Остывший пепел

      В спальне огненного шамана надолго воцарилась тишина. Хао был слегка обескуражен подобным происшествием. Оно и понятно. Только очнулся и уже стал свидетелем «драки» между своей последовательницей и невестой брата. Нихром был не меньше озадачен. Ещё несколько минут назад он сидел со всеми на кухне и было тихо, как вдруг он видит Матильду с покрасневшей от удара щекой. От чего-то он был уверен, что на конфликт спровоцировала именно Матисс, а её слова лишь подтвердили догадки. Пока юная ведьма распылялась в истерике, её подруги стояли столбом, не решаясь влезать в перепалку перед своим господином, к тому же крики рыжеволосой не давали вставить и слова. Опачо же просто залезла на колени к Хао и тихонько плакала, уткнувшись в грудь шамана. Маленькую африканку очень напугал этот инцидент.       Первым из небольшого ступора вышел Нихром.       – Чёрт и кто тебя за язык тянул? – Он бросил полный негодования взгляд на шаманку.       – Тебя не было, вот сиди и молчи! – Взревела Матильда. – Она вывела меня из себя. Я и так сдерживалась из последних сил. Господин Хао хотел поговорить с Йо, а ей не понравилось, её ручной зверёк задерживается!       Хао вдруг издал тихий смешок, который привлёк внимание остальных. Даже Опачо подняла заплаканные глаза на своего учителя.       – Господин Хао? – Робко обратилась малышка, с немым вопросом.       Шаман лишь мягко улыбнулся и потрепал малышку по голове.       – Да уж, мне кажется, что Йо ещё никто так не называл.       – Простите, господин, – опустив голову вниз, сказала ведьма. – Просто уже не знаю, как сказать. Ужасно давит всё это и такое отношение этой девки ничуть не улучшает ситуацию.       Асакура поднял глаза на свою подчинённую. Сейчас она снова казалась ему той растерянной девочкой, которую он нашёл в лесу. Маленькая, брошенная, потерявшая всё – именно таких он брал к себе в ученики. Тех, кому люди причинили боль.       – Что ж, от Анны можно было ожидать подобного. Да и удар у неё сильный, по себе знаю, – Хао приложил ладонь к своей щеке. – И всё же, ты погорячилась, Мати.       – Что? Господин, почему вы защищаете её? – Недоумевала Матисс.       – Мати, господин Хао прав, – оборвала подругу Канна.       Молодая шаманка вздрогнула и повернулась к капитану своей команды. Она не ожидала услышать подобное от Канны. От кого угодно, но не от неё, Мари или Хао. Как самые близкие ей люди могут говорить такое, когда она пыталась заступиться за них?       – Послушай, – Бисмарк подошла к открытому окну и закурила сигарету. – Я не оправдываю то, что сделала Анна. В конце концов она ударила тебя и за это я очень зла на неё. Однако, мы живём в их доме, едим их еду, спим в тёплой постели. Они могли просто выделить нам место на чердаке или где-нибудь ещё, но не сделали этого. Да, Анна нагружает нас работой, но, давай признаем, что это меньшее, что мы можем сделать в благодарность за оказанные нам пищу и кров. Анна даже этого странноватого врача, помешанного на некромантии, вызвала, чтобы он помог господину Хао. Заметь, Анна, не Йо.       Слова синеволосой немного привели Матильду в чувства и заставили ещё раз обдумать ситуацию. До этого ей казалось, что она поступила правильно, но она никогда не смотрела на проблему с другой стороны. Канна же, будучи старше, взвесила все «плюсы» и «минусы», отодвинув личную неприязнь на второй план. Сейчас им нельзя держаться за старую вражду.       Асакура всё это время внимательно слушал своих учениц. Его удивили слова командира Ханагами, ведь он знал, насколько та терпеть не может Анну. Канна всегда была гордой, своенравной и себялюбивой особой, уважающей только его – Хао. Значение для неё имели лишь господин и члены её команды, которые стали ей как сёстры. Раньше девушка бы без раздумий вступилась за Мати, наплевав на все нюансы. Если честно, то Асакура порадовался, что, хотя бы одна из его учениц, подумала своей головой, а не следовала указкам шамана.       – Мне казалось, что госпожа Анна не будет так зла к нам, – послышался тоненькой голосок Опачо.       