Превращение

Санкт-Петербург, 2021 год Всю дорогу Юна не может найти себе место, ёрзая на сиденье и всерьёз задумывается над тем, чтобы соскочить с поезда где-нибудь в Твери. Её чуть ли не трясёт от страха, который усиливается с приближением к родному городу, словно она вот-вот столкнётся не только с обиженными родственниками, но и с гневом самого Санкт-Петербурга. Ведь всем известно, что этот город - это гордый аристократ, который далеко не всех готов принять в свои объятия, известный не только культурным досугом, но и своим непостоянством. А она - нахалка такая! - мало того, что позволила себе много лет назад сбежать, трусливо поджав хвост, так теперь и вернулась проситься обратно. Бурная фантазия действительно подкидывает ей варианты того, как разочарованный в ней Петербург просто-напросто не впустит её обратно, начиная с того, что их поезд прямо сейчас сойдёт с рельс и заканчивая тем, что её скрутят полицейские прямо на выходе из вагона, например, приняв за последователя Чумного Доктора. Бредово? Вероятно, да, но её богатое воображение, как говорится, родилось вперёд неё.  Но, к большому облегчению, поезд доезжает до конечной станции, а представители закона не поджидают её у выхода. И родной город в целом встречает Юну намного радушнее и приветливее, чем она могла предположить. На улице стоит солнечная погода с приятным, прохладным ветерком, вокруг суетятся сотни туристом, спещащих найти такси и ближайшее хорошее место для обеда, а Гром, лишь ступив за пределы Московского вокзала, замирает на несколько минут. Во все глаза разглядывает обелиск городу-герою Ленинграду, словно видит впервые в жизни, и, мёртвой хваткой вцепившись одной рукой в широкий ремешок сумки, а второй - в ручку чемодана, думает над своим дальнейшим планом действий. Следующим утром она обязана быть в кабинете Прокопенко и после всех формальностей приступить к работе, но до этого ей нужно успеть где-то расположиться, встретиться с Фёдором Ивановичем и тётей Леной, как Юна, а не Капитан Гром - там же плакаться, валяться в ногах, унижаться и вымаливать себе прощения - и по-хорошему увидеться с Игорем, чтобы завтра он в “порыве братской любви” не разнёс весь отдел к чертям. И с чего начать она не знает… А ведь Леонид Владимирович говорил, что родной город поможет ей. Ну давай, Санкт-Петербург, помогай! И он помогает.  Но немного не так, как она рассчитывала.  Спустя несколько минут разглядываний гугл-карт, Юне удаётся найти точку с шавермой в ближайшем переулке. Учитывая то, как сильно Волков разбаловал её и её желудок вкусной, домашней едой, это не кажется самым разумным решением. Но, во-первых, не сделать это хотя бы ему назло ей не позволяет вредность и обида, а во-вторых, наверное, возвращение домой, где всё детство и юность Гром питалась одной только шавермой, стоит начать именно с неё. В голове медленно, но верно выстраивается план: поесть, устроиться в каком-нибудь хостеле, а затем, закупившись тортиком и коньяком, направиться к Прокопенко. Ожидание приготовление шавермы сопровождается потоком хаотичных мыслей - разными сценариями исхода вечера, вариантами того, что и в каком порядке стоит сказать при встрече с Фёдором Ивановичем и тётей Леной и предательскими воспоминаниями о стоимости билетов обратно, до Москвы. Но из размышлений её вырывает какая-то возня в метрах пятнадцати или может двадцати - она никогда не умела прикидывать на глаз всякие размеры и расстояния - также негромкие ругательства и споры оттуда же.  Оглянувшись в сторону шума, Юна замечает трёх мужчин, стоящих возле чёрного, без сомнения роскошного и неприлично дорогого Роллс-Ройса. Один из них полный парень в песочно-золотистой куртке, белых спортивных штанах и небольшой шапочке, которая больше похожа на аксессуар, чем настоящий головной убор. С его стороны слышатся до боли знакомые “шо”, “пацаны” и “делюга”. Второй - невысокий, худой паренёк, трясущийся, как осиновый лист, во всём чёрном. Очевидно, это его первая делюга. Третий - более крупный, жилистый, накаченный, похож на спортсмена, и одет в майку-алкоголичку, спортивки и потрясающую комбинацию из резиновых тапок и носков. С его стороны слышно лишь нетерпеливые вздохи и неразборчивый бубнёж.  Такой уровень наглости сначала сбивает Гром с толку. Затем по-настоящему злит.  - Мужики, а вы не охренели? - она снимает с себя сумку, устраивает её на чемодане и под удивлённый взгляд повара начинает двигаться в сторону правонарушителей, - Средь бела дня тачку вскрываете. Совсем страх потеряли?  - Девушка, красавица, идите куда шли, - в её сторону оборачивается “самый стильный” из компании. Голос его - хриплый, низкий и отрывистый - звучит достаточно угрожающе, чтобы любая маленькая, хрупкая девушка уже бы если не бросилась бежать, то точно пошла другой дорогой, - Вам же проблемы не нужны? Юна же пусть и маленькая, но далеко не хрупкая девочка. И, что называется, пуганная. Капитан полиции всё-таки. Её прокуренным басом уже давно не испугать.  - Мне - нет, а вы на них уже нарвались, - язвительно заявляет она и вытягивает вперёд удостоверение, - Капитан Юна Гром, полиция Санкт-Петербурга.  - Юнка! Гром! Ты шо ли?  Игнат, сразу и не признавший старую подругу, наконец подаёт голос. Не сразу, но ему удаётся узнать во взрослой девушке младшую сестру своего когда-то лучшего друга. Правда теперь вместо больших зелёных глаз он сталкивается с подозрительным прищуром, вместо криво обрезанных волос видит кудри, собранные заколкой, а вместо пацанской одежды на ней, на самом деле, такие же пацанские вещи, но уже ей по размеру. И так похожа она на покойного дядю Костю, что ему аж немного некомфортно. Будто сейчас сам Константин Игоревич застукал их за очередной шалостью и пропишет им профилактических звездюлей. Поэтому он аккуратно так, спиной старается прикрывать своих парней. Вдруг с ней, в отличие от её отца, можно договориться и обойтись безо всяких проблем.  - Я, Бустер, я, - утвердительно кивает Юна и складывает руки на груди, - Не узнал? А я вот тебя сразу узнала. Смотрю всё так же какой-то хернёй занимаешься, - кивает головой в сторону машины, возле которой всё так же топчутся парни, - А Игорь продолжает глаза на это закрывать. Да? - Кнопка, ну шо ты начинаешь, а? - надежда на мирное разрешение ситуации начинает медленно таять. Но Бустер не был бы собой без подвешенного языка и врождённой харизмы, поэтому предпринимает попытку профессионально - а по-другому он не умеет - заговорить зубы, - Ты лучше расскажи каким ветром тут. Столько лет не виделись.  Игнат широкими шагами приближается к Гром и приобнимает за плечи. Она не сопротивляется, что само по себе радует и удивляет, ведь в детстве, по его воспоминаниям, она была похожа на дикую кошку, никому не позволяя себя трогать, кроме, разве что, отца и брата. Но с ответными объятиями Юна тоже не лезет. И продолжает сверлить недовольным взглядом его горе-напарников. - Начальство к вам перевело. Порядки наводить после Чумного Доктора, - Капитан впервые за весь разговор отрывает глаза от парней и, повернув голову, снизу вверх смотрит на друга.  - Да шо ты говоришь! - Бустер, как умеет только он, одновременно наигранно удивлённо и искренне заинтересованно восклицает.  - Да, да, - подражая чужой марене, подтверждает она.  - Ну пойдём хоть побалакаем, шо там у вас в Москве расскажешь, - он начинает аккуратно, но настойчиво разворачивает её в сторону арки, к выходу на оживлённые улицы, - А Игорёк-то знает?  - Скоро узнает, - отвечает Гром, но тоном даёт понять, что Игорь узнает не только о её неожиданном приезде, но и об этой неприятной ситуации. А затем громко - так что парни у автомобиля дёргаются от неожиданности - и строго добавляет, - Тачку оставьте в покое.  - Твой приказ - моя команда, кноп. Бустер оборачивается к друзьями и одними жестами даёт понять, чтобы они делали ровно то, что велит Юна. Они совершенно злые и растерянные от произошедшего неохотно двигаются следом. Недовольно пыхтят, зыркают в сторону незнакомой девчонки-мента, которая удивительно легко смогла прогнуть под себя Игната. - С жильём поможешь, Игнатик? Пока я квартиру не найду, - Юна неловко просит помощи, когда они вчетвером идут по Невскому проспекту. Бустер, как истинный джентльмен, тащит её сумки, а она сама доедает шаверму, - И наш инцидент останется между нами, - для большей убедительности добавляет она.  - Обижаешь, малых. Найдём тебе место.   Честно говоря, Игнат и просто так помог бы. Во-первых, когда-то они были друг другу далеко не чужими людьми. Всё детство бок о бок провели, такое забывать нельзя. Во-вторых, несмотря на тот факт, что Игорь и Юна сейчас не общаются и дальнейшие их взаимоотношения наладятся не скоро, он точно знает, что отказывать в помощи младшей сестре Грома - огромная ошибка. Эти двое могут до конца жизни собачиться, но Игорёк за неё всё равно любому голову открутит. Прецеденты были, так сказать.

