Знаешь, мне так нравится видеть как ты страдаешь.

Впуская подъездный запах сигарет и сырости от начавшегося недавно дождя дверь тихо распахнулась. В голове было как-то необычайно пусто, и проходить внутрь не хотелось. Не потому что было неуютно от всепоглощающего мрака в квартире, скорее, наоборот, с темнотой было легче слиться, раствориться. Он прошел, закрыв за собой дверь. Было тихо, впрочем, как и всегда. На первый взгляд в этой квартире уже давно никто не живет, но он точно знал, здесь, где-то в комнате, а может быть на кухне, валяется бессознательное, еще живое тело, и не спеша, слегка играючи, начал искать. Медленно зашел на кухню, окидывая взглядом давно не мытую посуду, хаотично расставленную на столе и столешнице, так как раковина была забита доверху; засохшее растение в углу подоконника и трупики мух рядом… *** Он медленно открыл мертвые глаза, лежал, может с минуту, молча, не подвижно, но его все не покидало ощущения, что за ним пристально наблюдают, кто-то чужой, кто не должен находиться у него в квартире. Но он просто игнорировал, думая, когда же он сможет заснуть опять. -Шин, что ты меня не встретил, не уж-то тебе все равно? Грудь охватило мерзкое чувство, перестав дышать, он с силой зажмурил глаза. В одно мгновение голос уже был около него. Плечи больно сжали, приподнимая все тело, голова безвольно повисла вниз, в висках и горле все передавило. На половину оголенной спины коснулась холодная, шершавая поверхность бетонной стены. Тело словно тряпочное обмякло, и припало к полу, на что его грубо вернули назад. «Он хочет, чтобы я поговорил с ним? Не могу говорить… Он разозлится…» Неожиданно бледного лица дотронулись, очерчивая скулы, прощупывая рельефные края глазных впадин, подбородок и кадык на шее. Шину было сложно с просонья до конца осознать, что сейчас происходит, но одно было понятно, ему не хочется смотреть в лицо перед собой. Не при каких обстоятельствах. На самом-то деле, такое происходило и раньше, сложно вспомнить насколько часто… Единственное, что он запомнил точно, это непонимание, которое со временем переросло в страх и отвращение. Тсукими не знал, стоит ли ему двигаться, можно ли возразить. Поэтому стиснув зубы, ждал, пока его ребра неприятно щупали, переходя на позвоночник. Они никогда об этом не говорили, как впрочем, и об остальных странностях Соу по отношению к Шину. - Ты же знаешь, я не люблю, когда меня обманывают…- поглаживая по щеке большим пальцем, начал он.- Зачем ты позвал меня, если я тебе противен? По телу прошлась мелкая дрожь. В этих словах таилась горькая правда, омерзительно неестественная, которую он так не хотел принимать все это время, не доводил ее до логического завершения, избегал ее, поневоле заглушал другими навязчивыми, паническими мыслями, доводящие до слез, ведь та была мрачнее, хуже, безнадежнее… Теперь, после огласки, нечего не осталось. В груди сильно защемило, теплом расходясь по всему телу, не выносимой, физической болью. Рот слегка открылся в беззвучном стоне. - Ах, милый, глупый Шин,- пропел Хиери, приближаясь к уху, обдав его горячим, размеренным дыханием,- ты ведь и боишься меня, верно?- Пальцы, резко, грубо сжав, подняли поникшую голову за подбородок. Эти глубокие глаза, когда наполнены даже притупленным страхом, так красивы и изящны. Он бы любовался ими вечность. Это вызывало восторг и восхищение. Как же много деталей составляет ту или иную эмоцию! И как же легко стало распознавать, что таиться у человека в самых глубоких уголках души. Хоть глаза и до сих пор были прекрасными, но уже что-то не то, эмоция страха стала будто повседневной, не начав быть действительно достойной, она быстро переросла в постоянную тревогу, и ее перестало быть интересно рассматривать, изучать. Так же его отвратительное, порой не живое состояние, от слова вообще, начинало наскучивать. Это раздражало. Он видел все эмоции Шина: раньше, чуть меньше года назад, его