Изумрудный мир

Оставшись один, Гудвин подошёл к окну, своему любимому месту в замке. Отсюда был виден если не весь Изумрудный город, то большая его часть. Сияли шпили и стены зданий, мостовые и крыши домов. Конечно, материалом для них по большей части послужило особо прочное стекло, которое здесь умели делать и до появления Гудвина, но именно он изобрёл способ придать ему такой красивый и благородный оттенок настоящего изумруда. Гудвин очень хорошо помнил этот день. Изучая свои новые владенья и ремёсла живущих здесь умельцев, он зашёл к стеклодувам и стоял перед котлом, где варилось стекло. Ему уже показали и игрушки, и оконные стёкла. Подвели к котлу, где варилось стекло для витражей. – Вижу у вас в чести красное стекло, жёлтое и оранжевое, – сказал Гудвин, оглядывая уже готовые листы, готовые к резке, – но почему совсем нет зелёного? Один из стеклодувов отёр лоб. – Простите, великий волшебник! Зелёное делать не умеем. Он усмехнулся тогда. Ни то что бы он любил зелёный цвет сильнее прочих, просто у Лиссы были зелёные глаза. Лисса… Там, стоя перед пышущим котлом, он перенёсся немного в прошлое. В свой привычный мир, что здесь называли Большим миром, и знать не знали, что этот самый Большой мир начисто лишён магии. Здесь, за высоким горным хребтом, одолеть который Гудвину повезло ни то по большой случайности, ни то благодаря проведению, волшебство творили практически все, особо об этом не задумываясь. Это получалось у местных жителей так же естественно, как дыхание. В большинстве своём, это была практическая магия. Местные жители были невысоки ростом. Обычному человеку вроде Гудвина, хорошо если по пояс. Но были крепкими, здоровыми. Очень трудолюбивыми и выносливыми. Гудвин не увидел ни одного калеки, или просто больного, хромого или хотя бы с плохим зрением. Кажется, здесь даже простудой никто не болел, не знал, что такое зубная боль или ноющие суставы. Никто не страдал от лишнего веса или излишней худобы. Все рьяно трудились, день-деньской, и столь же рьяно веселились вечером, пели и плясали, хорошо ели и крепко спали потом ночью, не мучимые противоречивыми чувствами, чтобы с утра начать новые хлопоты. Земля здесь плодоносила невиданными огромными овощами и фруктами, мясистыми грибами и разнообразными орехами, полностью избавив здешний люд от необходимости есть мясо. Они и представить не могли, как это, убить зверюшку, зажарить её и съесть. Да и звери, по большей части, были разумными и говорящими. А те, что молчали, так просто не хотели общаться. Или взять, к примеру цветы, размером с хороший тазик для варенья. Они не просто цвели и благоухали, из многих добывали нектар, пыльцу. Подойти к такому цветочку, и можно получить порцию лакомства, не хуже сладкой ваты. Оказавшись здесь, и осознав, что это действительно не сон, Гудвин нарёк эту страну Волшебной, и твёрдо решил найти здесь своё место, раз Большой мир так решительно его отверг. Конечно, он не мог не привлечь внимание жителей тогда ещё даже и не Зелёной страны, буквально свалившись им на головы на огромном воздушном шаре. До этого подобного здесь не видели, люди его роста все сплошь именовались Волшебниками. Или, Волшебницами, если точнее. Волшебником Гудвин был первым. Порадовавшись его появлению, жители и принялись показывать и рассказывать ему о своём житье-бытье, желая произвести благоприятное впечатление. – Нет зелёного, значит, – Гудвин стянул с пальца обручальное кольцо с крохотным изумрудиком. Фамильное. Единственную действительно ценную вещь, что у него была. Как он мечтал подарить его Лиссе, увидеть блеск её глаз и услышать заветное «Да!». Последний раз они говорили с Лиссой как раз накануне того урагана, что забросил Гудвина в Волшебную страну. В тот день он, конечно, знать не знал, что скоро его жизнь таким кардинальным образом изменится. Точнее, он ожидал изменений, но совершенно других… Как обычно, отработал номер, повеселив, напугав и восхитив публику своими фокусами, а в перерыве вышел из шатра, увидев Лиссу среди зрителей. Она всегда сидела в первом ряду и всегда смотрела на него с восхищением. А он всё думал, как сделать предложение. Во время фокуса, на глазах у всех, вызвав её из зала, как помощницу? Или даже не вызывая. Придумывал разные варианты с голубями, прекрасными розами, волшебными шкатулками или же просто дымом. Но в центре любой идеи всегда было кольцо. Да, оно не из золота, а одного хитрого сплава, что придумал его дед, но на золото очень похоже. А вот камень вполне себе настоящий, без дураков. Да, всего лишь с искорку, но настоящий изумруд. А те, при хорошей огранке, ценятся больше алмазов. Ему нравилось обдумывать разные способы, представляя, как она восхитится, обрадуется, и восхищение в её глазах сменится нежностью… – Джеймс, нам нужно поговорить, – сказала Лисса, и сердце Гудвина упало. Редко девушки начинают с таких слов приятные темы. – Да, я слушаю тебя. – Мне… мне