Девочке начиналась нравиться их жизнь здесь, и она напрочь забыла, что это всё временно. Ей нравился господин Йо и то, как тепло он общается с ней, прямо как Хао; нравилась Тамао, которая иногда давала девочке сладкое и даже начинала нравиться Анна. Только теперь, африканка снова чувствовала нарастающий страх по отношению к итако.       – Ничего не поделаешь, Опачо, – мягко ответил ей Хао. – У неё есть все права злиться и ненавидеть нас.       В комнате снова все притихли. Матильда и Марион сидели около футона Асакуры; Нихром опустился на пол и прислонился к стене у двери; Канна закурила уже вторую сигарету. Гнетущую тишину нарушил появившийся в окне Амидамару, который неожиданно возник прямо перед Бисмарк.       – Я бы не советовал здесь курить, – спокойно произнёс дух, а у Канны чуть сердце не остановилась. Сигарета выпала изо рта от крика, и девушка быстро потушила её ногой. Только пожара им сейчас не хватало.       – Ты нормальный вообще?! – Накинулась на него шаманка. – Я чуть со страху не умерла!       На столь забавную картину Опачо тихо рассмеялась, а Нихром прикрыл рот, что бы его смех не было слышно.       – И вообще, что ты тут забыл? – Недоумённо спросила Бисмарк. Вопрос заинтересовал всех присутствующих. Почему это хранитель Йо сейчас не с ним?       – Ну, на самом деле я был неподалёку и слышал весь разговор, начиная со случившейся здесь, – честно признался Амидамару.       – И что, – бросила Мати. – Тоже пришёл разбрасываться нравоучениями?       Самурай посмотрел на неё, но его в глаза не было ожидаемых призрений или брезгливости. Он смотрел с печалью, будто знал шаманку всю её жизнь. Сейчас перед ним не бывший противник с куклой духа Джека, а девочка, которая в случае чего не сможет дать отпор как раньше. Девочка, которая явно не от хорошей жизни пошла за Хао, желая смерти всем людям.       – Просто увидел дым от сигареты, вот и решил предупредить, чтобы потушили, – Амидамару говорил спокойно, без холодных ноток в голосе. Он влетел вглубь комнаты и устроился с противоположной стороны, чтобы можно было видеть всех.       Очевидно, что он хотел что-то сказать, но не решается. Возможно, ждал вопроса, а может быть подходящего момента. Но в том, что дух настроен на разговор не было никаких сомнений.       – Слушай, – первой нарушила тишину Опачо. – Ты же уже давно вместе с господином Йо. Может ты знаешь, почему госпожа Анна такая?       Вопрос, который у многих был в голове, наконец был озвучен.       – Не так уж и давно. Я стал его хранителем незадолго до начала турнира. Сначала Анна показалась мне взбалмошной девушкой, но на деле всё оказалось куда сложнее. Только вот сомневаюсь, что она обрадуется, если я расскажу, – хмыкнул дух.       – Рассказывай уж, – потребовала Канна. – Если тебе так важно, то мы ничего ей не скажем.       Самурай просиял:       – Вот спасибо! Страшно представить, что она со мной сделает, если узнает, – по спине Нихрома и Ханагами прошли мурашки от его слов. – Йо рассказал мне это во время второго тура турнира, но не сильно вдавался в подробности. Я лишь знаю, что в детстве Анну бросили родители и её нашла Кино Асакура – бабушка Йо. Она воспитала и сделала из Анны превосходную итако, решив, что такая девушка будет идеальной женой для её внука.       – Серьёзно?! – Вскочил Нихром. – То есть у него даже выбора не было? Ему сказали и всё?       – Йо как-то особо не волновал этот вопрос, он просто смирился. Ему было всего десять лет.       – Десять?! – Патч шокировался всё больше с каждой фразой. – Вот так и живи в великом клане шаманов. Всю судьбу решат за тебя.       Амидамару коротко рассмеялся на подобное земечание и продолжил:       – Видишь ли, клан Асакура известен тем, что подбирает брошенных детей с шаманской силой и воспитывает их. Первой приняли в семью Тамао, а чуть позже Анну. Они обе были кандидатками на роль невесты Йо, но его бабушка увидела в Анне больший потенциал.       – Я и не знала, что всё настолько серьёзно, – удивилась Марион.       – Да уж, клан Асакура не изменяет своим традициям и по сей день, – заметил Хао.       – Так вот, – дух привлёк внимание на себя, чтобы продолжить. – Йо рассказывал, что Анну бросили родители, когда у неё появилась способность читать души и призывать демонов.       