Клятва

На запястье у Кэйи опрятными острыми буквами выведено слово "Спасибо". И благодарность эту хочется выцарапать, срезать с кожи вместе с мясом, а может и вовсе руку дрожащую отрубить по локоть, чтобы не видеть никогда больше. "Спасибо" – в детстве слово казалось таким романтичным. Он множество раз воображал, что встретит смерть в бою, сражаясь плечом к плечу с соулмейтом. Признательность за защиту, за прекрасный последний бой спиной к спине. Детские фантазии однако не имеют свойства сбываться. А родственную душу ты никогда не распознаешь раньше, чем смерть гулким и резким взмахом косы разлучит вас. "Спасибо" – то, что слабо и хрипло, надрывно сказал Альбедо, когда меч Кэйи рвано, кроша кости, проткнул его грудную клетку. С бесконечной нежностью во взгляде циановом, с безграничной любовью и мягкой улыбкой на быстро теряющем краски лице. Кэйа дергается, воспоминание – свежайшая пульсирующая рана. И это первое его движение за долгие минуты – часы, века. Альбедо все еще насажен на меч. И сталь скользит по плоти подобно смычку по струнам некогда самой прекрасной скрипки. Часы безумия, разрушений, смертей и тумана превратились в трезвость во взгляде и благодарность всего лишь за миг. "Спасибо" и бледные руки, хватающие длинное лезвие – тянуться дальше не было сил – по ложбине которого льется алый ручей. "Прости меня" – не имеет значения, крик это или шепот, все давит оглушительный звон в ушах. Кэйа извиняется снова и снова, как извинялся, смотря на угасающий свет в бирюзовых, самых красивых на всем свете глазах. Прости меня, прости меня, прости, прости, прости. А руки даже не в силах отпустить рукоять. Кэйа обещал остановить Альбедо, когда тот сойдет с ума. Тогда это казалось пустым и таким далеким, несерьезным возможно. Возможно, Кэйа бы хотел дать другую клятву, в храме, перед лицом богов, ту присягу любви и верности, для которой опускаются на одно колено. Сейчас же, упав на колени перед возлюбленным, около того, что еще утром было собором, он может лишь судорожно извиняться перед тем, кто уже никогда не услышит. – Прости меня, – голос содрогается от рыданий, истерика рвется наружу, разрушив все живое внутри. И синеволосый рыцарь ломается, острым мечом в бледном теле разрушив все, что имело смысл.