скрывается в комнате, заглядывая в чат. Ванька добрался до дома. Хорошо. Утром Евстигнеев ждёт его у дома, город заволокло туманом, так, что с крыльца Ванечка едва может различить силуэт. Он подходит и тянется за поцелуем, обычно в своём дворе он себе такого не позволяет, но сейчас, в этой утренней дымке, все равно ничего не ясно. От Вани пахнет вишневыми сигаретами и мятной жвачкой, а Ванечка обнаруживает, что ему нравится такое сочетание. — Ты приятно пахнешь, — бормочет он, утыкаясь носом в толстовку Евстигнеева. Тот обнимает его и ведёт за собой, молча, но бесконечно уютно. Около дома Карелина они расстаются, к школе Ване сейчас путь закрыт. Ванечка изо всех сил изображает понурый вид, нарочито медленно переобувается и тоскливо тянется за веселящим его Славиком по коридору. План срабатывает лучше ожидаемого, прямо в паре метров от директора к нему неожиданно подходит Саня и опускает руку на плечо: — Вы разошлись? Ванечка кидает взгляд вбок, прикидывая, слышит ли их директор, и нарочито громко, очень тяжело вздыхает. — Все нормально, спасибо, Саш. Светло отступает, делая ещё шаг в сторону Михаила Евгеньевича и тихо моля небеса, чтобы Саня решил его поддержать. — Сочувствую. Все наладится, Вань. Ты это, если что, имей в виду, неадекватов типа Миши с Темой не бойся. Ванечка благодарно кивает, высматривая Карелина. Тот обнаруживается рядом, берет Ванечку за руку и тащит за собой вдоль молчащих учеников, мимо директора, подальше от любопытных ушей. — Отлично вышло, Ленку просить не придётся. Сане респект потом снова выскажу, нормальный парень. — Сам не ожидал. Я с ним десятый год учусь, и не думал даже. Не слишком переиграл? Слава смеётся: — Есть немного, но все решат что ты просто королева драмы. Забей. Ты после уроков к Ваньке? — Не, домой сначала. Уроки сделаю и к тебе типа свалю. На ночь. А то нам же репетицию сорвали. А я очень хочу испробовать ненастоящий прощальный секс. Карелин смеётся: — Избавь меня от деталей. — Да ладно, видел я вчера ваши с Янычем прощания. Не надо мне гнать, что у вас все не фонтан. Слава краснеет. На самом деле ему тоже было чертовски приятно в тот момент, и дело не только в поцелуе, сам факт того, что Мирон забил на присутствие Вань рядом значил, что это уже не просто так. И это обнадёживало. — До вас нам ещё далеко. Ванечка вскидывает голову и хитро прищуривается: — Не зарекайся, Карелин. Все, пошли, опоздаем, сейчас я снова нацеплю гримасу вселенской тоски и двигаем. Уроки проходят быстро, домой Ванечка летит почти на крыльях. Даже действительно делает домашку, не то чтобы это так важно, но надо чем-то убить время до прихода матери. Когда ключ проворачивается в замке он уже полностью собран, успел даже пообедать и вымыть посуду, что вообще бывает с ним редко. — Привет мам. Я поел, уроки сделал, переночую у Славы. Женщина замирает и медленно закрывает дверь. — Нет. Ванечка смотрит на неё обиженно и явно не понимает в чем дело. — Почему? — Ты смеёшься? Издеваешься? В гроб меня загнать хочешь? Ваня, я терпела, как могла, но с тех пор как к вам в школу пришёл этот чертов мужеложец, я уже не могу. Ванечка чувствует себя так, словно его окатили ведром ледяной воды. Откуда вообще она могла узнать? Неужели директор? Лиза? Бред. Но кто? А Мама продолжает распаляться на фоне. — Это невыносимо. Побойся Бога. Ты же знаешь, что это грех, Ваня! Твой Карелин — проклятый безбожник, но ты! Вместо того, чтобы вразумить друга, ты пошёл по наклонной. Целуешься с ним по подворотням. Бегаешь к нему трахаться каждые два дня. Я не могу это терпеть. Ванечка смотрит на неё широко открыв рот. Что? Карелин? Он и Слава? — С чего ты взяла, мам? Мы друзья! — Друзья?! Ты думаешь, я не видела как этот двухметровый придурок вчера ночью вылизывал тебе гланды в соседнем дворе? Или как болтался тут сегодня все утро? И как ты кинулся к нему?! Нет, Ваня. Ты никуда не идёшь. Мама отбрасывает сумку и уходит на кухню, на ходу набирая кому-то в телефоне. — Ирочка, не отвлекаю? Ириш, а Славик дома? Нет? Ой, Ир, тут такое! Ванечка слышит как она громко возмущается, рассказывая Славиной маме об их якобы связи. Наверное, сейчас надо написать об этом Славе, или хотя бы Ване, но Светло только тупо смотрит в телефон. Потому что в его жизни, кажется, случился полный пиздец. Слава после школы не спешит домой, он торопится в кофейню, к Феде, на ходу отбивая Мирону сообщение: Слава Я в кафе, возьму тебе кофе, заходи, как закончишь. Мирон Ок, минут 20. Возьми нам что-нибудь поесть, я тебе сейчас на карту кину. На этот раз Слава не отказывается, быть джентельменом — это классно, но если его еврейский учитель хочет за него платить, то кто он, чтобы ему помешать. — Федь, привет. Сделаешь