***

Гулять по знакомым улицам похоже на сон. В сознании всплывает множество ярких воспоминаний об их с Игорем и Игнатом общих проделках, бесконечных разборках с другими дворовыми ребятами и в целом о не самом лёгком, но точно очень насыщенном и счастливом детстве.  Выбирать торт для тёти Лены и коньяк - для Фёдора Ивановича кажется одним из самых важных заданий в её жизни. Не то чтобы от этого действительно зависит успех или неудача будущей встречи, но так хоть удаётся ещё немного потянуть время. А ещё таким образом хочется показать, что она вообще-то помнит их и то, что им нравится.  Идти по той самой дорожке, к тому самому дому, и подниматься по тем самым ступенькам ощущается, как что-то очень тяжёлое, но правильное и необходимое. Подняться можно, конечно, и на лифте, но это было бы слишком быстро. Топать по лестнице помогает собраться с мыслями, подготовить себя к худшему и… покурить… Да, недолго она продержалась. Но что делать если сейчас, в самый волнующий, ответственный и вновь разбивающий ей сердце момент, просто наличие этих сигарет в кармане, возможность сжать упаковку, прислушавшись к тактильным ощущениям, уже не помогает. Чувствовать их подушечками пальцев на дне кармана недостаточно, чтобы утихомирить неконтролируемую дрожь в теле. А вот парочка затяжек сигарет, которые она бы в жизни в рот не взяла, ведь такую гадость мог курить, наверное, только Волков, приводят её в стабильное состояние. Едкий дым и до ужаса прилипчивый запах окутывают, успокаивают, расслабляют. Словно он снова рядом. Стоять напротив их двери и негромко стучать чувствуется, как едва ли посильная для неё ноша. Но тёте Лене, открывшей ей дверь, очевидно, тяжелее.  - Здрасьте, тёть Лен, - еле как выдавливает из себя Юна.  - Федя! - Кто там, Лен? - дядя Федя, обтирая руки полотенцем, выходит в коридор на зов супруги в одних брюках и белой футболке. Видимо, он недавно вернулся домой с работы.  - Здрасьте, Фёдор Иванович, - вновь подаёт голос Гром, перетягивая на себя чужое внимание, - А я вот к чаю тортик купила и… и… печеньки. И коньяк. Ваш… ваш любимый, - не выдерживая зрительного контакта ни с кем из них, она начинает копошиться в пакете, суетиться и - наверное, впервые в жизни - заикаться.  - Кнопка наша, - неверяще заключает Фёдор Иванович и утягивает её в объятия. 