лицо последний раз мигало редкими, чаще даже нервными улыбками, ведь Соу по-настоящему ненормален, по-настоящему страшен. Хиери со сладостью принимал тот факт, что никакие, кроме отрицательных, даже чуть ли не мучительных не удовлетворяли его. Но теперь…Ему хочется увидеть настоящий ужас. Такой, что от взгляда на лицо, на прекрасные глаза, стыла бы кровь в жилах. Взгляд полный отчаяния, пожирающей пустоты и животного ужаса. - Я…- наконец-то послышался сдавленный, дрожащий от напряжения в горле, голос. Соу наваливается, прижимая его к стене еще сильней. Зеленые глаза смотрят пристально, не отрываясь. Больше не получается выдавить и звука. А он ждет. Хочется закрыть глаза, оттолкнуть, лишь бы не смотреть в потемневший взор. В носу начинает неприятно щипать, лицо перед собой слегка начинает мылиться. Чего он ожидал, когда звонил? Под гнетом необъяснимой, неожиданной паники, у него не было другого выбора. Или даже по-другому, Шину все еще хотелось на что-то надеется, сейчас-же вся последняя надежда захлебнулась, ушла на самое дно, и он осознал, как же глупо поступил. Свободной рукой Хиери полез себе в карман. Лезвие на вид легкого, раскладного ножа на секунду озорно блеснуло, раскрывшись, и пропало из виду, где-то внизу. Костлявая рука приподнимает футболку, и едва касается живота острием. Дышать стало в миг сложно, ведь одно неправильное движение, и оно воткнется в него. Шин до боли закусил дрожащие губы. Соу медленно перевел взгляд к лицу. Казалось, это длилось вечно. А вторая рука все поглаживала по щеке… - Что случилось? Не можешь говорить?- сказал он, начав водить ножом, рисуя незамысловатые узоры.- Даже полностью морально убитый и сожранный с потрохами депрессией ты еще не хочешь умереть? Ха-ха! Я понял. Ты просто боишься не существовать. Как жалко, что тебе приходится находиться здесь…- Он вдавливает острие прямо около пупка, от чего Шин резко запрокидывается назад, стиснув зубы.- Я с удовольствием тебе помогу. Как, ты думаешь, я бы убил тебя?- он спускается чуть ниже и грубо сжимает ногу, начиная щекотать лезвием то внутреннюю, то наружную часть бедер, подразнивая. Шин нервно дергался от каждого касания, пытался унять дрожь в дыхании.- Человеку так легко умереть. Что еще интересней, человек не может умереть от боли, только от ее последствий. Разве это не прелестно? Все-таки, человек одновременно и жалок, и превосходен… Что же ты так на меня смотришь, как на психа?- Он уперся в него своим взбудораженным взглядом, а напротив смотрели, с ужасом, скривив рот будто в отвращение. - А страшно ли тебе от того, что тебя никогда не найдут?- В ответ он слышит только всхлип похожий даже на писк. И дрожащие руки Тсукими хватаются за рукоять поверх ладони Хиери, совсей силы удерживая нож на месте. Тот замирает и пристально смотрит на изрезанные запястья. Подумав о том, что они аппетитны. Да, именно аппетитны. Из транса выводит судорожный крик и Соу видит, что футболка тела под ним слегка окрасилась в красный. Он слишком сильно начал давить лезвием в живот. Хиери больше не хочет ограничивать себя. Это больше не имеет смысла, когда всего трясет от возбуждения. Вдруг он резко встает, с силой потащив за собой вскрикнувшего от боли в руках Шина, который, не медля, пытаясь поставить устойчиво ноги, начинает приподниматься, но внезапно теряет равновесие от сильного толчка, и падает на свою скрипучую, односпальную кровать. Затылок пронзает тупая, неприятная боль, когда голова небрежно ударяется о стену. "Я хочу размозжить его голову." - Ах, ты заставляешь меня перечислять самим. Но ведь я не обещал, что это будет быстро и безболезненно, так?- Придавливая тело под собой локтем, он жадно впился в бледные дрожащие губы. Сильно кусая и сдирая кожу. Большой пузырек крови начал набухать на искусанном месте. Весь измазанный, он посмотрел в глаза Тсукими. Ему понравился вкус, он дурманит и так расслабляет. Шину страшно даже дышать, и голова стала ватной. От вкуса собственной крови начало тошнить. Тут Соу грубо сжимает пах через джинсы. На секунду жертва замирает, кажется, у него даже перестало стучать сердце. - Что ты делаешь...?