Первый школьный омегаверс

Антон ходит в школу, понимая, что благодаря Арсению стал брать на себя гораздо меньше ответственности. Он пока не знает, кем хочет быть, но уже не думает так яростно из школы свалить. Действительно, зачем? Лучше не тратить лишние годы на ошибку, а потянуть время, подумать ещё. Тем более, даже если будет сложно, рядом всегда будет находиться Арсений, который безоговорочно поддержит, расслабит и подскажет, как сделать лучше. С ним Антону легче справляться с тараканами, которые сами крышей поехали на фоне учебы. Но пока рано думать о будущем или хотя бы не так сильно углубляться в него. Сейчас Шаст усердно готовится к сдаче устного русского языка, которая состоится в феврале. Времени много, да, но парень так не считает. Своего врага нужно знать в лицо, а ещё лучше детально изучить и подготовиться, к тому же книгу для подготовки они заказывали всем классом, чтобы была у каждого, так чего добру пропадать? Поэтому пропадает Антон. Снова, не замечая, теряется во времени, успевая только учиться и находиться рядом с близкими людьми. Так каково же оказывается его удивление, когда, поднимаясь на нужный этаж к своим одноклассникам, он только сейчас замечает в коридорах что-то по типу гирлянд и мишуры. Около кабинета стоят друзья-омеги, от которых он отдалился с начала учебы, они болтают о чём-то очень оживлённо, а Антон сегодня один — Дима придёт к третьему, потому что сдаёт какие-то анализы в больнице, так что парень решает присоединиться к девятиклассникам. — Да смотри какой свитер классный! С ёлочками, новогодний! Они парные и тёплые, давай скинемся? — Я не буду в этой лобудени в школу ходить, а по улице в ней холодно, лучше скажи, что моей маме на Новый Год подарить. — О чем болтаете, ребят? Антон останавливается возле подоконника и замечает на верхних окнах снежинки, вырезанные из бумаги и приклеенные на скотч. — Новогодняя суета, Тош, новогодняя суета, — нарочито устало вздыхает Кира, тыкая локтем в бок Дане, чтобы тот посмотрел в экран её телефона на новый костюм. — Да не буду я это носить! — Что? Антон зависает на несколько долгих секунд, пока его друзья поворачиваются и смотрят на него настороженно. — Я говорю, что не буду это носить, — неуверенно произносит Даня, за что получает очередной тычок от подруги. — Ай! — Да он не об этом, — Кира подходит чуть ближе. — Тош, сейчас декабрь, а что у нас в конце декабря? — как ребёнка, спрашивает она у друга. В конце декабря у Антона несколько лет была течка, пока природа не сжалилась над ним, начиная цикл раньше. Парень хорошо помнит этот ужас, когда Новый год встречаешь с болями внизу живота и таблетками, но сейчас он понимает, что совсем пропустил главное событие уходящего года. Скорое наступление следующего. Видимо, он нагло врал даже себе, когда говорил, что убавил рвение в учёбе. Но ведь экзамены… — Новый Год, — пораженно выдыхает Шаст, облокачиваясь на тот же подоконник. — Я совсем забыл. — Бывает, — легко пожимает плечами Даня, отбиваясь от подруги. — Ты и раньше неравнодушен к учёбе был, а сейчас из-за экзаменов совсем пропал, я прав? — Угадал, — вздыхает Антон. — Простите, что перестал уделять вам внимание. — Да мы заметили, — фыркает Матвей, что только подошел, но услышал последнюю фразу друга. — Ничего страшного, мы понимаем, — мягко улыбается Кира. Это нормально, когда не хватает времени на всё или ты больше не чувствуешь прежнего азарта делать что-то, чем горел раньше. С возрастом жизнь меняется, как и твоё окружение, как и ты сам. Поэтому желание общаться с одноклассниками отходило на второй план, в приоритете вдруг оказалась учеба, а такой праздник, как Новый Год, к которому раньше готовился чуть ли не за месяц-полтора, вылетел из головы, будто это что-то обыденное и сейчас не до этого. — Спасибо, — омега копирует мягкую улыбку девушки, погружаясь в свои мысли. — А нам что-то задавали по физике? — спрашивает тем временем Матвей. — Вообще-то, да, — с укором произносит Кира, хмурясь. — И очень много, — поддакивает Даня. — Твою ж… — омега быстро прикрывает рот рукой, не успевая договорить — рядом кабинеты с учителями, ещё услышит кто-нибудь, выйдет, и