Личность

      — Ава, Ава, Ава, — медленно произнесла мама, наклоняя голову чуть набок. — Я не такой тебя растила.       — Меня вырастила Амалия, — ответила я, протягивая руку к открытой пачке сигарет.       — Она вырастила из тебя ужасного человека, — она улыбается и забирает из-под моей руки упаковку. — Ты вообще-то бросила, — мама пододвигает пачку к себе и достаёт одну сигарету.       — Как бросила, так и начала, — я вырвала из её ледяных пальцев сигарету.       — Всё настолько плохо? — женщина взяла новую и закрыла пачку, возвращая её на край стола.       — Я не знаю, — губами зажала сигарету, беря зажигалку. — Всё слишком сложно.       — Запуталась? — как только я подожгла сигарету, мама забрала зажигалку.       — Да, — ответила коротко и предельно точно. — Мне страшно, — тихо прохрипела, делая первую затяжку. Сигареты были слишком крепкими и обожгли мне горло, от чего я закашляла.       — Нежная совсем, — мама же спокойно сделала затяжку.       — Почему ты бросила меня? — я подняла на неё намокший взгляд.       — Ты напоминание о моих ошибках.       — Каких ошибках?       — Молодости, — она легонько стукнула по сигарете, сбрасывая пепел. — Я не жалею, что оставила тебя, иначе ты бы убила себя лет в семнадцать, — женщина выдохнула дым. — Так хотя бы живая.       — Это забота? — спросила со смешком, делая новую затяжку, но не такую глубокую.       — В какой-то степени возможно. Твой отец бы не дал тебе жизни, он слишком сильно тебя ненавидит, — мама посмотрела на меня холодно, но сквозь этот тяжёлый взгляд я что-то увидела. Что-то хорошее и тёплое. Хотя, может, мне просто показалось. — Ты не виновата в моих ошибках, не виновата в том, что всегда будешь моей ошибкой, — произнесла медленно, с паузами, смакуя каждое слово, словно они доставляли ей удовольствие.       Я резко открыла глаза, поднимаясь. Слова матери прочно въелись в кожу, напоминая о давно позабытом прошлом. Убедившись, что своими резкими движениями я не подняла Серёжу, вылезла из постели, спеша к двери. Закрыв за собой дверь спальни, прошла в ванную, закрываясь на замок.       В зеркале меня встретило уставшее отражение. Совсем немного стали заметны синяки под глазами, а из-под лямки топа был виден шрам от пулевого. Тот самый, что оставил нанятый Волковым киллер-неудачник. На руке остался шрам от перелома после битвы с Вишневским. Корни волос уже немного отросли, выдавая натуральный цвет. Я так сильно не хотела быть похожа на мать, что перекрасила волосы, лишь бы никогда не вспоминать прошлое.       Как бы сильно я ни бежала от прошлого, оно всегда меня догоняет. Не в реальности, так во снах. В горле до сих пор стояло ощущение ожога от тех едких сигарет, но я отлично понимала, что это лишь мираж после сна. Умывшись, набрала в ладони воды и сделала несколько глотков, в надежде избавиться от противного ощущения. Оно и правда ушло: его смыло водой.       Если так посмотреть, то моя жизнь довольна насыщена и наполнена болью, с примесью страданий. После каждого неудачного периода жизни на душе образуются раны, которые затягиваются годами. Последний год заживил почти все. Я почти не чувствую боли от прошлого. Перекисью новым ранам служат мои близкие: Серёжа, Юля, Дима, Игорь и даже Олег. Все они, сами того не зная, помогают мне жить дальше. Помогают отпустить смерть тёти.       Да, спустя семь лет после её ухода, я всё ещё не могу отпустить женщину, что заменила мне мать. Раньше, до потери Амалии, я думала, что я легко всё переживу. Думала, что страшнее предательства родителей уже ничего не случится. Как же я ошибалась. Тётя погибла семь лет назад, а я всё ещё надеюсь в живую услышать её голос. Почувствовать её запах, объятия. Сны — это лишь болезненное напоминание о том, чего меня лишила жизнь. Семьи.       Родители отказались от меня, а тётя, которая заменила мне весь мир, погибла из-за грёбаной несправедливости. Иногда я думаю: чем я заслужила все эти страдания? Ответа по сей день я так и не нашла. Каждый сон, связанный с матерью, раскрывает почти заросшую рану. Наносит новый порез поверх старого. Мне больно видеть эти сны.       