Когда Цзян Чэн хотел как лучше

– Ты уверен, что я не помешаю? Лань Сичэнь выглядел если не нервничающим, то точно взволнованным. Он старался это скрыть, но Цзян Чэн заметил, как супруг потирает руки, ковыряя ногтем заусенцы – дурная привычка, откуда она вылезла? Только недавно отучился терзать височные пряди волос во время приступов невроза. Ваньинь вздохнул и накрыл ладони мужчины своей, отвлекая его. – Это же семейная традиция, разве нет? – усмехнулся. – Семья у нас большая, придется постараться – любые руки нелишние. – Даже эти? Цзян Чэн смотрел на мужчину мягко, хотя сам Лань Сичэнь не сводил взгляда со своих ладоней. Ему не нужно ничего говорить, чтобы Ваньинь понял, о чем он. Сколько событий прошло со смерти Цзинь Гуанъяо? Бесчисленное количество. Это жестоко, но Ваньинь уяснил слишком давно – как бы ты ни стагнировал, мир всегда будет двигаться вперед, все так же будут сменяться дни и события. Лань Сичэнь много месяцев живет в Ляньхуа в статусе супруга главы клана. Прошлый Новый год отмечался скомкано – тогда вовсю шла подготовка к свадьбе, переворачивающей с ног на голову весь заклинательский мир. Но в этот раз Ваньинь хотел вернуться к активному участию в празднике. Больше чтобы вовлечь супруга, но это же считается? – Эти руки прекрасны, – Цзян Чэн поднимает ладони мужчины к своему лицу, прижимается щекой и коротко целует пальцы. Лань Хуань ни разу не брался за кисть в Ляньхуа. Судя по всему, он не писал картин много лет. Цзян Чэн бы не вспомнил о таланте супруга, если бы своими глазами не видел множества картин руки Лань Сичэня в том, другом мире, в котором ему удалось побывать. Что еще страшнее, Цзян Чэн давно не слышал сяо. Ни разу в Ляньхуа. Ни разу с событий в храме Гуаньинь. Разговор об этом был не так уж необходим, но однажды тема подвернулась сама собой. Тогда Лань Хуань признался: его руки убийцы не подходят для создания чего-то прекрасного. У Цзян Чэна сердце разбилось. Лань Сичэнь, Цзэу-цзюнь, являлся одним из сильнейших заклинателей, блестящим воином, прошедшим кровопролитную войну. Но еще он был музыкантом, талантливым художником, нежным любовником и супругом. Одно от другого неотделимо. … Цзян Чэн даже не задумывался о том, что боль потери близкого человека до сих пор не отпускает Хуаня. Хотя кто он такой, чтобы судить его? Как будто его собственные руки не были по локоть в крови. Как будто его руки не убивали близких. И все же. До сих пор? – Я буду мешать, – неловко проговорил Лань Сичэнь, предпринимая еще одну неуверенную попытку отмазаться. – Я без тебя не справлюсь, – вздохнул Цзян Чэн и постарался улыбнуться, как если бы его мысли не были заняты горестными воспоминаниями. Праздники, тем более семейные, даются ему особенно тяжело. Но разве не пора идти дальше? – … Что ж, – вздохнул Лань Хуань и улыбнулся дипломатично, не так, как хотелось бы Ваньиню, но уже что-то. – Я не могу отказать своему супругу. – Вот именно. Не можешь. Так что переодевайся во что попроще и пошли. Ляньхуа шумела, точно улей: все были при деле. С самого утра слуги занимаются генеральной уборкой как в резиденции, так и на всей территории. На помощь пришли адепты – нужно было начистить все артефакты в сокровищнице, а туда не пускают кого попало. На кухне шумно: готовить праздничную трапезу на весь клан – та еще задачка. К тому моменту, когда пришли Ваньинь с супругом, запахи крепкого наваристого бульона со специями заполонили весь этаж. Оба в домашних ханьфу, у обоих волосы собраны наверх, чтобы не мешались. – Пришли все-таки! – пожилая женщина обтерла руки о фартук и торопливо подошла к мужчинам. – Работы много… Я дам вам подвязать рукава. – Спасибо, лаотайтай*, – Лань Сичэнь немного растерянно склонил голову, здороваясь с хозяйкой кухни. Та зыркнула на господина не то недовольно, не то возмущенно. Цзян Чэн легко шлепнул тыльной стороной ладони по животу супруга, проходя вперед и принимая из рук главной кухарки подвязку. – Чем мы можем помочь, момо**? Нужны еще люди? Я позову. – Позови, А-Инь, а то нуцзя*** не знает, за что хвататься, – немного подумав, шепнула Цзян Чэну в ухо, но так, что слышали все окружающие. – А-Чэню, может, винца плеснуть? Бледный какой-то. – Не стоит, момо, он просто непривычный, – Цзян Чэн улыбнулся супругу и принялся подвязывать рукава широкой лентой, вздрогнув от неожиданности, когда женщина похлопала его по спине. Со временем подтянулось больше адептов, из-за чего в помещении стало теснее, но вряд ли это кого-то серьезно беспокоило. Мужчины и девушки переговаривались между собой, шутили и смеялись. Старшие кухарки занимались сложными блюдами, в то время как помощников организовали лепить пельмени – занятие на несколько часов, надо же накормить всю Ляньхуа! Лань Сичэнь не сразу смог расслабиться. Адепты клана Юньмэн Цзян, хоть и относятся к своему главе и его супругу с глубоким уважением, в менее формальной обстановке легко переходят на общение скорее дружеское, к чему было довольно сложно привыкнуть – в Юньшэне Сичэнь всегда чувствовал себя оторванным от собственного клана, являясь больше неким символом, примером для подражания, чем просто человеком, с которым