Сломанная концовка

— Позволь мне, — кончики губ Селены нервно дергаются, лицо искажается в понимающей улыбке. Скрепя сердце она с фальшивой уверенностью смотрит на Лиама и еще более внимательно на нож, зажатый в его дрожащих от возбуждения руках. Край глаза цепляется за перекошенное от ее слов лицо Жозефины, а нежные руки Мэри перехватывают и так уже ноющие плечи еще сильнее, сжимая почти до синяков. Селена силой вырывает одно плечо и протягивает руку. — Милый Лиам, ты позволишь мне? — Не верь ей! — вопит Жозефина, порываясь встрять между ними, но Лиам останавливает: — Не нужно, сестрица. Лилит вспомнила, я ей верю. Глаза Лиама искрятся, но уже не горят тем безумным огнем. Селена вдруг замечает в них ту же нежность, что он проявлял, оставаясь с ней наедине, и это ранит ее, словно ножом по сердцу. Тепло улыбаясь, он протягивает ей ладонь. Селена вырывается из чужой хватки и на ватных ногах подается навстречу, принимая ладонь убийцы. Столько людей погибло в этом месте, столько судьб погублено рукой, что она сейчас держит. И самое ужасное, что всем этим кошмаром заправляла она. Лилит. Селена. Она. Жозефина переглядывается с Мэри, но кинжал уже в руках Селены. Дрожащими руками она медленно заносит тот над собой, лихорадочно соображая, что делать. Медлить нельзя, права на ошибку нет! Роб вдруг поднимает склоненную голову, и Селена не видит в его лице презрения. Только смирение. С ужасом осознает, что он не винит ее, просто смотрит и ждет ее действий. «Он ждет! Боже, Селена, он до сих пор верит тебе, даже сейчас, когда вся правда о Лилит раскрылась. Ты должна сделать хоть что-то!» — мысли разъедают мозг, вгрызаясь в голову до состояния невменяемости. Она теряет контроль. Единственно верное решение приходит в голову. Лиам рядом — на расстоянии пары сантиметров, ей ничего не стоит просто возвести руку и… — Лилит? Все хорошо? — ласково спрашивает он, касаясь руки так, что она почти роняет нож. — Милая, давай я помогу тебе. — Нет! — вскрикивает Селена, с силой сжимая нож в своей ладони и отшатываясь на шаг. — Я… просто… Я хочу сама. Просто дай мне немного времени. — Она что-то задумала! — жалобно кричит Жозефина, но брат лишь хмурится. — Хорошо, милая Лилит. Но, прошу, поторопись, у нас не так много времени. Селена не отвечает и только медленно подходит к Робу. Он не поднимает на нее глаз. «Сейчас или никогда,» — проносится в голове, она резко разворачивается и… сталкивается взглядом с полным доверия, таким привычным, светлым взглядом Лиама. Тот непонимающе смотрит на нее и лишь вопрошает. Сломленная, она сдается. «Убить человека? Своими руками? Того, кто доверяет мне больше всех, кого я сама сделала… таким.» — Прости, — шепчет Селена, глотая сдерживаемые слезы. Она не смогла. — Все нормально, — слышится голос Роба, тихий, хриплый, но адресованный только ей. Его последние слова. Умирая, он верит ей, даже когда она не смогла помочь ему, не смогла спасти. «Нормально?!» — Селена в ярости, она уже не сдерживает слез, накопившихся внутри за все те годы. Грубый, отстраненный и в то же время по-настоящему искренний, нежный и понимающий, Роб прощает ее. Она вдруг вспоминает промозглый дождь, ветхую, но уютную таверну, где они увидели друг в друге родственные души, нашли спасение и утешение в объятиях друг друга. Где Селена впервые испытала чувства, так взбудоражившие ее нутро, почувствовала себя по-настоящему живой. Она смотрит на него, готовая прямо сейчас кинуться вниз, на землю, и помочь. А потом бежать, бежать прочь из этого мира, от кошмара, в котором они оба были лишними. — Я не могу! — в бессилии бросает она, и Лиам с искренним беспокойством идет