Солянка. [Жиза из хэдов]

      Ханемия искренне не понимает этот мир и еблана Кейске. Хотя о покойниках говорят либо хорошо, либо ничего. Ничего.       Казутора хрипит, давя скулёж в подушку. Ну зачем он подставился под нож? Лучше бы он… — Крайне тяжёлое состояние, значительная кровопотеря. Продолжительная кома, мы сделали всё что могли, а выйти из комы может только он сам.       Ханагаки гладит по спине два раза, хлопает и снова гладит. И молчит. Что удивительно, не плачет. Он ведь такая плакса, а тут друг почти умер. — Баджи-сан сильный, Тигр. — золотоглазый вздрагивает от детской клички Кейске.

***

      Ханемия не очень хочет шевелиться, тем более куда-то идти, даже к Чифую. Хоть он и похож на кота. Очаровательного миленького котика. А Баджи, псина сутулая. И ведь понимает, почему Кейске заинтересовался в нём.       Ханемия имеет дурную привычку — привязываться к тем, кто проявил к нему хоть чуть-чуть доброты и ласки. А тут этот Мацуно, чуть в челюсть не двинул с испугу, когда Казу пришёл к молчаливому Баджи с мандаринами.

***

— Я так и буду один одинёшенек в этом мире. — уныло булькает Тора, гоняя уточку по ванне с пеной. — Если хочешь, то можешь присоединиться ко мне, — шепчет пустота голосом Кейске, в самое ухо шокированного Казуторы.       Визг слышал весь район.

***

      Чифую скептически смотрит на чёрно-жёлтого шмеля, но пропускает в квартиру.       Выглядит Ханемия как-то удручённо и одновременно смущённо-возмущённо. И бубнит что-то про себя. — О, дарова, Чифир! — Мацуно как мешал чай с мукой, так и мешает. Что-то тут не то. — Чифую, я… Это, слышу голос Кейске. Хмыг, я окончательно сошёл с ума? — золотоглазый почти впал в истерику, думая, что у него реально протёк котелок.       Ну у какого нормального человека будут слуховые галлюцинации, при том, что эти галлюники будут трындеть, будто ничего и не происходит? Да ещё голосом Кейске Баджи, первого командира отряда. — А я его вижу, Тора, я его вижу…