Однажды в Париже

-Уильям Хофферц, что ты себе позволяешь?! - раздавались крики в темноте обширной комнаты, скорее всего отданой под кабинет. Слава Богу и черту, звукоизоляция способствовала тому, чтобы об этом никто не узнал. - Мне звонил режиссер Террч! Из-за твоих выходок страдает моя репутация!! Сегодня ты пришел на съемки пьяным, а завтра что? -все негодовала статная женщина в строгом белом костюме. Она стояла рядом со столом у панарамного окна, из которого открывался чудесный вид на ночной Лондон. Устало выдохнув, дама подошла к окну, элегантным движением хватая со стола пачку сигарет и поджигая одну щелчком даже на вид явно дорогой зажигалки. Она осталась ей еще от отца. Рука часто замахивалась выкинуть ее подальше, чтоб не мазолила глаза, прям как ее первоначальный хозяин, но в последний момент что-то в глубине души рвалось и терлось, не давая этого сделать... - Я не мешала твоим увлечением, лишь бы они не мешали моей работе. Мне было все равно, я не спрашивала, где ты пропадаешь ночами - с тебя требовалось только исправно появляться на съемках, куда я тебя записываю!! И ведь нет просто самому погрязнуть во всей этой херне - теперь и твоя сестра начала тянуться к музыке!! Я слишком устала для этого, Уильям. Слишком устала. Это твои последние съемки, а потом... Уезжай из страны, я оплачу тебе университет где-нибудь в Нью-Йорке или Сиднее, дам денег на расходы... Просто уезжай. Не контактируй с сестрой, не порти ее. Не ломай ей жизнь. С последними словами женщина потушила сигарету и села обратно за стол, беря в руки оставшиеся документы. Семнадцатилетний парень, сидящий в кресле неподалеку, взял сигарету из пачки и поджог. Он знал, что все к этому идет, но... Отсылать его в другую страну? Не слишком ли жестоко? К матери он не испытывал ничего, разве что благодарность за то, что обеспечивала его, да за то, что не лезла в личную жизнь. Но сестру он любил, даже слишком сильно. Она была его единственным близким человеком, он столько хотел ей рассказать, показать. Объездить с ней весь свет, а что же в итоге? Вот так просто придется ее бросить? Ну уж нет. Она этого не заслужила, только не это существование, словно птица в золотой клетке. Красивой и удобной, но абсолютно в одиночестве, жить как робот, по устою и расписанию, вся жизнь распланирована уже их матерью... Хех, да уж, кто уж тут кому ломает жизнь? - Смогу я... сам выбрать себе университет? - спустя лишь какое-то время Уилл набрался сил продолжить разговор. - Хорошо. Обсудим это, как закончатся съемки... "Он просто его копия...." Раздалась противная трель будильника, оповещающая нерадивого хозяина, что пора бы и подниматься, если тот не хотел опоздать на пару по истории страны. Мистер Фрад его за такое заживо сожжет, прям как Жанну д'Арк... Все еще находясь в состоянии дремы, но все же стоя на своих двоих и верных, Уилл быстро собрался, завязывая свое длинное каре в низкий черный хвост и попутно пытаясь накинуть кофту, он вышел из большой, пускай и однокомнатной квартиры, со скоростью ветра направляясь к ближайшей станции метро. Если успеет, то сможет еще заскочить за отменным круассаном на завтрак от Дюпенов... Звонкий звук колокольчиков оповестил известных пекарей о новом посетителе. Отвернувшись от витрин, хозяин сего пристанища лучшей в Париже выпечки встретил постоянного клиента своей самой добродушной улыбкой из всех. - Доброе утро, мсье Дюпен, - глубокий голос с почти незаметным британским акцентом, так гармонично подходящим своему обладателю, мог пленить любого. - И тебе привет, Уилли, тебе как обычно? - спросил пекарь, уже подходя к кофемашине. - Мгм, благодарю. - Доброе утро, Уилли, - в зал зашла мадам Чен, а следом за ней шла с виду тихая и кроткая девушка, дочь пары пекарей. Думаю, все, кто только увидит Маринетт, будет глубоко уверовавшим в ее доброту, скромность, честность и тихость? Может так оно на самом деле и есть, но за три года частых визитов в пекарню Дюпен-Чен, Хофферц видел Маринетт и громкой, и смелой, и неряшливой, и вдохновленной. Хотя в тот момент, он бы скорее отнес это состояние к "мании".- Доброе утро, мадам Чен, Мари, -Том протянул Уиллу большой стакан американо и конверт с круассаном. - Благодарю, - сказал студент, принимая заказ. - Подумать только, ты уже три года здесь, парень, если мне не изменяет память! Уже четверокурсник! Еще чуть-чуть и выпустишься! Эх, совсем большой ты стал... - Ну что вы, мсье Дюпен, все равно даже после выпуска я продолжу к вам наведываться каждое утро. Мне слишком лень готовить самостоятельно... - Вот почему ты каждое утро к нам заходишь? - вместо приветствия сказала дочь Тома. - А может просто не умеешь?- с дружеской ухмылкой язвила она. За эти три года они с Уиллом даже успели подружиться, пускай и немного странный дуэт у них выходил. - Маринеетт, ты уже опаздываешь! - очень вовремя напомнила мама девушки, вручая ей презент новым одноклассникам - коробку с вкуснейшими макаронами. - Ваах, как щедро! А можно и мне попробовать? - поинтересовался студент ист-фака, шутливо протягивая руку. - А фиг тебе!- руки Мари были заняты, но не зубы. - АУЧ, не кусайся, Дюпен-Чен, ты же не собака~ наиграно обиделся Хофферц. - Да ладно тебе, Уилл, сам-то не опаздываешь? - ОЙ. - Вот-вот, пошли давай, - победно улыбнулась синевласка. - Идуу я, - одного шага хватило для того, чтоб обогнать подругу и оказаться у двери, широким жестом раскрывая двери перед леди. - Прошу, миледи~ - Хо-хо, ну спасибо, кавалер~ Проходя у светофора, парень уже во всю уминал свой завтрак, и, попрощавшись с подругой, завернул налево, даже не узнав, что произошло далее.