Неприятное чаепитие

Дело было после распада Золотой Орды. Башкортостан жил в Ногайской Орде, но тем не менее водился с Сибирским и Казанским Ханствами. В гостях у Айнура всё, как обычно, шикарно. Чак-чак, вычурно украшенный и, словно замок, возвышающийся над столом, щедро покрытый кондитерской посыпкой, которыми обычно торты украшают. Тарелки с эчпочмаками, с балишами, с кыстыбыями. Хворост, разные пироги, сладкая губадия, ммм. Башкортостан съел вторую тарелку татарской лапши, заедая её мясом. Теперь он доедал шестую по счёту манту, сдобренную жирной сметаной и, аккуратно сжимая её в руках, слизывал стекающий горячий жир с пальцев. При этом башкир делал вид, что не замечал, как демонстративно аккуратно Айнур делил манты вилкой и отправлял себе в рот, медленно разжевывая. «У Нуралихана проще, без всяких заморочек. Хотя нет, кормил насильно. Даже бешек заставлял есть руками» Байрас надолго запомнил, как Нурали кормил его с рук. Ох уж эти казахские традиции. Башкир коснулся шрама на шее. Насколько Нурали ловко метает ножи он тоже помнил. Он же его и научил в своё время. Ели молча. Но тут казанец решил поговорить (умеет же он портить аппетит): — Перезжай ко мне. Башкир удивлённо моргнул. — Зачем? — Я твой старший брат, нам лучше держаться вместе. Иначе оба станем марионетками ногайцев. — Ты лучше крымского братишку берегись. — Байрас! Я не шучу, со мной тебе будет лучше. У меня во дворце тебе будет просторно, я поселю тебя в любой комнате, в которой тебе понравится, не хуже своей. «Ага, конечно, мягко стелет, да жёстко спать. Зовет он меня, понятное дело, для того, чтобы гонять по своим прихотям на войну, оружие ему ковать, да медом обеспечивать. А еще Исмаил никуда меня не отпустит» — Негоже простому воину жить в роскошных хоромах. — Всю жизнь будешь жить в юрте? — Не утрируй, как ты помнишь, в городе я тоже живу. — В твоем городе хозяйничает Исмаил (Ногайская Орда), а тебя он держит в чёрном теле. — Айнур, никто меня не держит в чёрном теле, я в полном праве распоряжаться своими землями, я доволен своей жизнью. «Почти» — Это другое, тебе пора ограничить власти племен и собрать под своим началом. А ещё тебе лучше быть со мной. — Но я не хочу! Я сделаю всё, чтобы сохранить каждое своё племя в первоначальном виде. Неужели ты думаешь, я позволю исчезнуть частичкам, доставшимся от своих родителей? И думаешь, что я не способен позаботиться о себе? — Расколешься по частям и погибнешь. — Умру я точно не от раздробленности, только в бою, как настоящий воин. — Байрас… — Айнур тяжело вздохнул. Ну как донести до упрямого братца, что он все делает не правильно? И ведь навлечет беду на свою голову. Байрас тоже вздохнул и прикрыл глаза. Его люди здесь были тарханами, Айнур не жалел для них ни оружия, ни доспехов, ни привилегий. Вон они, в шёлковых халатах, в отличие от их олицетворения, который пришел в своём любимом еляне, всего изрезанного саблями и перешитого. Это так принято: если одежда штопанная — перед вами воин. Это приносит чувство гордости, но казанец всякий раз сочувственно качал головой и предлагал ему свои вещи. Байраса это оскорбляло. Не понять Айнуру, что воина украшают не злата да шелка. Это ему всё надо, торговцу. «Войти в Казанское Ханство — значит стать персональной армией и охраной для Айнура, чего он и добивался. Ему нужна была моя конница, не уступавшая по силе войскам, коими обладали соседние олицетворения. И я был не против ему помочь, когда могу. Но переселиться в Казань — значит жить во дворце вместе с казанцем, черемиской и чувашкой во дворце» Байрасу больше нравилось открытое небо над головой, запах степных трав и компания кочевников, разделяющих его предпочтения. Пить похлёбку с курутом (сыр такой) и мукой, попивая чай из родниковой воды с собранными на скорую руку травами в военных походах в компании ногайцев: Исмаила (Большие Ногаи), Юсупа (Малые Ногаи) и их отца (Ногайская Орда). А потом, вернувшись, объедаться сочной бараниной и пить кумыс до охмеления под песни узляу (горловое пение) и хохот. Кочевать по степям вместе с братьями казахами, спать под открытым небом и купаться в реках нагишом. Как обычно подраться с Нуралиханом (Младшим Жузом) за какую-то ерунду, а потом мириться, обниматься и говорить по душам в юрте, приспособленной для бани. — Почему ты улыбаешься? Байрас вздрогнул и опустил взгляд на брата. Айнур рассматривал его, тая в душе ещё надежду, что Башкортостан согласится остаться с ним. — Айнур, брат… Казанец