будет снова зудеть о том, что омеги не ругаются, в школе материться нельзя и бла-бла-бла. — Кто вообще придумывает ставить физику первым? Есть у кого списать, ребят? Очень надо. Антон кивает, доставая тетрадку из рюкзака. Матвей благодарит его и желает всего самого лучшего, на что парень отмахивается и, пока Кира с Даней продолжают искать одежду с новогодней тематикой и спорить, а Матвей активно занят списыванием, Шастун достаёт телефон. Солнце 08:18 Арс А правда, что скоро Новый Год? Может быть, все его просто разыгрывают? Арсеня 8:22 Правда, Тош. А ты что-то хотел? Солнце 8:23 Нет, я просто забыл ( Ему самому обидно: из года в год это его любимый праздник, он покупает подарок маме заранее, они вместе украшают квартиру и он считает буквально каждый день до боя курантов. Раньше они отмечали Новый Год втроём с папой, а потом только с мамой. А как в этот раз? Антон совсем забыл про свой любимый праздник суматохе дел и событий — это удручает. Арсеня 08:25 Ну что, всё настолько плохо?) Получается, что да. Всё просто ужасно. Солнце 08:26 Арсень, у меня дома даже ёлки нет🥺 Так внезапно нарушенная традиция и отсутствие прежнего огонька в глазах неимоверно расстраивают, потому что хочется сейчас, как раньше: праздника, чуда, подарков и ёлки. Одна лишь мысль, что начало этой чудесной новогодней атмосферы пропущена заставляет укрыться с головой в приятные воспоминания, как раньше было спокойно и хорошо, а сейчас всё бьётся об заботы, дела и хлопоты. Арсеня 08:28 Приходи ко мне после этого урока, разберёмся Это сообщение успокаивает. Оно придает уверенности, будто Арс каким-нибудь образом может остановить или отмотать время назад и зарядить новогоднем настроением до конца зимы. Проще говоря, помочь Антону с его внезапно по-детски возникшей проблемой, которая очень важна для него. Звенит звонок, и подросток со своими одноклассниками заходит в класс.

***

Урок проходит тихо и спокойно. Новая тема не интересна ничем, поскольку объёмная и непонятная. К доске не вызывают никого, пиши и пиши себе конспекты, да, только вот Антон пишет, но не слушает: все его мысли об этой зиме. Слишком много поменялось в этом году. Слишком много поменялось всего за четыре месяца. Девятый класс с экзаменами, чрезмерная нагрузка в учёбе, истинный, уроды-альфы, что напали на него, первый половой опыт, отдаление от хороших друзей, лучший друг альфа и постоянные мысли-мысли-мысли. Подростку кажется, что столько эмоций, как за эти четыре месяца, он не испытывал за всю жизнь, а он, между прочим, пережил развод родителей в свои десять. Вспомнив про маму, он решает написать ей, аккуратно доставая телефон и кладя его за пенал — всё равно учительница слишком увлечена презентацией по новой теме. Антоша 08:48 Мама, у нас дома не стоит ёлка, давай поставим? Просто я подумал, что уже пора Мама 08:55 Тош, у меня работа, мне некогда этим заниматься Антоша 08:57 А когда мы можем этим заняться? Новый Год ведь скоро совсем, а мы ёлку каждый год 1 декабря ставили Мама 09:00 Точно не сейчас. У меня завал на работе, дергают постоянно. Мне до новогодних праздников ещё работать и работать Антоша 09:02 Понятно Понятно, что ничего не понятно. Ясно только, что мама может задерживаться на работе, а ёлку они так и не поставят и дом не украсят. Конечно, Антон мог бы сделать это всё сам, но доставать десятикилограммовую коробку с ёлкой и игрушки из подсобки — себе дороже. Он один не справится и даже всё это не соберет, а праздника хочется. Хочется, чтобы как у всех, потому что у всех сейчас предновогодние настроение и, как Кира сказала, «новогодняя суета», все с нетерпением ждут зимних каникул, а не готовятся к первому экзамену, забыв про праздник. За размышлениями проходит урок и звенит звонок. Антон спускается вниз по лестнице и лениво плетется на второй этаж в кабинет биологии, по дороге пропуская даже несколько приветствий от учителей: ему снова кажется, что в его жизни что-то не так. Но ведь не может же он забить на учебу? Только не в этом году. Экзамены, даже если они не сильно пригодятся ему в десятом классе, он должен написать хорошо. И красный аттестат тоже неплохо