к ней, чтобы помочь. Селена инстинктивно прижимает кинжал к груди, когда внезапно замечает в нем свое обезображенное, искаженное металлом отражение. Мерзкая Лилит будто ухмыляется ее бессилию и торжественно злорадствует: «Ничтожество». «Ты ни на что не способна, Селена». «Тот, кто заставлял твое сердце биться чаще, умрет на твоих глазах, потому что ты просто жалкая слабачка». «Не пытайся спихнуть вину на других и не лей слезы. Во всем виновата только ты. Ты — чудовище». — Ну же, отбери у нее нож! — кричит Мэри, но, прежде чем кто-то успевает что-либо предпринять, Селена с яростью заносит кинжал и вонзает тот в тело Лиама. Она не целится, но попадает точно. Лиам непонимающе смотрит на нее, искра в глазах меркнет, и безжизненное тело рухает на землю. — Нет, господи, нет… — словно сама обезумев, шепчет себе под нос Селена, но не может сделать и шага. Тело не слушается. Она только что убила человека. Просыпается лишь от истошного крика, пронзающего всю округу. Кровь застывает в жилах от того, как он отчаян и безумен. — Не-е-е-ет! Лиам! Обезумев от горя и страха, Жозефина бросается к брату, но тот уже не отвечает. В этой какофонии ужаса Селена не двигается. Словно в трансе, она озирается вокруг, не осознавая, что эта кошмарная церемония происходит с ней. Даже когда Мэри бросается на нее и, кажется, собирается разодрать все лицо ногтями, не сразу отходит от оцепенения. — Идем, — ее руку кто-то хватает, а Мэри падает на землю. Ладонь теплая, крепкая. Такая знакомая… Роб. Она спасла его. Смогла. У нее получилось... Шатаясь и чуть ли не падая, они бегут к выходу. Происходящее напоминает сумасшедший сон, чей-то абсурдный фильм с потрескавшейся пленкой, где отдельные эпизоды не имеют смысла и все же чертовски хорошо собираются воедино. Селена чувствует тяжесть собственных ног, но еще больше — то, с каким усилием идет Роб. Его отравленное сознание, наверняка, еще не все осознало, а тело почти не слушается, и все же он прикладывает максимум усилий, чтобы уйти и вывести ее, Селену, с собой. Он мог оставить ее там и сбежать один, но он помог ей. — Подожди, — резко останавливается Селена, когда они уже почти достигают выхода. — Гостей травят этими свечами. Берт тоже остался там. — Я выведу его, — тут же отвечает Роб, и Селена осознает, насколько сильно зависит от его слов, от того, как крепко он держит ее, защищая от вещей, которых боится сам. Она доверяет ему и ни за что больше не хочет расставаться. — Открою окна, — но, спрятав непрошенные мысли, все же договаривает Селена и бросается в сторону. Она вздрагивает, когда Роб хватает ее за руку, и она чувствует в этом жесте отчаяние, нежелание отпускать, особенно сейчас, когда ответы на все вопросы найдены, а свобода так близко. Она поднимает на его встревоженные глаза свой взгляд. — Встретимся у выхода, — и, нехотя отняв руку, спешит уйти. Обескураженные, одурманенные гости покидают отель один за одним, а Селена стоит на лестнице, вглядываясь в портреты, в которых так и остались навсегда заточены неупокоенные души. Сквозь дымку она слышит их крики и вопли, слезы и мольбу. Видит, как красивые лица искажаются в уродливых гримасах и тянут к ней свои руки. Она не думает, когда делает это. Но выходит, оставляя за собой огненный след, дорогу свободы для потерянных душ. Особняк полыхает, в ушах звучат проклятия и благословения. А в глазах темнеет. Чьи-то руки подхватывают ее тело. Преодолев тяжесть век, она раскрывает глаза и видит перед собой Роба и Берта, с волнением осматривающих ее. Понимает, что мысли путаются, а затем и вовсе исчезают. Обессилев, она улыбается, но больше не видит ничего. Впереди — темнота.