Факты

      Нам Гю всегда был очень наблюдательным.       С самого детства тонко подмечал эмоции и настроение родных и близких, намёки в их речи, которые они прятали даже от самих себя. Не то, чтобы он делал это специально, просто со временем это стало привычкой — подмечать даже самые мельчайшие детали во всём.       Поэтому и Су Бон не стал исключением.       С момента, как они решили съехаться, решив, что так будет удобнее и выгоднее для них двоих, Танос стал его новым объектом исследования.       Все началось с очевидного факта: Су Бон курит. Много курит. Очень. Грустит — курит. Радуется — курит. Курит, когда злится, и когда очень-очень сильно злится тоже курит. В такие моменты кажется, что горит не только сама сигарета, но и сам Танос бурлит, словно извергающийся вулкан. Поэтому многие знакомые и коллеги по работе в такие моменты выбирали держаться от него подальше, ведь опаснее злого Су Бона — лишь голодный Су Бон.       Но Нам Гю не уходит. Нет.       Он лишь с удовольствием вдыхает дым ментоловых сигарет и продолжает всматриваться в чуть дергающиеся от злости брови парня. Тот не прогоняет его, но раздраженные взгляды бросает. Нам Гю нравится, когда Су Бон злится, но он знает, что «опаснее злого Су Бона — только голодный Су Бон», поэтому уводит взгляд от него, но принюхиваться продолжает.       Факт: помимо сигарет Танос пахнет терпким парфюмом и чем-то до ужаса бодрящим. Чем-то, что хочется вдыхать вновь и вновь. Кофе.       Ещё факт: приличный вид Таноса не мешает ему неприлично выражаться. Много и громко.       Любимое его ругательство — «дерьмо».       Если внимательно вслушаться в его слова, то можно ошибочно решить, что Танос весь мир считает полнейшим коровником: вокруг — сплошное дерьмо. В дерьмовый день дерьмовый дождь намочил пачку сигарет, дерьмовые торгаши задирают цены на эти самые сигареты, а дерьмовая погода не даёт выйти на прогулку.       Только в своей студии он никогда не говорил «дерьмо», а лишь «Нам Гю, прекрати». А если он не прекращает: «Нам Гю, только попробуй хоть что-нибудь сломать, я тебе руки переломаю»       Факт: не переломает.       Потому что Су Бон добрый, пусть это и не самый очевидный факт. Для них двоих.       Но Нам Гю рад, что сумел разглядеть, как тот улыбается каждый раз, идя ему на встречу, не жалея, отдаёт последнюю любимую булочку и подкармливает котов, живущих у кафе, где они работают. Разглядел, что глаза его при этом горят.       Кажется, он и сам начинает улыбаться в такие моменты.       Ещё он узнал, что Танос встаёт в ужасную — дерьмовую — рань, чтобы взбодрить себя и Нам Гю свежим кофе. Запах успевает разнестись по всей квартире, и Гю, как завороженный, идёт на этот ароматный зов. И Су Бон никогда не жалуется на свои ранние подъемы, ведь забота о Нам Гю делает его счастливее.       Пусть и никто из них этого не признаёт. Как минимум — вслух.       По дороге на кухню, он насвистывает незамысловатую мелодию. С утра Танос свежий и улыбчивый. Озорные ямочки на щеках делают улыбку заразительной и милой. Непослушные волосы опять намокли, пока он умывался. Он потягивается и кричит Нам Гю в соседнюю комнату своим ещё сонным голосом: — На завтрак омлет!       Или: — У нас закончилась еда, будем давиться сигаретами!       Или же, когда Нам Гю наконец проявляется на кухне: — Дерьмово выглядишь, что тебе приготовить?       Ещё факт: Нам Гю не выглядит «дерьмово». Спросонья он похож на взъерошенного енота, которого секунду назад вытащили из берлоги — невинного и мягкого. Танос жалеет о словах, наблюдая за таким уютным Нам Гю, который одаряет его недовольной улыбкой, потирая глаза.       Су Бон кричит разные вещи, но его звонкий голос каждый раз побуждает в Нам Гю желание вкусно завтракать и долго, очень долго жить.       