Завеса молчания.

      Книгу передали Римусу, который тихо спросил разрешения читать следующим. Он скользнул взглядом по страницам и начал. - Глава 9. Укрытие. Всё казалось размытым, замедленным. Гарри и Гермиона вскочили на ноги, выхватили палочки. Многие только теперь сообразили, что произошло нечто странное, лица ещё поворачивались к таявшей в воздухе серебряной рыси. Безмолвие холодными кругами расходилось от места, на котором приземлился Патронус. Потом кто-то закричал. Гарри с Гермионой бросились в гущу запаниковавшей толпы. Гости разбегались во все стороны, многие трансгрессировали — чары, защищавшие «Нору», разрушились. — Рон! — кричала Гермиона. — Рон, где ты? Пока они проталкивались через танцевальный настил, Гарри заметил, как в толпе появляются фигуры в плащах и масках, потом увидел Люпина и Тонкс, поднявших над головой палочки, услышал, как оба крикнули: « Протего! » — и крик этот словно эхом отозвался отовсюду. — Рон! Рон! — звала Гермиона, уже почти рыдая; охваченные ужасом гости толкали её и Гарри со всех сторон. Гарри схватил её за руку, чтобы их не отнесло друг от друга, и тут над их головами со свистом пронеслась вспышка света — было ли это защитное заклинание или что похуже, он не знал… И наконец Рон возник прямо перед ними. Он поймал свободную руку Гермионы, и Гарри почувствовал, как она крутнулась на месте, но тут зрение и слух изменили ему, на него навалилась тьма, он ощущал лишь ладонь Гермионы и прорезал пространство и время, уносясь от «Норы», от слетающих с неба Пожирателей смерти, а может быть, и от самого Волан-де-Морта… — Где мы? — спросил голос Рона. Гарри открыл глаза. На миг ему показалось, что они всё же остались на свадебном пиру — со всех сторон их окружали люди. — На Тотнем-Корт-роуд, — ответила задыхающаяся Гермиона. — Вы шагайте, просто шагайте, нам нужно найти место, где можно переодеться. Гарри так и сделал. Под звёздами, переливавшимися над их головами, они наполовину шли, наполовину бежали по широкой тёмной улице, полной ночных гуляк, обставленной с обеих сторон закрытыми на ночь магазинами. Мимо прогромыхал двухэтажный автобус, с крыши которого на них уставилась компания развесёлых, недавно покинувших пивную кутил — Гарри и Рон так и остались в мантиях. — Нам же не во что переодеться, Гермиона, — сказал Рон, когда какая-то молодая женщина, взглянув на него, разразилась пронзительным смехом. — И почему я не додумался взять с собой мантию-невидимку? — произнёс, мысленно ругая себя за глупость, Гарри. — Весь год таскал её с собой и вот… — Всё в порядке, мантию я прихватила и одежду для вас тоже, — ответила Гермиона. — Просто старайтесь вести себя естественно, пока… Ага, вот это сгодится. Она провела их по боковой улочке, потом в тёмный проулок. — Мантию, говоришь, прихватила и одежду для нас… — сказал Гарри, вглядываясь в Гермиону, державшую в руках всего-навсего расшитую бисером сумочку, в которой она теперь рылась. — Ну да, всё здесь, — подтвердила Гермиона и, к полному изумлению Гарри и Рона, вытащила из сумочки две пары джинсов, хлопчатобумажную футболку, бордовые носки и серебристую мантию-невидимку. — Но как, ад раскалённый… — Заклятие Незримого расширения, — ответила Гермиона. — Штука сложная, но, похоже, я с ней справилась; во всяком случае, мне удалось втиснуть сюда всё, что нам потребуется. Она легко встряхнула непрочную на вид сумочку — послышался звук, какой издаёт контейнер, внутри которого перекатываются тяжёлые предметы. — Чёрт, это, наверное, книги, — сказала Гермиона, заглядывая внутрь, — а я-то их по темам раскладывала… ну ладно… Гарри, ты бы лучше надел мантию-невидимку. Рон, переодевайся побыстрее! — Когда же ты всё это проделала? — спросил Гарри, пока Рон выбирался из мантии. — Я же тебе говорила в «Норе», я несколько дней укладывала всё нужное, знаешь, на случай, если придётся быстро сматываться. И рюкзак твой сюда сегодня утром засунула, после того как ты переменил внешность… Как чувствовала… — Знаешь, ты поразительна, — сказал Рон, протягивая ей свою свёрнутую в узел мантию. — Спасибо, — со слабой улыбкой ответила Гермиона, заталкивая её в сумочку. — Гарри, прошу тебя, надень же ты, наконец, мантию-невидимку. Гарри набросил мантию на плечи, натянул её через голову и скрылся из глаз. Он только теперь начал понимать, что произошло. — Другие… те, кто был на свадьбе… — Мы не можем сейчас думать о других, — зашептала Гермиона. — Они приходили за тобой, Гарри. Если мы вернёмся, мы подвергнем всех ещё большей опасности. — Она права, — сказал Рон, похоже, понявший, даже не видя лица Гарри, что тот собирается заспорить. — Там была большая часть Ордена, он обо всех позаботится. Гарри кивнул, потом сообразил, что друзья видеть его не могут, и сказал: — Да. Однако он думал о Джинни, и едкий, как кислота, страх вскипал в его желудке. — Пойдёмте, не стоит стоять на месте, — сказала Гермиона. Они вернулись сначала в боковую улочку, потом на главную, по противоположному тротуару которой брела компания покачивавшихся и что-то распевавших мужчин. — А интересно, почему именно Тотнем-Корт-роуд? — спросил Гермиону Рон. — Не знаю, просто само вскочило в голову, но я уверена, в мире маглов мы в большей безопасности, они не ожидают, что мы окажемся здесь. — Верно, — сказал, озираясь, Рон, — только не кажется ли тебе, что ты тут немного… бросаешься в глаза. — А куда ещё было податься? — спросила Гермиона и поморщилась — мужчины на другой стороне улицы начали посвистывать, глядя на неё. — Не могли же мы снять комнаты в «Дырявом котле», верно? О площади Гриммо и говорить нечего, туда может заявиться Снейп… Наверное, можно было бы попробовать дом моих родителей, но, боюсь, его могут проверить… Ой, хоть бы они заткнулись, наконец! — Эй, дорогуша! — крикнул через улицу самый пьяный в компании мужчина. — Клюкнуть не желаешь? Бросай своего рыжего, мы тебе пинту поставим! — Давайте где-нибудь посидим, — поспешно сказала Гермиона, увидев, как Рон открывает рот, чтобы крикнуть что-то через улицу в ответ. — Послушай, здесь это обычное дело, зайдём сюда! Они вошли в маленькое захудалое ночное кафе. Пластмассовые столы покрывал лёгкий налёт жира, но, по крайней мере, здесь было пусто. Гарри скользнул в кабинку первым, Рон сел рядом с ним, лицом к Гермионе, которая расположилась спиной ко входу и потому нервничала, — она оглядывалась так часто, что казалось, будто у неё тик. Гарри не нравилось сидеть на месте, ходьба по улице создавала иллюзию хоть какого-то движения к цели. Укрытый мантией, он ощущал, как прекращается действие Оборотного зелья, — руки возвращались к обычной длине и форме. Он вытащил из кармана очки и надел их. Помолчав минуту-другую, Рон сказал: - А знаешь, ведь до «Дырявого котла» отсюда рукой подать — только Чарринг-Кросс перейти… — Нельзя, Рон! — тут же ответила Гермиона. — Да я не о том, чтобы в нём останавливаться, просто выяснили бы, что происходит. — Мы знаем, что происходит! Волан-де-Морт захватил Министерство, что ещё ты хочешь узнать? — Ладно, ладно, уж и идеей поделиться нельзя! Они погрузились в раздражённое молчание. Подошла жующая резинку официантка, Гермиона заказала два капуччино — Гарри оставался невидимым, заказывать что-то для него значило показаться чокнутыми. В кафе зашла пара крепко сколоченных работяг, они втиснулись в соседнюю кабинку. Гермиона понизила голос до шёпота: — Думаю, нам нужно найти укромное место и трансгрессировать куда-нибудь в сельскую глушь. Оттуда мы сможем послать сообщение Ордену. — Ты что же, сумеешь изготовить говорящего Патронуса? — спросил Рон. — Я попрактиковалась немного, думаю, сумею, — ответила Гермиона. — Ну, если мы не поставим их в трудное положение… хотя они, возможно, уже арестованы. Боже, какая гадость! — прибавил Рон, отхлебнув пенистый, сероватый кофе. Официантка, подходившая, шаркая, чтобы принять заказ новых посетителей, услышала Рона и смерила его злым взглядом. Приглядевшись, Гарри увидел, как тот из двух работяг, что был повыше, очень крупный блондин, отмахнулся от неё. Официантка оскорблённо округлила глаза. — Ладно, давайте двигаться, я эту жижу пить не хочу, — сказал Рон. — Маггловские деньги у тебя есть, Гермиона? Надо же расплатиться. — Да, перед тем как отправиться в «Нору», я сняла со своего счёта в банке все сбережения. Вот только наверняка вся мелочь на дне оказалась, — вздохнула Гермиона, протягивая руку к сумочке. Работяги произвели совершенно одинаковые движения, отмеченные Гарри машинально, — он просто выхватил палочку одновременно с ними. Рон, лишь спустя пару секунд сообразивший, что происходит, метнулся через стол и толкнул Гермиону, бросив её боком на скамью. Сила испущенных Пожирателями смерти заклятий вдребезги разбила стенную плитку, которую ещё мгновение назад заслоняла голова Рона, и в тот же