Начало после конца: Черная воля

Я стоял в нерешительности, оценивая возможные действия: Первый вариант: показаться перед ними и притвориться беззащитным, чтобы попасть в рабство вместе с эльфийкой. Это могло дать мне шанс выведать больше информации и, возможно, освободиться позже. Но этот вариант был слишком рискованным. Если меня захватят, я могу потерять контроль над ситуацией, а моя магия ещё недостаточно развита для того, чтобы справиться с таким количеством противников. Второй вариант: попытаться украсть одного из мана-зверей. Эти волки с оленьими рогами, возможно, знали путь через лес. Но я не был уверен, что смогу контролировать одного из них, не говоря уже о том, что мне пришлось бы оставить девочку на произвол судьбы. Совесть не позволила бы мне так поступить. Третий вариант: попытаться спасти эльфийку и узнать у неё путь назад в деревню эльфов. Это тоже было крайне рискованно — если я ошибусь, нас обоих могут схватить. Но это казалось самым актуальным вариантом. Девочка, возможно, знала дорогу через туман, и, спасая её, я мог бы обеспечить себе и ей шанс на свободу. Мои мысли заполнило смутное чувство дежавю, словно это уже происходило где-то. Но я отбросил его. Сейчас нужно было принять решение. Все три варианта были опасны, но третий, несмотря на риск, казался наиболее разумным.  Решившись, я проследил за ними, двигаясь по деревьям. Взяв несколько острых камней с земли, я незаметно взобрался на дерево. Мана, которую я вливал в своё тело, позволяла мне двигаться бесшумно и с большей ловкостью. Я следовал за караваном, наблюдая за их действиями.  Когда наступила ночь, двое из них ушли спать, оставив двух охранников настороже. Один из мана-зверей — волк с оленьими рогами — дремал у края лагеря. Я решил, что одного зверя будет достаточно. Эти существа могут быть полезны для выхода из леса, но другого нужно устранить.  План был прост. Сначала обезвредить одного из мана-зверей, затем разобраться с этими уродами. Я взял один из камней и сосредоточил ману, впуская её в камень, как будто обогащая его плотность и мощь. Когда камень наполнился моей маной, я также увеличил поток маны в свои глаза и конечности как та белка и прицелился в волка, что дремал у края лагеря. Сделав взмах, камень бросился прочь от моей руки. Камень с свистом пронзил воздух и ударил зверя в голову, пробив его череп. Зверь поник, издав едва слышный хрип.  Я сжал следующий камень в руке, снова сосредоточив ману внутри него. С каждым вдохом я ощущал, как мана циркулирует по моему телу, ускоряя реакции и придавая каждое движение точность и молчаливость. Тем не менее, сомнения и страх не оставляли меня. Убийство человека — это не было для меня естественным действием. Каждый удар, каждое принятие решения шло вразрез с моим внутренним миром. Охранники напряглись, переглядывались и всматривались в тёмные силуэты вокруг лагеря. Мой страх и нерешительность мешали мне, но время не ждало. Один из охранников шагнул вперед, его внимание было направлено в другую сторону, когда я почувствовал, что это мой шанс. Я напряг свои мускулы, прицелился и, с сосредоточенным усилием, бросил камень прямо в его висок. Момент казался вечностью. Камень пронзил воздух, его путь был четко виден. Охранник даже не успел понять, что произошло, когда камень ударил его прямо в висок. Его тело мгновенно склонилось вперёд, и он рухнул на землю, словно марионетка с обрезанными нитями. Оглушительный крик другого охранника разорвал тишину лагеря.  — НАПАДЕНИЕ! — Его голос был полон паники и страха, когда он осознал, что его товарищ мертв. Я быстро схватил третий камень, и с таким же быстрым и точным движением бросил его в сторону второго охранника. Но, в этот раз, моя рука дрогнула. Камень промахнулся, ударив землю слева от охранника. Его выражение лица сменилось с испуга на ярость, он начал метаться в поисках источника угрозы, но не знал, откуда придёт следующий удар.  Теперь мне предстояло действовать быстро. Каждый миг был на счету, и я знал, что если не решу эту ситуацию быстро, шансы на успешное освобождение девочки и выживание могли бы стать нереальными. Я быстро перескочил на другое дерево, каждый раз чувствуя, как напряжение накапливается в моих мышцах рук. Оставалось два камня и три работорговца, и я понимал, что не могу позволить себе ошибиться. Моя рука болела от резких движений, но я стиснул зубы и сосредоточился на цели. Я прицелился и кинул один из оставшихся камней. Камень взмыл в воздух и, с легким свистом, ударил второго охранника в гортань. Он не успел даже издать крик, как упал на колени, захлебываясь в собственных мучениях. Его глаза были наполнены ужасом, когда он взглянул в ту сторону, откуда пришёл удар. Он пытался найти меня, но уже не мог ничего сделать.  