Лаконичное и нейтральное «знаю»

~ Около часа ночи на мобильный мечника пришло смс, адресантом которого оказался Мори. Юкичи подскочил, судорожно изучая текст сообщения. «Ты с ней?» Оставалось ответить только правду, поэтому блондин отправил короткое "да". На другом конце провода, адресат аккуратно закатал рукав рубашки, занёс любимый скальпель и сделал первый глубокий порез на своём запястье, но пока мимо вены. «Ты полюбил её?» Приятный вкус ревности. Юкичи не мог так просто отказаться от этого наркотика. Нейтральное "не знаю" послужило лучшим ответом, оставляя за оппонентом право фантазировать. Адресат делает новый порез. Вновь мимо, но уже глубже, длиннее, больнее... «А ведь я тоже любил тебя. Я думал, что буду для тебя чем-то важным» ~ Фукудзава хотел было ответить таким же лаконичным и нейтральным «знаю», но что-то в голове щёлкнуло, по телу пробежала дрожь, а предчувствие чего-то ужасного заскребло под рёбрами, заставляя задуматься: разве может это быть просто ночной перепиской, которую Огай затеял, дабы… Дабы что? Чем всё это может кончиться? "Ещё немного, и он всецело станет его", - бред. Ещё немного, и он навеки останется ничей. Мысль снизошла озарением, но рубанула по воспалённому сознанию, точно гильотина. Юкичи вскочил. Одинокое нейтральное «знаю» отправилось куда подальше, он начал набирать быстро, невнятно, разрывая фразы, но как можно искреннее. «Знаю, Ринтаро» «Не влюбился в неё, ни капли» «Я идиот, ужасный идиот» «Мне хотелось увидеть твою ревность» «Не понимаю, как все зашло так далеко, и как можно меня простить» «Но я люблю тебя. Только тебя» «Знаешь, я всегда сравнивал тебя с рубином» «Невозможно описать, как я виноват» «Раскаиваюсь во всём, не уходи...» «Я люблю лишь тебя» Сообщения прилетали со страшной скоростью, Мори только и успевал, что читать. Скальпель замер над рукой, не двигаясь. «Ответь хоть что-то, прошу» Эти несвязные запинающиеся оправдания и обрывки фраз странно отдавались в ноющем сердце, они успокаивали, хотелось поверить, что это действительно просто глупое недоразумение, и, плюнув на гордость, вернуться в объятия любимого человека. Фукудзава мог недоговаривать, но не лгать. Однако каждое из сообщений помимо бальзама добавляло на сердце по маленькому порезу. Это он сейчас такой, он и пару лет назад его завоёвывал... Что, если через какое-то время, всё опять повторится?... Огай не мог знать - такое даже ему было не под силу просчитать. То были эмоции, порывы и стремления человека, которого он любил более всех, которому он вверил всего себя, но и раны от его поступков врезались глубже и ныли сильнее. Ещё немного подумав, он решил оставить все судьбе. «Если успеешь, я твой» Мори прикинул, сколько примерно может потребоваться, чтобы добраться от их… от дома Юкичи до его, неспешно открыл дверь, дабы тот в случае успеха не столкнулся с таким нелепым препятствием, и, вернувшись за стол, подождал ещё минуту другую, размышляя о причине всего этого. Ревности ему захотелось... Мори вспомнил, как старательно отучивался от привычки лютого собственника, из-за слов Юкичи, что главное в отношениях всегда доверие. Да он бы его к прикроватной тумбочке мог приревновать... Время дошло до нужной минуты, скальпель, занесённый над рукой, приготовился оставить самый глубокий и точный порез - прямо по вене. *** Сознание Юкичи обуял липкий навязчивый терзающий душу страх. Если успеет... Как назло ноги именно в этот момент подкосились, он припал к холодной стене какого-то дома. У него была фора, он побежал, забыв про обувь или верхнюю одежду, сразу после того озарения. Все неразборчивые объяснения писались на ходу. Сейчас он уже преодолел треть пути. Взяв себя в руки, он бросился, что есть мочи, это был вопрос жизни и смерти в прямом смысле. Мори точно не шутил и не дразнил. Фукудзава не замечал дворов, домов, узких переулков спальных кварталов и широких перекрёстков… На душе бушевала стужа, как мог он допустить такое. В голове упрямо возникали холодящие душу картины бледной безжизненной фигуры в окружении рубинов собственной