миг Гарри, так и остававшийся невидимым, крикнул: — Отключись! Струя красного света ударила громадного светловолосого Пожирателя в лицо, и он, потеряв сознание, повалился набок. Его спутник, не понявший, откуда исходило заклятие, снова выпалил в Рона — из кончика его палочки вылетели поблёскивающие чёрные верёвки, опутавшие Рона с головы до ног. Официантка завизжала и отскочила к двери кафе, а Гарри метнул ещё одно Оглушающее заклятие в связавшего Рона Пожирателя смерти со странно скрученным лицом, но промахнулся — заклятие, отразившись от витрины кафе, ударило в официантку, и та рухнула на пол у самой двери. — Экспульсо! — взревел Пожиратель, и стол, за которым стоял Гарри, бросило взрывом на стену, а сам Гарри почувствовал, как из его руки вылетает палочка и мантия-невидимка соскальзывает с него. — Петрификус тоталус! — завопила непонятно откуда Гермиона, и Пожиратель смерти рухнул, будто статуя, лицом вперёд, с треском сокрушив лбом кофейные чашки, а заодно и поверхность стола. Гермиона, которую била крупная дрожь, выбралась из-под скамьи и вытряхнула из волос осколки стеклянной пепельницы. — Д-диффиндо, — произнесла она, наставив палочку на Рона, зарычавшего от боли, когда это заклинание распороло ему джинсы вместе с обтянутым ими коленом. — Ой, прости, Рон, у меня руки трясутся! Диффиндо! Рассечённые верёвки упали к ногам Рона, и он встряхнул руками, чтобы снова их ощутить. Гарри поднял с пола свою палочку, перелез через обломки стола к лежавшему, распластавшись по скамье, светловолосому Пожирателю смерти. — Мне следовало сразу узнать его. Он был в замке в ту ночь, когда погиб Дамблдор, — сказал Гарри. Потом он перевернул ногой второго Пожирателя, смуглого, чьи глаза сразу же заметались, перебегая с Гарри на Рона и Гермиону. — Долохов, — сказал Рон. — Я видел его физиономию на старом плакате с объявлением о розыске. А второй, по-моему, Торфинн Роули. — Плевала я на их имена! — с ноткой истерики в голосе сказала Гермиона. — Как они нас нашли? И что нам теперь делать? И от охватившей её паники голова Гарри непонятным образом прояснилась. — Запри дверь, — сказал он Гермионе. — А ты, Рон, погаси свет. Он взглянул на парализованного Долохова, мысли быстро сменяли одна другую, а между тем щёлкнул дверной замок, и Рон, использовав делюминатор, погрузил кафе во тьму. До Гарри донёсся издалека голос пьянчуги, пристававшего к Гермионе, на сей раз он выкликал какую-то другую женщину. — Ну, и что мы с ними будем делать? — тихо прошептал в темноте Рон, а затем ещё тише: — Убьём? Они бы нас убили. Сейчас они — лёгкая добыча. Гермиона задрожала и отступила на шаг назад. Гарри покачал головой. — Достаточно будет стереть у обоих память, — сказал он. — Это самое лучшее, так мы собьем их со следа. Убив их, мы дадим ясно понять, что были здесь. — Ты у нас главный, — с огромным облегчением произнёс Рон. — Правда, заклинание Забвения я ещё никогда не использовал. — Я тоже, — отозвалась Гермиона, — но теорию знаю. Она глубоко вздохнула, успокаивая сознание, потом направила палочку на лоб Долохова и произнесла: — Обливиэйт! Глаза Долохова тут же разъехались в стороны, подёрнувшись сонной дымкой. - Начинающие шпионы... - промямлил Драко. — Блестяще! — сказал Гарри и хлопнул Гермиону по спине. — Займись вторым и официанткой, а мы с Роном пока всё тут приберём. — Приберём? — переспросил Рон, оглядывая наполовину разрушенное кафе. — Чего ради? — Ты не думаешь, что, очнувшись в заведении, которое выглядит так, точно его недавно бомбили, они могут задуматься: а что же тут произошло? — А, ну правильно… Рон попытался вытянуть палочку из кармана, однако на это ушло некоторое время. — Неудивительно, что я не смог сразу выхватить её. Гермиона, ты уложила мои старые джинсы, а они мне малы! — Ах, простите, пожалуйста, — прошипела Гермиона, отволакивая официантку подальше от витрины, и Гарри услышал, как она бормочет рекомендации насчёт того, куда Рон может засунуть свою палочку вместо кармана. Приведя кафе в изначальное состояние, они затащили Пожирателей смерти в их прежнюю кабинку и усадили лицом друг к другу. — И всё же как они нас нашли? — спросила Гермиона, оглядывая двух неподвижных мужчин. — Как узнали, что мы здесь? — Она повернулась к Гарри: — Ты… ты не думаешь, что всё ещё находишься под Надзором, а, Гарри? — Этого не может быть, — сказал Рон. — Надзор снимают, как только человеку исполняется семнадцать, таков закон. А на взрослого его наложить вообще невозможно. — Это ты так считаешь, — отозвалась Гермиона. — Но что, если Пожиратели смерти нашли способ использовать его и для тех, кому уже семнадцать? — Да, но Гарри за последние двадцать четыре часа ни к одному Пожирателю и близко не подходил. Кто же мог наложить на него заклятие Надзора? Гермиона не ответила. Гарри чувствовал себя замаранным, запятнанным. Может быть, и вправду Пожиратели смерти именно так их и отыскали? — Если я не могу использовать магию, значит, и вы не можете использовать её рядом со мной без того, чтобы мы себя не обнаружили… — начал он. — Расходиться не будем! — решительно заявила Гермиона. — Нам требуется надёжное укрытие, — сказал Рон. — Место, в котором мы сможем всё обдумать. — Площадь Гриммо, — произнёс Гарри. Гермиона и Рон разинули рты. — Не дури, Гарри, туда же вхож Снейп! — Отец Рона сказал, что там против него наведены чары. Но даже если они уже не действуют, — сказал Гарри, не дав Гермионе возразить, — так и что с того? Клянусь, ничего приятнее встречи со Снейпом я и представить себе не могу. — Но… — Гермиона, из чего нам выбирать? Ничего лучшего у нас нет. Снейп — это один единственный Пожиратель смерти. А если на мне лежит заклятие Надзора, вся их орава накинется на нас, куда бы мы ни пошли. Спорить она не стала, хотя, судя по её виду, и могла бы. Пока Гермиона отпирала дверь кафе, Рон, щёлкнув делюминатором, включил освещение. Затем по счёту три, произнесённому Гарри, они освободили от заклинаний троицу своих жертв и, прежде чем те смогли хотя бы сонно пошевелиться, Гарри, Рон и Гермиона раскрутились на месте и исчезли в снова стиснувшей их тьме. Несколько секунд спустя лёгкие Гарри благодарно расширились, он открыл глаза: все трое стояли посреди знакомой маленькой и убогой площади. Со всех сторон на них смотрели сверху вниз высокие обветшалые дома. Они увидели дом номер двенадцать, о котором им рассказал ещё Дамблдор, Хранитель Тайны, и торопливо направились к нему, проверяя через каждые несколько ярдов, не следят ли за ними и не преследуют ли их. Все трое поднялись по каменным ступенькам, и Гарри пристукнул своей палочкой по двери. Послышалась череда металлических щелчков, потом звяканье дверной цепочки, потом дверь со скрипом растворилась, и они торопливо переступили порог. Пока Гарри закрывал за ними дверь, загорелись, освещая пространство прихожей, старомодные газовые лампы. Всё здесь было таким, каким запомнилось Гарри, — мрачноватым, затянутым паутиной, с торчащими из стен головами эльфов-домовиков, отбрасывающими на лестницу странноватые тени. Длинная тёмная завеса укрывала портрет матери Сириуса. Единственную непривычную особенность составляла выполненная в форме ноги тролля подставка для зонтов, лежавшая на боку, как если бы её только что снова своротила с места Тонкс. — По-моему, тут кто-то уже побывал, — прошептала, указывая на неё, Гермиона. — Её могли уронить, когда Орден уходил отсюда, — пробормотал в ответ Рон. — Ну так и где же наведённые против Снейпа чары? — спросил Гарри. — Может быть, они срабатывают только при его появлении? — предположил Рон. Они стояли на коврике у двери, прижавшись к ней спиной, боясь углубиться в дом. — Ладно, не век же нам здесь торчать, — сказала наконец Гермиона и шагнула вперёд. — Северус Снейп? — Громкий шёпот Грозного Глаза Грюма донёсся до них из мрака, заставив всех троих испуганно отпрянуть назад. — Мы не Северус! — успел гаркнуть Гарри, прежде чем что-то налетело на него из темноты, подобно дуновению холодного воздуха, заставив его язык завернуться назад и лишив Гарри возможности произнести хоть слово. Впрочем, прежде чем он успел засунуть палец в рот, чтобы расправить язык, тот развернулся сам собой. Двое его друзей, по-видимому, испытали то же неприятное ощущение. Рон издавал такие звуки, будто его, того и гляди, вырвет, а Гермиона пролепетала: — Это н-наверное и есть заклятие К-косноязычия, которое Грозный Глаз припас для Снейпа. Гарри осторожно шагнул вперёд. В тени на другом конце вестибюля что-то зашебуршилось, и, прежде чем они успели обмолвиться хоть словом, с ковра поднялась какая-то фигура — высокая, пыльного цвета и жуткая. Гермиона взвизгнула, миссис Блэк, портьеры на портрете которой разъехались, тоже. А серая фигура уже наплывала на них, всё ускоряясь и ускоряясь — с отлетающими назад волосами