Я вновь подняла голову к зеркалу. По щекам текли слёзы, которые я не пыталась остановить. Глаза были до ужаса красными, словно в них насыпали перца. С моих губ раздался тихий всхлип, и я поспешила зажать рот рукой, чтобы Серёжа не услышал и не пришёл. Я замерла, прислушиваясь к обстановке за дверью, — тишина. Он не услышал. Выдохнув с облегчением, поспешила умыть лицо и закапать в глаза капли, чтобы убрать красноту.       Через несколько минут я вновь стала человеком, который хотел жить, несмотря на всю боль, что каждый день приходилось скрывать внутри. Как бы сильно я ни была близка с кем-либо из своих друзей, я не могу им открыться. Мне стыдно и слишком больно. Слишком больно вспоминать события прошлого и слишком стыдно от того, что я до сих пор, спустя столько лет, не смогла его отпустить.       Когда я вышла из ванной и посмотрела на часы, было полседьмого. Наедине с собой я провела полтора часа. Время пролетает быстро, когда ты заползаешь в дебри своих мыслей. Вернувшись в спальню, забрала телефон с зарядки и покинула комнату. Десять минут назад мне пришло одно, но очень важное сообщение.       Игорь:       «Доброе утро, хотел ещё вечером написать, но закрутился и забыл. Фёдор Иванович выделил нам кабинет. Сказал, что его никто занять не успел, так как прошлый работник перевёлся в другой отдел. Кабинет в начале левого крыла. Сказал, что можем даже таблички заказать.»       Уже собралась написать Грому ответное сообщение, но короткий звонок в дверь меня отвлёк. Таким коротким звонком о себе давал знать Волков. После возвращения Разумовского мы с Олегом договорились, что он будет звонить только так: один раз, коротко. Так можно сразу понять, кто пришёл, и не выходить в коридор с пистолетом.       Открыв дверь, на пороге и правда увидела Олега, сразу же давая прошмыгнуть ему в квартиру. Выглянув, убедилась, что нас никто не видит, и закрыла дверь на все замки. Бывший наёмник снял обувь и пальто, а затем мы крепко обнялись. От него веяло ароматом свежести, вишни и дома. Практически, как от Серёжи.       — Ты не похожа на человека, который только что проснулся.       — Я проснулась полтора часа назад, — отлипая от друга, пролепетала, проходя в гостиную.       — Кошмары?       — Чего приехал в такую рань? — я проигнорировала его вопрос, на что мужчина хмыкнул и продолжать тему не стал.       — Не спалось.       — И всё?       — Прошёлся слушок, что кто-то вырезает Соколовых.       — А ты думал, зачем мне понадобился портрет Вадима?       — Дай угадаю: не совпал.       — Можешь идти участвовать в битве экстрасенсов.       — Он такими мелочами не занимается. Насколько я знаю и понимаю, он в ближайшем окружении Алтана. А значит, занимается только серьёзным.       — Как ты?       — Ты отлично знаешь, что я без необходимости не убиваю. Меня больше нельзя нанять. Я ценю спокойное время, что мне подарила жизнь.       — С каких пор?       — С таких, когда Вишневский избил меня до полусмерти, а ты чуть не осталась без руки.       — Про второе ты преувеличиваешь, — я достала две кружки.       — Может, и так, но главное ты поняла, про что я говорю. С нашей-то историей, — Волков указал на спальню, где сейчас находился рыжик, — мы своей смертью не помрём.       — К чему ведёшь?       — К тому, что до нас от Соколовых остался шаг. Дальше клан возьмётся за нас. Алтан никогда не простит тебя за предательство.       — Я его не предавала. Ты это знаешь.       — Ава, если наше положение будет слишком проигрышным, мне придётся забрать Серого и уехать. Я обещал защищать его.       Нервы были на пределе, и я не придумала ничего лучше, чем крепко обхватить кружку и бросить её в сторону Волкова. Слишком обидные слова. Он отлично знает, что я никуда не уеду. Я не брошу Игоря, который только-только научился вновь доверять людям. Не брошу Юлю, которой я поклялась в верности. Не брошу Диму, с которым знакома с академии.       — Подруга, у меня к тебе серьёзный разговор, — протягивая мне кружку, шустро произнесла Пчёлкина.       — Ненавижу.       — Я знаю, в этом и вся соль, — она села напротив. — Твоя дружба с Волковым и отношения с Разумовским. Это ведь опасно, — запнулась. — Как минимум.       — И что ты хочешь? — спросила без наезда, с интересом.       — Ты всегда стараешься сдержать слово, так ведь? — девушка поставила стакан на столик и наклонилась ко мне, кладя локти на колени.       — Так.       — Поклянись мне в том, что не бросишь меня. Поклянись, что не выберешь тёмную сторону.       — Для тебя это важно?       — Очень, — тихо ответила Юля, убирая выбившуюся прядку.       — Клянусь, что буду рядом, пока это возможно, — произнесла, смотря точно в глаза, не отводя взгляда. — Клянусь, что не выберу тёмную сторону и буду дальше служить добру.       — Верю, — она улыбнулась.       Ей и правда важна моя клятва. Она мне поверила, а я поверила своим словам.       — Проваливай, — стакан разбился вдребезги, а на щеке Олега появилась царапина от осколка. — Проваливай туда, откуда пришёл?       — Вы чего устроили? — сонный, хриплый голос Разумовского заставил нас обернуться.       — Он уже уходит.       — Ава, не вини меня за то, что я честен.       — Я и нож кинуть могу. Только в этот раз не промахнусь.       — Олег, ты чего ей сказал? — Серёжа напрягся. — Ты чего вообще здесь в шесть утра?       — Я сказал ей, что, если мы будем проигрывать, я и ты уедем.       — Трус, — прошептала я, не отводя взгляда от Серёжи. — Если это правда так, то проваливайте оба. Мне не нужны слабые звенья в команде.       — Во-первых, я никуда ехать на данный момент не собираюсь. Я уже говорил тебе об этом. Во-вторых, — он посмотрел на Олега, — кто тебе вообще дал право говорить подобное? Какого хрена ты здесь делаешь в шесть утра?       — Я привёз это, — Волков достал из кармана цепочку с кулоном и моё сердце замерло, стоило мне увидеть кулон. Его мне подарил Серёжа.       — Откуда? — тихо спросила я, делая шаг назад.       — От Алтана. Прислал мне курьером. Он в Петербурге, — тихо произнесла, хватаясь рукой за столешницу.       — Если это не он, значит, Вадим или другой приближённый Алтана, — каждый вдох кислорода обжигал нос.       — Ава, всё хорошо? — Серёжа вдруг встрепенулся и быстро подошёл ко мне. — Олег, заткнись и дай воды. Ава, милая, дыши, всё хорошо, — паника растеклась по телу быстрее, чем я сумела это понять. — Смотри мне в глаза, — обеими руками Разумовский обхватил моё лицо. — Дыши со мной, — я старалась повторять за ним, крепко сжимая рукой край его футболки. Мне страшно. Безумно страшно. Меня охватила паника.       Я давно не чувствовала подобного. Как Серёжа вернулся, меня больше не мучили панические атаки. Похоже, это снова началось, и теперь мне стоит надеяться, что я смогу контролировать это без сигарет. Лишь бы не вернуться к зависимости. Лишь бы не вернуться к сигаретам. Я ведь обещала Юле, что больше никогда не затянусь. Во сне клятва рассыпалась, теперь же я должна сдержать слово в реальном мире.       — Мне страшно, — руки предательски дрожали. Даже голос Серёжи не помогал.       — Возьми, — Волков протянул мне стакан воды, но я его отодвинула.       — Всё в норме, — я резко отодвинулась от парней, пытаясь выпрямиться. Не получилось. Почти рухнула на пол, когда руки рыжика меня подхватили за локти, спасая колени от ран.       — Не в норме, садись, — он осторожно посадил меня за стол.       — Я давно не наблюдал у тебя этого состояния, — осторожно, словно подбирая слова, шептал Олег.       — Я тоже, — разглядывая свои руки, старалась глубоко дышать, надеясь, что сердцебиение придёт в норму.       — Зажигалку, Олег, быстро, — шикнул Разумовский, и тот умчался в коридор. Похоже, к моей куртке. Вернулся мужчина так же быстро, протягивая мне зажигалку.       Схватившись за неё, словно за последнюю надежду, смогла вызвать огонь. Глубоко и осторожно дыша, стала внимательно вглядываться в пламя. Холодная рука Серёжи на моём плече стала ещё одним успокаивающим фактором. Несколько минут, и дрожь в руках практически сошла на нет. Страх никуда не ушёл, мне было всё так же тревожно, но теперь я могла соображать.       — Даже если Дагбаев в городе, сейчас он не нападёт. Невыгодно, — я подняла голову на парней. — Сейчас мы в безопасности.       — Пока в безопасности, — поправил меня Волков, сглатывая. — Есть основания полагать, что Юма тоже с ним, — я уронила зажигалку.