Комарик

Звяк. Баночки с мутным раствором стоят ровным рядком. Какаши их мимоходом пересчитывает — все на месте. Шелест разрываемой упаковки шприца. Отточенными движениями насадить иглу на носик шприца, снять колпачок с характерным «чпок», уверенно проколоть резину бутылька и поднять поршень. Постучать ногтем, подгоняя пузырьки воздуха наверх, и выпустить немного жидкости. Надеть колпачок на иглу. Теперь готово. Мужчина потёр висок (как же ему не хотелось, но иначе никак) и покинул кухню. Гостиную тускло освещал маленький телевизор. На диване был настоящий хаос — накидка давно съехала, заляпанная чем-то непонятным простыня уныло ютилась в уголочке, три из пяти подушек валялись на полу, а гора пледов слабо шевелилась, изредка недовольно бурча что-то. — Иру..., — позвал вполголоса Какаши. Гора пледов слабо зашевелилась, из какой-то складки высунулся Ирука на половину, взмокший, тяжело дышащий. Волосы неприятно липли ко лбу, подрагивающей рукой он попытался их убрать с лица. Дышал он с тихим присвистом, — Пора. Свет из кухни бил по глазам, Ирука видел только тёмную приближающуюся фигуру. Вдруг в неверном свете телевизора блеснуло что-то продолговатое в руках Хатаке. «Шприц!» — пронеслось в затуманенном сознании Ируки. И тут же вся гора из пледов полетела в мужчину (тот, впрочем, был готов, не в первый раз Умино применяет эту тактику), а сам Ирука, подобно сайгаку, проскакал по дивану и рванул прочь. — Стоять! — удобнее перехватив шприц, Какаши начал погоню, которая бесславно быстро кончилась — Паккун вольготно растянулся на проходе, мужчина чуть не наступил на мопса и полетел на пол, потеряв равновесие. Это замешательство преследователя дало отличную фору сайгаку местного разлива, он успел выбежать в коридор. Ванная! Запереться там, срочно! Ирука дернул на себя дверь, та не поддалась. «Запер, гад», — нужно было срочно соображать куда деться жертве. В спальне, как назло, отсутствовала дверь. Какаши поднялся с пола, времени все меньше. — Да каждый день одно и то же, — от рыка преследователя мысли побежали быстрее. Под кровать! Оттуда удобно будет держать оборону. Ирука мобилизировался и, в два прыжка достигнув кровать, дельфином под неё нырнул. План был идеален. Какаши бы ни за что не смог Ируку из-под кровати выудить. Но ключевое слово — был. Ирука застрял. Как назло, не протиснулась именно филейная часть, которая и интересовала палача в данный момент (по жизни тоже, но сейчас не об этом). Откуда-то сверху приглушенно раздался сдавленный смешок. — И вот чего бегал, спрашивается? — Хатаке не мог не ржать, стягивая пижамные штаны, — отъел жопку, да? Да ты бедненький, уже неделю с бронхитом валяешься, а вредная скотина в лице меня тебя откармливает, уколы с антибиотиками ставит. Ай-яй. Откуда только силы берутся на беготню, пластом же целый день лежишь. — Я коплю силы на вечерний побег от садиста! — буркнула кровать и сразу чихнула, — от этих уколов жопа болит, прекрати меня мучать! — Прекращу, как врач скажет, моментально, клянусь, — Хатаке зубами разорвал индивидуальную упаковку спиртовых салфеток, — скоро комарик укусит. И как оно там? У кошечки боли, у собачки боли, а у Ируки не боли. Умино тихо взвыл под кроватью. Обидно — до слёз. — Всё-всё-всё, не плакай, — мужчина надел колпачок на использованный шприц и отложил на тумбочку, любовно погладил нежную кожу, растирая место укола, поправил штаны на любимом, — сейчас я кровать приподниму и ты вылезешь, идёт? О, Паккун уже пришёл тебя жалеть. Мопс важно прошёл на середину комнаты, сел на пухлую пушистую жопку и протяжно завыл в тон Ируке. Умино, получив свободу, на четвереньках подполз к псу и обнял. — Он меня жалеет, а тебе меня ни капельки не жалко! Вся жопа исколота! — Ирука вытер нос рукавом пижамы, чтобы вызвать жалость. — И как мне тебя пожалеть? Хочешь, приведу в порядок твоё логово на диване, а? Ты сиропом от кашля всю простынь залил. — Этого мало! — Хм, мало, — Какаши поднял глаза к потолку, раздумывая, — ну, хочешь, где болит поцелую? — Хочу!