Этот вкус любви

— Ну как? — хмурый Джин с любопытством смотрел на СанМун, которая во второй раз надламывала бисквитное пирожное с лимонным кремом и тонко нарезанными персиками. В первый раз она не распробовала, потому решила попробовать ещё. И всё равно результат не был плохим или хорошим. Она никак не могла сказать Джину, что это восторг, но и назвать идею откровенно плохой тоже. Персики были сладкими и сочными, и им вовсе не мешала кислинка в креме, но из-за чрезмерной сладости такого крема персики словно проигрывали на общем фоне. Первое пирожное СанМун забраковала из-за цукатов в бисквите, второе из-за нарезанных кубиком и смешанных с кремом персиков, третье из-за треугольной формы, а теперь и это могло провалиться из-за лимонного крема. СанМун руками и ногами была за классику. В плане, классического пирога, как ей казалось, было вполне достаточно для ярмарки. Это тот самый хорошо знакомый вкус, ради которого люди приедут в этом году. Будь она на месте покупателя, её бы расстроил лимонный крем, когда она ждала просто взбитых сливок. — Вкус, он… — она начинала так уже в который раз, и сейчас это вызывало у Джина томный вздох. — Это правда так невкусно или ты снова осторожничаешь? — вспылил он, складывая руки на груди и дуясь. Это было у них в крови. — Почему Чонгуку ты доверилась, а мне никак не можешь? Он посмотрел на неё с возмущением во взгляде и поджатыми губами, давая понять, как расстроен и задет её поведением. Ради этой ярмарки он придумал немало классных рецептов, но СанМун настояла на том, чтобы все их вычеркнуть из списка, сосредоточившись на персиковом пироге. Тогда, идя у неё на поводу, он придумал разнообразие с этими дурацкими персиками, но СанМун всё было не так, если только оно хоть немного отличалось от того, что нравилось ей. — Я просто не вижу смысла заморачиваться и придумывать что-то, — сказала она, облизывая вилку от крема. Он был вкусным, очень даже, но не в пирожных со свежими персиками. — Зачем сочинять что-то, если у нас уже есть персиковый пирог? Хочешь попробовать другой размер — пожалуйста. Оставим мой рецепт, но используем формочки поменьше. Как насчёт небольших круглых форм? Мини-пироги. Что думаешь? Она бросила вилку в раковину и принялась записывать что-то в телефон, отмечая идею с круглыми формами. — Или можно использовать баночки, — добавила она, — как для йогуртов, но шире. И тогда пирог будет удобно кушать на ходу, с одноразовыми ложками. Круто же, да?.. Джину давно нужно было смириться с тем, что это пекарня СанМун и любые новшества обязаны пройти тщательную проверку, чтобы оказаться на прилавке или даже в качестве эксперимента на ярмарке. А СанМун и правда была любительницей старой доброй классики и презирала всё необычное и новое. Неудивительно, что ей в чём-то тяжело сойтись с Чонгуком, ведь он совершенно другой, он — то самое новое, что СанМун не готова взять и признать без проверки. — О, — Джин перестал хмуриться, перейдя ближе к кассе, — давай спросим независимого эксперта и послушаем, что он думает об этом? Чонгук уже подходил к пекарне с пакетами. Утром он успел съездить на рынок, набрать разной зелени, даже той, которой в Италии не было, и которую он видел впервые. Он как-то забыл уточнить, всю ли её можно употреблять или что-то сугубо на рассаду. Его мысли были рассеянны из-за раннего подъёма, Крудо, которого стошнило на коврик в ванной комнате, маминых смс-ок и других маленьких неприятностей, что преследовали его в этот день. Взять хотя бы внезапно начавшийся дождь, которого не было в прогнозах и который прошёл лишь в малой части Мокпо, где Чонгук ждал автобуса, хотя возле его дома и пекарни было сухо. — Чонгук, — Джин окликнул его, как только он показался на пороге, — уделите нам минутку, пожалуйста? — Что? — кричащим шёпотом спросила СанМун, тыкая брата пальцами в бок и заставляя