и бородой по пояс, с бесплотным пустым лицом, с пустыми глазницами, — до жути знакомая, страшно изменившаяся, она протянула измождённую руку и указала ею на Гарри. — Нет! — крикнул он, подняв палочку, хотя никакие заклинания в голову ему не приходили. — Нет! Не мы! Мы тебя не убивали… При слове «убивали» фигура взорвалась, обратившись в серое облако пыли. Кашляя, Гарри взглянул слезящимися глазами на Гермиону, сидевшую на корточках у двери, прикрыв голову руками, на Рона, который трясся с головы до ног и всё же неловко похлопывал её по плечу, говоря: — Всё п-путем… оно п-пропало… Пыль завивалась вокруг Гарри, точно клубы тумана, перенимая синеватый оттенок газового света, а миссис Блэк уже завела своё: — Грязнокровки, чума болотная, стигматы бесчестья, позорище дома моих предков… — ЦЫЦ! — рявкнул Гарри и ткнул в неё палочкой — портьеры встали на место, рассыпав красные искры и заставив миссис Блэк замолчать. — Это… это… — проскулила Гермиона, когда Рон помог ей встать. — Ну да, — ответил Гарри, — хоть и не настоящий, правда? Просто пугало для Снейпа. «Сработало ли оно, — гадал Гарри, — или Снейп просто отмахнулся от страшилища так же небрежно, как убил Дамблдора?» - Мне после того, что я в молодости видел в исполнении оборотней и Беллы, это пугало до лампочки. Если это всё же случится, зачаруйте что-нибудь пострашнее. - посоветовал Снейп. - Продолжая нервно подрагивать, он повёл друзей по прихожей, наполовину ожидая, что на них навалится какой-то новый кошмар, однако всё было тихо — только мышь прошмыгнула вдруг вдоль плинтуса. — Знаешь, я думаю, прежде чем идти дальше, лучше всё же проверить, — прошептала Гермиона и, подняв палочку, произнесла: — Гоменум ревелио! И ничего не произошло. — Ну хорошо, пережила ты серьёзное потрясение, — благодушно произнёс Рон. — И чего ты этим достигла? — Чего хотела, того и достигла! — сварливо ответила Гермиона. — Это заклинание позволяет обнаружить присутствие другого человека. Теперь я знаю, что, кроме нас, здесь никого нет! — Кроме нас и пыльного пугала, — сказал Рон, взглянув на ковёр, из которого восстал недавно труп. — Ладно, пошли, — произнесла Гермиона, бросив испуганный взгляд туда же, и они поднялись по скрипучим ступенькам в гостиную на втором этаже. Гермиона взмахнула палочкой, зажигая старые газовые лампы, потом, слегка подрагивая на сквозняке, присела на софу и крепко обняла себя руками. Рон подошёл к окну, сдвинул на дюйм тяжёлую бархатную штору. — Вроде никого не видно, — сообщил он. — Если Гарри ещё под Надзором, они уже были бы здесь. В дом они, как я понимаю, войти не могут, однако… В чём дело, Гарри? Гарри вскрикнул от боли — шрам снова обжёг ему лоб, и что-то вроде отблеска яркого света на воде пронеслось перед глазами. Он увидел огромную тень, ощутил сотрясшую его тело ярость, бурную и краткую, как удар электрическим током. — Ты что-то почувствовал? — спросил, подойдя к нему, Рон. — Ощутил его в нашем доме? — Нет, я просто чувствую его ярость… он страшно злится… — Это может быть и в «Норе», — громко сказал Рон. — Что ещё? Ты что-нибудь видишь? Он налагает на кого-то заклятие? — Нет, я ощущаю ярость — и только… не могу ничего сказать… Гарри чувствовал себя загнанным в угол, запутавшимся, а тут ещё Гермиона испуганным голосом спросила: — Опять твой шрам? Но что происходит? Я думала, ваша связь прервалась! — Да, на время, — пробормотал Гарри. Шрам болел, мешая сосредоточиться. — Я… я думаю, связь открывается снова, когда он теряет власть над собой. Так было, когда… — Значит, ты должен закрыть для него свой мозг! — резко сказала Гермиона. — Гарри, Дамблдор не хотел, чтобы ты пользовался этой связью, он хотел, чтобы ты перекрыл её, для этого ты и учился окклюменции! Иначе Волан-де-Морт сможет населять твоё сознание ложными образами, не забывай об этом… — Да, спасибо, я помню, — сквозь стиснутые зубы ответил Гарри. Он и без Гермионы знал, что с помощью именно этой связи Волан-де-Морт когда-то заманил его в ловушку, что именно она стала причиной гибели Сириуса. Не стоило ему говорить друзьям о том, что он видел и чувствовал, это их только пугало, внушало мысль, что Волан-де-Морт уже заглядывает в ближайшее окно. Боль в шраме всё нарастала, и Гарри боролся с ней, как борются с позывами рвоты. Он повернулся к Рону и Гермионе спиной, притворившись, что вглядывается в украшающий стену старинный гобелен Блэков. И тут Гермиона взвизгнула. Гарри выхватил палочку, резко повернулся и увидел, как в окно гостиной влетает серебристый Патронус. Опустившись на пол, Патронус обернулся горностаем и сообщил голосом Артура Уизли: — Семья в безопасности, не отвечайте, за нами следят. Патронус растаял в воздухе. Рон, издав звук, похожий сразу и на подвывание, и на стон, плюхнулся на софу. Гермиона присела рядом, взяла его за руку. — С ними всё хорошо, всё хорошо! — зашептала она, и Рон, нервно усмехнувшись, обнял её. — Гарри, — сказал он поверх плеча Гермионы, — я… — Всё правильно, — сказал Гарри, которого уже подташнивало от боли, — это твоя семья, конечно, ты за неё тревожишься. Я бы чувствовал то же самое, — и он подумал о Джинни, — да я и чувствую то же самое. Боль достигла высшей точки, лоб жгло так же сильно, как совсем недавно у огорода «Норы». До Гарри словно из дальней дали донеслись слова Гермионы: — Я не хочу оставаться одна. Давайте воспользуемся спальными мешками, их я тоже прихватила, и заночуем здесь. Он услышал, как Рон соглашается с ней. Бороться с болью и дальше Гарри не мог, пора было ей уступить. — Я в ванную, — пробормотал он и вышел из гостиной, изо всех сил подавляя желание перейти на бег. Гарри едва-едва успел добраться до ванной комнаты. Трясущимися руками заперев дверь на задвижку, он стиснул разрываемую мучительными ударами голову, упал на пол. Последовал новый взрыв боли, и Гарри почувствовал, как бешеная ярость — чужая — овладевает его душой, и увидел длинную комнату, освещаемую только горящим камином, огромного светловолосого Пожирателя смерти, визжащего и извивающегося на полу, и возвышающегося над ним человека более изящного сложения. Человек этот выставил перед собой палочку, и Гарри заговорил высоким, холодным, безжалостным голосом: — Подробнее, Роули, или ты хочешь, чтобы мы скормили тебя Нагайне? Лорд Волан-де-Морт не уверен, что готов простить и на этот раз… Ты вызвал меня сюда лишь для того, чтобы сказать, что Гарри Поттеру снова удалось улизнуть? Драко, дай-ка Роули ещё раз вкусить нашего неудовольствия… Ну же, или ты сам узнаешь, каков я в гневе! В камине упало разломившееся полено, взвилось пламя, свет пронёсся по белому, полному ужаса заострённому лицу, и Гарри, словно вынырнув из глубокой воды, отрывисто задышал и открыл глаза. Он лежал, раскинув руки, на чёрном мраморном полу, в нескольких дюймах от его лица маячил хвост одной из поддерживавших большую ванну серебряных змей. Гарри сел. Исхудавшее, помертвевшее лицо Малфоя словно отпечаталось изнутри на сетчатке его глаз. Гарри подташнивало от увиденного, от того, какое применение нашёл ныне Волан-де-Морт для Драко. В дверь резко стукнули, Гарри вздрогнул и тут же услышал звонкий голос Гермионы: — Гарри, тебе зубная щётка не нужна? А то я принесла. — Да, отлично, спасибо, — сказал он, постаравшись придать своему голосу обычное звучание, и встал с пола, чтобы открыть Гермионе дверь. - Гарри, мальчик мой, сообщай нам о видениях. И если они проявятся в зале, пока мы читаем, то говори, когда станет плохо. Хорошо? - Да, профессор Дамблдор. Вам лучше? - Да, после зелий от Северуса всем всегда становится лучше. - усмехнулся директор. - Северус, мистер Малфой и миссис Малфой, и вы говорите, если вас Том вызовет. - Хорошо. - одновременно ответили трое. - Северус, ты больший специалист в Тёмной Магии, чем я, несмотря на моё прошлое увлечение, да и в легилименции ты лучше. Скажи, есть ли способ достать часть души из живого без... смерти? - Чего?! Я могу не выжить вообще?       Перед носом у Гарри возник шарик, что вновь сформировался в кошку. Мяукнув, она боднула головой руку Поттера.       "И да, и нет. Особенность не позволит помереть до конца. Было уже такое, разве не помнишь? Василиск тому пример." - Фоукс...       «Ну поплакал феникс, и? От яда этого змея помирают в течение от десяти до восемнадцати секунд, если он попадает в кровь. Яд из предплечья у тебя достиг сердца в течение десяти секунд примерно, может, восемнадцати. А ты сколько прожил до слёзок? Минуты три плюс-минус тридцать секунд». - У меня всё же ощущение, что наблюдаете за нами через кошку.       "АЛГОРИТМ. И никакого подглядывания." - А как можно достать без смерти?       