Мажор. И конь в придачу

После того разговора я ушла к себе и не видела Хорька ни когда мы на завтрак шли, ни даже во время подготовки лошадей. Без его присутствия сталь как-то непривычно. Ну вот представьте себе, что у вас, грубо говоря, вырос хвостик, привыкали к нему, привыкали. Уже месяц прошёл, даже чуть больше, вы уже смогли приспособиться, а тут он отвалился. Конечно, вы будете скучать по нему, даже если он мешался, бесит и раздражал. И этот хвостик в данном положении—Хорёк. Снарядив лошадь, я повернулась, чтобы позвать Мишутку, но его нигде не было. Просить кого-то другого я не решалась, вдруг ещё не удержит, и я на руки кому-то своими ботинками наступлю. Уф, ну не, лучше лавочку найду. Взглядом порыскав, я таки не нашла ничего лучше, кроме как подняться на крыльцо и уже с него забраться на Омаху. И я поднялась на деревянную пристройку, чтобы сесть в седло, но чужие руки обхватили мою талию и приподняли. Я моментально вставила ногу в стремя и перекинула вторую через тело животного. —Господи, даже на такую мелкую кобылу сесть не можешь. Может, тебе растяжкой заняться?—спросил Хорёк, смеясь, и похлопал животное по шее. —Руки прочь от Омахи, Хорёк. Ты где вообще был? Почему за тебя коня подготовили? —А что, ревнуешь? Ну-ну, Жардин, я просто отдыхал и думал, что мне стоит делать, чтобы понравиться тебе. Ну, я решил, что уберу фальшивую улыбку, как ты и сказала, но взамен буду искренне смеяться. А об остальном я тебе уже не расскажу. Секретик.~ Он приложил палец к губам и подмигнул. Я закатила глаза и отъехала от крыльца. Парень снова рассмеялся и направился к своему коню. Вот ведь. Бесит эта его самоуверенность. На сей раз у нас была обычная тренировка, но в поле. Я в который раз убедилась, что работа тренера—это тяжкий труд. Тренировать сразу 8 детишек, которые в любой момент могут травмироваться. Я бы на такое не пошла, честно. Да, мы уже не такие уж и дети и давно занимаемся, но всё равно, это опасный вил спорта. Сегодня Хорёк старался максимально не видеться со мной. Если утром он объяснил это какой-то подготовкой, то позже я его даже мельком не видела, чтобы спросить, что происходит. Зато вечером я смогла спокойно сесть на ту скамейку-качелю и вдоволь начитаться любовных романов. Думала я и уже уселась читать, но тут передо мной выросли две юношеские фигуры, которые несколько минут неподвижно стояли, пока я читала. Уже так их вид надоел, что хотела сама начать разговор, но тут один из них таки решился подать голос: —Женя, так? —Евгения. Вы что-то хотели?—скучающе поинтересовалась, осматривая парней. У меня память на лица очень и очень фиговая, а на лица парней она вообще отвратная. Да что там, я вообще не отличаю их. Хорька можно отличить от других по белёсым волосам и необычной внешности благодаря маме-кореянке. Его дружка, который меня в комнату втащил и который с соседкой сейчас отношения строит, я запомнила по чёрным, прямым, длинным волосам. А точнее каре цвета вороного крыла. Этих же стриженных под ноль я либо впервые видела, либо не запомнила. —Ёкс попросил тебя отвести к нему,—пролепетал второй, словно боялся. Но бояться меня невозможно. Я слишком безобидно выгляжу по сравнению с ними. Явно в качалку ходят не для фоточек. —Ну хорошо,—выдохнула и выключила телефон, чтобы книга не пролисталась вниз, а то потеряю абзац. Парни встали за мной, перекрывая пути отступления. Что-то не нравится мне всё это. Я нахмурилась, но прошла внутрь дома, слыша, как громко от страха стучит сердце. Тише, родное, успокойся. Фантазия вообще улетела в дикий пляс, представляя что-то из рода ужастиков. От паники я вся задрожала, но старалась идти, не подавая виду. В комнату меня практически втолкнули и закрыли за мной дверь. Было темно, хоть глаз выколи, так что я не рисковала двигаться. Неожиданно раздался звук зажигалки, а в следующее мгновение зажглось несколько свечек, освещая лицо Хорька. —Иди сюда. Мы с тобой так и не потанцевали по-нормальному в первый день. Это такое упущение. К тому же, ты говорила, что на ноги всем наступаешь, так что давай исправляться. На выпускном же тебе придётся танцевать вальс. Он как-то немного рокочуще шептал, отчего мурашки бегали по телу. Мой собственный фетиш—это игра с голосом. Обожаю, когда люди могут одним лишь голосом заставить тебя сгорать от удовольствия. И ты скрывал этот чудный голос. О господи, я даже и не заметила, как вложила ладонь в его и прижалась к нему, оглушённая чарующим шёпотом. —Умница,—зашептал он на ухо, вызвав новую волну мурашек, которые остановились в районе груди.—Так, тихо, не падай. Да как тут не падать?! Чёртов фетиш, я не могу сосредоточиться, даже стоять сложно, а мы танцевать должны! Мамочки, Хорёк, я тебя умоляю, говори обычно, съязви, обругай, ну пожалуйста! Видишь, я тебя умоляю?! Или я просто заворожённо уставилась на твоё лицо в полутьме? Проморгавшись, я более-менее пришла в себя и помотала головой, опустив взгляд вниз. Блин, а он, если захочет, то реально может влюбить меня по щелчку пальцев. Но и я не лыком шитая, так что не дождёшься! Глубоко вдохнув, резко подняла голову и ударилась макушкой о его подбородок. —Аущ.. Больно.. Придурок, зачем наклонился?!—завопила я, обеими руками потирая голову. —Да ты там что-то возилась, я уже запереживал, что с тобой что-то не то. И не льсти себе, я просто не хочу, чтобы меня потом винили в том, что с тобой что-то случилось. Он цокнул языком и отвернулся, но через секунду снова повернулся ко мне лицом и погладил по голове. —У собачки боли, у кошечки боли, а у Есеньки не боли,—прошептал он, словно маленький ребёнок. Когда он закончил, я громко рассмеялась, не сдержавшись, хотя очень старалась, хохоча в кулак, пока он говорил эту детскую песенку-утешалку. —Ай, балбесина. Если ржёшь, значит, всё в порядке. Давай танцевать, а то так к вечеру следующего дня не начнём. Хмыкнув, я поджала губы, чтобы не смеяться больше, и взяла его за руку, положив ладонь на плечо. Он обвил мою талию и посмотрел на меня сверху вниз, и я взглянула в его глаза. В тени они кажутся настолько глубоко-чёрными, что кажется чем-то невероятным отражающиеся в них огоньки свечей. Чёрт, я опять, как придурочная, буду пялиться на него сейчас!