В это время двое других работорговцев, заметив движение и услышав крик своего товарища, подбежали в оборонительную позицию, их оружие было готово к бою. Один из охранников, маг, его оружие уже начало светиться, вероятно, усиленное маной. Я увидел, как его глаза сосредоточились в моем направлении, но он не знал откуда именно нападение. В ту же секунду, когда я кинул последний камень на него, маг быстро переместил его с помощью своего меча, и его взгляд сразу же направился прямо на меня. Меня охватил страх и удивление, когда я увидел, как маг исчез с места и внезапно появился прямо передо мной. Мои глаза расширились от неожиданности, и я инстинктивно рывком прыгнул с дерева, приземляясь на землю. Мгновенно я скатился в сторону, стараясь уклониться от любого возможного удара. — Джордж, осторожнее! Я думаю, что молокосос какой-то маг – крикнул боец, стоявший передо мной и уже поднял меч, готовясь к следующему удару. Его ману я чувствовал в воздухе, она давила на меня, заставляя почувствовать её мощь. Я быстро вскочил, стараясь держаться на дистанции, и оценивал свои возможности. Прямое столкновение с магом было бы слишком рискованным. — Да уж, чего только в наше время не увидишь! Кажется, к нам только что сам прибежал мешок с золотом, так ведь, Джордж? Спорю, что за него отвалят столько же, как за эту эльфийку.  — Может даже больше, Дантон. — присвистнул Джордж в уверенной ухмылке, стоя с кинжалом на руках. Они оба были полны самоуверенности, несмотря на то, что я уже убил нескольких их товарищей. — Не сомневаюсь, что за него отвалят немало. Эти двое явно не воспринимали мою угрозу всерьёз, несмотря на то что я уже продемонстрировал свои боевые способности. Я был на грани, и каждое движение этих двоих было для меня потенциальной угрозой. Мой взгляд был сосредоточен на каждом их движении, и я пытался придумать план, как справиться с этой ситуацией. Чёрт! Сейчас я в очень невыгодном положении. Дантон, кажется, был довольно низок для своего возраста, но компенсировал это шириной плеч и мощным мечом, который позволял ему дотянуться до меня. Дантон стремительно накинулся на меня, взмахнув мечом горизонтально. Я успел увернуться, сделав рывок в сторону, но это оказалось обманным маневром. В этот момент Джордж схватил меня за ногу и перевернул вверх головой. В голове мелькнули мысли о безвыходности, но я не терял надежды. Это был мой шанс! Хватаясь за руку, которая держала меня, я активировал лезвие маны и сосредоточил всю свою энергию в кулаке. Острым ударом я прорезал его запястье. Кровь брызнула мне на лицо, и Джордж с яростным восклицанием отпустил мою ногу. — Твою мать! — закричал Джордж, его запястье почти полностью отрублено. Быстро вскочив на ноги, я использовал свое лезвие, чтобы нанести удар в область его достоинства, воспользовавшись несоответствием нашего роста. — Сукин сын! УБЕЙ ЕГО, ДАНТОН! — закричал Джордж, а его голос выдал растерянность и боль, прежде чем я успел разрезать его горло. Отскочив от Джорджа, я увидел, как Дантон снова появляется передо мной. Он взмахнул своей саблей с удвоенной яростью. Я укрепил ноги, сосредоточив ману там, и быстро развернулся на левой ноге, уклоняясь от удара. Он задел моё плечо, но я не мог позволить себе поддаться боли и стиснул зубы. Направив всю ману в правый кулак, я нанёс мощный удар в его бок. Дантон сразу же попытался отскочить, но я подставил ему подножку, заставив его потерять равновесие. Сделав быстрый и решительный удар, я вонзил своё лезвие прямо в печень. Он упал на землю с глухим стоном, и я, не теряя времени, разрезал его глаза, чтобы полностью лишить видимости.  Я стоял среди их тел, моё дыхание тяжелое и прерывистое, руки болят и дрожат от усталости, и охватившего волнения. Лагерь, который раньше был наполнен хаосом, теперь погрузился в гнетущую тишину. С последними двумя работорговцами покончено. Теперь вокруг лагеря царила тишина, нарушаемая только лёгким шорохом листвы и далеким звуком ночных существ.  Я почувствовал, как напряжение в моём теле начинает ослабевать. Каждый выдох был полон облегчения, но в то же время, я не мог избавиться от чувства опустошения и тревоги, которые последовали за этим боем. Я оказался в окружении убитых врагов, и это зрелище вызывало у меня внутренний конфликт.  Осторожно подойдя к тележке, и открыв занавес я увидел маленькую эльфийку, которая всё ещё была в неволе. Она сидела в тележке, её большие серебристые глаза были полны страха и недоверия, но в них также сквозила надежда, когда она заметила меня.  — Всё в порядке, — смотря на её потрепанную одежду, которая прикрывала лишь интимные места, я попытался успокоить её, хотя собственный голос звучал хрипло и устало. Я подошел к тележке и быстро освободил её от веревок, которые связывали её руки и ноги. — Тебя больше никто не тронет. Она не знала, был ли я другом или врагом, но как только я это сказал, волна облегчения захлестнула её напряженное лицо, и она сломалась. — Мне было так страшно! Они собирались продать меня! — её слезы лились ручьем с глаз и она не могла успокоиться. — Я-Я-Я думала, что больше никогда не увижу свою семью! УАААААА Когда она продолжала плакать, я внимательно осмотрел её. Её потрепанная одежда и видимые следы на теле говорили о том, через что ей пришлось пройти. Это было тяжело видеть, и я знал, что, несмотря на то что я помог ей, у неё может остаться психологическая травма. Прошло почти полчаса, прежде чем маленькая эльфийка успокоилась. Я не виню её. Похищение довольно сильно психологически влияет даже на взрослого, а тем более на ребенка. Я просто сидел и ждал, пока она успокоится, поглаживая её голову.  — Что случилось с плохими людьми? — через слезы удалось ей сказать.  — Они больше не причинят вреда, — сказал я, стараясь говорить мягко и успокаивающе. — Они не будут больше обижать никого.