Неудачное утро

На залитой солнечным светом школьной площадке было практически пусто. Группа учеников, то ли прогуливающая занятия, то ли пережидающая свободное окно, толпилась на парковке небольшой компанией. Они с опаской поглядывали на Баки, и он мог понять их беспокойство — слишком чужеродно он выглядел в этой обстановке: взрослый, хмурый, с металлической рукой, которую он теперь не скрывал под слоями одежды с длинными рукавами. Барнс стоял, привалившись спиной к уже не новой, но всё ещё отлично выглядящей машине, крутил в руках телефон и пристально всматривался в выходящих из школы подростков. Он помнил себя в их возрасте, когда у большинства парней на уме были только девчонки, а заваленная контрольная казалась серьёзной трагедией. Баки тогда не особо от них отличался, разве что переживал и боялся из-за вновь заболевшего Стива, а не плохих отметок. Что бы ни говорили подростки в этом времени, тот же Питер, вечно жалующийся на домашку по литературе и скучную географию, школа не так уж и плоха, особенно, если есть с чем сравнивать. Прошло несколько лет с тех пор, как его вытащили из Гидры и оправдали в суде, объявив военнопленным (как-никак, его портрет всё ещё висел в холле вместе с другими основателями ЩИТа, репутация организации бы точно пала в случае его ареста). Первое время было сложно: он жил приказами, неспособный даже принять ванну по собственному решению, разговаривал односложно и только со Стивом, почти не выходил из своей комнаты в Башне Мстителей, а если и выходил на кухню за едой, то брал с собой минимум два ножа. Сейчас это всё уже в прошлом, но даже теперь, после годов психотерапии и работы над собой, он мысленно прорабатывал пути отхода в той или иной ситуации, отмечал места для возможного расположения снайпера, забывал придавать шума своему шагу, пугая людей внезапными появлениями. После всего пережитого им, школа казалась местом, от упоминания которого в голове всплывали забавные тёплые воспоминания о прогулянных уроках, залитых чернилами тетрадях, жабе, принесённой кем-то из ребят в класс, Стиве в нелепом большом для него парадном костюме. Баки нравилось в школе, и сейчас, глядя на строгое здание старшей школы, он предавался ностальгии. Несмотря на хмурое выражения лица, он был счастлив. Удивительно, но именно здесь, на этой парковке среди с подозрением косящихся на него школьников, он чувствовал себя лучше, чем в одиночестве в собственной комнате. Но, конечно, не будем лукавить — дело было не в школе, не в приятных воспоминаниях, которых в жизни Барнса было не так уж и много, и даже не в школьниках. Точнее, не во всех школьниках, а в одном конкретном школьнике. Питер Паркер умел привязывать к себе людей. Впервые Баки встретил Питера, когда тому было семнадцать. На самом деле, встреча произошла на пару лет раньше, но тогда мир, и Баки в том числе, понятия не имел, кто скрывается под маской Человека-паука. Полноценное знакомство состоялось на вечеринке Старка. Тони с гордостью представлял команде своего протеже, который рассыпался в сбивчивых благодарностях, мило краснел и без конца повторял своё имя, вспотевшими ладонями пожимая руки каждому из мстителей. — Питер Паркер, сэр. Приятно познакомиться, Питер Паркер. Мэм, рад работать с вами, Питер Паркер. Баки тогда и не знал, как сильно влипнет в этого пацана. Он никогда не считал себя любителем «помладше», и с легкой долей насмешки смотрел на Старка, модели в постели которого молодели так же стремительно, как Старк старел. Вот уж он не думал, что когда-нибудь сам полюбит человека младше его — прости Господи — раз в шесть. Такие цифры даже произносить вслух страшно. Но Питер… Питер это другое. Питер горел жизнью, освещал всех вокруг своей яркой широкой улыбкой и казался не человеком, а солнечным зайчиком. Баки боялся подходить к нему, боялся заговорить, не смея касаться этого света, но Питер решил по-своему — он подошел, заговорил, коснулся и полностью подчинил себе. Это не была любовь с первого взгляда, точно не со стороны Баки, но остаться равнодушным к Питеру было чем-то невозможным: он просит о помощи — ты умрёшь, но выполнишь его просьбу; он приносит еду — ты ешь, радуясь, что он думал о тебе; он зовёт идти за ним — ты идешь, не спрашивая куда. Как позже узнает Барнс, Паркер вовсе не невинная ромашка, какой казался при знакомстве. Он смел, уверен в себе, хоть может разволноваться перед новыми людьми, довольно упрям, и заставить его поменять уже принятое решение просто невозможно. В этом он безумно напоминал Стива, которого даже в тридцатые было сложно в чем-либо переубедить. Они были схожи и в этой обманчивой хрупкости — оба имели стальной внутренний стержень. Питер, ко всему прочему, обладал невероятным умом и недюжинной силой, рассмотреть которую за милым личиком мог не каждый. Баки, конечно, и раньше знал, что Паркер силён, но даже не подозревал насколько. Ох, как же он удивился, когда на днях Питер в порыве собственного упрямства поднял его, суперсолдата с усиленным металлом позвоночником, и на руках пронёс метров десять. Они спорили в тот день на уже привычную обоим тему — Баки отказывался продвигаться дальше поцелуев, пока Питеру не исполнится хотя бы двадцать один, а Питер не хотел ждать ещё два лишних, по его мнению, года. Барнс боялся навредить ему, такому юному, нежному, боялся не сдержать силу, сделать больно, но Питер вновь решил всё за двоих, подхватывая Баки на руки и неся в постель. Уже меньше чем через час Баки с удовольствием подавался бёдрами навстречу вбивающемуся в него члену, пока Питер держал его за волосы, раскрашивая шею собственническими метками. Утром, когда отметины силой суперсолдатской регенерации совсем сошли, Паркер наставил новых, заставляя Баки весь оставшийся день трепетно касаться жгучих кровоподтёков под кожей, вспоминая прошедшую ночь. — Хей! — громкий голос Питера вырвал Баки из размышлений. Парень шагал к парковке, махая Барнсу полученным аттестатом, и на его лице сияла такая радость, что грех было не улыбнуться в ответ, невольно отмечая, что возможность стоять вот так, ожидая дорогого сердцу человека, который с улыбкой на лице идёт к нему, стоила всей боли, пережитой в прошлом.