- Наконец смог выдавить он из себя, полным ужаса, измучанным, тихим голосом. Бегая глазами по комнате за силуэтом, ища спасение, пути отхода, Шин вдавливается в матрац, в подушку. За край штанов цепляются, и начинают приспускать.- А...а-а-а! Нет! Не трогай меня! Пожалуйста, не надо!- Шин с силой отпихивает ногами тело, пытается вырваться из стальной хватки руки, извивается, и ему удается сильно ударить Хиери в живот. Использовав момент замешательства, пытается слезть с кровати, вылезти из придавившей его туши, но у него нечего не выходит, его хватают за рукав и грубо возвращают на место, больно вскинув руки к изголовью. За его попытками сопротивляться, так смешно наблюдать.- Нет!- Он кричал, просил, сам не зная для чего. Очевидно, никто его не услышит и никто спасет. Шин совершенно один.- Пожалуйста!- Нет не чего, что дало бы ему надежду. - …Я бы долго любовался твоими мучениями. Потихоньку, не спеша. Для начала, вводил под твои прекрасные ноготки иголки. Далее вырвал бы каждый большими плоскогубцами. Хм, интересно, какой у тебя порог боли? Возможно, что даже от этого ты уже упадешь в обморок... Но ведь то веселее, не позволять тебе отключаться пока я сам этого не захочу, ха-хах! "Хочу вырвать его язык, и выпить всю его кровь в жгучем поцелуе." - Знаешь, я еще никогда не убивал людей, хоть наша полиция очень ленива. Особенно на дела про пропавших без единого следа… Хотелось страшно, иногда меня даже трясло, и тогда приходилось марать руки об всякий сброд. Беззащитные животные тешили мою жажду только лишь на короткий срок, но потом, я встретил тебя. Ты был восхитителен! Хотелось тебя изучить всего вдоль и поперек, изрезать тело, исполнить все свои мечты и желания, которые, как кажется, таились со мной с самого рождения. Единственный, кто вызывал у меня действительно не поддельный интерес к своему постепенному убийству – это ты. Говоря иначе, я хотел бы убивать тебя вечно. Это, наверное, что-то вроде любви? Тело больше не пытается вырваться. Тсукими просто не может шевелиться, он весь похолодел, глотая слезы. - Да, я думаю, я влюблен.- На его лице проскочило что-то на подобии мечтательной улыбки. Столь легкий вывод, и столь смертельный. Соу начал резко стягивать штаны с бледных и худых бедер. Шин зашипел и заскулил, пытаясь снова сбежать. Он хотел, что то выкрикнуть, но язык обмяк, стал не послушным. - И мучать тебя было бы моей наградой. После твоих ноготков, я бы изучил твои органы, подержал бы еще недавно живое и горячее сердце в руках, помял бы твои легкие; легкие, которые вот-вот издали свой последний вздох. Ты не представляешь, как я брежу об этом! И твои глаза, твои прелестные глаза! Признаться честно, я залил бы их формалином, оставив себе, но ведь тогда они больше никогда не зальются слезами… По позвоночнику прошелся холод, плоть покрылась плотными мурашками, но борясь с полным онемением, он сжал ноги, не давая до конца снять одежду. - Раздвинь ножки, иначе мне придется применить нож раньше, чем я хотел. Но после еще пары попыток, Хиери начал выглядеть раздраженным. - Ты меня не услышал?- Холодная сталь угрожающе коснулась шеи. И Шин знал, чем это может закончиться, его воображение рисовало ненавистное лицо заплесканное фонтаном крови будто наяву. Ублюдок смотрит как-то даже с сожалением, а Тсукими чувствует в горле толи сладкий, толи железный привкус, когда рот тут же зальет вязкой жидкостью. Она медленно стекает из уголков рта, пока жизнь стремительно покидает измученное тело. И почему-то, в самый последний момент, подумалось Шину, что ему было бы весело. Это как шаг в пропасть. Переборов ужас, остаётся только сделать последний рывок. И он делает, ослабевая ноги. - Ха-ха-х, ты уже представил! Какой послушный мальчик...