было бы получить. Пускай и без красного аттестата его продолжат любить и уважать, но ведь так хочется показать, что ты умный, что ты достоин этого, ведь Антон может. Он правда может, но стоит ли оно того? Стоит ли какое-то огэ всех нервов, при том, что ты собираешь идти в десятый? В класс биологии омега заходит с опущенной головой и лишними мыслями. — Ну ты чего, так расстроился из-за ёлки? — ласково и с улыбкой на лице спрашивает Арсений, встаёт со своего места и подходит к младшему с раскрытыми руками для объятий. Антон поднимает голову на теплый голос учителя и улыбается ему. Арсений хороший. Арсений точно не заслуживает траты нервов из-за учебы Антона, хотя бы потому что и так успокаивает и радует его. — Арсень, не все же экзамены такие страшные, как нас запугивают ими? — он смотрит прямо в голубые глаза, прося учителя дать ему честный ответ. Иначе почему он один за четыре месяца так устал? — Конечно нет, Солнце. — тут же отзывается биолог, самостоятельно обнимая девятиклассника, не дожидаясь инициативы от него. — Ты точно всё сдашь, я уверен. Все сдадут, потому что нет в этом ничего сложного. Не грузись, пожалуйста. — альфа нежно берет младшего за руку, снимает с него рюкзак и ведет в сторону своего рабочего стола, сажая в мягкое кожаное кресло. — Ты что-то писал про ёлку, её нужно купить? — вставая сзади и начиная мягко массировать худые плечи, переводит тему Арс. — Нет, ёлка лежит в подсобке нашего дома вместе с коробками игрушек и новогодних шаров, но я никогда не таскал их оттуда, этим всегда занимались родители, кто-то из них. — стараясь ровно дышать, отвечает омега. Он прикрывает глаза от таких правильных и блаженных действий своего альфы. Тот будто чувствует, где надавить, чтобы расслабить. — Мы всегда украшали квартиру в начале зимы, но в этом году я забегался, мама допоздна на работе, а до Нового Года осталось две недели. — Антон шумно выдыхает, растекаясь по креслу, и запах яблока становится не таким терпким и кислым. — Мы можем приехать к тебе домой и украсить всё. — спокойно предлагает Арс, а Антон в его руках замирает. — Правда? — омега поворачивается в кресле, смотря на своего альфу снизу вверх, что выглядит мило и немного комично. — Вместе? В его глазах Попов замечает особенный блеск, будто счастье испугано мелькает, словно Арсений сейчас возьмет свои слова обратно или скажет, что Антон не так его понял. — Да. — серьезно и уверенно кивает альфа, чтобы у его мальчика даже мысли не возникло о том, что Арсений может сомневаться. — Выбирай любой день, возьмем ключи от подсобки, всё принесем, украсим и ёлку поставим. Антон быстро спрыгивает с кресла, обегает его и крепко обнимает истинного, на что последний удивляется на секунду, но всё же кладет свои руки на светлую макушку, поглаживая по голове. — Спасибо, Арс, спасибо, я буду очень благодарен тебе, ты даж… — Да незачем, милый, — мягко прерывает его старший, сам не осознавая, что именно делает для подростка. Арсений думает, что просто согласился помочь украсить квартиру и провести время вместе со своим омегой. Антон же осознает, что впускает Арсения во что-то личное, семейное, куда не захотел бы приглашать никаких людей, кроме родителей, но именно с Арсением хочется остаться один на один у себя дома, украсить квартиру, нарядить ёлку, не учить биологию и писать пробники, а позволить стать частью детской семейной традиции. — А можно уже завтра? — сверкая своими изумрудно-зелеными, просит омега, поднимая голову на своего учителя. — Можно. — смеётся Арсений, не смея выпускать своё солнце из объятий. — Уроки-то успеешь сделать? — со смешком спрашивает он. — Уроки подождут. — нарочито серьезно кивает Антон, а после приподнимается чуть на носочках и целует своего альфу в щеку. Арсений тепло улыбается в ответ, чувствуя, как собственное сердце трепыхает от эмоций. Такой милый, невинный поцелуй от его любимого омеги. Он чувствует, как запах яблока раскрывается по-новому, когда Антон целует сам, смотрит блестящим взглядом и носом тычется в шею или пиджак преподавателя, вдыхая в себя альфий аромат. Арсений в этот момент готов отдать многое, чтобы так было всегда.

