The Survivor's Dilemma

она втягивает холодный воздух, разбавленный нотками ранней, утренней росы. Легкий морозный ветерок окутывает ее, заставляя ту сжаться и продолжить шагать в сторону Хрустального. После олимпиады она старалась приходить на каток как можно раньше, игнорируя лёгкую панику в груди. Страх зарождался в душе быстрее, чем она успевала осознать, что именно ее насторожило. Тройной аксель. Она всегда чувствовала, когда что-то идёт не так, но не на нем. Она была загнанным зверьком, чувствующим приближение хищника. Без возможности сбежать. Девушка кидает быстрый взгляд на небо, скрытое за переплетенными ветвями голых деревьев. Весна только только начинала расцветать. Весна прекрасна и столь опасна. Она безмятежна, свободна. Ты чувствуешь освобождение от оков льда и дышать становится легче. Это конец мучительного сезона.

***

Она чувствует неприятную тяжесть в груди, разрывающую изнутри, но спихивает это на недавнее падение, спирающего дыхание на несколько секунд. Небольшой вздох вырывается из груди, а в голове лихорадочно проносится — ещё кислорода, больше воздуха. Девушка почувствовала, как начал гореть лоб, словно она находится на допросе у полицейских, использующих заезженную схему с наставлением лампы в лицо. Она скользит спиной, собираясь взойти на прыжок, но на глазах выступают слёзы. Это происходило уже не первый день, но Трусова предпочитала спихивать это на простое недомогание. Она останавливается и лихорадочно пытается втянуть воздух. Не идёт. — Саша, все хорошо? Голос Щербаковой раздаётся за спиной, но та пропускает этот вопрос мимо ушей и несётся к выходу со льда. Хватает в руки защиту для лезвия конька и несётся. Она бежала по коридору, ощущая лёгкую прохладу на щеках. Ей хотелось упасть, уткнуться головой в лёд, лишь бы унять этот назойливый жар. Он сковывал виски, стягивал ее шею колючей проволокой и душил. Душил, не давая возможности вдохнуть. Перекрывал все пути к кислороду. Ещё один толчок двери. Последний. Она падает на избитую плитку в туалете и игнорируют подступающую к коленям боль, казавшуюся сейчас такой никчемной. В любом случае, ей осталось недолго. Трусова втягивает ртом воздух и открывает крышку унитаза, кашляя. Белые лепестки усеяли ободок, ярко контрастируя на полу, имеющий желтоватый оттенок. Очередной приступ кашля заставляет ее усмешку исчезнуть с лица, вспомнить, в каком состояние она сейчас находится. Белый…ее любимый цвет. Цвет, который в первую очередь ассоциировался у неё с ней. Нежный, мягкий, будто спустившийся с небес. Как и она сама.

***

Такого не происходило раньше. Были симптомы, но не цветы. Она все ещё надеялась, что это сон, но несмотря на всё, ее захлестнула паника. Она была готова к смерти. Впервые это произошло, когда она узнала, что именно с ней происходит. В интернете было действительно много информации об этой болезни, но все как один — называли ее мифом. Ханахаки — прекрасна, но столь опасна. Когда узнаешь о таком, проходишь все стадии.

***

1 стадия — отрицание.

Она начинает истерически смеяться, смотря на список симптомов: — Бред какой-то. Эта болезнь выглядит как сказка. Человек начинает задыхаться от цветов, прорастающих сквозь его тело? Точно нет. Человеческое тело на такое не способно. Это насмешка, какая-то глупая шутка от интернета, медленно вводящая тебя в состояние паники. 'Вероятно, Ханахаки существует только от того, что схожесть симптомов заставляет человека сходит с ума.'

***

2 стадия — гнев.