Кошка моргнула, смотря на задавшего вопрос Флитвика, и растворилась. И лишь через пару секунд появилось короткое послание:       "Всё в конверте. Прочтёте - узнаете." - Вот блин! - сказал Рон. - Ладно, давайте я следующую. - Мне эта кошка кого-то напоминает. - Норрис? - Нет, какая-то другая кошка. Держи, Рональд. - Глава 10. Рассказ Кричера. - Что домовой эльф знает? - буркнул себе под нос Сириус. - На следующее утро Гарри проснулся рано. Он лежал в спальном мешке на полу гостиной. Между плотными шторами виднелся кусочек неба — холодная, чистая синева разведённых чернил, какая возникает в промежутке между ночью и зарёй. Тишину нарушало лишь медленное, глубокое дыхание Рона и Гермионы. Гарри взглянул на тёмные очертания друзей, лежавших рядом с ним на полу. Вчера Рон в приступе галантности настоял на том, чтобы Гермиона улеглась на снятые с софы подушки, и теперь её силуэт возвышался над ним. Изогнутая рука Гермионы покоилась на полу, пальцы её отделялись от пальцев Рона лишь несколькими дюймами. «Может, они заснули, держась за руки?» — подумал Гарри. И от этой мысли на него накатило ощущение одиночества. Он смотрел на тёмный потолок, на затянутую паутиной люстру. Меньше двадцати четырёх часов назад он стоял под солнцем у входа в шатёр, ожидая появления свадебных гостей. Сейчас ему казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Что с ним теперь будет? Он лежал и думал о крестражах, о пугающей, сложной миссии, оставленной ему Дамблдором… Дамблдор… Горе, владевшее им со времени смерти Дамблдора, стало теперь иным. Обвинения, которые он услышал на свадьбе от Мюриэль, поселились в его сознании подобно больным существам, заразившим и память о волшебнике, которого он боготворил. Неужели Дамблдор мог спокойно позволить случиться тому, о чём говорила Мюриэль? Неужели он походил на Дадли, готового мириться с любым пренебрежением, с любыми оскорблениями, пока они не касаются его самого? Неужели он мог отвернуться от сестры, которую прятали от людей, держали в заточении? Гарри думал о Годриковой Впадине, о её могилах, ни разу не упомянутых Дамблдором, думал о загадочных вещах, завещанных Дамблдором им троим без каких-либо объяснений, и в душе его нарастала обида. Почему Дамблдор ничего ему не сказал? Да и так ли уж небезразличен был он Дамблдору? Или тот относился к нему всего лишь как к орудию, к мечу, который следует начищать и затачивать, но поверять ему что-либо вовсе не обязательно? Он больше не мог лежать на полу гостиной, перебирая горестные мысли. Охваченный отчаянным желанием сделать хоть что-нибудь, как-то отвлечься, Гарри выбрался из спального мешка, поднял с пола свою волшебную палочку и тихо вышел из гостиной. На лестничной площадке он шепнул: « Люмос » — и при свете палочки начал подниматься по ступеням. На площадку третьего этажа выходила дверь спальни, в которой Гарри и Рон ночевали, когда были здесь в последний раз; Гарри заглянул в неё. Дверцы платяных шкафов стояли распахнутыми, бельё с кровати кто-то содрал. Гарри вспомнил опрокинутую ногу тролля, которую видел вчера на первом этаже. Кто-то обыскивал дом после того, как Орден его покинул. Снейп? Или, может быть, Наземникус, много чего уворовавший отсюда и до, и после смерти Сириуса? Взгляд Гарри прошёлся по портрету, изображавшему некогда Финеаса Найджелуса Блэка, прапрадедушку Сириуса, — теперь на холсте остался лишь грязноватый фон. Очевидно, Финеас Найджелус предпочёл провести эту ночь в кабинете директора Хогвартса. Гарри снова стал подниматься вверх и добрался до самой верхней площадки, на которую выходили только две двери. На одной висела табличка с именем: «Сириус». В спальне своего крёстного отца Гарри никогда ещё не был. Он толкнул дверь и поднял палочку повыше, чтобы она освещала по возможности большее пространство. Комната эта была просторной и когда-то, должно быть, красивой. Большая кровать с резной деревянной спинкой в изголовье, высокое окно, задёрнутое длинными бархатными шторами, густо покрытая пылью люстра, из которой ещё торчали огарки с восковыми сосульками. Тонкая пленка пыли покрывала картины на стенах и доску в изголовье кровати; паук растянул паутину между люстрой и верхушкой большого платяного шкафа, а войдя в спальню, Гарри услышал, как удирает потревоженная мышь. Ещё подростком Сириус понаклеил здесь такое количество плакатов и картинок, что они почти полностью закрыли серебристо-серый шёлк, которым были обтянуты стены. Гарри оставалось лишь предположить, что родители Сириуса не сумели снять заклятие Вечного приклеивания, державшее всё это на стенах, поскольку одобрить декоративные вкусы своего сына они определённо не могли. Похоже, Сириус из кожи вон лез, чтобы досадить родителям. Здесь было несколько больших, потускневших, красных с золотом знамен Гриффиндора, подчеркивавших безразличие Сириуса к родственникам, каждый из которых закончил Слизерин. Было много фотографий маггловских мотоциклов и (Гарри оставалось лишь позавидовать нахальству Сириуса) несколько плакатов, изображавших маггловских девушек в купальниках. Ясно было, что это маглы, поскольку они оставались совершенно неподвижными, выцветшие улыбающиеся губы и глаза их словно примёрзли к бумаге, составляя контраст единственной здесь магической фотографии — изображению четырёх учеников Хогвартса, стоявших перед камерой, держась за руки и смеясь. Гарри ощутил прилив удовольствия, узнав на ней отца, — его нерасчёсанные тёмные волосы стояли, как и у Гарри, торчком, и он тоже носил очки. Рядом с ним возвышался небрежнокрасивый Сириус, чуть надменное лицо его было много моложе и веселее того, какое помнил Гарри. Справа от Сириуса стоял едва достававший ему до плеча Петтигрю, полноватый, со слезящимися глазами, разрумянившийся от радости, вызванной тем, что его приняли в самую клёвую из школьных компаний, в компанию таких обожаемых всеми бунтарей, как Джеймс и Сириус. Слева от Джеймса стоял Люпин, уже тогда выглядевший каким-то потрёпанным, но светившийся не менее радостным удивлением человека, неожиданно обнаружившего, что его любят и считают своим… Или Гарри это казалось, поскольку он уже знал, как всё тогда было? Он попытался снять фотографию со стены, в конце концов она теперь принадлежала ему, ставшему наследником всего имущества Сириуса. Однако фотография с места не сдвинулась. Сириус не оставил родителям ни единой возможности что-либо изменить в его комнате. Гарри окинул взглядом пол. Небо снаружи стало ярче: пробивавшийся в комнату луч света позволял хорошо разглядеть листки бумаги, книги и мелкие вещицы, разбросанные по ковру. Ясно было, что комнату Сириуса тоже обыскивали, хотя найденное в ней было, похоже, сочтено — по большей части, если не целиком, — не имеющим ценности. Несколько книг кто-то грубо встряхнул, отчего обложки их наполовину оторвались, а пожелтевшие страницы рассыпались по полу. Гарри наклонился, поднял с пола несколько листков, всмотрелся в них. Один оказался страницей из старого издания «Истории магии» Батильды Бэгшот, другой — из руководства по уходу за мотоциклом. Третий был исписан от руки и смят, Гарри разгладил его.       Дорогой Бродяга!       Спасибо, огромное тебе спасибо за подарок на день рождения Гарри! Он всё ещё остаётся у мальчика самым любимым. Гарри всего только год, а он уже летает на твоей игрушечной метле и выглядит страшно собой довольным — прилагаю снимок, посмотри сам. Как ты знаешь, метёлка поднимается над землёй всего на два фута, но Гарри уже едва не прикончил кошку... - Кошка! Как же её звали? - Ириска... Римус, у тебя глаз алмаз. Это же Ириска. - Та кошка, что выполняет алгоритм книги, является точной копией кошки, что была у нас в Годриковой Впадине? - Да. - ...и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество Петуньей (вот тут мне жаловаться не на что). Разумеется, Джеймс находит всё это забавным, говорит, что мальчик станет великим игроком в квиддич. Нам пришлось убрать и упаковать все безделушки, и теперь мы не спускаем с него глаз, когда он летает по дому.       День рождения прошёл очень тихо, в гости к нам заглянула лишь старая Батильда, которая всегда была к нам добра, а Гарри попросту обожает. Мы так жалели, что ты не смог появиться, но, конечно, Орден прежде всего, да к тому же Гарри ещё не настолько вырос, чтобы понять, что это его день рождения. Джеймса начинает немного расстраивать необходимость сидеть здесь, будто взаперти, он старается не показывать этого, но я же вижу. А тут ещё Дамблдор никак не вернёт его мантию-невидимку, и это лишает Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки. Если ты сможешь нас навестить, это его очень обрадует. В прошлые выходные к нам заезжал Хвостик, по-моему, он чем-то подавлен, хотя, вероятно, всё дело в новости насчёт Маккиннонов. Я, услышав её, целый вечер проплакала.       