его морщиться. — Чонгук ничего не смыслит в пирогах! Поскольку Чонгук ещё думал над ответом, Джин ему добродушно улыбнулся, полагая, что это сработает. — Разве не ты говорила, что он очень честный? — с напором поинтересовался он у СанМун, что стала часто облизывать губы и вытерла уголки пальцами, боясь, что могла испачкаться. — Да, конечно, — Чонгук оставил пакеты у одного из столиков, подходя к кассе, у которой стояли СанМун и её брат. Чонгуку сразу показалось, что СанМун сегодня выглядит по-другому. Она убрала волосы в хвост, открывая длинную шею, надела симпатичное лиловое платье, а ещё слегка подкрасила губы тинтом. Он не исчез даже с тем, сколько пирожных она перепробовала утром. Неизвестно, было ли дело в причёске, платье или том, что Чонгук просто смотрел на неё несколько иначе с каждым днём, как будто она открывалась для него чуточку больше, но он не смог удержаться от комплимента. — СанМун, ты такая красивая сегодня, — его слова подействовали на неё вполне ожидаемым образом и она смутилась. — Вот именно такая честность нам и нужна, — ободряюще сказал Джин, дотягиваясь до чистой вилки и сжимая её в руках. — СанМун говорила, вы не любите сладкое… Он не успел договорить, так как Чонгук его перебил. — Я не то чтобы не люблю, — словно оправдываясь, сказал он. — Я как бы не страдаю. — Но попробовать не против? — Джин стал стучать тарелками, перекладывая пирожные и выставляя блюдце за блюдцем на прилавок. — Вот это классический вариант пирога, который предпочитает СанМун. Только треугольной формы. — Это готовила СанМун? — Чонгук указал на то пирожное, о котором только что говорил Джин. Ему совершенно не хотелось рассориться с СанМун из-за того, что что-то придётся ему не по вкусу. Он сам остро реагировал, если ей не нравились его блюда. — Нет, — Джин перешёл к следующему пирожному, — вот это с цукатами, — и к третьему, — а это с мелко нарезанными персиками и… вот это с лимонным кремом. Мы рассматриваем несколько вариантов, предложенных мной. Чонгук кивал на всё вышесказанное, прекрасно понимая, о чём он. Сам ведь уже занялся отбором пицц и составлением меню на ярмарку, хотя ответа на заполненную форму ещё не получил. Он думал оставить несколько наиболее привычных вариантов и добавить максимум две особенных пиццы, которые ради интереса людям наверняка захочется попробовать. — И какое понравилось СанМун? — вдруг спросил он, думая, что Джин в этом не увидит ничего подозрительного. СанМун, разумеется, хотелось бы, чтобы Чонгук её поддержал. Она была уверена процентов на семьдесят, что он именно это и собирался сделать, если бы только в нём не взыграл дух противоречия и он не начал спор о лучших и худших пирожных на ровном месте. — Чтобы всё было честно, — она заговорила с плохо скрываемым волнением в голосе, переживая за эту дегустацию так же сильно, как за всю ярмарку в целом, — мы не будем рассказывать заранее. Просто попробуй и скажи, какое самое вкусное. Это нормально, если тебе вообще никакое не понравится… Джин подбил её локтем, заставляя замолчать, а сам в ожидании чуда уставился на Чонгука. Ему хотелось, чтобы кто-то другой, не такой скептик, высказался по поводу выдвинутых им идей. Даже если Чонгук не такой фанат сладкого, как СанМун, он может сказать, что кислинка просто идеально подходит или что цукаты слишком твёрдые. Выделить плюсы и минусы, не будучи ни на чьей стороне. Чонгук надломил вилкой сначала классический вариант, слегка расстроенный тем, что это не тот пирог, который готовила СанМун. Она больше не предлагала ему своих пирогов после того происшествия в первый день, а просить её об этом было неудобно. Корж был мягким и упругим, а крем под слоем ярко-оранжевых, очень сочных персиков ещё не успел осесть или потечь. Чонгук открыл рот пошире, чтобы захватить сразу весь кусочек. Он волновался, что пирог окажется очень