***

Для Юны последние двенадцать лет пролетели не особо ощутимо. Конечно, в памяти отмечены ключевые события жизни, ярко указывающие на стремительное движение времени - экзамены, выпускной, поступление, знакомство с Ариной, первая сессия и её празднование, опять выпускной, работа - очень, очень, очень много работы - повышения, знакомство с Олегом. Но при этом она молода, полна сил, амбиций, идей, целей и эмоций. Она горит и сияет своей работой, жизнью, любовью, людьми вокруг. Ей хочется везде успеть, всё сделать, всем помочь, самой себе что-то доказать, получить от жизни всё, что есть и отдать всё, что может. И в силу возраста время, используемое с максимальной пользой, проходит едва ли заметно. И временной промежуток в двенадцать лет не кажется таким уже большим.  Не кажется до момента встречи с Фёдором Ивановичем и тётей Леной.  Именно их удивлённые, а затем счастливые лица очень настойчиво напоминают Юне о том, что двенадцать лет - это намного более серьёзный срок, чем ей казалось. Глубокие морщины на их лбах говорят о напряжённой работе Прокопенко, а в уголках глазах - о том, что, несмотря ни на что, они остаются всё такими же улыбчивыми людьми, какими она их запомнила. Седина в волосах выглядит несколько грустно, но при этом всё равно красиво и даже солидно что-ли. Она придаёт ощущения не старости, но опытности, мудрости и зрелости. Лишний вес, который в большей степени затронул именно дядю Федю, сделал их такими приятными, круглолицыми, тёплыми бабушкой и дедушкой. А в уже не таких горящих глазах, как много лет назад, как во времена, когда был жив её отец, заметны отпечатки всех тяжёлых событий, которые им пришлось пережить. Одним из которых, к огромному стыду Гром, является её добровольное и одностороннее решение разорвать все связи с семьёй.   Годы оставили неизгладимый отпечаток на их внешности и душах. В воспоминаниях Юны Фёдор Иванович и тётя Лена остались молодыми, активными и, возможно, где-то наивными. Но, очевидно, за это время жизнь выбила всю простодушность, открытость и искренность не только из Гром. Все они успели очерстветь, набить шишек и отрастить клыки.  - Ну расскажи хоть как ты там в Москве жила? А то всё о нас только и распрашиваешь, - Прокопенко пытается отвлечь её от просмотра фотографий на планшете и подливает ей в рюмку клюковку, которая почти сразу заменила собой - как узнала Гром - не самый хороший коньяк.  - Ну, как? Да как все, - она продолжает пальцами скользить по экрану, рассматривая картинки, - Выучилась, устроилась работать. Два года назад Капитана получила за дело Махаона. Вы, наверное, слышали о нём. Да и всё вроде. Юна говорит очевидно неохотно, но лишь по двум причинам. Во-первых, её жизнь не так уж и интересна, даже скорее скучна. Всё то, что людям может показаться занимательным относится либо к работе, а о всех её тонкостях и деталях Фёдор Иванович и так прекрасно осведомлён, либо к Олегу, но счастливыми моментами, связанными с ними, она делиться не хочет ни с кем, а их личной драмой - тем более.  Во-вторых, фото в планшете перетягивают всё её внимание. На них в хронологическом порядке прослеживаются годы жизни Игоря и семьи Прокопенко, которые она, к несчастью, упустила. Сначала Игорёк, заканчивающий полицейскую академию, позирует в форме, а в объятиях держит Сашу Филипенко - яркую, улыбающуюся, весёлую девушку. Забавно, что сейчас Гром даже плохо понимает почему так сильно не любила её.  Спустя пару десятков фотографий её место занимает другая - красноволосая, более серьёзная и не менее красивая. Юлия Пчёлкина. По словам дяди Феди и тёти Лены, прекрасная, интересная и трудолюбивая девушка. Ещё через n-ое количество фото она натыкается на их свадьбу. Свадьбу своего старшего брата, которую она тоже пропустила по собственной тупости и упёртости.  Через полсотни картинок, связанных с дачей, огородом, семенами, овощами и ягодами, на экране появляется ребёнок. Сын Игоря. Её племянник. Гром Константин Игоревич. Полный тёзка их отца. Очень похожий на своего папу и родного деда. Восемь лет назад пухлощёкий младенец, мало отличающийся от многих других, а сейчас уже второклассник, олимпиадник, любитель шахмат, футбола и видеоигр.  После Кости появляется снова фотографии Игорька и Юли. Он вновь получает повышение, празднует что-то в баре с коллегами, делает дома ремонт и отмечает Новый год в квартире Фёдора Ивановича и тёти Лены. Она делает селфи на съёмках нового ролика, позирует на беременной фотосессии, улыбается в какой-то смешной маске и - неожиданно - меняет цвет волос.  