То, что Танос отлично готовит, в отличие от Нам Гю, — факт, для всех очевидный. И Нам Гю уверен, что даже божественная амброзия не сравниться со стряпней Су Бона.       Утром он ставит перед ним чашку горячего кофе с молоком. И кладёт на блюдце рядом пару кубиков сахара. Потому что Нам Гю нравится именно так: больше молока, а сахар — по настроению.       Факт: Танос тоже очень внимателен и поэтому никогда не забывает про такую мелочь.       Про то, что Сэ Ми терпеть не может сладкое, Танос тоже помнит. Поэтому при случае всегда старается ей впихнуть во время встречи на работе десерты послаще. Танос любит провоцировать Сэ Ми, а она в ответ любит провоцироваться. У них — все взаимно.       Факт о Нам Гю: он бы тоже хотел чуть-чуть взаимности.       Ну или хотя бы ароматное кофе с молоком по утрам. — Спасибо, — бормочет Гю и утыкается носом в горячую чашку. — Чего так встал рано? — любопытствует Танос сквозь зевок. На сковородке уже во всю потрескивает омлет.       Рот Нам Гю наполняется слюной то ли от аромата кофе, то ли от запаха горячего омлета. То ли от вида Су Бона, купающегося в солнечных лучах, словно пушистый кот. — Сны дурацкие разбудили, — не врёт Нам Гю. Сон ведь и правда был дурацкий. Но приятный, и просыпаться было обидно. — Ой, а мне снилось море, — Танос блаженно прикрывает глаза.       Нам Гю вот снился Су Бон.       Ещё факт о Нам Гю: он часто недоговаривает. О работе, о проблемах, о чувствах. Недоговаривает, что ему нравится Су Бон — хотя это, уверены друзья, то, что заметит даже слепой.       Факт о Су Боне: он не слепой.       Танос вздыхает мечтательно, Нам Гю вздыхает грустно, прильнув к чашке губами. Он почти делает глоток, как вдруг чувствует тёплую ладонь на своей макушке. Она легко гладит голову, запуская пальцы в волосы. Прикосновение осторожное, ненавязчивое, но парень все же закашливается, поперхнувшись кофе, а Су Бон, отдёрнув руку, бормочет себе под нос: — Так и знал, что у тебя очень мягкие волосы, — и чуть громче добавляет: — Не подавись там.       Нам Гю чувствует, как краснеет до корней этих самых — правда мягких? — волос. От затылка, вниз по позвоночнику пробегает волна мурашек, а Су Бон, пошумев сковородой напоследок, выключает плиту и приземляется на стул, напротив.       Руки его не дрожат, когда он достает сигареты и зажигалку, безуспешно пытаясь прокрутить её колёсико. В уголке его губ появляются ямочки.       Но для Нам Гю факт: зажигалка заедает, когда Танос нервничает. — Что ты ещё узнал? — шепчет Нам Гю в чашку, вцепившись в нее намертво, приятно обжигая пальцы.       Танос, раздражённо бросив зажигалку на стол, пережёвывает сигарету и, все же сделав затяжку, говорит: — Что ты поёшь на дежурстве, чтобы не уснуть. Что любишь долгие прогулки, запах сигарет, — голубые глаза весело смотрят на чашку в его руках, — кофе. Что ненавидишь дождь. Много чего, Нам Гю.       Новый факт: когда Танос смущен, он не может перестать трогать свои волосы. Он постоянно теребит их, запутывает или же наоборот поправляет и приглаживает.       Нам Гю долго смотрит на чужие тонкие пальцы, утопающие в фиолетовых — мягких ли? — волосах, и молчит, чувствуя улыбку на щеках, чувствуя жар чашки в ладонях, чувствуя в груди и висках пляску зачастившего пульса.       Су Бон же отрывается от своих волос и, выбросив сигарету в пепельницу, кладёт ладонь на зажигалку на столе. Пальцы, помедлив, барабанят по столу неровный ритм, и парень, стиснув зажигалку в руках, несмело признаётся: — Я вот только одного ещё не узнал, Нам Гю. Ты... — тихий вздох, — сказал бы мне «нет»?       Нам Гю чувствует, что ещё чуть-чуть и его грудь выплюнет зашедшее барабанным боем сердце и он умрет. Но в руках кофе. Кофе от Су Бона.       Танос неосознанно и бесполезно чиркает зажигалкой, не отрывая взгляда от чашки в руках парня. Нам Гю же любуется его горящими красным цветом ушами и торжественно отхлебнув ароматного кофе, произносит: — Не факт.