Батильда забегает к нам почти каждый день. Она очаровательная старушка, рассказывает о Дамблдоре совершенно поразительные вещи, не уверена, что он был бы доволен, узнав об этом! Не знаю, впрочем, можно ли им верить, потому что мне кажется невероятным, чтобы Дамблдор… Руки и ноги Гарри точно онемели. Он стоял совершенно неподвижно, держа в ничего не чувствующих пальцах чудесный листок, а внутри у него происходило что-то вроде безмолвного извержения вулкана, выбрасывавшего смешанные в равных долях радость и горе. С трудом доковыляв до кровати, он сел. Гарри прочитал письмо ещё раз, но никакого нового смысла в нём не обнаружил и теперь пригляделся к почерку. Мама выводила «у» точь-в-точь как он. Гарри просмотрел всё письмо — эта буква везде была одинакова и каждый раз воспринималась как приветливый взмах руки из-за прозрачной завесы. Письмо было невероятным сокровищем, доказательством того, что Лили Поттер жила, действительно жила на свете, что её тёплая рука скользила вот по этой странице, выводя чернилами вот эти буквы, эти слова, слова о нём, Гарри, её сыне. Нетерпеливо смахнув с глаз слёзы, он перечитал письмо снова, вникая теперь в значение написанного Лили. Он как будто вслушивался в наполовину забытый голос. У них была кошка… возможно, и она умерла, как родители, в Годриковой Впадине… или сбежала, когда её некому стало кормить… Сириус купил ему первую в его жизни метлу… родители знали Батильду Бэгшот; может быть, их познакомил Дамблдор? « Дамблдор никак не вернёт его мантию-невидимку »… А вот это немного странно… Гарри прервал чтение, обдумывая слова матери. Зачем Дамблдор взял у Джеймса мантиюневидимку? Гарри ясно помнил, как Учитель годы тому назад сказал ему «Мне не нужна мантия-невидимка для того, чтобы стать невидимым». Возможно, она понадобилась кому-то из менее одарённых членов Ордена и Дамблдор просто вызвался её передать? Гарри стал читать дальше... - Профессор, а зачем вам нужна была мантия? - Гарри, Бадр Бидль! - Что? - "Сказка о Трёх Братьях"... Чёрт, Уизли, впервые это говорю, но ты молодец. - Похвала от Драко Малфоя, вот это новость. - фыркнул Рон, поворачиваясь к Гарри. - В сказке, упомянутой Малфоем, три брата получили три подарка от Смерти: могущественную палочку, камень, способный воскрешать мёртвых, и мантию-невидимку, способную скрыть человека от всего. Это вы поэтому забирали мантию, профессор? - Да. Мне было интересно изучать Дары Смерти, хотя сказка, скорее всего, выдумана, чтобы объяснить происхождение столь могущественных артефактов. - «К нам заезжал Хвостик… » Петтигрю, предатель, казался чем-то «подавленным», только ли казался? Может быть, он уже знал, что в последний раз видит Джеймса и Лили живыми? И наконец всё та же Батильда, которая рассказывала о Дамблдоре поразительные вещи: « …кажется невероятным, чтобы Дамблдор… » Чтобы Дамблдор — что? Впрочем, о Дамблдоре можно было порассказать много такого, что показалось бы невероятным, — к примеру, что он получил однажды низшую оценку на экзамене по трансфигурации, что он, подобно Аберфорту, испытывал заклинания на козлах… Гарри встал, внимательно осмотрел пол — возможно, где-то лежит и конец письма? Он подбирал листок за листком, осматривал их. Не особенно церемонясь, совсем как тот, кто проводил здесь обыск, вытаскивал ящик за ящиком, перетряхивал книги, встав на стул, провёл рукой по верху платяного шкафа, заглянул под кровать и под кресло. Наконец, улегшись на пол, он обнаружил под комодом что-то вроде рваного клочка бумаги, а когда вытащил его, клочок оказался половинкой той самой фотографии, о которой писала Лили. Черноволосый мальчик, громко хохоча, влетал в эту фотографию и вылетал из неё верхом на крошечной метле, а за ним гонялась пара ног, принадлежавших, по-видимому, Джеймсу. Гарри уложил фотографию в карман, где уже находилось письмо Лили, и продолжил поиски второго листка. Однако ещё через четверть часа он поневоле пришёл к заключению, что окончание письма матери пропало. Просто ли потерялось оно за шестнадцать лет, прошедших со дня его написания, или листок забрал тот, кто обыскивал спальню? Гарри снова перечитал начало письма, пытаясь отыскать ключ к тому, что сделало его окончание ценным. Игрушечная метла вряд ли заинтересовала бы Пожирателей смерти. Единственную потенциальную ценность могла представлять информация о Дамблдоре. « …кажется невероятным, чтобы Дамблдор… » — что? — Гарри! Гарри! Гарри! — Я здесь! — крикнул он. — Что случилось? На лестнице застучали шаги, и в спальню Сириуса влетела Гермиона. — Мы проснулись, а где ты — неизвестно! — задыхаясь, сказала она и, повернувшись назад, крикнула: — Рон! Нашла! Издали, с расстояния в несколько этажей, донёсся сердитый голос Рона: — Хорошо! Передай ему от меня, что он козёл! — Гарри, пожалуйста, не исчезай так, мы страшно перепугались! И вообще, зачем ты сюда забрался? — Она оглядела перевёрнутую вверх дном комнату. — Что ты тут делал? — Посмотри, что я нашёл. Он протянул ей письмо матери. Гермиона взяла письмо, прочла. Гарри наблюдал за ней. Дойдя до конца страницы, она подняла на него глаза: — Ох, Гарри… — А ещё вот это. Он отдал ей разорванную фотографию, и Гермиона заулыбалась, наблюдая за мальчиком на метле. — Я поискал окончание письма, — сказал Гарри, — но его здесь нет. Гермиона огляделась вокруг: — Это ты тут такой беспорядок учинил или до тебя кто-то постарался? — Кто-то уже обыскивал комнату, — сказал Гарри. — Я так и подумала. В какую комнату я ни заглядывала, пока поднималась наверх, везде одно и то же. Как по-твоему, что тут искали? — Если это был Снейп, сведения об Ордене. — А ты не думаешь, что у него и так уже есть всё необходимое, он же состоял в Ордене, верно? — Ладно, — сказал Гарри, которому не терпелось обсудить его теорию, — тогда как насчёт сведений о Дамблдоре? Они могли искать, к примеру, окончание этого письма. Батильда, которую упоминает мама, ты знаешь, кто она? — Кто? — Батильда Бэгшот, автор… — «Истории магии», — явно заинтересовавшись, сказала Гермиона. — Так твои родители знали её? Она была потрясающим историком. — Она ещё жива, — сказал Гарри, — и живёт в Годриковой Впадине. Ронова тётушка Мюриэль рассказывала о ней на свадьбе. И семью Дамблдоров Батильда тоже знала. Интересно было бы побеседовать с ней, правда? Улыбка Гермионы стала слишком уж понимающей, и Гарри это не понравилось. Он отобрал у неё письмо и фотографию, засунул их в мешочек, который висел у него на шее, просто чтобы не смотреть на неё и не выдать своих чувств. — Я понимаю, почему тебе хочется поговорить с Батильдой о твоих маме и папе, да и о Дамблдоре тоже, — сказала Гермиона. — Но ведь в поисках крестражей это нам ничем не поможет, так? — Он не ответил, и Гермиона торопливо продолжила: — Гарри, я знаю, тебе очень хочется отправиться в Годрикову Впадину, но я боюсь… боюсь лёгкости, с которой нашли нас вчера Пожиратели смерти. И поэтому сильнее, чем раньше, уверена — нам не следует появляться там, где похоронены твои родители. От тебя наверняка именно этого и ждут. — Дело не только в родителях, — всё ещё стараясь не глядеть на неё, сказал Гарри. — На свадьбе Мюриэль много чего наговорила про Дамблдора. Я хочу узнать правду… И он пересказал Гермионе всё, что услышал от Мюриэль. Когда он закончил, Гермиона сказала: — Я понимаю, конечно, почему тебя это расстраивает, Гарри… — Не расстраивает, — ответил он. — Я просто хочу выяснить, правда это или… — Гарри, ты действительно думаешь, что от злобной старухи вроде Мюриэль или от Риты Скитер можно услышать правду? Как ты можешь им верить? Ты же знал Дамблдора! — Думал, что знаю, — пробормотал он. — Но тебе же известно, сколько правды было во всём, что Рита писала о тебе. Дож прав. Как ты можешь позволять этим людям марать твою память о Дамблдоре? Гарри отвёл взгляд в сторону, стараясь не выдать негодования, которое его охватило. Всё то же самое: выбор веры. А ему нужна истина. Почему все с таким упорством стараются не подпустить его к ней? — Может, пойдём на кухню? — помолчав немного, предложила Гермиона. — Поищем что-нибудь на завтрак. Гарри нехотя согласился, последовал за ней на площадку лестницы, прошёл мимо второй выходившей сюда двери. Под незамеченной им в темноте маленькой табличкой на ней виднелись в краске глубокие царапины. Он остановился, чтобы прочитать написанное на табличке. Табличка выглядела эффектно, надпись на ней была аккуратно выведена от руки — такую мог повесить на дверь своей спальни Перси Уизли.       