сладким, но всё было очень недурно сбалансировано, соответствуя его вкусам. Персики были восхитительными, воздушный крем не перебивал, а дополнял, а размоченный в сахарном сиропе бисквит был прекрасным на вкус. Чонгук вряд ли когда-нибудь осилил бы весь пирог, и даже целое пирожное, но с удовольствием бы взял ещё вилку. — Вот это следующее, — пододвинул к нему ближе другую тарелку Джин. — Здесь разные цукаты, есть как апельсин, так и ананас с киви. СанМун сканировала взглядом то, как Чонгук пробовал второй вид персикового пирога, отмечая про себя, что выглядел он очень серьёзным для такого пустякового дела. Он жевал долго, стараясь прочувствовать вкус и распознать в этих попадающихся комочках вышеупомянутые апельсины и прочее. — Может, дать воды? — Джин пощёлкал СанМун пальцами, требуя от неё действий, и уже она налила для Чонгука стакан прохладной воды, чтобы ему не приходилось кривиться от заоблачного количества сладкого с самого утра. — Первый очень вкусный, — сказал он, запивая пирог водой. — А во втором цукаты слишком сладкие и перебивают вкус персика. Думаю, нужно оставлять или персик или цукаты. Спорить и обижаться Джин не стал, только пододвинул к Чонгуку третье пирожное. Третья вилка Чонгуку далась уже с небольшим трудом. Приторность бисквита напрягала, и только персики спасали ситуацию. — Многовато, — с набитым ртом сказал Чонгук, спеша снова запить водой, — многовато персиков. Слишком сочно. СанМун насмешливо хмыкнула. Это буквально то, что она говорила Джину. Возможно она зря считала, что они с Чонгуком такие разные. — Это последний, — Джин придерживался спокойствия и дружелюбия, качественно скрывая свои истинные эмоции. Перед пробой пирожного с лимонным кремом Чонгук тяжело вздохнул. Он мысленно пытался вспомнить, есть ли у него в аптечке что-то для желудка, потому что его уже подташнивало от всей это сладости. Он и правда не страдал таким. Он страдал от такого. — М-м, — удивлённо протянул он, смакуя лимонный крем с персиками, — вот это вкусно. СанМун облокотилась на кассу со своей стороны, во все глаза глядя на Чонгука, который слизывал языком остатки крема с вилки. Если бы они начали пробовать с этого пирожного, он бы наверняка съел чуть больше, но не теперь, когда его желудок был переполнен взбитыми сливками и персиками. — Почему считаешь это вкусным? — пристал Джин. — Из-за лимона не так сладко и прекрасно оттеняет персик, к тому же, такой крем немного тяжелее и выделяется на его фоне, в отличие от просто взбитых сливок. В первом варианте хороший фруктовый вкус, явно персик ведёт, а здесь и крем и персик выигрывают. Пришёл черёд Джина довольно хмыкать. — Отлично! — СанМун вскинула руки, и Джин сжался, думая, что она сейчас ему врежет. Чонгук со своей стороны стойки сделал то же самое, даже не сомневаясь, что получит. — Тогда, раз это так вкусно, почему бы тебе не открыть собственную лавку на ярмарке и не продавать там лимонные пирожные?! Чонгук переглянулся с Джином. Второй явно рассчитывал на мужскую солидарность, но Чонгук словно язык проглотил. Он ссорился с СанМун достаточно, не хватало ещё влезать в её ссоры с братом, чтобы она обижалась на них двоих. — Почему бы нам просто не продавать два вида пирожных, пускай даже круглой формы, — Джин был готов пойти на такой компромисс, — и посмотреть, что из этого выйдет? Вдруг пирожные с лимонным кремом понравятся людям больше классических? Чонгук нервно прокашлялся, оставляя вилку на одной из тарелок и чуть ли не на цыпочках возвращаясь за пакетами. — Ты так пытаешься намекнуть, что мой персиковый пирог — отстой и только лимонная кислота может его реабилитировать? — СанМун уже задыхалась от гнева. Зря Чонгук думал, что это только у них отношения не клеятся. Она умудрялась поругаться с каждым. — Нет, — Джин открестился от такого предположения руками, — давай не перекручивать