- Шин в неверии трясет головой, живот дрожит от накатившей жути и холода. По мокрым, липким от слез щекам катятся новые горячие дорожки. Сердце сжимается и содрогается. Он отворачивает голову в сторону, с силой сомкнув глаза и губы, кривясь, когда нож внезапно улетает куда-то вниз, и кожа его на ноге ощутимо разошлась под натиском лезвия. Хиери наклоняется лишь на секунду, дабы лицезреть истекающий в потемках свежий порез, и, сверкнув глазами, поворачивается назад, нанеся еще один. Когда нога непроизвольно дергалась и изворачивалась, Тсукими всего лишь вцепился зубами в кулак, умоляюще скуля, и иногда тихонько постанывая в него, одна мысль о том, чтобы дать волю эмоциям пугала его. Нельзя во что бы то не стало чтобы он услышал его плачь и крики. Но любой звук, чуть не похожий на другие, его только больше раззадоривал. От новых экспрессивных и частых порезов, начало казаться, что бедро превратилось в одно сплошное пульсирующее мясо, а кожа, если встать, будет свисать изорванной тканью. Остановился он лишь когда услышал уже довольно громкий вскрик через зажатый рот, чего так не долго добивался. -Теперь ты изувечен полностью. Шрамы останутся с тобой до конца жизни, и всегда будут напоминать обо мне, даже когда я умру, мы будем вместе. Но ты навряд ли доживешь до моей смерти, я постараюсь этого не допустить, не волнуйся, тебе не придется страдать по мне.- Соу с необычной осторожностью приподнимает лицо Шина за подбородок и нежно проводит пальцем по очертаниям, а потом и по губам, размазывая кровь. Рука скользнула в волосы и потрепала их. Приговор был принесен. Хиери привстал, с чем-то судорожно возясь. Обжигающе холодная бляшка ремня больно ударилась о плоть. К горлу подкатила тошнота. Шин резко начинает дергаться с новой силой, впиваясь руками и пытаясь даже вгрызться в чужую кожу, пинаясь, больше не тратя, казалось бы, драгоценные силы на бессмысленные уговоры. По лицу прилетает обжигающая пощёчина. От чего брызги из носа окрашивают постель и обои красной крапинкой. Рот начал заполняться кровью, к чему добавились еще и мерзостные сгустки, проглатывать которые вместе с быстро текущей кровью было очень сложно. Воздуха начинало не хватать. Дрогнув, тело ослабло, и Шин повернув голову набок, сплюнул скопившеюся жидкость. Трясущиеся ноги резко развели. Он буквально почувствовал липкий ком омерзения расплывающиеся по всему нутру. Тсукими чувствует что-то теплое, нет, даже обжигающе-горячие и слизкое что касается кожи между ног. У него прорывается сначала только громкие всхлипы, но потом он разразился надрывным плачем, и в ту же секунду осекся, с усилием, безуспешно сдавливает порывы реветь во весь голос. Горло дрожит. -Н-не надо!- Шин судорожно приподнимает голову; Хиери, тающий в потемках комнаты, весь как- то подрагивал и томно выдыхал, в предвкушении чего-то прекрасного, его переполнял накативший экстаз, от чего он все сильней вонзался ногтями в колени. - Я бы мог делать с тобой что угодно…Отвратительно, что везде есть уши, да? Ха-ха…Но нечего, мы уедем туда, где никого не будет, мой маленький Шин. Ты не уйдешь. Потому что ты безмерно отчаян и глуп…Ведь все что осталось у тебя это я. И только я подарю тебе освобождение от твоего несчастного, не на что не годного тела. – Как сумасшедший шептал он, медленно приближаясь к лицу Тсукими, помешанные глаза прожигают насквозь, секунды длятся будто вечность, внезапно он слизывает со щек слезы вперемешку с кровью. На лице заиграла восторженно дрожащая улыбка, от которой похолодело все нутро. Внезапно Соу, кряхтя, слегка поддался вперед. Резкая, просто разрывающая боль прожгла живот. Она электрическими разрядами ударила в голову, оглушила, а глаза залились рябеющей чернотой. Будто катана, наматывающая все органы на себя и пронзающая плоть изнутри. В попытках глотнуть воздуха Шин лишь громко заскулил, застыв, но потом, после