можно поговорить. Приехав в Ляньхуа, Лань Сичэнь оказался в водовороте людей и событий, отличающихся от всего того, что он знал, и чему его учили. Влился ли он в эту новую жизнь? Или все еще стоит с краю, наблюдая с тихой завистью за свободолюбивым, раскованным обществом? – Хуань! – Цзян Чэн позвал супруга в который раз и уже толкнул его плечом. – Где ты витаешь? – Прости, я… – Лань Хуань сморгнул и опустил взгляд на собственные ладони, в которые Цзян Чэн вложил кружок теста. – Смотри, – Цзян Чэн ловко подцепил палочками немного начинки и вытер ее о тесто в своих руках, после чего сложил его вдвое, придав форму полумесяца, медленно защипывал по краю, двигаясь от концов к центру. – Вот так, внахлест. Понял? Лань Сичэнь кивнул и попробовал повторить, вот только начинка все соскальзывала с палочек. – … Жидкая, – неловко улыбнулся Хуань. – Сочная. Кроме мяса и овощей нужно добавлять масло, бульон и вино, так вкуснее всего. Подцепи об стенку миски, вот так. – А защипывать… ой, – влажная начинка потекла в ладонь, и Сичэнь застыл испуганно. – Руки не наклоняй, держи, – Ваньинь вытер край теста в руках супруга, отложил свой пельмень и прямо пальцами Хуаня надавил, чтобы сложить полумесяц. – И защипывай понемногу к центру. По три защипа с каждой стороны. Пятый вышел даже красивый. А после Лань Хуань освоился и смог делать это без подсказок. Может, у него получалось не так ловко, как у Цзян Чэна, что успевал и лепить, и с момо поговорить, и подсказать кому-то из адептов, где взять новый поднос. Лань Хуань больше молчал и в разговорах не участвовал, думая о том, когда в последний раз он что-то делал руками? Что-то… Деликатное. Разве что семена лотосов чистил, это считается? Его руки… Грубые, несущие смерть. Лепят пельмени на новогодний ужин для всей семьи. … Семьи? Разве в их семье не двое? – Простите за опоздание, – дверь в кухню раскрылась и на пороге показался Шэнь Фэй, советник главы клана. Он бережно вел под локоть еще одну пожилую женщину, что-то тихо подсказывал ей на ухо о ступеньках. – Не опоздали, – Цзян Чэн вытер ладони и отошел от стола, чтобы поздороваться. Он наклонился, взял руки женщины и поднес их тыльной стороной к своему лбу. – Госпожа Шэнь. Рад Вас видеть. – А-Чэн, похудел как, – нежно произнесла женщина. Она поздоровалась и с Лань Хуанем, но тот вспомнил лишь поклониться, поскольку был перепачкан мукой и мясом и не смог вовремя сообразить, что от него требуется. Госпожа Шэнь прошла глубже в кухню, где ее радостно встретила главная кухарка и ее помощницы. Шэнь Фэй отошел помыть руки, обещая присоединиться через пару минут. Лань Хуань смотрел на собственные ладони, в которые Цзян Чэн вновь вложил кружок теста. – Не отставай. – Угу. Он – бывший глава великого клана. Цзэу-цзюнь. Господин Цзян. Стоит посреди шумной кухни и лепит пельмени к Новому году. Руками воина и… убийцы. Для своей большой семьи. Лань Хуань поднимает глаза на улыбающиеся лица адептов. Здесь никто не думает о субординации и общается с главой и его помощником как с дорогими друзьями. Это странно, но не некомфортно. Иначе, не так, как Хуань знал и помнил. Он лепит пельмени для своей семьи, немного корявые, не такие красивые, как у Ваньиня. Но в этом что-то есть, что-то теплое и семейное, чего Лань Хуань не помнил и не знал. Ляньхуа полна сирот – эта мысль пришла не сразу. Когда-то давно, во время Низвержения Солнца и после, клан Юньмэн Цзян в шутку называли кланом оборванцев, потому что молодой глава принимал всех, кто хотел держать меч и идти за ним в клановом пурпуре. В Новый год многие адепты отправились к своим родным, но другим было некуда пойти, потому что клан – и есть их семья. Как и для Цзян Чэна. Одна большая семья. И Лань Хуань ее часть. И лепить пельмени с этими людьми постепенно становится чем-то таким необходимым и обыденным. Неровные и помятые. Его руками убийцы. Кажется, они все еще способны на что-то большее. ___________ Речь идет о цзяо-цзы (кит. 餃子 jiaozi) — "предки" японских гедза. Начинка может быть самой разнообразной, но отличительная черта — вязкость и жидкость. Классическая начинка для цзяо-цзы готовится так: 1. Крупно нарезанный зеленый лук, имбирь и хлопья перца заливаются горячей водой на 20 минут, после чего обсыхают на полотенце. В сковороде греется большое количество масла (смесь подсолнечного и кунжутного), в него добавляется обсохший лук, имбирь и хлопья перца вместе с репчатым луком (крупные куски), кориандр, звездочка аниса и ветка петрушки. Все это обжаривается в масле до коричневого цвета, затем масло процеживается, жмых выбрасывается. 2. К фаршу (обычно смесь свинины и говядины) добавляется остывшее ароматное масло и наваристый бульон (или теплая вода) в равных пропорциях. После добавляют сухой куриный бульон, сушеный чеснок, перемолотый кунжут, мелко рубленный имбирь, яйца. 3. Мелко рубят пекинскую капусту, редьку, морковку, сельдерей или другие овощи (не меньше 1/3 части фарша). Сырой мелко рубленный лук заливают кунжутным маслом, добавляют по вкусу. Для цзяо-цзы подходит тесто для наших пельменей. Варить как обычно, подавать с бульоном и приправленным соевым соусом с: