Первый школьный омегаверс

Антон и Арсений вместе быстро убрались и перекусили, решив ехать к мужчине прямо сейчас на машине, чтобы парень потом не передумал, и потому что Арсений уже побыстрее хотел домой обниматься со своим истинным. Шастун звонит маме, предупреждает, что переночует снова у друга омеги-отличника и они вместе позанимаются. Мама нехотя, но отпустила уже довольно взрослого и самостоятельного подростка, за что Антон её и любил. — Иногда мне кажется, что это ты омега. — хихикает младший, сидя в машине на переднем сидении и принимая бесконечно долгие поцелуи от альфы во все уголки лица и шеи. — Почему? — с улыбкой довольного кота или скорее хитрого лиса, спрашивает Арсений, отрываясь от родных губ. — Потому что ты добрый, красивый, не грубый, вежливый… — перечисляет тихо Антон, стараясь не смотреть в сторону учителя, чтобы не смущаться своих слов сильнее. — А ты считаешь, что альфы не могут быть такими? — Все альфы отвратительны и ужасны, а ты совсем не такой. Арсений не отвечает на это ничего и только задумывается над словами омеги. Все альфы отвратительны и ужасны? Почему он такого мнения? Хотя, даже если вспомнить случаи, что знает из жизни Антона Арсений, то такое описание можно от него ожидать. Вспомнить хотя бы то, что их с его мамой бросил отец или недавний случай с альфами-отморозками, что напали на омегу в школе без причины. Тогда да, Попов выделяется из этого списка, выглядя, как исключение. Но он всегда вел себя так и считал это нормальным. Арсений всю жизнь находился в обществе приличных альф, что не позволяли себе предательства и рукоприкладства, наоборот — в его семье, а затем и во всех учебных заведениях, к омегам относились как людям, их уважали и считались с ними. — Не все альфы такие, Тош. — наконец отвечает Арсений, заворачивая на нужную улицу. — Хорошо. Кстати, как тебе трахаться со мной, понравилось? — сменяя тему, любопытствует Шастун, тут же вытягивая свои руки вперед на панель и наблюдая за истинным. — Понравилось. — улыбается Арс и качает головой в тихой усмешке. Он не привык так открыто разговаривать на эту тему, но Антону она не кажется интимной и, по крайней мере, сейчас точно не смущает его. — А тебе со мной? Удовлетворяю все омежьи потребности? — возвращает вопрос мужчина, стараясь сохранить невозмутимость, но щеки выдают его, покрываясь едва заметным розовым оттенком. — Ну, я не помню прям всего, но мне понравилось, как ты меня вылизывал. Не знал, что ты такое любишь. — машина паркуется недалеко от подъезда и альфа глушит мотор, краснея вовсе и в горле появляется ком. — Прости, я больше не буду так делать. Не знаю, что на меня нашло… — начинает оправдываться он, но Антон перебивает его, вскидывая брови. — Вообще-то я сказал, что мне понравилось. Ты стесняешься этого? — младшему правда интересно, а ещё его забавляют красные щеки (и даже уши) истинного. — Скажем так, я думаю, что это чересчур извращенно, но да, мне нравится. — опустив голову на руль и не смотря на парня, приглушенно говорит Арсений. — Я не считаю это извращенством, и мне нравится, когда ты так делаешь. — просто отвечает Антон, и Арсений выдыхает бесшумно. Честно говоря, он и правда считал себя грязным извращенцем, когда в голову приходила мысль сделать римминг партнерам, но течный омега-истинный с восхитительным запахом туманил мозг, давая желанию воплотиться. Пожалуй, эта ещё одна миллионная дополнительная причина любить и прожить всю жизнь с Антоном — тот не считает его извращенцем, спокойно говорит на тему секса и ему нравится то, что делает с ним Арс. — Хорошо, я продолжу вылизывать твою вкусную задницу. — говорит нарочито-серьёзно он, продолжая немного краснеть, и выпрямляется, выходя из машины. — Я в предвкушении. — Антон копирует действие и только поправляет футболкой еле заметный стояк. Они приходят домой, моют руки и переодеваются каждый в своё, потому что девятиклассник настоял на собственной футболке, как прилежный омега. Они ведь ещё не встречаются! Но трахаются. — Ты как? — спрашивает Арсений, проходя на кухню, где сидит Антон. — Пока в порядке. — пожимает плечами школьник. — Есть не хочешь? Давай я тебя покормлю? Антон думает недолго, а потом отрицательно мотает головой. — Не хочу. У него правда не было аппетита, как и у любых омег в течку, только жарко и чуть кружится голова из-за затуманенного мозга, но это терпимо. Конечно, нельзя не есть все три или более дня вообще, но сейчас он правда не хочет. — Так нельзя, Антош. — мягко говорит альфа и уже хочет подойти к подростку, чтобы взять за плечи, как тот внезапно даже для себя скручивается, ударяясь головой об стол и зажимает руками живот. — Блять, Арсений… — скулит он. Сильные руки тут же подхватывают поплывшего омегу и уносят в спальню. Антону плохо и больно, Арсений чувствует это и хочет помочь. Зайдя в спальню и аккуратно уложив Антона на кровать, Арсений нависает сверху, хочет поцеловать, но Шастун запрещает — брыкается. — Нет, Арс, пожалуйста, давай не будем, полежи со мной. — тихо просит он, а из глаз неконтролируемо текут слёзы боли и страха. — Мы посмотрим фильм, да? — сразу поднимаясь с кровати, предлагает брюнет. — Нет, нет, просто ляг… Ляг со мной, я хочу слушать твой голос. — Антон мёртвой хваткой цепляется за мужскую кисть, когда Арсений просто хочет отойти к шкафу, чтобы взять чистое бельё. Мокрый, в слезах, всхлипывающий каждые пять-десять секунд и всё это в позе сжавшегося эмбриона — Арсений первый раз видит его таким, но понимает, что течка, а ещё гон, никого не щадит, но, если Антон запрещает близость с ним, то Арсений не будет настаивать, ни за что. Он понимает его страх и нерешимость, но больше всего он понимает его боль, что терпит Антон сейчас, и как сильно борется с внутренним омегой — очень сильный и настырный — такой его истинный. Попов быстро раскладывается, убрав покрывало и одеяло с кровати. Раздевает парня под его же неразборчивое бурчание и раздевается сам, решая всё же одеть чистую футболу и шорты, что бы лишний раз не заводить. — Я готов, малыш, иди сюда. — Арсений запрыгивает в кровать под одеяло, ложась поудобнее и уже через секунду к нему, как котёнок за пазуху, пристраивается Шастун, утыкаясь носиком в рёбра да лёгкой боли. Арсений аккуратно обнимает его одной рукой, позволяя все эти… нежности? Да всё что угодно позволяя своему истинному, будь то секс, развод на подготовку к огэ или эти сюсюканья, что альфе особо по душе. — Расскажи мне что-нибудь. — просит младший, сжимаясь в объятиях, и по запаху можно понять, что ему стало немного легче. Он смог побороть внутреннего омегу и боль под запахом цитрусовых ушла на второй план. — Я помню, как один раз решил пожарить себе яйца на сковородке и, то ли масла мало налил, то ли плиту включил слишком сильно, но яйца сгорели, а запах был такой, что мама мне ещё неделю припоминала этот кошмар. С тех пор я не умею готовить яйца абсолютно в любом виде, но всё равно это делаю иногда, потому что люблю. — Арсений едва заметно поглаживает по волосам притихшего парнишку, слыша только его дыхание и сладкий-сладкий яблочный аромат. — Ещё помню, как было весело у нас в школе. Мне очень повезло с классом и один раз мы поспорили, кто сделает башню выше из учебников. Вызвался я и мой друг. Мы ставили книги вертикально друг на друга, вплоть до тетрадей, и у меня башня достала до потолка и я выиграл. — мужчина запрокидывает голову, погружаясь в воспоминания. — Правда, потом прозвенел звонок и в класс зашла учительница. Я никогда не забуду смеси восхищения и тревоги за книги у неё на лице. Но тогда я был горд собой. Попов замолкает, прислушиваясь к телу рядом. Антон понемногу приходил в себя во сне, он уже не такой мокрый и горячий, а запах, пускай и остался такой же сильный, всё же не смог хоть как-то раззадорить мужчину, что вырубился спустя десять минут полусна, потому что оба очень-очень были умотаны сегодняшним днём.

***

Арсений просыпается от затекших мышц, чувствуя, что лежит не в очень удобное позе. Он решает открыть сонные глаза, прежде чем шевельнуться, и первое, что видит с утра пораньше — это как Антон забирается и седлает его бедра, снимая с него шорты и трусы. Член альфы реагирует почти мгновенно, так как ощущает на себе голую задницу, которая даже насадиться не успела, а брюнет уже чувствует смазку, и, конечно, невыносимо сладкий и приятный аромат яблока, после которого голова только кругом и орган стоит, готовый к утреннему сексу. — Антон… — спросонья хрипит Попов, пытаясь понять и сделать хоть что-то, но, кажется, заводит этим подростка больше. — Заткнись. — тонкие руки с нажимом давят на мужскую грудь, пресекая любые действия, а сам Антон запрокидывает голову назад, открывая вид на тонкую, белую шею, и трётся промежностью о стояк, чтобы добиться нужного эффекта. Арсений перекладывает свои руки на бёдра омеги, пытаясь если не убрать сладкую задницу от стояка подальше, то хотя бы приостановить, на что младший сверху рычит, переставая тихо постанывать и сильнее давит на на его грудь. — Антон, презерватив. — пытается донести старший, мозг которого на провокационные действия не реагирует вообще, в отличии от тела. Он боится, что течный омега — не Антон — добьётся своего, а Антон его за это никогда не простит. Подросток не слышит слов, лишь приподнимается, заводит руку за спину и обхватывает крупный член, насаживаясь на него, начинает двигаться, как ему удобно и стонать, широко открывая рот. Внутри Антона узко, потому что тот даже не растягивал себя и вообще только проснулся, как и Арсений. Мужчина глубоко дышит, подавляя желание толкнуться бёдрами вперёд, но понимает, что Антон ждёт именного этого, а ещё разрядки. Презервативы недалеко, до них лишь бы дотянуться, но омега не пускает, даже мысли не допускает, что его альфа может куда-то уйти, оставив одного, да ещё и за контрацепцией, что помешает оплодотворению. Арсений, с затуманенным запахом и сексом мозгом придумывает план, показывая, что он участвует в процессе, подаваясь вперёд и оглаживая омежьи соски, крутя их пальцами, улыбается и рычит, отчего омега над ним стонет громче, подходя к пику. Попов оставляет соски, оглаживает хрупкие плечи и за лопатки заставляет нагнуться, что бы мокро поцеловать. Больно, чуть кусая губу, и глубоко, лишь бы младший потерялся в этих ощущениях. Альфа обвивает его руками, а затем резко переворачивает, оказываясь сверху, берёт небольшого размера член, топорщившийся между двух тел и ведёт по нему вверх-вниз, размазывая уже успевшую натечь из уэрты смазку. Антон рвано дышит, с громким криком кончая, пачкая оба живота, хотя спермы меньше, чем вчера. Попов быстро выходит из него, пока тот отходит от оргазма, и дотягивается до стоящего у противоположной стены комода, доставая оттуда презервативы. Можно было догадаться распихать их по всей комнате, на всякий пожарный, но Арсений вообще каким-то рассеянным стал, ему теперь не до работы, не до сна, не до течек и презервативов, даже накормить парня не успел. Они как-то в срочном порядке легли спать, так что было не до всего. Трясущимися от возбуждения руками, он всё же достаёт из фольгированного пакетика резинку, раскатывая её по ещё твёрдому члену. Закончить сейчас вряд ли удастся, Антон быстро оправится и захочет разрядки, но всё же презервативы для того и нужны, что бы защищать от попадания спермы внутрь омеги, так что лучше с ними, чем без них. Когда Арсений возвращается в кровать, подползая к младшему — подросток хнычет, держась то ли за грудь, то ли за живот. Ему не дали полноценного оргазма, ушли, бросили и теперь он думает, что совсем один, но это далеко не так. Арсений мягко проводит рукой по его волосам, открывая вид на покрасневшее от температуры лицо, осторожно наклоняется и нежно целует, показывая, что он рядом, вот он, и он готов делать всё, что омега попросит. Антон отвечает сразу, будто этого и ждал, углубляет поцелуй и обвивает ногами истинного, толкаясь своим эрегированный органом ему в живот, пачкая и без того грязный в сперме. Арсений обнимает его за спиной и приподнимается вместе с ним, что бы младший оказался у него на коленях, и уже насаживает парня на себя сам. Антон тёплый — не горячий — эта теплота приятна и внутри него не так узко, как было в начале, да и сам Антон чуть приходит в себя после первой разрядки. Они целуются, обнимаются и вдыхают запахи друг друга, продолжая увеличивать темп. Это всё так интимно для них, так правильно, так нежно и ласково. Они как те самые люди, занимающиеся любовью. Арсений думает об этом и внутри всё расцветает от любви. Конечно, нельзя сказать, что Антон любит его — в течку вообще существует лишь омега и его инстинкты, но, чего не сделаешь ради фантазии и мечты. Он переворачивает парня и ставит на четвереньки, на мгновение выходя из него, на что Антон теперь не сопротивляется — его сейчас жёстко отымеют, что может быть лучше? Он инстинктивно прогибается в спине, когда головка через слой латекса проходится по простате снова и снова. Антон держится за изголовье кровати, до белых костяшек сжимает обивку и, стоит Арсению войти один раз резко и по самые яйца, буквально натягивая на себя — кончает, как и его партнёр. Узел затягивается по ощущениям дольше, чем вчера. Арс, потный и уставший, укладывает их обоих на кровать не разрывая узла. Шаст непрерывно дышит, начиная толкаться задом назад, насаживаясь на узел, отчего по телу бегут мурашки и отголоски оргазма прошибают тело. — Ты чего? — Мне… нужно, ещё. — кряхтит Антон, проделывая тазом восьмёрку, и снова, как маленький, хнычет. Арсений первый раз наблюдает такое, но не перечит. Он устал, но всё равно сделает всё, что попросит истинный, как бы сильно сейчас не хотелось спать. Мужчина обхватывает пальцами омежий член, проводит по нему пару раз и сам толкается в узел, продолжая дрочить. Благо, они все в сперме и смазке, так что дрочить можно что угодно и чем угодно. Антон кончает, но головка продолжает пульсировать, а грудь глубоко дышать. Лишь после ещё одной разрядки молодое тело успокаивается и Шастун, без зазрения совести стонет тихо, на высоких тонах, ловя отголоски большого количества оргазмов. Теперь они оба могут уснуть, если Антон вообще будет спать, но Арсений вырубается сразу же, как только тугие стенки ануса расслабляются и он может освободить свой член, сняв с себя презерватив.

***

Следующие два дня прошли, как в тумане. Запах смеси цитрусовых, апельсина и яблока был насыщенным настолько, что уже отдавал кислинкой и им была пропитана вся квартира. Антон Арсения не отпускал ни на минуту, так что последний не успевал даже поесть и накормить младшего, — либо трахая его, либо спя в обнимку. Только в пятницу утром альфа просыпается не под истинным, а рядом с ним. Рядом, с уже пришедшим в себя Антоном, который не был горячим, не тек, а очень мило сопел во сне, и мужчина укрывает его одеялом, чтобы он не мерз. Выспавшись, Попов оставляет парня в кровати, а сам идет принимать душ. Если бы не их природный запах фруктов, то обоих уже вывернуло бы от запаха пота и смазки. Душ кажется блаженством и мужчина с удовольствием проводит там двадцать минут, чувствуя себя по-настоящему цивилизованным и чистым человеком. В боксерах и шортах он бредет на кухню, что бы приготовить завтрак — продукты должны были остаться. Они не ели с Антоном дня три точно и брюнет немного переживает за здоровье своего истинного. Он ни разу не жалеет, что провел течку с Антоном. Друг без друга они бы не справились — Арсений уверен. Шастун его глоток воздуха: новый, свежий, яблочный. Ему нравится в Антоне всё — от недостатков до внешности. Он умный, интересный, красивый и хрупкий, с ним хочется быть рядом. И, несмотря на свой возраст, трахается он правда неплохо, хотя судить сложно, всё-таки затуманенный мозг в течку не в счет. Арсений варит кашу и с сожалением думает, что так и не смог ни разу вылизать Антона, попробовав его смазку на вкус, — Шасту ведь тоже понравилось. Он вообще думает о том, что теперь Антон запретит к нему приближаться даже на пару метров, ведь риск забеременеть у того все же есть и он достаточно большой — это альфе точно припомнят и вряд ли простят. Но, в каком бы сейчас настроении не проснулся Антон и как бы сильно он не ругался или обижался на Попова — тот всё равно будет его любить и извиняться долго-долго, сколько потребуется. Готовый горячий завтрак, состоящий из бутербродов с колбасой и каши с чаем, выветривал запах двух тел и можно было глубже дышать. Арсений попутно готовил себе чашку кофе, чтобы взбодриться, стоя спиной к двери, поэтому не заметил тихо подкравшегося к нему подростка. Тот обнял его со спины, водя носиком вдоль лопаток и обвивая руками грудь. Арсений вздрогнул от неожиданности, уже подумав, что течка не закончилась, но Антон продолжал стоять сзади, несильно обнимая мужчину со спины. — Привет. — Всё хорошо? — тихо спрашивает старший, поворачиваясь в объятиях лицом к парню. Он такой худой и наверняка лёгкий, уже не так сильно отдаёт сладким, Арсений бы даже сказал, приторным яблоком и, что уж врать, ему самому неплохо было бы принять душ. — Вроде. — Антон неуверенно пожимает плечами. — У меня болит задница и член, я чувствую себя ватным пластилином, это нормально? — куда-то в грудь мычит он, всё ниже скатываясь по голому телу. — Для начала тебе стоит принять душ. — Попов быстро подхватывает падающего подростка и тот действительно оказывается лёгким, как вата или облако. Пускай альфа ещё не знаком с его мамой, но та бы его точно за такое не простила. А если узнать подробности, не простила бы не только за это. Арсений на руках несёт Антона в душ и тот совсем не сопротивляется: то ли нет сил, то ли понимает, что надо. Душ они принимают вместе, ну, как, Арсений просто помогает Антону стоять, чтобы тот не упал, не завалился на бок или не уснул, моет его и споласкивает. — Не переживай, у тебя есть ещё два дня, чтобы прийти в норму. — вытирая чистым полотенцем чистого подростка, говорит учитель. — Там завтрак стынет, пойдём. — он тянет Антона вперёд, но тот брыкается. — Я не хочу. Удар в самое сердце. Арсений