сразу же сник. Очень редко Байрас называл его братом, только если собирался сказать что-то неприятное. — Понимаешь, я хочу остаться свободным, — поднял вверх палец Байрас. Айнур расхохотался. — Дальше будешь кичиться мнимой свободой? — Буду! — буркнул Байрас. — Я — сын отважного Батырхана, правнук Тюркского каганата! Айнур фыркнул. — Я тоже родственник Каганату, а ты сын Волжской Булгарии. — Что? — Всё, что ты знаешь про семью — это сказки, придуманные киргизами для тебя. Байрас задумался. «Это он про настоящих киргизов или на русский манер казахов так называет» Айнур молчание башкира понял по-своему. — Сам посуди, ты родился после распада Западного Каганата, отца ты не знаешь. Твоя мать — Нурсулу, и с моим отцом водилась тоже. Волжская Булгария враждовала с братьями. Вот они и скрыли тебя от нас. Даже больше: они заставили тебя держаться от нас подальше и наговорили всяких гадостей. А тебе наплели всякие истории о том, что, мол, ох, каким воином был твой отец. Погиб героически. — Ты белены объелся? — Наивный, — Айнур усмехнулся. — Всегда таким был. Кстати, всем детишкам, у которых нет отца, говорят, что он был великим воином и погиб в бою. Как банально и глупо. — Это ни в какие рамки! — рявкнул Байрас, вскочив со стула. Мебель гулко ударилась об пол. — Как ты смеешь?! Если бы не достаточно длинный стол, который стоял между братьями, Байрас бы уже давно душил Айнура. Казанец примирительно поднял руки, но ухмылка не сходила с его лица. «Ударил по больному» — Хочешь назвать меня своим придатком? А ещё чего придумаешь, чтобы я, наконец, стал прислуживать тебе? — Да не прислуживать! — воскликнул Айнур, невинно хлопая глазами. — Давай успокоимся. Я понимаю, тебе больно. Но правда есть правда. — Я не верю ни единому твоему слову, Айнур, — по слогам отчеканил Байрас. Его напряжённые плечи опустились. Башкортостан перевел дыхание, чувствуя горячее дыхание на губах. Айнур решил промолчать, сделав сочувствующее лицо, но внутренне ликовал, хоть и боялся того, что сейчас будет драка. Рукоприкладство он не любил, всё предпочитал решать дипломатией. Но ему понравилось, что Байрас вышел из себя, это значит, что его слова таки повлияли на башкира. Это хороший знак. — Я приготовлю тебе чай с чабрецом, а к разговорам мы можем вернуться потом, — миролюбиво улыбнулся Айнур, пытаясь успокоить братишку. — Нет, — сверкнул глазами Байрас. — Я больше здесь не останусь! Я домой! Башкортостан выскочил из комнаты казанца. Айнур же бросился за ним. — С ума сошел, буран! Замёрзнешь! Дождись хотя бы утра. Ночью в буран! Пожалей своих людей хотя бы! Байрас схватился за свой елян. — Никуда ты не пойдешь! — Айнур сжал другой конец одежды. — Ты уже один раз чуть не умер от холода! Весной при том! — Иди к черту! — Байрас потянул на себя свой елян, но казанец не собирался отпускать его. Раздался треск и братья полетели в разные стороны с лоскутами одежды. Байрас споткнулся об порог, открыл спиной дверь и нырнул в метель. Бросив то, что было когда-то его любимым еляном, он махнул рукой и скрылся в вечернем буране, не желая больше здесь находиться. Дверь громко стукнулась об стену и зашаталась от завывающего жуткую песнь ветра, который сразу заполнил прихожую хлопьями снега. — Байрас! — крикнул вслед братишке Айнур, хватаясь за ручку двери. Того и след простыл. Айнур взял в руки меховую шапочку Байраса и раздражённо вздохнул. «Надеюсь, хватит мозгов остаться в городе на ночь. Ой, лишь бы только додумался не выходить в буран в путь. Догнал бы идиота, да если гоняться буду точно уйдет из города. Лучше не надо, он упертый, как баран» Айнур сел у окна. «С младшим братом невозможно разговаривать. Все в штыки воспринимает. Не понимает совсем, что я добра желаю. А я ему неприятен, он даже не скрывает это. Думает, что раз я выгляжу таким непроницаемым, то ничего не чувствую? Что мне не обидно? Почему я должен пытаться ему помочь, если он, не жалея меня, бросается злыми словами. Неужели я не заслуживаю шанса? Я действительно хочу всё исправить» Гул бурана не затихал, Айнур же снова не спал в эту ночь. Ворочался в кровати, долго смотрел в потолок. «Наверно, холодно ему без еляна.» <"Ты уже один раз чуть не умер от холода! Весной при том!» — реальный случай, когда от бурана погиб башкирский отряд, который воевал против монгольского нашествия. Об этом написано в легенде Акман-Токман. И это было в середине-конце марта. Сейчас каждый год мартовский буран называется Акман-Токман>