Трандуил+Даша

      Анорэль прогуливалась по саду, прижимая руку к уже заметно округлившемуся животу. Вокруг порхали бабочки, щебетали птицы; цвели синие розы, что так любила Даша. Жаль только, что в душе эльфийки царила грусть. Умершая уже несколько десятилетий назад королева не могла разделить счастья подруги, и это сильно тяготило эльфийку, заставляя её улыбку меркнуть, а смех — обрываться.       Анорэль остановилась и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, в глубь прекрасного сада.       Трандуил сидел там один, понурив голову и опустив её на бледные руки. Сам он не двигался, лишь губы его иногда шептали что-то, быстро и сбивчево, однако это было хорошо видно самой Анорэль, что застыла и боялась дальше ступить и шагу, не желая тревожить короля. Внезапно он поднял голову, а руки его сложилсь в жесте отчаянной молчаливой мольбы.       Анорэль дёрнулась и отступила на шаг. Потом ещё на один, и ещё. Наконец, она развернулась и побрела по вытаптанной садовой дорожке куда-то в совершенно противоположную от её желаний сторону. Она просто шла, стараясь не думать ни о чём.       Сколько уже прошло времени со смерти её лучшей, почти единственной подруги, но душевная рана всё никак не желала затягиваться. Терять друзей ей приходилось редко, однако эльфийке довелось переживать смерть своего возлюбленного, поэтому смотреть на страдания короля казалось ей совершенно невыносимым, да что уж там, мучительным занятием.       Анорэль наконец остановилась и глубоко вздохнула. Ей было жаль… Так жаль всех вокруг — безмолвного усташего короля, своего хмурого супруга, Маэтора — некогда весёлого друга, что теперь и вовсе замкнулся в себе, принца, который переживал ещё и за отца, что медленно угасал. И себя. Себя ей тоже было очень жаль.       Но они смогут. Они пройдут через это, ведь не раз уже проходили.

***

      Эсталион поцеловал супругу в макушку и отстранился. Он волновался за её состояние, однако ничего не мог сделать, поскольку сам испытывал нечто подобное.       Ему тоже было тяжело.       Иногда он вспоминал о том, как Даша, тогда ещё пленница чертогов его короля, заплетала ему косы, просовывая руки сквозь прутья решётки, приглашала на чай по вечерам, светло и искренне улыбалась несмотря ни на что. Он помнил ещё ту девушку-ребёнка, что была пока не в силах скрывать или сдерживать эмоции, что говорила то, что хотела сказать, что напевала странные песенки себе под нос и что хлопала в ладоши, когда у неё что-то получалось. Эльф помнил всё ярко и отчётливо, словно бы это происходило только вчера, однако нет, те дни были уже давно позади. — У нас будет дочь.       Анорэль улыбнулась. Что же, это великое счастье для каждого эльфа — обрести свою семью, и хотя всё счастье это и омрачалось давно прошедшими событиями, оно всё равно буквально выплёскивалось из всей молодой семьи — Анорэль и Эсталиона, что, казалось, обрели друг друга совсем недавно, но это было не так, ибо годы вместе пролетели для них незаметно, как незаметны они были в своё время и для Трандуила и Даши.

***

      Серый рассвет для многих эльфов обречён был стать совсем не серым.       В эльфийском лесу впервые за много, действительно много лет, родилось дитя. Однако в честь этого не устраивали пышных пиров или же балов, никому этого уже не хотелось.       Эсталион и Анорэль сидели на одной постели рядом, сжав друг другу руки. — Дарья, — прошептала вдруг эльфийка. — Мы назовём её Дарья.       Они всё преодалеют. Обязательно. Только не сразу.