крови. В прекрасных глазах рубины померкли. В голове пронеслось, что надо вызвать скорую, но все же сейчас ещё был шанс успеть до. В подъезд он ворвался бешеным псом, буквально пролетел до нужного этажа и разрезал тишину тёмной комнаты хлопком двери. На него ошарашенно смотрели два рубиновых глаза, скальпель сверкал, отражая свет полной луны, так и застыв на месте в дюйме от кожи. Ноги, да и всё тело тут же потяжелели, сбитое дыхание не давало говорить. Каким-то нелепым образом Юкичи добрался до кресла Мори и свалился в ногах, обвивая их руками. Он успел. Успел даже до треклятого пореза. Лёгкие требовали себя выплюнуть, но это была сущая мелочь. В голове вновь всплыло адское видение, слезы тонкими ручейками покатились по щекам. Он не знал, как смотреть в глаза, после всего, что натворил, но сейчас хвататься за ноги, главное, что ещё живого Огая, ему было более чем достаточно. Мори от подобного выронил скальпель. Фукудзава, клубочком свернувшийся у его ног, выглядел странно. Весь он дрожал от частого дыхания, холода (выбежал, даже не накинув хаори), страха и счастья... Невероятная буря эмоций развернулась где-то почти на полу, а ему хотелось видеть лицо. Немного подумав, Огай опустил руку на белобрысый растрёпанный затылок, прошёлся пару раз туда-обратно, расчёсывая спутанные взмокшие пряди, и негромко сказал: - Посмотри на меня. Юкичи послушно поднял голову. Глаза покраснели, щеки тоже, от безумного забега наперегонки с судьбой. Он выглядел растерянным, но улыбка дрожала на губах. Зато теперь они в какой-то мере квиты, ведь Мори видеть всё это непотребство тоже было до ужаса больно, страшно остаться одному, быть преданным, проще показалось исчезнуть. На секунду в голове вспыхнула картина: ещё не остывшее тело в луже крови на полу. Страх прошёлся по спине, болезненно отдаваясь в голову и выходя дрожью в руках. Это было хуже, чем видеть его с другой. Неужто он сделал Юкичи даже больнее? Хотя тому поделом, сам начал. Но сейчас сил на злость или сопротивление не было. Сердце обливалась кровью уже не из-за событий минувших дней, а от созерцания столь болезненно-испуганного вида Юкичи. Огай сполз со стула, стёр руками слёзы, после коснулся губами, покрывая поцелуями всё лицо Фукудзавы. Тот подавался вперёд, всячески льнул, но сам ничего не делал, боясь совершить неверное движение. Рубиновые глаза были здесь, рядом, живые, чего ещё ему нужно? Периферическим зрением Юкичи внезапно уловил красный порез на руке, кровь похолодела, сердце сорвалось куда-то вниз, он ведь успел. Нет, только не это. Заметив снова поблёкшее от испуга лицо, Огай проследил за взглядом, отчего почти рассмеялся. - Это сущая глупость, Юкичи, считай бытовой порез. Но Фукудзава не мог считать это просто порезом, в голове помутнело, он покачнулся и упал бы, если бы Мори не подхватил его и не прижал к себе. Никогда раньше Огай не видел волка в таком состоянии. Видимо, они оба переборщили. Он мягко гладил спину, слегка массируя и пытаясь снять напряжение, и шептал на ухо с тёплой насмешкой: - Юкичи… Юки, вена не задета, я от него и через тысячу лет не умру, давай хоть сейчас зашью. Разве ты мне не веришь? Он поднял голову Фукудзавы на себя - мечник был совершенно раздавлен - и поцеловал в переносицу. Чего-чего, а того, что утешать в итоге будет Мори, точно никто не ожидал. Но Огай не жаловался. Сердце склеивалось и ликовало от того, что Юкичи вернулся, Юкичи его, Юкичи здесь с ним. Он с улыбкой невесомо коснулся губ, ткнулся носом в шею. - Сходишь за аптечкой? Юкичи нечётко кивнул, попытался подняться, ноги не слушались, подгибались, но встал, опершись о стол. По какой-то неведомой памяти нашёл аптечку в среднем ящике высокого тёмного пенала. Мори довольно быстро управился с раной и с ухмылкой показал её Юкичи, мол: "Смотри, ничего страшного". Тот пристально изучил зашитый порез, взял протянутый бинт и аккуратно перевязал. После прильнул губами к запястью и сильнее обнял за талию. - Я ужасно устал за сегодня. Ты тоже. Пойдём спать. Фукудзава согласно кивнул и, не выпуская