мои слова. Я только за то, чтобы оставить персиковые пирожные с лимонным кремом. Их могу готовить только я, а ты займёшься пирогами… Чонгук быстро поднялся вверх по лестнице и заперся в кафе, чтобы переждать бурю там. Вымыв руки и надев фартук, он принялся разбирать покупки, отщипывая от пучков с зеленью по пару листочков, чтобы всё попробовать, прежде чем добавлять куда-либо. После такого количества сладости ему было необходимо закусить чем-то солёным и питательным. Выпекать в печи прямо сейчас ему ничего не хотелось, потому он наспех замесил пресное тесто на лаваш, которое просто кинул на разогретую сковороду, и достал из одного из пакетов арахисовый соус. Он не видел его в супермаркетах или магазинах прежде, а на рынке нечаянно наткнулся на лавку со специями и соусами, и заметил знакомую коричневую банку. Слишком не рискуя, он взял маленький размер, просто чтобы убедиться, что это тот самый соус, который он ел в Италии. Открутив крышку, Чонгук выпуклой стороной ложки подцепил немного светло-коричневого густого соуса, пробуя его на вкус. Это была сладковатая вязкая смесь на перемолотом арахисе и соевом соусе, с добавлением кунжутного масла и перца. У разогретой пасты, в которой тушились фрикадельки, был другой вкус и консистенция, но в целом это был тот же соус, который помнил Чонгук. Нонна его никогда не признавала, всей душой ненавидела, но ради Чонгука иногда готовила пасту не на томатном соусе, а на арахисовом. Временно отложив ложку, Чонгук взялся за силиконовую лопаточку и перевернул хрустящий лаваш. Он выходил круглый и большой, на всю сковородку, почти как корж для пиццы. Чонгук как-то так его и использовал, когда тесто полностью приготовилось. Переложив загоревший, восхитительно пахнущий круг на доску, он смазал его арахисовым соусом, добавил грибы эринги, шиитаке, шимеджи, а сверху щедро присыпал всё двойной порцией сулугуни. Он вернул лаваш на ещё горячую сковороду и накрыл крышкой, давая сыру расплавиться, а сам прибрался на столе и закончил раскладывать покупки. Как только ранний ланч был готов, Чонгук разделил его на четыре части и две из них переложил в большую круглую тарелку. Из зелени он использовал листья петрушки, которые должны были придать свежий вкус, в то же время не перебивая грибной. У двери он ещё около минуты сомневался, стоит ли спускаться сейчас, но заметил, что внизу довольно тихо и вышел. СанМун была одна в пекарне и всё ещё убирала последствия экспериментов Джина — драила столешницу от сахарного сиропа и крема. Она вздохнула преувеличено тяжело, когда оттёрла сладкое и липкое пятно, которое становилось заметно лишь при определённом осветлении. — Ты прогнала Джина или прибила и уже успела спрятать труп? — Чонгук спустился вниз, тарелку с едой ставя для СанМун на прилавок, рядом с корзинкой с печеньем. Запечатано оно было очень красиво. — Если бы! Он якобы согласился со мной и уехал домой, чтобы пожаловаться отцу, — буркнула девушка с укоризной, мысленно ругая брата. — А теперь в качестве наказания у нас сегодня семейный ужин, за которым папа будет меня отчитывать. Джин был таким умным и мудрым, когда давал советы СанМун и призывал её вести себя по-взрослому, не держа обиды на Чонгука, а сам что? Чтобы не обижаться на неё долго, просто решил наябедничать и заставить СанМун продавать на ярмарке её персиковые пироги с его кремом! — А в котором часу ужин? — Чонгук убрал руки за спину, покачиваясь на месте, пока СанМун споласкивала тряпку и мыла руки, а потом вытирала их бумажным полотенцем. — Наверное, сразу после работы, часов в шесть-семь, — закончив с полотенцем, она подошла к Чонгуку и заглянула в тарелку, что он принёс. Выглядела эта «пицца» просто замечательно. И запах у неё был такой приятный и грибной, что у СанМун сразу слюнки потекли. И хотя она наелась вдоволь пирожными, взяла с тарелки