Не входить       без ясно выраженного разрешения       Регулуса Арктуруса Блэка. От волнения кожу Гарри словно закололо иголками, хоть он и не сразу понял, чем это волнение вызвано. Он перечитал надпись на табличке ещё раз. Гермиона уже спустилась на один лестничный марш. — Гермиона, — позвал он и сам удивился спокойствию своего голоса. — Вернись. — В чём дело? — Р. А. Б. По-моему, я его нашёл. Гермиона ахнула и бегом взлетела по лестнице. — В письме твоей мамы? Но я не заметила… Гарри покачал головой, ткнул пальцем в табличку. Гермиона прочитала надпись и вцепилась в руку Гарри с такой силой, что он поморщился от боли. — Брат Сириуса? — прошептала она. — Он был Пожирателем смерти, — сказал Гарри. — Сириус рассказывал мне о нём. Вступил в Пожиратели совсем молодым, потом перетрусил, хотел уйти — и они его убили. — Всё сходится! — выдохнула Гермиона. — Если он был Пожирателем, то имел доступ к Волан-де-Морту, а разочаровавшись, мог пожелать его падения! - Разве? Рег вроде бы боготворил Лорда. - Сначала - да, боготворил. Но в один вечер он ввалился ко мне через камин и словно в бреду начал говорить о чём-то, явно поменяв своё мнение. Я смог разобрать лишь пару слов: Кричер, вода, Лорд. В сознание я пролезть не смог из-за количества алкоголя, что тогда выпил Реджи. - сказал Снейп, глядя на Сириуса. - Кхм... Она выпустила руку Гарри, перегнулась через перила и крикнула: — Рон! РОН! Поднимайся сюда, скорее! Минуту спустя появился запыхавшийся, державший наготове палочку Рон. — В чём дело? Опять больших пауков увидела? Дай позавтракать, а уж потом… Нахмурив лоб, он прочитал табличку, на которую молча указала ему Гермиона. — И что? Это ведь брат Сириуса, так? Регулус Арктурус… Регулус… Р. А. Б.! Медальон… Ты думаешь?.. — Надо выяснить, — сказал Гарри. Он толкнул дверь — она оказалась запертой. Гермиона ткнула в дверную ручку палочкой и произнесла: — Алохомора! Раздался щелчок, и дверь отворилась. Все трое переступили порог и заозирались по сторонам. Спальня у Регулуса была меньше, чем у Сириуса, но также наводила на мысль о былом великолепии. Однако если Сириус старался показать своё отличие от всех прочих членов семьи, то Регулус норовил подчеркнуть противоположное. - Да, братик мой был гордостью, в отличие от меня. - Блэк, в тебя сейчас полетит сначала моя Сектумсемпра, а после каблук Цисси. Нарцисса, не надо! Дай мне ему объяснить, а потом кидайся каблуками. - Леди Малфой, что уже сняла одну из туфелек, после слов Снейпа гневно взглянула на двоюродного брата и обулась вновь.       Выдохнув и тихо поблагодарив Нарциссу, Снейп положил руки на стол и посмотрел на Блэка. - Чтоб ты, придурок блохастый, мучился от совести, я тебе сейчас могу подробно рассказать, как Регулус ввалился ко мне в комнату первого сентября 1976 года в слезах и истерике. Я его полночи успокаивал, потому что стоило ему подумать о твоём побеге, он вновь бился в истерике. Мне пришлось в срочном порядке вызывать Цисси, и только вдвоём мы его кое-как успокоили и уложили спать. - На протяжении недели я буквально ночью вновь жила в Хогвартсе, помогая Северусу успокаивать Реджи. А после, в субботу, мы втроём наведались на Гриммо в надежде найти там семейный рецепт успокоительного. - И знаешь, я впервые видел, как аристократка до мозга костей Вальбурга Блэк рыдала в объятьях мужа, заросшего так, будто он давным-давно начал спиваться. Мы всё же нашли рецепт, и мне разрешили остаться на пару дней, чтобы я мог сварить. И каждую ночь, когда я шёл из зельеварни, я неизменно видел, что твоя спальня открыта, а в ней каждую ночь кто-нибудь сидел. Даже Кричер сидел и гладил покрывало. - И знаешь, леди Вал пороги чинуш оббивала в надежде на то, что тебя выпустят из Азкабана, что проведут второй суд, где всё будет по правилам и где у тебя будет адвокат. И сердце у неё не выдержало однажды, хотя Северус её регулярно снабжал нужными зельями. Дядя Орион умер раньше — спился от горя. - Я... Я...       Лицо Сириуса исказилось в растерянности. Он и поверить не мог, что его семья могла так переживать его уход. В один миг Блэк осунулся, побледнел. Зарывшись руками в волосы, он затих, осмысляя всё сказанное. - Изумрудно-серебристые цвета Слизерина встречались здесь на каждом шагу — на покрывале постели, на стенах и окнах. Над кроватью был старательно изображён родовой герб Блэков и их девиз: «Чистота крови навек». Под ним висели пожелтевшие вырезки из газет, склеенные таким образом, чтобы получился коллаж, теперь уже сильно обветшавший. Гермиона пересекла комнату, чтобы разглядеть его. — Все вырезки посвящены Волан-де-Морту, — сказала она. — Похоже, Регулус был его поклонником задолго до того, как вступил в Пожиратели. Гермиона присела, подняв облачко пыли, на кровать, чтобы прочесть вырезки. А Гарри попалась на глаза обрамлённая фотография, с которой улыбались и махали руками члены хогвартской команды по квиддичу. Он подошёл к ней поближе и увидел на груди каждого игрока изображение змея: слизеринцы. В мальчике, сидевшем в середине первого ряда, мгновенно узнавался Регулус — тёмными волосами и немного надменным выражением лица он очень походил на брата, хоть был пониже и похудощавее Сириуса, да и красотой его не отличался. — Он был ловцом, — сказал Гарри. — Что? — рассеянно откликнулась полностью ушедшая в чтение Гермиона. — Он сидит в середине первого ряда, а это место ловца… Ну ладно, не важно, — сказал Гарри, сообразив, что никто его не слушает: Рон стоял на четвереньках, заглядывая под платяной шкаф. Гарри оглядел комнату в поисках возможных тайников, подошёл к письменному столу. Однако и стол кто-то уже обыскал. Содержимое ящиков переворошили совсем недавно, стерев кое-где пыль. Ничего ценного в них не было: пожелтевшие гусиные перья, устаревшие, со следами неласкового обращения учебники и совсем недавно разбитый пузырёк чернил, ещё липкие остатки которых покрывали содержимое одного из ящиков. — Есть способ попроще, — сказала Гермиона, увидев, как Гарри вытирает о джинсы измазанные чернилами пальцы. Она вскинула палочку и произнесла: — Акцио, медальон! Однако ничего не произошло. Рон, перебиравший складки выцветших штор, разочарованно оглянулся: — Вот так, значит. Его здесь нет. — Может, и есть, только на него наложены контрзаклятия, — ответила Гермиона. — Ну, знаешь, чары, не позволяющие приманивать его посредством магии. — Да, вроде тех, какие Волан-де-Морт наложил на чашу в пещере, — сказал Гарри, вспомнив, как ему не удалось приманить поддельный медальон. — И как же мы его тогда найдём? — спросил Рон. — Вручную, — ответила Гермиона. — Роскошная мысль, — сообщил, выкатив глаза, Рон и снова занялся шторами. В течение часа они обшаривали каждый дюйм спальни и в конце концов пришли к выводу, что медальона в ней нет. Тем временем встало солнце, ослепительный свет его пробивался даже сквозь покрытые копотью окна. — Вообще-то он может быть где угодно в доме, — словно ободряя Гарри и Рона, сказала Гермиона, когда все трое спускались по лестнице: чем в большее уныние они впадали, тем, казалось, большей решимости она преисполнялась. — Пытался он уничтожить его или не пытался, ему нужно было спрятать медальон от Волан-де-Морта, правильно? А помните, сколько жутких вещей нам пришлось выбросить, когда мы были здесь в последний раз? Часы, которые стреляли во всех арбалетными стрелами, старые мантии, пытавшиеся придушить Рона. Регулус мог разместить их здесь для защиты тайника, в котором лежал медальон, хотя мы ещё не знали в то… в то… Гарри с Роном обернулись к ней. Гермиона стояла, подняв одну ногу и вообще походя на человека, которого только что саданули заклятием Забвения — глаза её явно утратили способность фокусироваться на чём бы то ни было. — …в то время, — шёпотом закончила она. — Что с тобой? — поинтересовался Рон. — Там был медальон. — Что? — в один голос спросили Рон и Гарри. — В шкафчике, который стоял в гостиной. И никто этот медальон открыть не смог. И мы… мы… - Твою мать, Реджи... - Снейп? - Это предположение, но... Я думаю, что в пещере, про которую там говориться, Лорд создал тайник с крестражем благодаря Кричеру. А пещера затоплена, оттуда и вода. Раз медальон поддельный, но добыт в пещере, то настоящий Регулус достал, но пропал. - Гарри показалось, что из груди его прямиком в желудок рухнул кирпич. Он вспомнил: медальон передавался из рук в руки, и все пытались по очереди вскрыть его. А потом медальон бросили в мусорный мешок заодно с табакеркой, заполненной Бородавочным порошком, и музыкальной шкатулкой, вгонявшей всех в сон. — Кричер тогда умыкнул кучу разных вещей, — сказал Гарри. Это был их единственный шанс, единственная оставшаяся у них слабенькая надежда, и Гарри намеревался держаться за неё, пока её силой не вырвут из его рук. — У него в кухонном чулане целый склад был. Пошли. Он полетел, перепрыгивая ступеньки, вниз по лестнице, двое друзей с топотом мчались за ним. Шума они наделали столько, что, проносясь через вестибюль, разбудили портрет матушки Сириуса. — Мерзопакость! Грязнокровки! Отбросы общества! — завизжала она им вслед, но они уже ворвались в подвальную кухню и захлопнули за собой дверь. Гарри пробежал через всю кухню, притормозил, заскользив по полу, перед дверью Кричерова чуланчика, рывком открыл её. Старые