После этих слов все присутствующие перевели взгляд на покорителя Звезды Единства. Эта сила, о которой говорил самурай, была в точности такой же, как и у Асакуры.       – Такая же как я, – задумчиво прошептала Матильда, но, кажется, никто не услышал этих слов или, по крайней мере, сделал вид.       – Эту способность порождает одиночество, – объяснил огненный шаман. – Хм, насколько же родителям было плевать на собственную дочь, раз ещё с ними она пробудилась у Анны?       Марион смотрела на Хао, пытаясь понять ход его мыслей. Она видела, что Кёяма была интересна Хао, но никто из них не мог понять чем конкретно. Они просто списали всё на её непокорный и стойкий характер, который забавлял шамана. Но что если дело было не в этом? Что если в ней он видел самого себя?       – Я знаю лишь то, что мне рассказал Йо, – пожал плечами Амидамару. – Мы говорили об этом всего одтн раз, напомню, Йо не хотел слишком вдаваться в подробности. В момент, когда Анну захватили негативные эмоции и началась битва с демоном, решимость Йо передалась Анне, тогда она и потеряла эту силу. Вроде как в этой истории был ещё один ключевой персонаж, некий дух Матамуне, но Йо не захотел много говорить на эту тему.       Знакомое имя отразилось болью в сердце Хао. Он всё ещё помнил Матамуне. Помнил того брошенного кота, который стал верным спутником во времена его первой жизни. Помнил, как уже дух Матамуне вместе Асакурой Йохкеном убили его, когда он переродился в племени Патчей во второй жизни. Сейчас он понимал, что давний друг вряд ли желал ему подобной участи, но Асакура сам не оставил ему иного выбора.       Жизнь не легка и порой заставляет принимать нас решения, о которых мы будем жалеть всю оставшуюся жизнь. Даже если эти решения оказываются верными. Даже если эти решения – единственный выход. Шрам, полученный от их принятия, навсегда останется в душе горьким напоминанием о случившемся.       – Если тебе интересно моё мнение, – самурай посмотрел на Матильду, давая понять, что обращается именно к ней. – Я считаю, что ты должна извиниться перед Анной и Йо. Перед Анной в первую очередь.       Сказав всё, что хотел, дух незамедлительно покинул спальню и направился к своему подопечному. Нихром, пожелав спокойной ночи, первым вышел из комнаты. Следом за ним вышли и Ханагами, решив, что их наставнику всё ещё требуется отдых.       Матильда ещё долго не могла уснуть, обдумывая всё, что произошло за сегодня. Возможно, она сама виновата. Погорячилась и наговорила гадостей. Только как ей теперь извиниться? Она вообще не помнит, когда извинялась перед кем-то, кроме Хао и то лишь за провал задания или собственную слабость. А теперь, когда она по-настоящему виновата, шаманка не могла связать и двух слов даже у себя в голове.       Со временем усталость взяла над мыслями верх и ведьма уснула, со страхом ожидая завтрашний день.

***

      Анна весь день игнорировала Матильду. Последней даже казалось, что её избегают. Когда она зашла на кухню, Анна быстро доела завтрак и ушла; когда она вошла в зал, итако выключила телевизор и снова ушла. Где бы Матильда не встретила Кёяму, та вечно проходила мимо, даже не взглянув на ведьму. Напряжение не стихало и это чувствовали все, кто хоть на секунду заставал этих двоих вместе.       Тяжёлая атмосфера сдавливала весь дом, поэтому Йо и Нихром были даже рады, что Анна увеличила им километры. Позже будут дома – меньше будут чувствовать себя натянутыми струнами. К такому выводу пришли парни.       Амидамару признался Йо, что вчера рассказал последователям Хао об Анне, что подтвердил Нихром. Асакура явно был недоволен таким поворотом событий, но знал, что его хранитель сделал это из лучших побуждений.       «Всё, что не делается, всё к лучшему»,– подумал про себя Асакура.       Спустя половину дня, Матильде удалось застать Анну в одиночестве. Медиум сидела на траве во дворе, опустив босые ноги в небольшой пруд. Ведьма знала, что итако чувствует её присутствие, но почему-то ничего не предпринимает. Не прогоняет и не уходит, как было весь день. Она словно ждала чего-то.       