мне пару отличных кофе, и, наверное, пару салатов типа Цезаря. Или что у вас тут поприличнее. Бариста кивает, методично пересчитывая какие-то булочки на витрине: — Салаты все привозят, все свежие, но не ресторан, конечно. Сэндвичи лучше, с тунцом есть и с ветчиной. — Давай их тогда, по одному. Слушай, а вам не нужен помощник? У меня приятель подработку ищет после школы. Он парень способный, и деньги нужны. Федя задумывается и снова кивает: — Пусть приходит, договоримся. Мне курьер не помешает, шеф велел найти, чтоб по окрестным офисам типа доставки обедов устроить. Как раз пойдёт, это после уроков где-то. Нормально? Слава кивает и улыбается: — Отлично! Буду должен! Федька отмахивается: — Ой, брось. Вон, ненаглядный твой топает, идите только на веранду, не мешайтесь мне. За окном действительно виднеется спешащий Мирон, Слава подхватывает поднос с кофе и сэндвичами и выходит навстречу. — На веранде пообедаем? Мирон улыбается и кивает: — Да, только я не надолго, у нас через час собрание, не то чтобы педсовет, но велено не пропускать. Как дела? Славик пересказывает утренний диалог Ванечки с Саней и в красках расписывает, как весь день ухаживал за печальным Светло. Он так кривляется, изображая трогательную заботу, что Мирон почти непрерывно хихикает, представляя происходящее. — Знаешь, Мирон, — неожиданно серьезно произносит Слава, — мы давно не говорили об истории. А я тут читал про Эдуарда восьмого, как он отрёкся от английского престола и женился на американке-феминистке, и мне совершенно не с кем это обсудить. Мирон прикрывает глаза и еле заметно улыбается. Наверное именно это он ценит в Славе больше всего — пытливый ум. — Заходи вечером, обсудим. Я тоже скучал. И это правда, Мирон скучал по их разговорам и спорам, самое прекрасное в Славе — собственное мнение, с которым так интересно спорить и так приятно соглашаться. По дороге домой Славик забегает в магазин, выискивая новую белую рубашку. Та испорчена, а школьную форму им отменять не торопятся, так что следующий час он не вылезает из примерочных. Раньше схватил бы любую, но теперь принципиально важно, чтобы отражение в зеркале выглядело хорошо. Теперь. Когда есть, кому на него смотреть. Раздражение отца он улавливает с порога, как и гнев матери. Видимо, опять не поделили машину — мать сдала на права пару месяцев назад, и с тех пор дома у Карелиных были постоянные выяснения, кто поведёт и кому нужнее автомобиль. Решив, что лучше сильно не отсвечивать, Слава быстро скинул сумку и громко крикнул в сторону кухни: — Мам, пап, я пошёл к Светло, буду поздно. — Вячеслав, стой. Такого тона от мамы Карелин не слышал с тех пор, как пару лет назад разбил её любимые часы. Быстро перебрав в голове все, в чем мог провиниться, Славик выдохнул. Ничего серьёзного, так что, видимо, ошибка. Не из-за трояка по физике же такой сыр-бор устроили. — Валер, я сама с ним поговорю. Голос матери дрожит от напряжения и Слава понимает, что это что-то серьёзное. — Ир, я прошу тебя, отстань от него. Сам разберётся. — Валера. Я. Сама. Отец проходит мимо Славы, виновато пожимая плечами и кивая в сторону кухни. — Иди. Сама сидит за столом, сверля взглядом стену. — Сядь. Слава, мне звонила тетя Вера. И рассказала все. Мама Ванечки? Слава даже теряется, что такого о нем может знать мама Ванечки? Что он курит? Так и его мама знает, устала бодаться да махнула рукой. Что пьёт? Ну, его родители и об этом догадываются, но Слава не напивается, не то чтобы часто выпивает, и уж точно не пил при тете Вере. — Что именно? Мать поджимает губы и цедит слова: — Что вы с Ваней — геи. И что вы с ним спите. Сначала Славе хочется рассмеяться, но Слава вспоминает, что Ванечке-то там не весело. Он-то не умеет держать марку, как сам Карелин. — И что? Ты хочешь почитать мне нотации? — Я хочу, чтобы это прекратилось. Ты слишком много себе позволяешь, Вячеслав. Я молчала, когда ты начал курить, молчала, когда начал выпивать, молчала, находя в твоей комнате лифчики девчонок. Но это перебор. Слава усмехается и откидывается на стуле. — И что? Побьёшь? Мать только хмурится. — Не говори ерунды. Ты под домашним арестом. В школу со мной, со школы пришёл — звонишь мне с городского. И я могу перезвонить в любой момент. И придти. Сам знаешь, я недалеко работаю. Если тебя нет один раз — я отключаю интернет. Два — компьютер переедет в гараж. На три твой телефон, как по мановению волшебной палочки, превращается в кнопочный. Это ясно? Слава стискивает зубы и кивает. Характером он пошёл в мать. С ней также бессмысленно спорить. Карелин уходит в комнату и достаёт мобильный. Слава Мирон, у меня тут проблема, и я надеюсь, ты мне поможешь ее решить. Перезвони после вашего собрания.