руки Огая, шаткой походкой направился за ним в спальню. На кровать оба буквально рухнули. Мори вытянул руки, притягивая голову Юкичи к груди, и закинул на бедро ногу, зачастую волк выступал против этой привычки, но сейчас лишь облегчённо вдыхал знакомый аромат, прижимаясь сильнее. Сон пришёл быстро, слишком много за предыдущие дни было переживаний, и слишком спокойно было сейчас. *** Проснувшись, Юкичи на секунду запутался в том, где и что он сейчас, но после того, как различил тихое сопение над головой и знакомую ногу на бедре, вопросов не осталось. В очередной раз уже врезавшаяся в разум картина смерти предстала перед глазами, и мужчина сильнее прижался ухом к грудной клетке, прислушиваясь к мерному биению сердца. Бьётся. Как прекрасно. Он поцеловал куда-то туда и услышал слегка насмешливое: - Чего ты там возишься? - Бьётся. Незатейливо, как и самому себе, ответил Юкичи. Мори от такого прямого и сквозящего счастьем ответа покраснел. И сильнее притянул Фукудзаву к себе. *** В этот день, да и пожалуй весь следующий месяц, они больше напоминали только влюбившуюся парочку подростков, которые краснеют от всякой ерунды и несоизмеримо счастливы лишь от того, что обрели друг друга. Время шло, и подобный порыв чувств, возникший после столь экстремальной встряски, постепенно начал угасать, но отнюдь не собирался исчезать. Та самая страшная и странная точка невозврата в отношениях была пройдена. Появилась способность всегда ценить даже мелочи и некоторую рутину, не так восторженно, как только что сошедшиеся влюблённые, но понимая всю истинную ценность и зная, сколь страшным может быть иной исход. Отношения в целом тоже несколько изменились, а именно, Фукудзава стал брать больше инициативы на себя, ведь раньше, хоть и жаловался на отсутствие романтики, которую зачастую не мог предложить первым уставший Мори, сам он тоже ничего не предпринимал и, видимо, ждал какого-то знака с неба. Теперь же, наконец получив сей божественный пендель, Юкичи пересмотрел их прошлое и осознал, что всегда больше брал, нежели отдавал, поэтому с этого момента решил старательно навёрстывать. Он предложил походы куда-нибудь хотя бы раз в неделю сделать традицией, а места с готовностью подбирал сам, опираясь на пристрастия обоих. Также пытался иногда готовить что-то интересное, хотя для него всё же несколько вычурное, из репертуара Мори. Получалось, конечно, не так хорошо, но всегда довольно забавно и с целой историей злоключений на пути, которую потом с улыбкой выслушивал Огай. Некоторые нововведения коснулись и постели. Раньше в нижней позиции всегда был Огай, так как-то само собой получилось с самого начала, и вроде никто не был против, но периодически меняться местами оказалось крайне интересно и приятно для обоих. *** - Я дома! – Мори стянул шарф и принюхался к ароматам, доносившимся из кухни. Складывалось ощущения, что Фукудзава подался в кондитеры, пахло мёдом, корицей и чем-то фруктовым. Необычно... Но почему собственно нет? - С возвращением, - Юкичи выглянул в коридор, чем вызвал у Огая смешок и вопросительно выгнутую дугой бровь, ведь представлял собой воина, явно проигравшего битву сахарной пудре… - Боже, и чем тебя угораздило заняться сегодня? Тем более, боюсь спросить, какая культурная программа ожидает меня завтра, учитывая подобные настроения? – несмотря на показное недовольство, говорил он исключительно с улыбкой и, распрощавшись с обувью и пальто, легко приветственно поцеловал Фукудзаву в губы. - Вот завтра и расскажу, - детектив углубил поцелуй, расслабляя попутно галстук и стягивая перчатки. -Право какой интриган… - Мори с ухмылкой напоследок чмокнул Юкичи в висок и удалился в ванную. Фукудзава проследил за ним взглядом и вернулся на кухню. Телефон завибрировал, и на экране блокировки вспыхнул ответ Куникиды на какое-то сообщение из чата агентства до этого: «Знаю» Мужчина несколько секунд с какими-то странными чувствами смотрел на одинокое слово. Оно означало для него последний шанс. Шанс, который он чудом не упустил, чему сейчас был несказанно рад.