Так ничего и не придумав, Матисс доверила ситуацию воле случая и нерешительно сказала:       – Меня тоже бросили родители, – Анна вздрогнула, а Матильда начала проклинать свой язык. Надо же было начать именно с этого. Однако, ничего уже не попишешь. – Мне не стоило так говорить. Я ведь совершенно не знаю ни тебя, ни причины, по которой ты так себя ведёшь. Я не считаю тебя разменной монетой или недостойной звания хозяйки поместья Асакура, но вчера я совершенно не контролировала себя и свои эмоции. Если можешь, то извини меня, п… – последнее слово явно давалось девушке с трудом. – Пожалуйста.       Матильда зажмурилась и сжала кулаки, ожидая хоть какой-то реакции от Кёямы, но та даже не шелохнулась. Она продолжала молча сидеть и смотреть в пруд, в котором плавало несколько рыб. Секунды тянулись часами, а минуты казались вечностью. О чём сейчас думает Анна? Слушали ли она вообще извинения шаманки? Простит ли её теперь? Извиниться ли за пощёчину? Как много вопросов и так мало ответов, а точнее, их вообще нет.       Тишина изматывала куда хуже домашней работы, которую выполняла Матильда. Ей хотелось уйти прямо сейчас, но она упорна ждала чего-то. Чувствовала, что, если уйдёт сейчас, то они больше не вернутся к этому разговору и эта пропасть будет становиться ещё больше, медленно поглощая молодую шаманку. Ей хотелось кричать. Просить, чтобы Анна сказала хоть слово, но не могла и пискнуть. Шестое чувство подсказывало ей, что говорить сейчас не стоит, нужно ждать. Нужно дать медиуму обдумать услышанное.       – Почему тебя бросили? – Вдруг спросила Анна, от чего Матисс широко раскрыла глаза и подняла голову. Кёяма по-прежнему сидела к ней спиной. Всё с такой же гордо выпрямленной спиной. Сейчас Матильда видела в ней что-то величественное, чего не замечала раньше.       – Они испугались моей силы и бросили в лесу, – колеблясь, проговорила рыжеволосая. – Там меня нашла старая ведьма и взяла в ученицы. Она часто помогала людям в ближайшей деревне и многих спасла, но, когда сама заболела, никто не пришёл к ней на помощь, как бы сильно я не просила. Меня лишь толкали, прогоняли и смеялись в след. В конечном итоге, колдунья умерла, именно тогда ко мне пришёл господин Хао и помог похоронить её. Мой дух – Джек – был запечатан в одной из её печатей, которая спала после её смерти, так я и получила хранителя.       Рассказав свою короткую историю, Матильда вновь замолчала. Она не знала, зачем стала рассказывать всё, если Анна спросила лишь из-за чего её бросили. Она не пыталась вызвать жалость своим прошлым, знала, что у итако оно ничуть не лучше, но отчего-то хотелось рассказать.       «Я знаю о её прошлом, будет справедливо, если и она узнает о моём»,– подумала ученица Хао.       Анна слушала молча, давая возможность высказаться. Она уже поняла, что её история известна шаманке и, возможно, не ей одной. По ходу повествования, Кёяма увидела много общего в их прошлом. Они обе брошены родителями из-за их силы; обе страдали, пока им не протянули руку помощи. Эту помощь им обеим оказали дважды и даже тут есть сходства. Старуха-колдунья подобрала Матильду в лесу, как когда-то Кино Асакура Анну, а спустя время им обеим помогли близнецы Асакура. Их истории будто списаны с одной страницы судьбоносной книги, лишь поменялось место и время действия. Удивительное совпадение.       Анна встала с места, слегка стряхнула воду с ног и обулась. Проходя мимо Матильды, она остановилась чуть подальше от неё и добавила:       – В доме есть горячий источник, который не работал некоторое время. Я попросила Тамао подготовить его. Мы вдвоём сегодня будем там, можешь взять остальных Ханагами и Опачо, если захотите, и присоединиться. – Больше ничего не сказав, итако пошла в сторону дома. – Ах да, чуть не забыла. Извини за ту пощёчину.       Немного ошарашенная Матильда смотрела ей в след, а когда деревянная дверь закрылась за хозяйкой, широко улыбнулась. Анна простила её и извинилась. Может быть они ещё поладят. Может однажды будут сидеть за чашечкой чая и обсуждать их безумно схожее прошлое.       «Всё, что не делается, всё к лучшему».       Стоило подумать об этом, как по спине прошёлся холодок, а воспоминая нахлынули огромной волной. Они здесь не на всегда. Временно. До того времени, пока король духов не примет решение. И приговор будет только один – дорога на эшафот. Они все это знают.