кусочек, зная, как это обрадует Чонгука. — Ты не останешься на мои курсы? — спросил он без упрёка, просто чтобы уточнить. — Видимо, нет, — её шумный вздох был полон сожаления, а потом она адресовала Чонгуку извиняющуюся улыбку. — Ты начнёшь сегодня раньше, так как воскресенье? — Да, — кивнул он, — но закончу ближе к семи. Или к восьми, если снова будут посиделки. СанМун кусала понемногу, не отходя далеко от тарелки, потому что соус всё норовил капнуть куда-нибудь. — Зато потом сможешь немного отдохнуть от меня, своих забот и прочего, — не совсем то, что хотел услышать Чонгук. Возможно, он торопился, и это было слишком, но он ждал, что СанМун пригласит его прийти на этот ужин. Он уже понял, что она не хотела рассказывать родителям так скоро об их отношениях, и торопить её не собирался, но он всегда мог притвориться просто её коллегой и съёмщиком помещения. — Мне не нужно отдыхать от тебя, — сказал он с намёком. — Было бы классно каждый вечер проводить вместе, учитывая, что в другое время у нас работа. — Предпочитаешь вечерние свидания? — СанМун доела свой кусочек, а второй оставила нетронутым. Он мог и утром, если у неё были силы и желание вставать пораньше, чтобы прогуляться по набережной, побегать, покататься на велосипедах или просто посидеть где-нибудь за чашкой кофе. — Предпочитаю просто свидания, — ответил он, тут же добавляя: — В любое свободное твоё и моё время. СанМун такой ответ обрадовал. У неё на лице появилась улыбка, с которой она даже не пыталась бороться, а голос немного повысился от восторга. — Что, если я попрошу всё твоё свободное время для наших свиданий? — спросила она, а Чонгук развёл руками в стороны, как бы говоря, что не против, пускай забирает. — Чем ты занимаешься обычно до и после работы? Пока Чонгук думал и формулировал ответ, в пекарню зашли молодые ребята и стали галдеть, выбирая булочки. Они дважды заставляли СанМун браться за щипцы, а потом меняли заказ. Каждый расплатился своей картой, а в банку с чаевыми СанМун кинули лакричные леденцы. Как только в пекарне снова стало тихо, Чонгук сказал: — Обычно я разгребаю счета, бухгалтерскую программу изучаю, бегаю, убираю за Крудо и сплю каждую свободную минуту. Он ещё продумывал меню, экспериментировал с начинками для пиццы и рецептами теста, но этим он занимался обычно на рабочем месте, потому считал это частью работы. — А твой корейский друг? — СанМун что-то делала с кассой, но отвлеклась для того, чтобы взглянуть на Чонгука. — Ты не ходишь иногда с ним в бар или что-то в этом духе? Джин часто был вне зоны доступа после работы потому, что у него было множество друзей и коллег, которые жаждали его внимания. Это у СанМун из развлечений в Мокпо были только родители и клиенты, но у Джина в Сеуле шла бурная жизнь. СанМун почему-то думала, что Чонгук такой же. Он говорил о многочисленных поездках за границу, об учёбе и работе в Италии, из-за чего могло сложиться впечатление, что он большой любитель делать что угодно в свободное время, только не отдыхать по-настоящему, развалившись на диване. — Мой друг, — Чонгук ахнул, — он живёт далеко и мы не очень близки. Он вроде как кто-то из старой жизни, с кем мне посчастливилось нечаянно вновь обрести связь, но сугубо для того, чтобы раз в пару недель поговорить по телефону или обменяться подарками в честь какого-нибудь не очень важного события. — И ты не подружился ни с кем за эти почти два месяца, что ты здесь? — она произнесла это с таким удивлением, будто у неё самой была вереница друзей на линии, и каждый день был расписан из-за дружеских встреч. — Кажется… — он потёр подбородок, чувствуя себя неловко под взором её карих глаз. — Господин Квон был довольно дружелюбным, и он обещал прийти на ярмарку. А ещё твой брат неплохой… СанМун покачала головой, при этом цокая языком. Она заставляла Чонгука переживать ещё больше по