***

Попов собирает учебники десятого класса с парт, которые так же выдавал всем в начале урока по приказу директора. Они с Антоном договорились встретиться на этой перемене у него в кабинете, а после пойти к Шастуну домой создавать атмосферу праздника. Это кажется неплохим занятием — провести вместе целый вечер, и альфа практически не чувствует усталости после работы, проверяет отсутствие забытых учениками вещей и садится за ноутбук, продолжая ожидать своего парня. Перемена медленно подходит к концу, как и заполнение журнала и отчётов по поводу школьной программы. Арсений смотрит на время и хмурится. Может быть, Антон просто забегался или решил остаться на дополнительных, а мужчину предупредить забыл? Такая мысль заставляет улыбнуться: да, его мальчик может забыть предупредить, совсем не думая, что о нём могут волноваться или ждать. Антон почти привык к тому, что теперь не один: он чаще заходит увидеться с Арсением, уделяет время для него, знает о его интересах и учитывает мнение, когда хочет что-то делать с ним. Конечно, он может и забывать про это, прямо как сейчас, но наблюдать за тем, как перед тобой меняется человек, перестаёт бояться, становится увереннее в себе, а главное — любимее — самое лучшее, что можно представить. Антон не появляется и не пишет ещё пятнадцать минут, и альфа внутри мужчины заметно напрягается. Попов встаёт со своего рабочего места, чтобы отвлечь мысли, проходится ещё раз по классу и подходит к окну. Декабрь продолжает радовать большим количеством снега, пускай и радуется этому только Антон, так как для Арса это дополнительное выделение времени на чистку машины от снега и не только. Белым ковром покрыта бóльшая часть территории школьного двора и футбольного поля. У ступенек здания школы Попов замечает машину скорой помощи, одиноко стоящую, но совсем не вписывающуюся в это место. Очевидно, кому-то из учеников стало плохо, кто-то подрался или неудачно упал. Такие ситуации происходили крайне редко, но всё же в прошлом учебном заведении, куда отправили Арсения сразу после окончания института набираться опыта, этих случаев он помнит предостаточно. От Антона до сих пор нет смс, что он задержался на уроке, на звонки он не отвечает и это заставляет насторожиться. Чем таким может заниматься его омега, что не смог даже предупредить? Неприятное волнение закрадывается в сердце мужчины, растекаясь по телу. Арсений сам себе говорит, что не может быть ничего страшного с его мальчиком, но перестать переживать не может. Попов выключает свет и закрывает кабинет на ключ, решая подняться на четвёртый этаж к кабинету истории, где часто оставался Антон, переговариваясь по поводу огэ по обществознанию с учителем. Идя по полу-пустому коридору, он неожиданно замечает Диму Позова и, немедля ни секунды, окликает его. — Дима, постой! — биолог подходит к ученику, беря того за локоть. Позов учителя замечает, кажется, только после прикосновения, и поднимает лицо. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. — здоровается он, отстранено кивая. — Здравствуй. Ты не видел Антона? Не знаешь, где он? — спрашивает брюнет сразу, стараясь делать вид, что ученик ему нужен исключительно по школьным вопросам. — Его в больницу увезли на скорой помощи минут десять назад. — поджимая губы, говорит девятиклассник. Арсения пробирает дрожь и сердце больно сжимается так, что приходится приложить немало усилий, чтобы устоять на ногах. — Как? Дим, что случилось? Как он? Как это произошло? — нервно спрашивает он, выдавая себя с головой. Голос не слушается и чуть дрожит, а по голубому взгляду можно понять, что альфа волнуется сильно. — Да я сам не знаю, но вроде ничего… — В какой он больнице? — перебивает брюнет, неосознанно сжимая локоть школьника сильнее. Дима видит это, только дурак не заметит сильную тревогу и волнение. Но к чему оно? Арсений Сергеевич всегда был рассудительным и собранным, а сейчас от страха еле стоит на ногах. Неужели его так напугала травма одного из учеников? — В семнадцатой городской. Да вы не переживайте так, Арсен… Биолог тут же срывается с места, направляясь к своему кабинету. Вставляя ключ в замок, он уже не думает ни