In one chamber

***

      — Мёрдок, я не думаю, что это хорошая идея…       — Заткнись и делай, как я скажу.       Глухая и мрачная ночь — самое время для воплощения в жизнь всяких незаконных и опасных дел. Узкая дорога лишь в некоторых местах освещалась тусклыми фонарями, даже в окнах типичных британских домов не горел свет. Лишь изредка кто-то включал настольную лампу, а где-то мигал телевизор, отражаясь от окон синим цветом. Какой идиот решил построить банк в настолько забытом самим Сатаной месте? Туди нервно топтал место под собой, в то время как сам Мёрдок делал какие-то манипуляции с замком, известные только ему самому. Видимо, он давно готовился к этому моменту, а Туди, живя с ним в одной квартире, возможно, даже не догадывался о всей серьёзности его плана. Камера давно была сбита и валялась на полу. Но никто не исключает того факта, что тут может быть ещё парочка таких и, конечно же, наличие сигнализации. Но даже это не останавливало Никкалса от, как ему казалось, гениального плана. Парень думал, что мужчина шутил, когда говорил, что хочет ограбить местный банк и возьмёт его на пару с собой для моральной поддержки. На вопрос «Зачем?» он всегда получал неоднозначные ответы «Мне скучно» или «Так надо», после этого, конечно же, называя Туди тупицей, будто он не понимает очевидных вещей.       — Но у нас есть деньги!       — Мне недостаточно, идиот.       Если все пройдет удачно, а Мёрдок в этом уверен на все сто, то через пару часов они вернутся домой с ограбленным добром, чуть позже он найдет способ этим воспользоваться для своего же блага и будет ему счастье, а Туди психологическая травма. Возможно, не одна.       Дверь наконец поддалась и Мёрдок забежал внутрь, включая заранее подготовленный фонарик. Стюарт знал, что ему, кроме как стоять на шухере, ничего делать не нужно. А, ну ещё, может быть, отговаривать прохожих от вызова милиции, заводить машину, пока Мёрдок возится с вещами, а так же не ловить паническую атаку, что ему казалось сейчас тяжелее, чем все остальное. Пока парень почти трясся от ужасного осознания всей ситуации и постоянно поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, произошло то, чего боялся не только Туди, но даже сам Никкалс. Сигнализация ударила по ушам и ненадолго расфокусировала его внимание. Он не помнил, как под крик старшего сел в машину, как они ехали по пустой улице, нарушая всевозможные правила дорожного движения, как в стекле заднего вида была видна полицейская машина. И как они, сволочи, так быстро приехали? Стюарт чувствовал, как его сердце вот-вот выпрыгнет от липкого страха.       Мёрдоку удалось насобирать какую-то часть денег из касс, но как только он собирался странным образом вскрыть общую систему замков, прозвучала сигнализация, и он, не раздумывая, побежал к выходу, хватая в охапку Туди и толкая его в машину, а награбленное «золото» в сумке небрежно закинул на заднее сидение.       Все было как в тумане: сначала он лежал на холодном асфальте, придавленный ногой полицейского, потом был практически весь день в серой страшной камере, где его допрашивал какой-то человек. Парень молчал, иногда кивая и ковыряя коротким ногтем щель в столе. Позже выяснилось, что, уезжая от полицейских на огромной скорости, они сбили человека. А Туди этого даже не заметил.       