Затем появляется ещё один младенец. Дочка Игоря и Юли. Её племянница. Гром Кира Игоревна. Имя - Юна уверена - выбирала Пчёлкина. В младенчестве опять же не похожая ни на кого из родителей, а только на других детей того же возраста. А сейчас, уже в четырёхлетнем возрасте, как и старший брат, похожа на своего папу, но цвет глаз и форму губ абсолютно точно взяла от матери.  Все следующие фото наполнены счастьем, теплом, светом и семьёй. В разных местах и обстоятельствам, но объединены одним настроение.  И тем фактом, что Юна на них отсутствует. - Работа только? Неужели ни мужа, ни мальчика какого не нашла? - заботливо интересуется тётя Лена и подкладывает Гром в тарелку уже третий кусок торта. - Нет, - слишком беззаботно для своего возраста отвечает она и с радостью принимается за сладкое.  - Ну вот громовская порода! - пьяно смеётся Прокопенко и поднимает рюмку, - Вся в отца и брата. Всё работа и работа на уме. И Костя всю жизнь в работе провёл, и Игорёк такой же. Как только жениться оба умудрились?  - Сама в шоке, дядь Федь, - довольно улыбается Гром и тоже поднимает рюмку под женский неодобрительный взгляд, - Ну ничего. Мне, благо, такое зло, как свадьба, не светит, поэтому могу спокойно работать, - резко бьётся о другую рюмку и быстро выпивает.  - Почему это не светит?  - Ну сами подумайте, - отламывает ложечкой ломтик торта и тут же съедает, - Во мне упрямства, наглости и дури, как в папе и Игоре вместе. Я ещё и девушка. Так что это можно ещё помножить на два. А ещё я пью, курю и ругаюсь матом. А, ещё и работаю в полиции. Кому я нужна-то?  - Нам нужна, Кнопка, - раздобревший от алкоголя, дядя Федя пересаживается к ней на диван и крепко-крепко обнимает, подтверждая свои слова.  - Ну, значит мне никто не нужен, дядь Федь, - она впервые за много дней полностью расслабляется и укладывает голову на чужое плечо, - Мне и одной хорошо. Главное, чтобы работа была. Меня поэтому в Питер и перевели.  - Найдём тебе работу, не переживай, - он поглаживает её по волосам и прикидывает в мыслях что именно из огромного списка дел можно будет дать ей уже завтра, - После Разумовского в городе полный бардак.  - Спасибо вам, дядь Федь, тёть Лен.   - За что это?  - А за то, что так спокойно приняли меня обратно, - глаза предательски мокнут, - И извините за то, что дура такая.  - Ну, во-первых, тебе есть в кого, - усмехается Фёдор Иванович и вынуждает улыбнуться её и свою супругу, - А во-вторых, как не принять-то? Ты ж наша, - на миг сжимает её в своих руках чуть сильнее, - У нас один такой же есть. Ты вернулась. Полный набор наконец-то собрали, так сказать. Теперь и перед батей вашим не так стыдно.  Неожиданное упоминания папы в разговоре могло бы привести к слезам. Но в коридоре внезапно начинается какой-то шум и возня, привлекающее всеобщее внимание. Громко открывается входная дверь и прихожая наполняется звонкими детскими голосами, обсуждающими, несомненно, что-то очень важно. Поверх их голосов слышны другие - взрослые, менее суетливые и один - до болезненного спазма сердца - знакомый. Юна на секунду задумывается о побеге, который невозможен как минимум из-за шестого этажа, а как максимум из-за Фёдора Ивановича, всё ещё обнимающего её. Но также здравый смысл напоминает о том, что её утренний план изначально включал в себя пункт встречи с Игорем. И пусть лучше эта встреча произойдёт раньше, чем позже и в присутствие других людей. Например, его родных детей, ведь рядом с ними - Гром надеется - он будет сдержаннее и терпеливее к ней. Хоть она того и не заслуживает.  Первым в гостиную вихрем вбегает мальчишка, сбрасывая на ходу школьный рюкзак, который сильно больше, чем он сам, и обнимает тётю Лену. А затем, желая обнять уже дядю Федю, натыкается взглядом на незнакомую девушку, которую видит в стенах родной ему квартиры впервые. И этот факт, видимо, сбивает его с толку.  - Здравствуйте, - нахмурившись, говорит он. Юна не находит в себе силы, чтобы поздороваться в ответ. А только рассматривает детское лицо и с восхищением прослеживает невероятную схожесть между племянником и своим старшим братом. Видимо, папа не врал об их сильных и поистине волшебных генах. Следом в комнате появляется младшая сестрёнка Кости - Кира. Она в силу юного возраста не замечает ни Юну, ни растерянного брата, а с громким “Бабушка!” бежит на руки к Елене. Удобно устраивается на коленях и кольце женских рук.  С широкими улыбками и лёгким смехом Игорь и Юля последними появляются в помещении. Кажется, они даже продолжают о чём-то говорить, но останавливаются и замолкают, когда Гром подаёт голос: - Привет, Игорёк.