поводу одиночества, за которым он сюда приехал. Он думал, что с удовольствием отдохнёт от шума и надоедливых людей, очертив чёткие границы между работой и личной жизнью, но по вечерам, когда оставался один, и заняться было нечем, как будто скучал по семейным ужинам, старым знакомым и даже ссорам. Но родителям ни за что бы в этом не признался. В этом плане он очень полагался на СанМун. Она беспокоила его всё время, не оставляя времени на скуку, а с недавних пор занимала его вечера, избавляя от одиночества. — Хочешь сходить с Джином куда-нибудь? — предложила она. — Ему тоже нечем заняться по вечерам, а я не люблю те места, в которые он предпочитает ходить. Чонгук был уверен, что в этом их вкусы стопроцентно сходятся. — Ты хочешь отправить меня на свидание со своим братом вместо того, чтобы сходить куда-нибудь со мной? — она была совсем непроницательной, если до сих пор не поняла, что Чонгуку хотелось проводить время только с ней. — Это прекрасная идея, — она улыбнулась краешком рта, печатая что-то в своём телефоне. — Можешь пригласить Джина к себе на курсы, а потом загулять с ним в какой-нибудь бар. Так его не будет на ужине, и папа может забыть меня отругать сегодня… — Нет, — Чонгук был недоволен, и СанМун сразу отложила телефон, чтобы выслушать его, — я никуда не хочу идти с Джином. Я могу пойти только с тобой. Или ты можешь подождать меня до окончания курсов, а потом взять с собой на ужин. Если ты так беспокоишься, что мы только начали и это несерьёзно, — или что ты там себе думаешь? — не будем говорить о нас господину Киму. О таком плане на вечер СанМун и не думала. Чонгуку в прошлый раз было не очень-то весело за ужином и он толком к еде не притронулся. Она была уверена, что её родители его разочаровали. А зачем в таком случае ему снова напрашиваться на ужин? — Твой папа может и не будет тебя ругать при мне. — О, нет, — возразила СанМун, — при тебе он точно отругает. Чонгук пожал плечами, не видя в этом ничего плохого. Подумаешь, побурчит господин Ким по поводу пирожных. Родители Чонгука и по более глупым или же весомым причинам ругали его при всех. — Я умею притворяться, что не слышу, — предложил он один вариант, — или же могу заступиться. Я-то на твоей стороне. СанМун на его заявление прыснула, но улыбка её после была какой-то недоброй. — Это ведь ты сказал, что лимонный крем лучше моего, — она попыталась исправиться, напоминая себе, что не должна на него обижаться ни при каких условиях, иначе суток их хорошие отношения не протянут: — Я не имею ничего против твоих вкусов. Славно, что ты не любишь сладкое, но то, что приготовил именно Джин… — СанМун, — Чонгук был приятно удивлён тем, как она старалась обходить препятствия, о которые до этого они ежечасно, если не ежеминутно спотыкались, — я уверен, что твой пирог в десять тысяч раз вкуснее того, что приготовил Джин, но я смогу сказать точнее, если ты, наконец, дашь мне шанс его попробовать. Обещаю не способствовать его перевороту в этот раз. Да и лимонный крем… мне просто нравится. Но это не значит, что ты обязана брать идею Джина. Если это твоя пекарня, ты имеешь право сказать «нет».

***

— Да! — прикрикнул господин Ким, роняя палочки в тарелку и заставляя посуду звенеть. СанМун зарычала от негодования, стараясь как можно скорее прожевать тонкацу в сливовом кисло-сладком соусе. Вот это в её представлении было отличное сочетание сладкого и солёного, но всё портило дурное настроение её отца. Он был не в духе с самого прихода СанМун, и если бы не Чонгук, которого она взяла с собой, он бы прибил её сначала за споры с Джином, потом за опоздание и нужду подогревать всю еду в духовке. Но его латентная злость оставалась латентной более получаса, пока они готовились к ужину и ели, а когда в разговоре Джин нечаянно запустил бомбу замедленного действия, а СанМун ещё и ногой по ней топнула, папа