чувствует себя бабушкой, которой привезли исхудавшего внучка, а тот не хочет пробовать её любимые пирожки и, самое страшное, Арсений не может его даже заставить. — Антош, ты очень худой и не ел много дней, надо поесть, чуть-чуть. — ласково просит он, будто бы и не настаивая, нежно поглаживая родные плечи. — Мне нужно переодеться. — выскальзывает из объятий альфы девятиклассник и исчезает с полотенцем на бёдрах где-то в спальне. Наверное, Арсений поспешил, не нужно было его лишний раз касаться, хотя Антон первый с утра подошёл и обнял, так что мужчина подумал, что всё в порядке. Арсений не предлагает надеть его футболку, помня, что у парня есть своя одежда и в одежде альфы ему вряд ли будет комфортно сейчас. Он возвращается на кухню, продолжая готовить себе кофе, что так и не заварил. Он не помнит, чтобы омеги как-то отходили после течки или чтобы она у них протекала так сложно. Очевидно, такое, что у Антона, что у Арсения, было в первые. Оба не сильно (читай: вообще) не понимают, как с этим справляться и что делать, чтобы не навредить. За мыслями брюнет снова не замечает, как на кухонном диванчике оказывается Антон, более-менее бодрый и свежий, чем минутами десятью ранее, и смотрит в тарелку. — Рисовая? — со смесью изумления и отвращения спрашивает парень. — Нет, пшенная. А что? — недоумевает старший, разворачиваясь и с кофе в руках подсаживаясь рядом на диван, держа дистанцию. — У меня аллергия на рис. — говорит омега, лениво беря ложку в руки, но затем кладёт её обратно на стол и пьёт чай. — Ты мне ни разу не говорил. А кофе любишь? — пытается поддержать диалог Арсений, ведь нужно делать хоть что-то, потому что омега напротив явно где-то не в этом мире и его любимого Антона пока не наблюдается, отчего можно сойти с ума. — Иногда да, но я редко его пью. — ложка снова оказывается в руках и медленно мешает консистенцию в тарелке, не собираясь пока пробовать её. Арсений наблюдает за происходящим с минуту, после чего не выдерживает. — Антош, надо поесть, иначе мне придётся сделать это по-другому. — серьёзно говорит он. — Если ты меня начнёшь кормить, я уйду. — фактом бросает подросток и хорошо, что не смотрит, Попов не выдержал бы смотрящих с ненавистью на него зеленых глаз. — Как скажешь. — Арсений замолчал, начиная молча есть свою порцию, раз за разом кладя ложку в рот и ощущая, как сердце сжимается, будто его сдавливают в тиски. Больно, но терпимо. Попов знает, что это такое — он переживает, волнуется, любит. Отсюда обычно и запах должен поменяться — стать кислым или горьким, но этого он проверить не может. Антон ест сам спустя десять минут ничего не деланья. Как будто его не от трахали, а наоборот — лишили всех сексов мира, а он тот ещё нимфоман, и теперь сидит разозлённый на всех и на всё. Арсений решает не мешать ему, поэтому моет за собой посуду и уходит в другую комнату, чтобы начать разбирать дела такие, как, например, писать завучу и Павлу Алексеевичу, что с понедельника он выйдет, и думать, как теперь подгонять программу с профильными классами, ведь его неделю не было в школе. За работой он немного успокаивается — дела всегда отвлекали его от ненужных мыслей, только вот делая презентацию для восьмого класса, мужчина слышит позади себя тихий всхлип, а когда поворачивается на стуле, к нему тут же подлетает Антон. — Арсень, Арсень, прости меня, пожалуйста, Арсень! — подросток встаёт вплотную и мужчина видит, как пальцы напротив подрагивают. — Прости, что наговорил тебе, я правда не знаю, что на меня нашло, я, я… — Попов не даёт договорить, прижимает его к себе, сажая на свои колени, видя, в каком его мальчик состоянии. — Тош, всё в порядке, ты чего? Не переживай. Я не обиделся на тебя, всё хорошо, правда. — заверяет он, лишь бы