Как выяснилось, сбитый остался жив, но с повреждениями. А всё благодаря тому, что Мёрдок успел заметить мотоцикл и резко свернул, тем самым только задев его. После недолгого суда, в котором Мёрдока обвинили в краже, в нанесении тяжких травм, а заодно и в остальных незаконных действиях, которые он совершал в прошлом, обоих вернули в камеру ожидания. Казалось бы, при чем здесь Стюарт, который, по всей видимости, с большей вероятностью мог оказаться всего лишь жертвой этой зеленой занозы в заднице? Соучастник и человек, который своим бездействием, а иногда и действием, поддерживал Никкалса. Своим нервным поведением Стюарт, сам того не осознавая, вызвал подозрения. Обоих приговорили к сроку до шести лет и распределили в один тюремный блок. Им выдали оранжевую форму и под пристальным наблюдением коренастого охранника отвели в камеру. К счастью, их поселили вместе, пусть и в совсем маленькой комнатке с небольшим окошком наверху, огражденным металлической сеткой, но зато вдвоем. И Туди, не смотря на чувство отвращения к Мёрдоку из-за случившегося, был рад, что он не с каким-то там амбалом-наркоманом и извращенцем, с которым он боялся бы даже шевельнуться, а с человеком, которого он знает и даже немного доверяет. Может быть.       Форма была ему велика, а в ногах наоборот, коротковата, и он безрезультатно пытался оттянуть оранжевую ткань ниже. И, вскоре разочаровавшись, он оставил это дело, давая себе цель привыкнуть к новым порядкам вещей и, как бы трудно это не было, смириться. Твердые кровати, состоящие из металла, матраса, плоской подушки и, на удивление, достаточно удобного пледа, были старые и явно пережившие на своем опыте много заключенных, но хотя бы постельное бельё было чистое. По крайней мере, таким оно казалось на первый взгляд. Но других у них на данный момент, увы, не было. На огромное удивление, кровати хотя бы не скрипели, и на том спасибо. Туди безэмоционально лежал на одной из них и смотрел в белый потолок с какими-то пятнами, а Мёрдок наматывал круги по камере, будто от этого что-то должно измениться.       — Эй, тупая башка, — обратился он к парню, подойдя к нему и нависнув над его недвигающейся головой. — Не лежи как бревно, а помоги мне придумать, как так выкрутиться, чтоб нас отпустили.       — А смысл, Мёрдок? Мы убили человека, мы должны здесь быть…       — Во-первых, он жив и я уверен, что сейчас он уже спокойно щеголяет по улице, а во-вторых, не неси херни и вставай.       Но Туди не встал. Он уже не видел смысла что-либо делать. Ему всего двадцать один год, а он сидит в тюрьме за ограбление. Не так он представлял себе свои «лучшие» годы. Может быть, сложись все иначе, если бы он тогда не стоял прямо за витриной, или если бы какой-то идиот свернул чуть-чуть влево, то он не был бы сейчас здесь и даже не думал об этом, продолжая спокойно жить так, как жил до этого, работая в магазинчике дяди Норма и, возможно, даже встречаясь с Паулой. Никкалс часто убеждал его в том, что эта девушка не даст ему то, что может дать он. Что он мечтает создать свою, самую лучшую группу, и даже иногда, во время их небольших домашних репетиций, хвалил Туди за его пение. И парень, со своей детской наивностью, искренне верил ему и продолжает верить в то, что когда-нибудь они создадут группу и забудут об этом происшествии, как о страшном сне.       — Ты глухой? Неужели этот день выбил из тебя остатки твоего крошечного мозга, идиот? — Мёрдок не выдержал и взял того за шиворот, поднимая на ноги и прижимая к стене так, что Туди ударился об неё головой.       Но парень ничего не ответил. Внутри него вновь зарождалось понимание происходящего, превращающееся в сильную панику и дрожь во всем теле. Давление этих серых стен с разными нецензурными надписями, мрачное освещение, голоса заключённых из других камер, давление Мёрдока, что вот-вот готов был ударить несчастного парня. Его начало трясти, а слезы стали наворачиваться сами собой. Он закрыл глаза и поднял голову, чтоб хоть как-то скрыть следы начинающейся паники.       — Слабак, — Никкалс скривился и отпустил его, наблюдая за тем, как Туди обессиленно сползает по стене на пол, захлебываясь в собственных слезах и поджимает ноги к груди, слабо сжимая волосы на голове. — Слышишь, успокойся.       Туди не мог успокоиться, внутри него бушевали эмоции, которых у него не было на протяжении всего этого дня. И сейчас они, накопившись, выливаются наружу, и парень буквально не в силах остановить это.       — Блять, не ной! — Мёрдок почесал затылок, наблюдая за истерикой сокамерника.       Раньше Туди тоже устраивал истерики, но быстро успокаивался и продолжал молча заниматься своими делами, как только старший прикрикнет на него. В этот раз ругань Никкалса не сработала, и он впервые за долгое время замешкался, не зная, как успокоить Стюарта. Сейчас они здесь вдвоем и слышать его нытьё становилось просто невыносимым. Мёрдок ненавидел, когда кто-то плакал. Он ненавидел, когда плакал Туди.       — Туди, черт тебя дери, — Никкалс потянул его за предплечье, поднимая и усаживая на кровать. — Если услышат твое нытьё, — он, все так же сжимая пальцы на его предплечье, прошипел ему на ухо, — Готовься для сброда этих ничтожеств быть мальчиком для битья, а то и хуже.       Туди не хотел этого. Он и так боялся того, что будет завтра, а эти, возможно существенные, угрозы от Никкалса прибавляли поводов для ещё большей тревожности. Успокоиться стало гораздо труднее, но страх быть тем, кого назвал Никкалс, сильнее. Он закрыл рот рукой, зажмурился и слабо кивнул, пытаясь подавить в себе всхлипы. Мёрдок, понимая, что парень хотя бы старается сдержать исходящие из него страдальческие звуки, отступил, со вздохом присаживаясь на кровать напротив.       — А от-откуда ты знаешь? — всё ещё всхлипывая и заикаясь, негромко спросил Туди.       — Что знаю? — раздражённо ответил Никкалс, укладывая голову на подушку.       — Что они будут со мной делать?       — Знакомый рассказал, что если выделяться, то к тебе будут относиться, как к дерьму, — он прикрыл глаза, зевая. — А вообще, иди нахуй, я спать, — сказал он и отвернулся к стене, на которой был мелом нарисован человечек в петле. Позитивно.       Туди решил последовать его примеру, опуская голову на подушку и поджимая ноги к себе. Он не понимал, как Никкалс может так спокойно реагировать на это всё так, будто это его обычные будни. День был трудный, как и следующие несколько…лет? Он не знал, ничего не знал, он ведь даже не был виноват, чтоб гнить в тюрьме. А может и был так же, как и был всё время рядом с Никкалсом, следуя за ним, как верный пёс.       Часов в камере не было, но он понял, что уже ночь, когда охранник через окошко заглянул в их камеру и через время погас свет. Почему их не выпустили ко всем в общий зал, когда еще не было слишком поздно? Он пытался заснуть, усиленно не открывая глаза и отгоняя страшные мысли, но ничего не выходило. В то время, как Мёрдок уже похрапывал, видя десятый сон, Туди боролся с навязчивыми идеями о том, как быть более незаметным на протяжении этих шести лет. А также боролся с неприятным ощущением внизу живота.       — М…Мёрдок? — сказал он шепотом, но мужчина не откликнулся. — Мёрдок! — он тут же зажал рот руками, понимая, что произнес это слишком громко. Но, к счастью, кроме недовольного мычания Никкалса, никаких посторонних звуков не было.       — Чего тебе?!       — Я хочу в туалет…       — Ну и на кой хрен мне надо это знать?!       Где-то за стеной прозвучало приглушённое «заткнитесь» и Мёрдок закатил сонные глаза.       — Ты слепой? — снизив тон, спросил басист и указал рукой на туалет в углу. — Или мне тебе снять штаны и усадить на него?       — Я… не видел его.       — Значит слепой.       Туди проследил за тем, как Мёрдок, что-то недовольно бормоча себе под нос, отвернулся к стене. А сам неспеша подошёл к унитазу, который на вид был не самым чистым. Пришла мысль, что как-нибудь надо набраться смелости и отмыть его. Оглянувшись на сокамерника, он приспустил штаны и сделал дело, после чего вернулся на свою кровать, давая себе обещание, что, если он не уснет сейчас, то не будет спать всю ночь. Но вскоре усталость взяла свое и он, стараясь не шевелиться, заснул.