— Саш, я действительно не понимаю, что такого сделала. Трусова уже не первый день игнорирует существование день грубо, с некой агрессией относилась к Ане и этот факт вгонял девушку в состояние паники. Она недоумевала, что же такого натворила, обрушив на себя гнев лучшей подруги. — Что тебе не понятно? Я попросила тебя отвалить, но ты продолжаешь лезть ко мне, капать на нервы своей наивностью. Не понимаешь с первого раза? Скажу со второго, отвали. Голос срывается на крик, а руки сжимаются в кулачки. Ей хочется бить по стенам, полу, кричать о своей боли, лишь бы донести до людей своё состояние. Состояние боли и отчаяния. Стоит ли ей перевестись в другую школу? Вновь сменить тренера, забив на возможный хейт, обрушившийся на неё в прошлом сезоне. Уехать на другой конец земли и сменить Федерацию? Возможно. С ее данными ее везде примут. Но сработает ли это?

***

3 стадия — торг.

Она переводит взгляд на Щербакову, смотря на ее изящные, легкие движения. Она порхала, выполняя свою показательную программу. — Она прекрасна. — голос срывается на хрип, а Трусова в свою очередь хватается за кофту на груди и отворачивается к бортику. Сейчас есть только одна цель — откашляться, не проронив ни одного лепестка на лёд. Иронично. Новый приступ кашля накрывает ее именно тогда, когда та в свою очередь пытается забыть об этом, подготовиться к предстоящим соревнованиям и выступлениям. это всё здесь ни к месту. Руки жгло похуже горла, Саше хотелось, чтобы это ощущение исчезло, пропало, словно сон. Словно она не больна и это просто глупый сон. Это было больно. Больно осознавать, что это происходит. Больно осознавать, что она умрет с этим. Больно осознавать, что она влюблена в того, от кого не получит взаимности. Больно до безумия. Интересно: может ли человек сойти с ума, столкнувшись с неразделенной любовью?

***

4 стадия — депрессия.

Приступы накрывали ее каждый день, прогрессируя. Теперь она могла ощутить цветение в груди. Каждый раз, стоит той долгое время не появляться при ней. Каждый раз, стоит ей задуматься о переходе в другую группу. Каждый раз, стоит ей пропустить тренировку. Но она привыкла. Она всегда привыкала. Она хорошо знала способы «лечения». Маловероятная взаимность, позволившая допустить такое. То, что от ханахаки спасения не было, являлось очевидной вещью, которая встречалась в строчках об этой редкой болезни так часто, будто все книги пытались не допустить развития надежды у отчаявшегося. В них раз за разом повторялось, что это неизлечимо. Или тебе проводят, так называемую, сложнейшую операцию, после которой ты остаёшься совсем без чувств. Ни любви, ни горести, ни счастья, ни боли, ни надежды. К лучшему ли это? Будет ли это выгодным способом? В конце концов, так ты больше никогда не сможешь пострадать от чьих-то слов. Или тот, кто спровоцировал эти цветения, отвечает взаимностью. Взаимность. Только не от этого человека. Вероятно, она писала большую взаимность к Семененко, чем к Трусовой. — Хоть где-то я победила. — она грустно усмехается, пролистывая очередной сайт. Какой процент людей зарождается этим? Одна тысяча? Она определённо выиграла в этой жеребьёвке.

***

5 стадия — принятие.

Она относилась к ней как к выстрелу в голову. Ты не можешь от него отвертеться и теперь приходится смириться с происходящим. Она уже не знала, от чего именно ее трясёт больше: то ли это страх, а может болезни…или вовсе стыд перед Аней. Она теперь такая же как и все. Такая же фанатка Щербаковой, зависимая от неё. Как они себя называли? Щербаботы? Теперь она пополнила их ряды. Такая же, как и все. Не получив достаточно любви, ты нуждаешься в ней с отчаянием утопающего. И неизбежно путаешь ее с другими вещами. Эта фраза, как никогда раньше, описывала ее, напоминала о неизбежной судьбе. Без Щербаковой она протянет неделю, в лучшем случае. Она проводит тонкими пальчиками по корешкам книг и грустно усмехается: — Там, где есть жертва, в конце концов объявляется и спасатель. — Последние слова теряются в приступе кашля, заставляя рыжеволосую девушку осесть на пол, лихорадочно хватаясь за горло.