одеяла, на которых когда-то спал Кричер, в этом грязном гнездышке всё ещё валялись, а вот спасённых Кикимером поблёскивающих безделушек больше не было. Остался лишь древний экземпляр книги «Природная знать. Родословная волшебников». Не желая поверить глазам, Гарри схватил одеяла, встряхнул их. Наружу выпала и грустно покатилась по полу дохлая мышь. Рон, застонав, упал на кухонный стул, Гермиона зажмурилась. — Ещё не конец, — сказал Гарри и громко крикнул: — Кричер! Раздался звучный хлопок, и перед холодным очагом возник домовый эльф, которого Гарри с такой неохотой унаследовал от Сириуса: маленький, в половину человеческого роста, с висящей складками бледной кожей и такими же, как у летучей мыши, ушами, обильно поросшими белым волосом. Он был всё в том же грязном тряпье, какое носил при первом их знакомстве, а презрительный взгляд, которым он наградил Гермиону, показывал, что переход к другому владельцу на его принципах нисколько не сказался. — Хозяин, — квакнул Кикимер голосом бычьей лягушки и низко поклонился, бормоча себе в колени: — Снова в старом доме моей хозяйки вместе с осквернителем крови Уизли и грязнокровкой… — Я запрещаю тебе называть кого бы то ни было «осквернителем крови» и «грязнокровкой»! — рявкнул Гарри. Кричер с его носом-рыльцем и налитыми кровью глазами казался ему существом на редкость непривлекательным и до того, как он выдал Сириуса Волан-де-Морту. — Я собираюсь задать тебе вопрос, — продолжал Гарри, чьё сердце при виде эльфа забилось быстрее, — и приказываю ответить на него правдиво. Ты понял? — Да, хозяин, — ответил Кричер и снова поклонился. Гарри заметил, что губы эльфа беззвучно шевелятся, наверняка изрыгая оскорбления, которые вслух ему произносить запретили. — Два года назад, — сказал Гарри, сердце которого колотилось уже о самые ребра, — в гостиной наверху был найден большой золотой медальон. Мы его выбросили. Ты после украл его? На миг наступило молчание — Кричер выпрямился и взглянул в лицо Гарри. А затем сказал: — Да. — Где он сейчас? — ликующе спросил Гарри. Лица Рона и Гермионы радостно просветлели. Кричер зажмурился, похоже, реакцию на следующее его слово видеть ему ничуть не хотелось. — Пропал. — Пропал? — повторил Гарри, чувствуя, как сникает весь его восторг. — Что значит «пропал»? Эльф задрожал. И даже закачался. — Кричер, — свирепо произнёс Гарри. — Приказываю тебе… — Наземникус Флетчер, — проквакал, не открывая глаз, эльф. — Наземникус Флетчер украл всё: картинки мисс Беллы и мисс Цисси, перчатки моей хозяйки, орден Мерлина первой степени, кубки с родовым гербом и… и… — Кричер глотал воздух, его впалая грудь быстро поднималась и опускалась, потом он открыл глаза и издал леденящий кровь вопль: — …и медальон, медальон хозяина Регулуса, Кричер поступил дурно, Кричер не выполнил приказа! Гарри отреагировал инстинктивно: как только Кричер бросился к стоявшей в решётке очага кочерге, Гарри прыгнул на него и прижал к полу. Визг Гермионы смешался с воплями эльфа, однако Гарри перекричал обоих: — Кричер, приказываю тебе хранить неподвижность! Почувствовав, как эльф закоченел, Гарри встал на ноги. Кричер так и остался лежать на полу, из его глаз лились слёзы. — Разреши ему подняться, Гарри, — прошептала Гермиона. — Чтобы он сам себя кочергой лупцевал? — фыркнул Гарри и опустился рядом с эльфом на колени. — Нет уж. Хорошо, Кричер, мне нужна правда: откуда ты знаешь, что медальон украл Наземникус Флетчер? — Кричер его видел! — просипел эльф — слёзы, миновав нос, влились ему в рот, полный зеленоватых зубов. — Кричер видел, как он выходил из чулана Кричера с руками, полными сокровищ Кричера. Кричер сказал гадкому вору: «Перестань», — но Наземникус Флетчер засмеялся и у-убежал… — Ты сказал «медальон хозяина Регулуса». Почему? — спросил Гарри. — Откуда он взялся? Что собирался сделать с ним Регулус? Сядь, Кричер, и расскажи мне всё, что ты знаешь о медальоне и о том, что связывало с ним Регулуса! Эльф сел, сжался в комок, опустил мокрое лицо между коленей и принялся раскачиваться взад и вперёд. Когда он заговорил, голос его звучал приглушённо, но в тихой и гулкой кухне различался достаточно ясно. — Хозяин Сириус сбежал, скатертью дорога, он был плохой мальчик, он разбил своим беззаконным беспутством сердце моей хозяйки. А хозяин Регулус был истинной гордостью семьи, знал свой долг перед именем Блэка, знал, в чём величие чистой крови. Много лет он беседовал с Тёмным Лордом, который собирался вывести волшебников из тени, чтобы они правили маглами и магловскими выродками. А когда ему исполнилось шестнадцать, хозяин Регулус присоединился к Тёмному Лорду. Он так гордился, так гордился, так счастлив был послужить… И однажды, через год после вступления в ряды, хозяин Регулус пришёл на кухню, чтобы поговорить с Кричером. И хозяин Регулус сказал… сказал… — Старый эльф начал раскачиваться намного быстрее. — Он сказал, что Тёмному Лорду нужен эльф. — Волан-де-Морту понадобился эльф? — переспросил Гарри и оглянулся на Рона с Гермионой, которые выглядели не менее озадаченными, чем он. — О да, — простонал Кричер. — И хозяин Регулус предложил ему Кричера. Это высокая честь, сказал хозяин Регулус, честь для него и для Кричера, который должен сделать всё, что прикажет ему Тёмный Лорд, а потом ве-вернуться домой. Кричер закачался совсем уж быстро, теперь дыхание его перебивалось рыданиями. — И Кричер отправился к Тёмному Лорду. Тёмный Лорд не сказал Кикимеру, что они станут делать, но взял Кричера с собой в пещеру у моря. А за той пещерой была другая, гораздо больше, и в этой пещере было огромное чёрное озеро… У Гарри поднялись волосы на загривке. Ему казалось, что квакающий голос Кричера долетает до него через простор той тёмной воды. Дальнейшее он видел так ясно, словно сам присутствовал при всём, что там происходило. — …и там была лодка… Конечно, там была лодка; Гарри знал её, крохотную, призрачно зелёную, заколдованную так, чтобы она могла нести к центру озера лишь одного чародея и одну его жертву. Вот, значит, как Волан-де-Морт проверил средства защиты своего крестража — позаимствовав никому не нужное, бросовое существо, домового эльфа… — На острове стояла ча-чаша, полная зелья. И Тё-тёмный Лорд велел Кричеру пить его… — Эльфа трясло с головы до ног. — Кричер пил, и пока он пил, он видел страшное… Кричер горел изнутри… Кричер кричал, молил хозяина Регулуса спасти его, молил хозяйку Блэк, но Тёмный Лорд только смеялся… он заставил Кричера выпить всё зелье… и бросил в пустую чашу медальон… и опять наполнил её зельем. А потом Тёмный Лорд уплыл, оставив Кричера на острове… Гарри видел всё как наяву. Видел белое змеиное лицо Волан-де-Морта, исчезавшее во тьме, видел безжалостные красные глаза, не отрывавшиеся от сотрясаемого корчами эльфа, которому оставалось до смерти лишь несколько минут, потому что по истечении их он уступит безумной жажде, насылаемой жгучим зельем на своих жертв… Но дальше воображение Гарри идти отказывалось, он не понимал, как Кричеру удалось спастись. — Кричер хотел воды, он подполз к берегу острова и пил из тёмного озера… и руки, мёртвые руки, высунулись оттуда и утащили Кричера под воду… - Инферналы... - шепотом простонал Снейп, но все его услышали. — Как же ты выбрался? — спросил Гарри и нисколько не удивился, обнаружив, что задал этот вопрос шёпотом. Кричер поднял уродливую голову и взглянул на Гарри большими, налитыми кровью глазами. — Хозяин Регулус позвал Кричера назад, — сказал он. — Понятно, но как тебе удалось спастись от инферналов? Кричер, похоже, не понимал, о чём его спрашивают. — Хозяин Регулус позвал Кричера назад, — повторил он. — Понятно, и всё-таки… — Это же очевидно, Гарри, — сказал Рон. — Он трансгрессировал. — Но… в той пещере нельзя трансгрессировать, — сказал Гарри, — иначе бы Дамблдор… — У эльфов своя магия, не такая, как у нас, правильно? — сказал Рон. — В Хогвартсе они трансгрессировали в любую сторону, а мы не могли. Наступило молчание, Гарри переваривал услышанное. Как мог Волан-де-Морт совершить такую ошибку? И пока он думал об этом, Гермиона ледяным тоном произнесла: — Разумеется, Волан-де-Морт считал ниже своего достоинства вникать в особенности домовиков и на манер всякого чистокровки относился к ним, как к животным. Ему и в голову не пришло, что они могут обладать магией, о которой он ничего не знает. — Высший закон домовика — приказ хозяина, — нараспев сообщил Кричер. — Кричеру велели идти домой, Кричер пошёл домой… — Вот видишь, ты сделал, что тебе велели, ведь так? — ласково сказала Гермиона. — Значит, в невыполнении приказа ты не повинен! Кричер, раскачиваясь всё с той же скоростью, потряс головой. — Что произошло, когда ты вернулся? — спросил Гарри. — Какими словами ответил Регулус на твой рассказ о случившемся? — Хозяин Регулус очень