Зарисовки

      Решиться на преступление, когда за плечами нет ничего — легко. Прийти перед этим в церковь за исповедью — трудно. Вверить свою душу чужому — волнительно. Сдаться во власть сердцу — безумие.       Всё, что происходило вокруг, было сплошным безумием! Чёртов год, Арвин, вместе с сестрой ходил на воскресную службу. И не для того, чтобы воздать мольбы Всевышнему. Нет. Он ходил туда только ради одного единственного пастора — настоятеля их захудалой церквёнки. Ловил его взгляды. Смущался от разрешённого поцелуя руки. И был готов встать на колени по другому требованию, а не для чтения молитвы. Арвин был готов поклясться, что Энтони понимает его взгляды, вздохи и тайные желания. Но он не понимал, почему тот молчит, почему не велит прекратить это безумие, почему не пристыдит верой… Сам Арвин уже ни за что не собирался отказываться от тех крох, что ему позволены, радуясь жизни и не мечтая поскорее убраться из городка.       А потом появился он, молодой Тигардин, забивший своими лживыми улыбками и сладкими речами голову его сестрёнки. Не желающей прислушаться к доводам брата, так как знала о его секрете. Да-а, отвратная у них семейка. Двое из двух детей влюбились в священников. А вот из двух пасторов — гнидой оказался один.

***

      Абсолютное безумие! Они в церкви. Они вблизи чёртового алтаря. Энтони — грёбанный настоятель. А он — без минуты убийца, сжимающий пистолет, даже будучи полностью обнажённым. Мститель, пришедший к одному только окончившему семинарий пастору, посмевшему совратить и бросить его сестрёнку.       Арвин хотел забрать душу того, из-за кого покончила с жизнью его сестра. Только вот, кажется, в этой церкви живёт сам Дьявол. Ласкающий, манящий и обещающий счастье в любви и страсти, ведь как иначе объяснить то, что вместо того, чтобы пристрелить мерзавца Тигардина, он, Арвин Рассел, сейчас стонет в объятьях и поцелуях настоятеля. Настоятеля, который целый год делал вид, что не замечал его взглядов, что не понимал цель его поздних визитов... а сегодня, именно тогда, когда встречи с ним не искали, решил поддаться блуду. И гореть Арвину в аду за то, что он этому рад, за то, что готов забыть о мести за сестру, за то, что готов отдаться этим рукам…       — Святой отец, вы найдёте время для грешника?       Сердце, как и пара капель пота, ухает вниз, когда горячие пальцы зажимают рот и скользят по предплечью, заводя руку за спину. С губ срывается тихий всхлип, а глаза закрываются под шкалящим пульсом. Лёгкие заполнены запахом ладана, воска и чего-то терпкого, так пахнет только Он.       Бархатным голосом, обдающим ухо, пробираясь сотней мурашек под кожу, свиваясь вокруг суматошного сердца, подобно змее, Энтони прошептал, забирая из дрожащей руки пистолет:       — Для тебя — всегда...       С пастором он разберётся сам. Как только уволится и утащит парня из этого болота. Кажется, вера в Бога себя изжила, а вот вера в любовь и человека — только зарождалась.