взорвался. Несмотря на присутствие гостя в доме и мамины вечные постукивания по колену под столом, господин Ким не смог не высказаться. — Почему ты заставляешь меня? — СанМун воткнула палочку в котлету. — Мы с Джином оба уже взрослые, мы сами обсудим и придём к согласию. Её злило как поведение отца, так и поведение брата. Вот же предатель, вёл себя как разумный и повзрослевший человек, а всё равно повёл себя как ребёнок, зная наверняка, что накажут именно СанМун. Хотелось бы ей такую же выдержку, как у сестры Чонгука до замужества. — Он не заставляет, — вступилась за мужа госпожа Шин, в то же время дотягиваясь до свободной руки СанМун и успокаивающе поглаживая её. — Давайте просто сойдёмся на том, что раз Джин помогает тебе на ярмарке столько лет, он имеет право внести одно маленькое разнообразие в этот раз. Чонгук метнул взгляд к женским рукам на столе, думая, что в его семье подобное было недопустимо. Все вечно махали руками за разговором, особенно когда ссорились, и в итоге, в самый накал страстей, кто-то должен был перевернуть соусницу или бокал, чтобы всё прекратилось, и за столом повисла гробовая тишина. — Да всё в порядке, — сказал Джин, без какого-либо ехидства, и вообще так, словно сам очень переживал из-за ссоры, и уже был не рад тому, что начал её. — Мы с СанМун правда разберёмся. Но даже если это было искренне, СанМун уже была зла на него. Заварил такую кашу, чтобы в последний момент передумать. — Не дай Бог на ярмарке не будет пирожных с лимонным кремом, — пригрозил пальцем папа. — Чонгук, — перебила хозяина дома госпожа Шин, натянуто улыбаясь, — а ты почему так плохо ешь? Не нравится? Чонгук и правда снова колупал еду. СанМун была уверена, что всё дело в том, что мама смешала рис со всем, чем только можно было, и добавила не менее столовой ложки красного перца. Лицо Чонгука сильно покраснело после четверти порции. — Простите, — он прижал ладонь к животу, — у меня сегодня были курсы, и я должен был пробовать всё, что готовят. Скажи СанМун что-то подобное, и папа бы нашёлся, что вставить по поводу того, как нечего булочки, что для продажи, просто так кушать. Но с Чонгуком всё было иначе, ведь он был тем, кто арендовал помещение на втором этаже и второй месяц успешно платил по счетам. — Уже начались курсы? — удивился господин Ким. — И как продвигается? — Замечательно, — просиял Чонгук. — Между прочим, СанМун присутствовала на первом занятии. И она тоже дегустировала. — Только еду? — вставил свои пять копеек Джин, а когда словил на себе убийственный взгляд сестры, уткнулся в тарелку с рисом. Чонгук думал, что Джин не в курсе, как и остальная семья СанМун, но он знал явно больше остальных. — Супы, — уточнил Чонгук с полуулыбкой, — гаспачо и фабаду. Она сделала ценные замечания моей стряпне и запросто могла бы составить таблицу приближения испанского супа к корейскому посредством… — он запнулся на полуслове, потому что СанМун вовсе не выглядела благодарной. Со своей похвалой он как-то странно ходил по краю, не то норовя сорваться на шутку, не то на откровенную издёвку. А ведь он не имел в виду ничего плохого. — СанМун просто сложно очаровать испанской кухней, — в итоге закончил он. Чтобы его ненадолго оставили в покое, он набрал огромную ложку острого риса и стал медленно жевать. — Её стоит позвать, когда будешь проходить французскую, — из-за смены темы господин Ким смягчился, — всякие круассаны и мясо в вине она любит… Джин согласно кивнул, подписываясь под каждым словом и добавляя от себя: — И «французский поцелуй», — он поддел палочками кимчи, с очень умным видом объясняя всем присутствующим: — Это салат такой. Из говяжьей вырезки. СанМун не могла понять, это Джин нарочно мстит ей так за то, что она отказывалась уступать ему с лимонным кремом? Или это был очередной урок по избавлению страхов? Он заставлял её жалеть