о каких Димах, его мало что волнует кроме того, что Антон сейчас в машине скорой помощи, с травмой, едет в больницу, и неизвестно, что с ним, а он узнает об этом только сейчас. Открыв дверь и наскоро захватив вещи, в частности сумку с ключами от машины и пальто, Арс быстро покидает кабинет, — так же закрывая его, — и школу, кидая ключ на вахту охраннику, даже не попрощавшись с ним. В голове бьёт только тревога. Волнение за своего истинного. Попов знает слишком много случаев, когда падения в школе не заканчивались хорошо. К тому же скорую никогда не вызывают просто так, значит, случилось что-то очень серьёзное. А если Антону просто стало плохо? А если он упал в обморок, а учитель даже не почувствовал этого? Они же должны чувствовать друг друга, тем более, когда второй половинке очень плохо. Теперь Попов начинает злиться и винить во всём себя, потому что заранее не почувствовал, не уберёг, чтобы там не случилось, не пошёл искать своего омегу сразу, а сидел и ждал, непонятно чего. Вбив в навигатор адрес семнадцатой городской больницы, альфа, превышая все скоростные режимы, едет туда. Всю дорогу он крепко, до боли в пальцах сжимает руль, стискивает зубы, пытаясь унять своё напряжение, но неизвестность с самого детства доводила его чуть ли не до срывов, поэтому о контроле эмоций и страха сейчас речи не идёт. Бросив машину где-то во дворах, мужчина бежит на территорию. В этой больнице ему ни разу не доводилось находиться, но он лишь надеется на профессиональность и опытность здешних врачей. — Здравствуйте. — оказавшись запыхавшимся около стойки регистрации, здоровается Арсений. Его голос от долгого молчания и напряжения стал другим — низким и хрипловатым, будто и не его вовсе. Медсестра на посту смотрит на него со скепсисом. — К вам на скорой помощи из школы поступил омега Антон Шастун. Что с ним? Я могу увидеть его? — не дожидаясь ответного кивка со стороны женщины, спрашивает Попов. — А вы кем ему приходитесь? — подняв голову от больничных листов пациентов, прищурилась она, глядя на брюнета. — Я… — Арсений запнулся, не зная, какой ответ хочет услышать от него эта женщина. Истинный? Парень? Учитель? Друг? Муж? Родственник? — Я его учитель. Скажите, что с ним? Сердце стучит загнанно и сильно, больно ударяясь о грудную клетку. Мужчине легче думать, что это реакция тела на быстрый бег, а не последствия его волнения и страха. Медсестра чересчур медленно закатывает глаза, цокает, откладывает от себя бумаги и только после говорит: — Мы не имеем права разглашать состояния пациентов, если вы не являетесь близким родственником или супругом. — сухо проговаривает она и от её тона Арсений на секунду теряет мысль. Почему она так равнодушна, видя чужое волнение? — Тогда я могу знать, когда его можно будет забрать? Я ответственен за него перед его матерью и обещал привезти его после домой. — собрав все свои силы в кулак, ровным и серьезным голосом говорит Арсений. Если эта женщина не понимает так, то должна понять по-другому. — Вы можете подождать его в холле, я не знаю, когда он выйдет. — более учтиво отвечает медсестра и вновь утыкается в больничные листы, показывая этим, что не намерена больше тратить своё время на посетителя. Арсений кивает на такой расклад — сказали ждать, значит, он будет ждать, — но решает выйти из здания больницы, где ему становится трудно находиться. Больничные стены и проходящие мимо врачи давят на него, а на улице, стоя у входа, он может вздохнуть зимний морозный воздух и попытаться унять своё волнение рациональными мыслями. Медсестра не показала никаких эмоций при упоминании подростка, значит ли это, что с Антоном не так всё плохо? Хотя это не довод: эту женщину не удивит даже труп. Так, значит, нужно думать дальше. Она сказала, что Арсений может подождать. Значит, Антона выпустят уже сегодня и он сможет забрать своего мальчика домой? Забрать и никому не отдавать, раз уж на то пошло. После всего случившегося ему самому не помешает помощь, а это он не знает и половины истории. За рассуждениями альфа обходит территорию больницы, натыкаясь за зданием на здешних санитаров, что бодро переговариваются о чем-то и курят. Арс без