сильного толчка, так и не попытавшись сдержаться, судорожно срывается на рыдания, жалобно, беспомощно, от рвущей боли тело. Соу морщится, и прикрывает глаза, все еще улыбаясь и задорно, сбито хихикая. Еще один. Все тело сковывает новым импульсом боли. Настолько, что у него выходит лишь открыть рот в беззвучном крике и закинуть голову назад. С каждым новым грубым толчком тело изгибается, причиняя еще больше жгучей боли. В голове метается одна мысль, одно желание, может, это единственный способ выхода – умереть. Умереть прямо здесь, вот сейчас…прямо сейчас! Грубые руки жадно лапают тело, переходят с груди на ключицу, прощупывая все выпирающие кости, опять бросаются на бока и живот, сжимают, мнут их.Глаза их встречаются: обладающий, тошнотворный, очень довольный и хватающиеся за жизнь, полный ужаса, дикий. Лицо Хиери совсем близко, дыхание его, сбитое и тихое, он кидается вперед, впиваясь в дрожащие и раскрытые уста, заглушая еще один вскрик. Пальцы Шина силой сжимают простынь. Воздух липкий, тягучий, спертый. Жарко и одновременно смертельно холодно. Страшно. Мерзко. Мучительно больно. Заплывшие слезами глаза нечего не видят. Порезы на руках и ногах неприятно щиплют от пота. Дышать получается только через раз. Голова кружится, а губы, как оголенные, изъеденные нервы. Руки сами поднимаются и резко сдавливают чужую шею, вложив все свои последние силы. Соу отрывается от уст с застывшим выражением удивления на раскрасневшимся лице. - Т-ты что…хочешь убить меня, больной ублюдок?- хрипло, и сдавлено произнес он. Шин молчал и впивался все сильнее, смотря прямо в глаза, его переполняла ужасная ненависть. А Хиери как будто был готов расплакаться, ему, словно тоже в тот миг стало очень страшно. Но Тсукими знает, он просто играет. Он надавил еще сильнее, до дрожи в руках. В момент лицо Соу изменилось, он гадко ухмыльнулся.- Ты ведь такой же, как и я, Шин. Как мило. Шин скривился, и опять из глаз полились слезы, он пытался сжать, не обращая внимания, но руки стали ватными и хватка ослабла. Тогда он стал неистово терзать кожу, оставляя кровоточащие красные полосы, трясясь от агрессии. - Умничка. Ты бы все равно не смог бы убить меня.- Он потрепал Шина за щеку. Но внезапно грубо взяв за спутанные волосы, трухнул и ударил его головой об изголовье, снова притягивая к себе.- А теперь, будь добр убери свои руки, пока я не сломал и не вырвал тебе их. Он опять начинает двигаться, и теперь проникает внутрь относительно легко. Шин знает, в чем дело, потом ему придется отстирывать простыню от крови. Все сжет и болит. Особенно отвратно становится, когда Соу начиная ускоряться, прижав руки Тсукими по сторонам, целуя его в шею и запястья, когда приходится отворачиваться в сторону, бесконечно жмурясь и пытаясь не стошнить. Теперь он может лишь дрожать и всхлипывать. Наконец, он опять тянется к бледным губам, делая последние, резкие и короткие толчки. Шин смотрит заплывшими и красными глазами, куда-то сквозь него, казалось, даже не дышит. Наконец чужое тело больше не давит, а по коже проходится холодный ветерок. Соу с минуту смотрит на него, а следом, проведя рукой под шеей, подхватывает, чувствуя как безжизненное тельце крупно трясётся. В маленькой белой комнате теплый, мигающий изредка свет. Его укладывают в злосчастную ванну, но теперь ему на это все равно. Хиери обливает его из душа холодной водой, и Шин сжимается, пытаясь сохранить тепло. Он в сознании, он знает что с ним происходит, в горле застрял крик, а внутреннюю дрожь все не получается унять. Почему он не вырубился? Почему он блять, все еще жив? Все тело его помято, изрезано, излапано. Однако все чувства пропадают, когда ледяная струя ложится в ноги, и он не очень отчетливо, но видит, как силуэт над ним достает шприц с темно-бордовой жидкостью. Теперь все вновь будет хорошо! Он не будет знать о боли. Его спасение! Он криво и избито улыбается, слегка поддаваясь навстречу.