***

      Пару раз за ночь Стюарт просыпался и долго не мог снова уснуть из-за тревоги и навязчивых мыслей. Поэтому он пытался разглядеть что-то в окне или рассмотреть тёмное помещение как можно детальнее. Определённо нужен фонарик, особенно с его не очень-то хорошим зрением. Ранним утром в какой-то момент к нему пришли странные мысли, которые заставили его отойти от кровати подальше.       — У тебя есть кровать, вообще-то, — выкинул Мёрдок, ожидая, пока наконец откроют камеры и он сможет утолить голод тюремной едой. По правде, он и сам не понимал, почему проснулся так рано, да и сна теперь ни в одном глазу. Иногда он поглядывал на Стюарта, что сидел на полу, прижав колени к груди.       — А вдруг… а вдруг на ней кто-то умер? — ответил тот, продолжая пялиться на выглядывающий из-под простыни старый матрас. — Энергетика плохая…       — Хуетика! — прикрикнул Никкалс, — У меня уже в почках твоя долбанутая паранормальная хрень. Ложись и не выёбывайся! Сегодня ты нормально на ней спал, что-то вдруг изменилось?!       Стюарт открыл рот, собираясь что-то ответить, но увидел хмурый взгляд Никкалса. И когда тот наконец-то отвернулся, продолжая разглядывать ногти на руках, Туди, подумав ещё какое-то время, медленно встал и подошёл к кровати, осмотрел её и осторожно сел, чувствуя, как матрас прогибается под его весом. Почему-то его не покидала навязчивая мысль, что именно на этой кровати кто-то навсегда покинул этот мир. У него прошлись мурашки от осознания, что он всю ночь пролежал именно на ней.       — Мёрдок… — почти шепотом позвал Туди вышеупомянутого, и когда увидел недовольный взгляд на себе, продолжил: — Может поменяемся местами? М-мне очень некомфортно.       — А хрен ты мой не хочешь? — зло ответил тот, но соизволил привстать на локтях. — Ещё бы тебе было комфортно за решеткой. Надо было реагировать быстрее и тогда, вероятно, мы не торчали бы здесь! — выкинул тот и, пытаясь как можно больше показать недовольства в своих действиях, встал и подошёл к Туди, рукой толкнув его голову в сторону своей бывшей кровати. — Шуруй отсюда.       Туди нахмурил брови на мгновение, но позже искренне улыбнулся и повернулся к Мёрдоку, но тот снова был увлечен своими руками и, кажется, не заметил этого. На нем будто висела невидимая табличка «Не беспокоить», что Стю и сделал, стараясь больше не тревожить Никкалса, устраиваясь на новой кровати поудобнее. Теперь ему и правда не так тревожно.       Тем временем Мёрдок никак не мог толком сосредоточиться на торчавшей из-под ногтя кутикулы, которую срочно хотелось оторвать. Его самого беспокоила вся ситуация, но умение реалистично подавать вид безразличия было будто у него в крови. Ему было бы плевать на Туди, сидящего на холодном полу, было бы плевать на то, что ему по какой-то странной причине некомфортно спать на той кровати. И он сделал это не только ради того, чтоб этот длинноногий пацан наконец-то отвалил от него. Причина была настолько глубокой, что он пытался игнорировать её всеми силами. Не хватало ещё, чтоб сам Никкалс испытывал симпатию к этому мелкому идиоту, которого ему предстоит ненавязчиво и незаметно оберегать от жестокого тюремного мира, где Туди определенно нет места среди того быдла, что будут их окружать. Скоро двери откроют и им придется воспользоваться какими-никакими навыками по выживанию в тюрьме. И если у Мёрдока уже есть небольшой опыт за свои тридцать три года, то Стюарт, по сути, всего лишь пацан, который понятия не имеет, что его может ждать...