всякой надежды подходит к ним. — Здравствуйте. Не угостите? — кивает он на пачку в руках одного альфы и сдержано поднимает уголки губ, как бы в улыбке. Мужчины переглядываются между собой, и один всё же вытаскивает сигарету. — Сложный день? — интересуется полноватый парень, стоящий рядом, протягивая зажигалку. — Скорее тяжелый. — выдавливает из себя брюнет, поджигая сигарету и сразу затягиваясь. — Спасибо. — он медленно выдыхает белый дым, что тут же рассеивается, и затягивается снова, не в силах ответить что-либо ещё. Сигаретный дым успокаивает и отводит не нужные мысли в сторону, хотя бы на время. Санитары рядом с ним продолжают общаться и шутить, кажется, спрашивают о чем-то Арсения, но тот отвечает не внятно, просит ещё одну сигарету, благодарит и прощается, говоря, что ему уже пора. Сам же выходит за территорию больницы, чтобы никому не мешать, остаётся один и продолжает снова и снова прикладываться к сигарете, фанатом которых никогда не был. Хочется, чтобы всё это закончилось, чтобы не знание ситуации развеилось и он мог не строить догадки. Хочется просто забрать Антона и увезти домой, но пока получается только сильнее затягиваться и вдыхать едкий дым. Всё, что он может — ждать возвращения Шастуна. Докурив последнюю сигарету, Арсений бредет ко входу больницы, чувствуя себя немного лучше, хотя это как сказать: у него больше не бьётся загнанно сердце, не трясутся руки и он стоит не на ватных ногах, но дикое беспокойство за истинного продолжает одолевать, как он себя не успокаивал. Из здания выходят люди, заходят врачи, но ничего критического не случается. Арсений смотрит себе под ноги, протоптав снег уже до асфальта, и только на секунду поднимает взгляд, как тут же видит Антона — своего мальчика, что выходит в своей куртке, видит Арсения и направляется к нему. — Мне сказали, что ты меня ждешь. — мягко улыбается он, совсем маленький и хрупкий в глазах альфы, ребенок, его омега, живой. — Боже мой, Антон. — Попов тут же касается его рук, плеч, отстраняется, боясь причинить боль, после трогает аккуратно снова, силясь обнять, но не решается, поэтому смотрит только, стараясь дышать и не допустить влагу в глазах. — Антош, я так переживал за тебя, я… Господи, Солнце… Что произошло? Я чуть с ума не сошел… Антон хмурится, смотря на своего взволнованного парня, и сильнее кутается в куртку. — Да ничего особенного. — легко пожимает плечами он. — Я просто по лестнице шел и меня толкнул кто-то. Я упал, ударился головой об ступеньку, но мне не больно было. Я только хотел подняться, но какая-то учительница начальных классов, молодая очень, новенькая, видимо, стала кричать, что у меня кровь, я сознание теряю, напугала всех, сама скорую вызвала, проводила меня до неё с вещами, я даже слово вставить не успел. — пряча руки в карманах куртки, рассказывает Антон, изредка сводя брови к переносице. — Ну а потом меня сюда привезли, рану обработали, таблетку дали и отпустили. — заканчивает он и смотрит в голубые глаза. — Боже мой, Тоша… — Арсений не выдерживает и крепко прижимает к себе юношу, пряча и защищая его от всех в своих руках. Он бы уточнил детали этой абсурдной истории, спросил что-то ещё, но сил хватает только на физическую близость, потому что вот он — рядом. Стоит живой, заводит руки за спину в ответ, но не даёт надышаться таким родным и необходимым запахом яблока, кладет ладони на грудь учителя и отстраняет от себя. — Арсень, ты курил, что ли? — серьезней спрашивает подросток, но по глазам видно, что он знает ответ. — Арсений, это ведь вредно! Тебе здоровья твоего много? Зачем?! — не унимается он. — Прости, Тош, так получилось, я испугался за тебя и… — Это не оправдание, Арс, — перебивает младший, смотря своими убийственно-зелеными глазами в голубые. — Никакое моё состояние не должно доводить тебя до желания курить, ясно? — Антош… — Пообещай мне, что, чтобы со мной не случилось, ты не при каких обстоятельствах не будешь себя травить этой гадостью, хорошо? — омега кладет одну ладонь на грудь альфы, там, где располагается сердце. Арсений понимает, что прямо сейчас от него ждут четкого ответа. И он не может подвести. — Обещаю. Антон сразу смягчается, улыбается снова мягко и разрешает провести рукой по чуть отросшим русым волосам. — Сейчас у тебя ничего не болит? — спрашивает Арсений, стоя вплотную к своему мальчику. — Болит, — не громко отзывается Антон, прикрывая глаза, — голова болит. И кружится, но врач сказала, что это пройдет. — он телом облокачивается на грудь старшего, забив на неприятный запах никотина от него, и пытается вдохнуть чистый морозный воздух. — Не нравится мне эта больница. — придерживая омегу, с ненавистью бормочет Арсений, бросая короткий взгляд на здание. — Солнце, поехали домой? — ласково говорит он уже на ушко омеге, и Тоша слабо кивает, вставая ровно. — Со мной всё в порядке, Арс, — заверяет он, чтобы мужчина не волновался, — просто немного умотан сегодняшним днём. — устало приподнимает уголки губ он, имея в виду крики молодой, еще зеленой учительницы и скорую помощь, на которой никак не ожидал прокатиться. — Если честно, у меня на сегодня были совсем другие планы. — Успеется. — отзывается Попов, ведя парнишку к машине. — А сегодня тебе нужно отдохнуть у меня дома. — серьезно говорит он. — У тебя? — уточняет омега, перехватывая руку истинного, и в его голосе слышится улыбка. — Конечно. Я тебя теперь никуда не отпущу. — с той же улыбкой на лице говорит Арсений, и в доказательство своих слов обнимает омегу за плечи, осторожно целуя в кончик носа. До машины они доходят в обнимку, не спеша передвигая ногами. — А где твой рюкзак, Солнце? — спрашивает Арс, открывая перед омегой дверь авто. — В школе. Не переживай, его Димка заберет. — Антон садится на переднее сиденье, доставая из кармана телефон — заходит в переписку с другом и печатает ему пару сообщений. — Наверное. Я напишу ему, но я вообще не помню, был он со мной или нет. — Если Дима не сможет забрать, я принесу его тебе завтра, а ты побудешь дома один день. — Арсений пристегивается рядом, заводит машину и включает обогреватель. — Арсений! Нельзя просто так пропускать школу! — тут же возмущается девятиклассник, пристёгиваясь следом. — Можно. — не соглашается Арс. — Ты получил сегодня травму и, если бы здесь были нормальные врачи, я бы попросил у них для тебя больничный. — мужчина думает пару секунд. — Давай съездим к другому врачу? — Не нужно, я же сказал, что не было ничего, так, царапина просто, быстро заживёт. — отмахивается школьник. — Хорошо, как скажешь. — вздыхает Арсений и плавно трогается с места, убавляя печку в машине, чтобы не они вспотели. — Но на завтра всё равно отгул возьми, хорошо? Тебе не нужно перенапрягаться. — всё же просит он. — Я бы не хотел… — Если будешь чувствовать себя весь день хорошо, вечером поедем к тебе наряжать ёлку. — перебивая, ставит условие брюнет, смотря на дорогу, пока Антон не придумал ещё тысячу и один аргумент против необходимого ему отдыха. — Я согласен. — так же быстро сдается Шаст и биолог улыбается своей маленькой победе. Они едут в машине под тихую музыку из радио не разговаривая, потому что, Арсений помнит, у Антона всё ещё болит голова, а ему хорошо в тишине с истинным. — Фу, Арс, от тебя теперь сигаретами пахнет, жуть. — в тишину салона недовольно ворчит омега и показательно морщится, прикрывая ладошкой нос, другой залезая в бардачок. — На вот, пожуй жвачку. — он дожидается, когда альфа встанет на светофоре и отдает ему пачку дирола со вкусом клубники и арбуза. — Раньше у меня в бардачке не было жвачек. — недоуменно произносит Арсений, принимая упаковку и закидывая одну жвачку в рот. — Правильно, потому что это я их туда положил. — с довольным лицом фыркает младший, убирая упаковку на место. — У тебя ещё тут батончики лежат протеиновые, ты же сахар не любишь, мало ли, захочешь перекусить. — Какой ты у меня всё-таки заботливый омега. — счастливо говорит Арсений и, пока машина всё ещё стоит, дожидаясь зеленого, тянется заласкать парня и затискать, хотя больше всего хочется поцеловать. Но Антон не даёт себя целовать, потому что терпеть не может запах никотина, смеётся от щекочущих родных пальцев на коже, и альфе ничего не остается, как переместить свои руки на руль, когда машины сзади начинают сигналить, а светофор горит зеленым уже десять секунд.