сделали предложение. Он понял, что она скажет, ещё до того, как эти слова прозвучали. Они прозвенели в воздухе, ударились о его грудь, разбились и упали вниз. – Он… не то чтобы очень богат, но у него есть свой дом. Да, далеко отсюда, в Химшире. – Это… на болотах? – прохрипел Гудвин. Он уже понял, что всё. Он потерял её. Он не увидит её больше никогда и в этом разговоре нет смысла, но не прерываться же на полуслове. – Нет. Почти. Химпширская трясина ниже по реке, а его владения у истока. На вершине холма. Там… хороший воздух и нет комаров. Он… он хороший человек, Джеймс. В эти выходные мы были на ярмарке, и он купил мне новые ботиночки. А в эту среду предлагает поехать к портнихе, поговорить о платье… Гудвин посмотрел вниз, на её новые ботиночки. Да, её прежние все уже изорвались и протёрлись. Как и её платье. И пальто. И шарфик. Сейчас на ней было всё новое. Добротное. Красивое. Дорогое и наверняка удобное. Достойное её. А он… что он за жених такой, что не мог одеть свою девушку. Да и дом. Куда ему было привести её, в фургончик, где ночует сам? И который ему даже не принадлежит. Гудвин посмотрел на Лиссу. На её зелёные глаза. На тёмные блестящие волосы. Такие пушистые, как мех лисёнка. На ярко-жёлтый шарфик. Тёплое клетчатое пальто. Оранжевое с коричневым. Он хотел что-то сказать. Должен был. Но что? – А я доделал свой шар, – сказал он Лиссе. – Вчера закончил. Сегодня хотел тебе показать и начать репетиции. Номер должен выйти крышесносным. Никто до меня не делал подобного. Думал, хорошо заработать на этом. Может… Сильный порыв ветра тряхнул обоих, осыпал песком. В сердце Гудвина бушевал шквал, и он же начинался вокруг. – Я знаю, ты всё что у тебя было, вложил в эту идею, – тихо сказала Лисса. – Пусть у тебя всё получится… – Да. Спасибо. Никто в труппе не верит в успех, но я… Ветер усиливался. Вокруг всё хлопало и шумело. Мимо побежали люди. Гудвин обернулся просто потому, что не мог больше смотреть на Лиссу, одетую не им. И увидел, что это не просто ветер, а хорошо, если не ураган. Шар!!! Он бросился к нему. Схватился за верёвку. Кто-то далеко кричал, кажется, он слышал голос Лиссы… Гудвин не очень верил, что сумеет удержать шар на таком ветру, но не поэтому он хватался за верёвку, которой шар был привязан. С ловкостью белки он взобрался в корзину, и верёвка тотчас лопнула. Вторая. Третья. Его вместе с шаром завертело, закружило. Он увидел внизу яркое пятно. Лиссу. Её глаза. Её шарф. Её лицо, задранное кверху. Она что-то кричала. Она всё поняла. Она умоляла его спуститься вниз, пока не поздно. Пока последняя верёвка, что удерживала шар, не лопнула. Он ещё успевал это сделать. Но Гудвин только схватился за стропы, чтобы не выпасть, и долгий миг смотрел на неё. Он ничего не мог дать ей. Не успел. Она получит всё от другого. А он… получит своё. Последняя верёвка разорвалась с хлопком, с которым окончательно и бесповоротно разбилось вдребезги сердце Джеймса Гудвина и упало к ногам той, которую он не мог ни в чём винить. Последний взгляд в её изумрудные глаза, и шар рвануло, понесло прочь. Лиссу он потерял. Но получил кое-что другое. О, он получил гораздо больше, чем думал тогда, с ледяным спокойствием глядя вниз, на яркое пятно жёлтого шарфа. Целый новый мир. Целую новую страну. Страну, где он стал правителем, волшебником. Волшебником целого города, который построили по его слову и проекту. Вот бы он мог привести Лиссу сюда. Химпширская трясина или Волшебная страна! Вот бы она удивилась! Она стала бы его королевой. Глядя тогда на варящееся стекло, Гудвин швырнул туда своё кольцо. И все вокруг ахнули. Стекло окрасилось в прекрасный зелёный цвет. Гудвин обернулся к остальным. Надо же. Он не ожидал такого эффекта, но вышло так, будто он легко и непринуждённо сотворил чудо. Первое его чудо здесь! – Нет зелёного, значит, будет. Изумруды же у вас есть тут? Добывают? Сплав кольца Гудвин тоже знал, не зря же всё детство крутился около дедушки. Все, кто был здесь, склонились перед ним в почтении. Как склоняются до сих пор. Гудвин стоял у окна, глядя на свой город. Шар, в который он вложил все силы, все деньги и столько труда, принёс его сюда. И Джеймс Гудвин ни за что не хотел это всё потерять. Почтительный стук в дверь прервал его размышления. Он обернулся. – Да? – Властительница Запада, Бастинда, просит аудиен… – Не просит, а повелевает впустить её! Гудвин услышал звук пинка и огромная, тяжёлая двустворчатая дверь распахнулась, впуская восхитительно-красивую девушку в фиолетовом платье. Бастинда была единственной волшебницей, юной по-настоящему, а не из-за чар. Её темные, почти чёрные, волосы красиво рассыпались по обнажённым плечам, а фиолетовые глаза пылали. – Великий и Ужасный, нам нужно поговорить! В первый раз после этой фразы его жизнь перевернулась с ног на голову. Похоже, это станет традицией. Гудвин развернулся к ней, готовый принять новый поворот в своей судьбе.