встревожился, очень, — заквакал Кричер. — Хозяин Регулус велел Кричеру спрятаться, из дома не выходить. А потом… это было немного позже… хозяин Регулус ночью пришёл к чулану Кричера, и хозяин Регулус был странный, не как обычно, в расстройстве ума, сказал бы Кикимер… и он попросил Кричера отвести его в ту пещеру, в пещеру, где Кикимер был с Тёмным Лордом… И они отправились в путь. Гарри снова видел всё совершенно ясно — испуганного старого эльфа и худого смуглого ловца, так похожего на Сириуса. Кричер знал, как открыть потаённый вход в пещеру, знал, как поднять со дна крохотную лодчонку, и на этот раз к острову, на котором стояла чаша с ядом, с ним плыл его обожаемый Регулус. — И он заставил тебя выпить зелье? — спросил охваченный отвращением Гарри. Но Кикимер лишь покачал головой и заплакал. Гермиона прижала ладонь ко рту — похоже, она что-то поняла. — Хо-хозяин Регулус достал из кармана медальон, такой же, как у Тёмного Лорда, — сказал Кричер, слёзы уже текли по обеим сторонам его рыльца. — И он велел Кричеру взять его и, когда чаша опустеет, поменять медальоны… Рыдания Кричера обратились в подобие скрежета, Гарри приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова. — И он приказал… Кричеру уйти… без него. И он велел Кричеру… идти домой… и никогда не говорить хозяйке… что он сделал… но уничтожить… первый медальон. И он выпил… всё зелье… а Кричер поменял медальоны… и смотрел, как хозяина Регулуса… утаскивали под воду… и… — Ах, Кричер! — простонала расплакавшаяся Гермиона. Она опустилась рядом с эльфом на колени, попыталась обнять его. Но он немедля вскочил на ноги и с нескрываемым отвращением отпрыгнул от неё. — Грязнокровка коснулась Кричера. Что сказала бы хозяйка? — Я же велел тебе не называть её «грязнокровкой»! — рявкнул Гарри, но эльф уже и сам наложил на себя взыскание: упал на пол и начал биться об него лбом. — Останови его, останови! — закричала Гермиона. — Разве ты не видишь, как ему плохо? Они же обязаны подчиняться любому приказу! — Кричер, стой! Стой! — крикнул Гарри. Эльф лежал на полу, задыхаясь и дрожа, вокруг его носа поблёскивала зелёная слизь, на мертвенно-бледном лбу, которым он колотился об пол, набухали ссадины, налитые кровью глаза припухли, наполнились слезами. Ничего более жалостного Гарри ещё не видел. — Итак, ты принёс медальон домой, — сказал он, ему было не до милосердия, требовалось выяснить всё до конца. — И попытался уничтожить его? — Что ни делал Кричер, он не смог даже царапину на нём оставить, — простонал эльф. — Кричер перепробовал всё-всё, что знал, и ничего, ничего не помогало — так много могучих заклятий было наложено на крышку медальона. Кричер был уверен: чтобы уничтожить медальон, нужно его открыть, а он не открывался… Кричер наказал себя и попробовал ещё раз, потом ещё наказал и опять попробовал. Кричер не смог выполнить приказ, Кричер не уничтожил медальон! А его хозяйка сходила с ума от горя, потому что хозяин Регулус пропал, а Кричер не мог рассказать ей, что случилось, нет, потому что хозяин Регулус ве-ве-велел ему не говорить никому в се-семье о том, что было в пе-пещере… Кричер зарыдал так, что произносить связных слов больше уже не мог. По щекам смотревшей на него Гермионы текли слёзы, однако притрагиваться к нему она больше не решалась. Даже Рон, к поклонникам Кричера не принадлежавший, выглядел расстроенным. Гарри опустился на корточки, потряс головой, стараясь прояснить её. — Я не понимаю тебя, Кричер, — в конце концов сказал он. — Волан-де-Морт пытался убить тебя, Регулус умер, чтобы сокрушить Волан-де-Морта, и всё-таки ты с радостью выдал ему Сириуса? С радостью отправился к Нарциссе и Беллатрисе и передал через них сведения Волан-де-Морту... — Гарри, у Кричера голова устроена по-другому, — сказала Гермиона, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Он раб. Эльфы-домовики привыкли к дурному, даже жестокому, обращению. В том, что сделал с Кричером Волан-де-Морт, ничего такого уж необычного не было. А войны волшебников — что они значат для эльфов вроде Кричера? Он предан людям, которые добры к нему, и миссис Блэк, наверное, была добра, а Регулус был добр определённо, вот он и служил им с полной охотой и разделял их верования. Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжала она, увидев, что Гарри собирается ей возразить, — что взгляды Регулуса изменились… Но, похоже, Кричеру он об этом не сказал, так? И я, пожалуй, знаю почему. И Кричер, и родные Регулуса чувствовали себя в большей безопасности, придерживаясь давних воззрений на чистоту крови. Вот Регулус и старался защитить их всех. — Сириус… — Сириус вёл себя с Кричером ужасно, Гарри, и не смотри на меня так, ты знаешь, что это правда. Когда Сириус перебрался сюда, Кричер уже провёл в одиночестве долгое время и, наверное, изголодался по хоть какой-нибудь привязанности. Уверена, «мисс Цисси» и «мисс Белла» были очень милы с Кричером, когда он оказался у них, вот он и услужил им, рассказав всё, что они желали узнать. Я давно говорила: волшебникам ещё придётся заплатить за то, как они обращаются с домовиками. Что же, Волан-де-Морт заплатил… и Сириус тоже. Гарри не стал с ней спорить. Глядя на Кричера, рыдавшего на полу, он вдруг вспомнил слова, сказанные ему Дамблдором всего через несколько часов после смерти Сириуса: «Сириус… никогда не считал Кричера существом, чьи переживания могут быть столь же глубокими, как человеческие…» — Кричер, — спустя некоторое время сказал Гарри, — когда тебе станет немного лучше, сядь… э-э… пожалуйста. Прошло ещё несколько минут, и наконец икота Кричера стихла. Он сел и выпрямился, потирая глаза кулачками, совсем как маленький ребёнок. — Я хочу попросить тебя кое о чём, Кричер, — сказал Гарри. В поисках помощи он взглянул на Гермиону: приказ Гарри хотел отдать мягко, но в то же время не притворяясь, будто это не приказ. Впрочем, его изменившийся тон, видимо, заслужил одобрение Гермионы — она поощряюще улыбнулась ему. — Я хочу, Кричер, чтобы ты отыскал Наземникуса Флетчера, пожалуйста. Нам нужно выяснить, где медальон… где медальон хозяина Регулуса. Это очень важно. Мы хотим закончить работу, которую начал хозяин Регулус, хотим… м-м… сделать так, чтобы его смерть не была напрасной. Кричер опустил кулачки и уставился на Гарри. — Найти Наземникуса Флетчера? — проквакал он. — И доставить его сюда, на площадь Гриммо, — сказал Гарри. — Как тебе кажется, ты сможешь сделать это для нас? Кричер кивнул, поднялся на ноги, а на Гарри вдруг накатило вдохновение. Он вытащил из Хагридова мешочка поддельный крестраж, медальон, в котором Регулус оставил записку для Волан-де-Морта. — Кричер, я, э-э… хотел бы, чтобы ты взял эту вещь, — сказал он, вкладывая медальон в руку эльфа. — Она принадлежала Регулусу, и, я уверен, он был бы рад, если бы ты владел ею, как знаком его благодарности за всё, что ты… — Перебор, дружок, — сказал Рон, когда эльф, взглянув на медальон, одурело и горестно взвыл и снова бросился на пол. Почти полчаса ушло у них на то, чтобы успокоить Кричера, до того потрясённого переходом наследия рода Блэков в его полную собственность, что он и на ногах-то стоять не мог. Когда Кричер наконец обрёл способность хоть как-то передвигаться, все трое проводили его к чуланчику, посмотрели, как он старательно прячет медальон среди грязных одеял, и заверили, что в его отсутствие у них не будет дела важнее, чем охрана этого сокровища. Он отвесил два глубоких поклона Гарри и Рону и даже как-то смешно дёрнулся в сторону Гермионы — возможно, то было попыткой уважительного прощального привета. А потом раздался обычный громкий хлопок: Кикимер трансгрессировал. - Кричер... Эльфы не могут врать хозяевам при приказе... Так? - Да, Потти. - Сириус, позови Кричера. - Кричер, подойди ко мне.       Раздался хлопок, и появился старый домовик. - Кричер, видишь эту книгу? - Гарри указал на книгу, которую Рон приподнял обложкой. - Вижу. - Мы только что прочитали историю героического поступка Регулуса Блэка. Где тот медальон сейчас Кричер? - Кричер не может сказать. Кричеру не велели, Кричеру сказали, что вы должны дочитать книгу. - Кто сказал? - Маленькая хозяюшка Ви. Кричеру она велела не говорить ничего, в том числе и имя, но не говорила ничего про обращения Кричера к ней. Кричер больше не может ничего сказать, иначе он нарушит приказ маленькой хозяюшки Ви.       И старый эльф исчез. - Леди Малфой, Сириус, Лорд Малфой, Малфой, хоть кто-нибудь из вас знает, кто такая "маленькая хозяюшка Ви"?       Но все четверо только покачали головами. - Я не видела никогда никого из Блэков на гобелене, чьё имя мого быть сокращёно до "Ви". По крайней мере в этом столетии, а раз Кричер говорит "маленькая хозяюшка", то она моложе меня и Сириуса, как обладателей крови Блэк. - Всё чудесатее и чудесатее... - тихо промямлил Сириус.