Мэй

Мэй проспала слишком долго. Когда она показалась на поле сражения, а именно в той самой пещере, ничего уже не было. Теперь в этих каменных руинах уже не было той давящей тишины и жуткого мрака. Только грязь и горы огромных булыжников, демонстрирующие последствия недавнего боя. Её внимание привлекли две женские фигуры, розоволосая девушка её возраста и пожилая женщина. Куродо тут же поспешила к ним, но наткнулась на знакомое тело. Именно тело. Это был Сасори, ошибки быть не может. Но, если он здесь, то тот парень… Сколько же она упустила?! — С вами все в порядке? — Мэй присела возле женщины и стала осматривать её на наличие повреждений. — Ты ещё кто такая? — недоверчиво покосилась на девушку розоволосая, когда Мэй перенесла осмотр на неё. — Это может показаться вам безумным, но я одна из Акацуки — спокойно ответила Мэй, исцеляя девушку. Это заявление нехило напугало присутствующих. Конечно, ведь Мэй сейчас была просто Мэй: серебряные лосины, прикрывающие ноги, черные балетки, золотые плотные браслеты на руках и фирменная бежевая туника с короткими рукавами, а на правом боку сумка с важными вещами и оружием. Она вернула свой прежний стиль с длинными волосами, собранными на конце. — Что с тем кукольником, с которым он дрался? Он в порядке? Канкуро! Он жив? — С ним всё в порядке — ответила ей розоволосая. — Но почему ты… Так это ты та странная девушка? — Странная девушка? Это он меня так представил? — Это странно — вмешалась в разговор бабушка, обращая на себя всё внимание. — Ты ведь из «Акацуки» и была одной из тех, кто похитил кадзегаге. И при этом ты нам помогаешь? — Я не хотела этого! — с сожалением произнесла Мэй. — Да я из Акацуки, но я не желаю зла ни вам, ни вашему… Стоп. Гаара ваш Казекаге? Женщина и розоволосая девушка переглянулись между собой. Они слабо верили одной из Акацуки, однако точно понимали, что опасности для них она никакой не представляет. — Ты пойдешь с нами — строго заявила девушка. — Возможно, ты и не причинила никому вред, однако ты преступница, и просто так мы не можем тебя отпустить. «Какого хрена?!» — промелькнуло в голове у Мэй.