омега не плакал больше и не выглядел таким потерянным и слабым. — Нет, я обидел тебя, я поступил неправильно. Мы истинные, ты меня любишь, а я тебя обидел. — продолжает хныкать Антон, в душе правда ненавидя себя за то, что посмел сказать, хоть и не думал так. — А ты меня любишь? — вдруг спрашивает Арсений, тем самым резко успокаивая прижатого к груди подростка. Они оба замирают в ожидании ответа, потому что это было важно для обоих. — Я… Я, хотел извиниться за то, что сказал тебе. Ты меня простишь? — и блестящие, большие зелёные глаза смотрели так жалостливо, что Арсений мысленно тонул в них. — Конечно, Солнце, я на тебя и не обижался, я знаю, как тебе трудно сейчас и я правда виноват перед тобой, но, ты же знаешь, я хочу лишь как лучше. — Арсений нежно поглаживает парня по волосам, расплетая светлые кудри, что после ванны стали мягкими и объемными. У него от такого Антона тепло на душе, потому что вот он — рядом, сидит на коленках, жмётся, пахнет привычными нотками яблока, пусть при этом и расстроенно. Арсений не уверен, но возможно переходный возраст играет свою роль в подростковой психике. — Знаю, Арс, и я бы хотел с тобой поговорить. — младший слезает с колен и пересаживается на кровать, рукой прося сесть рядом, но при этом держать дистанцию. Мужчина насторожился. Что опять придумал его истинный? — Арсений, я тут подумал… Ты провёл со мной течку, ты всегда рядом, ты постоянно мне помогаешь и говоришь мне, что не оставишь одного. — Антон говорит ровно, но упрямо не смотрит в глаза, не в силах побороть смущение и страх. — И я тебе верю. Давай встречаться? Арсений, до этого внимательно слушавший, удивлённо округляет голубые глаза. Для него предложение становится неожиданным, после всего того, что произошло. Он так боялся, что потеряет Антона, готовился к худшему и такого исхода событий от своего мальчика точно не ожидал. — Да… Да, Антош, конечно, давай, это так неожиданно, я не думал, что ты предложишь… — альфа теряется и смущается как-то одновременно. По всем канонам и правилам, которым ему учили в детстве, предложить встречаться должен был именно он, но этот хрупкий, до невозможности красивый омега меняет весь его привычный, скучный, устоявшийся мир, стирая грани. И как тут не поддаться? — Я хочу с тобой попробовать. Вдруг у нас правда получится? Тем более мы истинные, от этого, вроде, никуда не деться, мне нравится общаться с тобой, да и ты уже спал со мной. — школьник чуть улыбается, не зная, как себя вести. С одной стороны он действительно может быть не готов к отношениям и сейчас спешит, а с другой… ему действительно хочется попробовать. Он себя рядом с Арсением лучше чувствует: надежнее, спокойнее, легче. Ему просто очень хорошо рядом с ним. — Честно, я думал, ты меня убьёшь. — несмело признается старший, запуская в свои волосы ладонь. — Сначала хотелось, а потом… — Антон сокращает расстояние между ними и нежно целует своего альфу. Если честно, он понятие не имеет, что значит встречаться с кем-то, но — он уверен — Арсений его научит. Омега поочерёдно сжимает верхнюю и нижнюю губу, посасывая последнюю и перекладывая свою руку на идеально выбритую сегодня утром щетину, ощущая запах цитрусовых и различая полюбившийся апельсин в нём. — Теперь тебе точно придется познакомиться с моей мамой. — отстраняясь, интимно шепчет в губы он и смотрит в глаза, расширенные зрачки которых тут же сужаются, приходя в себя. Антон тихо смеётся, но смех то и дело растёт, так что теперь он просто хохочет, валяясь спиной на кровати и держась руками за живот, пока его парень сидит и всё ещё смотрит на него большими, испуганными глазами, выражающие наигранный ужас, что выглядит очень комично. И Антон продолжает смеяться, чувствуя себя абсолютно счастливо.