На глубине

      Автобус номер 3 подъехал к столовой лагеря «Салют». Он делает это четыре раза за лето каждый год, и, начиная с 2012 года, на девятнадцатом ряду тем же маршрутом, но один раз за лето сюда приезжает Анна. Ну, точнее, не только Анна, но и вся команда по спортивному плаванию ФОКа Курьяново.       — Елизарова! — крикнула в открытую дверь автобуса тренер девушки — Антонина Витальевна. — Тебя весь лагерь должен ждать? Даже чемоданы уже вытащили! Быстро выходи! — Что тренер говорила дальше, Аня не поняла, она схватила свой рюкзак и протопала вниз, оставив позади девятнадцатый ряд. Антонина Витальевна сразу же прижала её к себе.       — А куда это мы убегаем? Ты чувствуешь это? Это свежий воздух, Аннушка, могла и порадоваться сборам, хотя бы ради приличия. — От каждого слова в маленьком монологе тренера, начиная с «Аннушки» и заканчивая приличием, спортсменке хотелось трястись. Да и свежего воздуха тут толком-то и не было: автобусы успели его подпортить, а из-за жары все стояли потные. Собственно, как и Аня, которая до последнего не хотела уходить из-под маленького вентилятора в автобусе.       А сборы это вообще сущий ад, весь этот чистый воздух вскоре перебьет запах хлорки от всех из её команды. В прошлом году обычные пионеры шарахались от этого скопления запаха. А ребятам было нормально, они привыкли. Как тут не привыкнуть, когда в четырнадцать, пятнадцать лет все уже КМСники, и запах хлорки преследует повсюду?       И вообще сборы приравниваются к медленной и мучительной пытке, когда на жаре в плюс тридцать вы сначала бегаете по сорок кругов, а потом плаваете полтора часа по режиму, но при этом тренируетесь на базе детского лагеря, и обязательным условием нахождения здесь является участие в общелагерных мероприятиях. А к концу смены ты в большинстве случаев хочешь просто лечь на кровать и никогда больше не вставать, а еще лучше умереть прямо там.       В общем и целом, перспектива оставаться здесь на три недели вообще не радовала и Аню, и большинство ее друзей и знакомых.       Все чемоданы стояли у входа в столовую, где-то уже играла Инстасамка, старые друзья визжали, вожатые пытались построить отряды, а Антонина Витальевна наконец отпустила девочку. К ним тут же подлетела русая вожатая в футболке лагеря и красном пионерском галстуке. Вся группа пловцов уже лет десять не могла понять, почему вожатых заставляют их носить. Рядом с ними появился мужчина лет тридцати, окинув взглядом компанию из двух тренеров, тридцати двух детей и его напарницы, он вздохнул:       — Все же спортивный отряд? — Тренера усмехнулись, вторая группа заулыбалась, а первая угрюмо вздохнула. Наверное, разница в тренерах была заметна с первых секунд.       — Все же спортивный, — Денис, тренер второй группы, сдавленно улыбнулся. Он приезжал сюда уже второй раз за смену, наверняка вымотан не меньше этого бедного вожатого.       Детей заставили идти по жаре в самый отдаленный корпус, который находился ближе всего к спортивному комплексу. Заняв крайнюю палату номер четыре, Аня бросила сумку на кровать у окна — её любимое место в лагере, которое не менялось год из года. Дверь сзади хлопнула, и жительницы четвертой палаты ожили.       — Господи, я прямо сейчас умру от жары! — Карина Слуцкая, лучшая подруга Ани и вечная конкурентка, как всегда, жалуется исключительно на погоду.       — Собери волосы, станет легче. Ань, открой окно. — Каринины черные крашеные локоны спускались чуть ниже плеч — самая обычная длина, но их объем определенно доставлял неудобство девушке и всем её соседкам.       — Мне лень даже с пола вставать с пола, Ксюш. — Ксюша, чуть пухлая девушка с великолепными кудрями, была единственной брассисткой в комнате.       — Аня, встань с пола, сейчас Мишель придет и упадет в обморок. — Маринка, самая младшая из группы, одна из немногих, кто плавает на спине всерьез, утягивала высокий блондинистый и волнистый хвост.       — Мишель поехал?! — визг заполнил комнату на несколько секунд.       — Вы так говорите, как будто у него был выбор, — девочка улыбнулась себе в отражение. — Мама бы не пустила меня без него.       — И то правда. — Дверь была открытой, на пороге стояла Глафира. Огненно-красные волосы были заплетены в колоски, а в руке лежала пачка сигарет. Дверь снова хлопнула. — Придурки, — в наглую усевшись на Анину кровать, Глаша открыла окно и закурила.       — Тебе вообще легкие не жалко? — подала голос Ксюша.       — Не-а.       — Ладно... — спорить с Глашей — все равно, что играть с огнем.       Шум и гам заполняли комнату, разобрать вещи было легче, чем обычно. Наверное впервые всех заселили так, как они хотели.       — Елизарова! Быстро ко мне! — Девочки встрепенулись: голос точно не принадлежал Антонине Витальевне, но отчего-то хотелось заныкаться под кровать.       Аня, набравшись храбрости, шмыгнула за дверь под поддерживающей шепот подруг. Да что она вообще могла натворить в первый же день?!       Владелицей сурового голоса оказалась молодая вожатая, маленького роста и с милой улыбкой.       — Я не напугала? — Она еще и спрашивает…       — Отчасти.       — Что же, прости, — вожатая натянула улыбку. — Я Алина, а ты — Аня? — То есть фамилию она знает прекрасно, а имя — нет уж, избавьте?!       — Да, вы что-то хотели?       — Да-а, я хотела, чтобы ты вступила в пионерский совет, — Алина мило улыбнулась.       Анна даже поперхнулась: куда-куда?       — Куда? — Почему бы и не переспросить, впервые в жизни такое предлагают ей. Да чтобы Елизарову взяли в этот совет, весь мир должен сойти с ума, просто спятить! Она же ненавидит всю эту пионерию и уж тем более напыщенность вроде таких вот советов.       — В пионерский совет, — как ребенку повторила вожатая, — ну, знаешь, заниматься всякими общелагерными мероприятиями, организовывать игры, быть капитаном отрядов…       Алина бы перечисляла и дальше, но Аня решила вовремя остановить эту прекрасную девушку:       — Нет, нет, знаете, я не отличаюсь любовью к таким советам, как и к лагерям, поэтому, ну знаете, я не подхожу на эту роль.       — Аня, я знаю, но Антонина Витальевна сказала, что пора воспитывать это в тебе — я не давлю, но не могу предсказать реакцию твоего тренера, понимаешь?       А Анна прекрасно понимает, просто великолепно понимает, что если откажется, то ей несдобровать.       — Хорошо, я вступлю в ваш совет, — угрюмо ответила Елизарова своей вожатой.       — Спасибо, ты всех спасла! — Слишком уж эта Алина эмоциональная девушка. — Первое собрание сегодня после обеда, не опоздай, пожалуйста, — очередная натянутая улыбка вожатой и очередной прилив тошноты у Ани.       — Как скажете.       В комнату Елизарова вернулась в смешанных чувствах.