о том, что она ему доверилась. — Чонгук, — СанМун произнесла его имя на выдохе, привставая со стула, — ты в прошлый раз так и не посмотрел дом, да? И сад, — она поманила его рукой, спасая как от своей семьи, так и от острой еды. — Идём, проведу экскурсию. Она первой направилась к выходу на задний двор, а Чонгуку оставалось только пойти следом за ней. — Вы там поосторожнее с экскурсиями, — прикрикнула госпожа Шин шутливо, — а то как в прошлый раз останетесь ночевать где-то. — Ха-ха, — отозвалась СанМун невесело. Как только они оказались в коридорчике, за стеной, что скрывала их от кухни, СанМун схватила Чонгука за руку, увереннее ведя его за собой на улицу. Снаружи было прохладно и темно, а как только гул разговоров стих, им на смену пришло стрекотание кузнечиков. Всякой высоты и продолжительности, они стрекотали из разных уголков сада, заставляя СанМун идти по дорожке очень осторожно, не ступая в траву. И всё равно она умудрилась потревожить одного из ночных певцов, и тот перепрыгнул через дорожку, пугая её своим устрашающим видом в свете вывешенного уличного фонаря. — Ты рассказала Джину о нас? — Чонгук звучал абсолютно счастливым. — Он придумал всё сам, — она подтянула его руку вверх, заставляя гадать, чего она добивается, а затем опустила его ладонь на своё голое плечо, инициируя весьма неудобную прогулку вдвоём по узкой каменной тропинке, зато в полуобъятиях. — Из-за твоей рубашки. — Должно быть, он просто видел, как ты её примеряла, — Чонгук поднырнул указательным пальцем под шлейку её платья, касаясь тёплой кожи. — Я не примеряла, — раздражённо ответила СанМун, — я только прикинула. Хотела проверить, вывелось ли пятно и так ли ты хорош в стирке, как заявлял, а оказывается, там была бирка из химчистки. Они пошли вдоль редких яблочных деревьев к мушмулам и соседнему участку, на котором тоже горел свет. — Я не против, даже если примеряла, — он счастливо выдохнул. — Скорее надеюсь, что примеряла. Мысль о тебе в моей рубашке очень возбуждающая. Как и о тебе в моей футболке. У СанМун щёки просто полыхали. Одно дело было думать о том, как классно Чонгук выглядит в той свободной майке, когда бегает, нарочно наблюдать за ним и в мыслях звать это очень сексуальным, и совсем другое — высказать ему свои мысли. СанМун элементарно не знала, что на это ответить. Это ещё долго могло бы продолжаться неловким молчанием, если бы Чонгук не подтолкнул её ближе к мушмулам и не сказал: — Ну что, посмотрим, какие пауки водятся у вас тут по ночам? Точно не меньше, чем на Кохадо, с ладонь, наверное… Он только шуточно подталкивал её к мушмулам, а столкнувшись с сопротивлением, с которым она рвалась в его сторону — подальше от кустов, — с радостью подставил под объятия свою грудь. СанМун была тёплой, приятно пахла, и из-за неё у Чонгука в нарастающем темпе что-то трепетало внутри. Всё сильнее и быстрее, заставляя дыхание сбиваться. — Если будешь говорить про пауков, я оставлю тебя им на съедение, а сама поднимусь в свою комнату, — она прижалась щекой к его груди, вовсе не собираясь куда-либо сбегать. — Может, лучше вместе поднимемся в твою комнату? — он поднял руку к её шее, убирая непослушный хвост с её плеча. СанМун от его нечаянных прикосновений в кои-то веки не сжалась, а расслабилась, буквально подставляясь под его пальцы, которыми он исследовал ткань её платья, скользя по нему вниз, к округлым бёдрам. Сперва он положил ладонь, ничего не делая, а поняв, что СанМун не возражает, продвинул руку чуть вперёд, ей за спину и ниже, ниже, пока… — Чонгук! — она шлёпнула его по тыльной стороне ладони. — Что? — он поднял руку выше, притворяясь, что ни о чём таком и не думал. — Шутить нельзя, говорить родителям нельзя, касаться тебя нельзя… А мне очень хочется. Она на мгновение сжала его в крепких объятиях, а затем отпустила и отступила на шаг. — Держи свои шутки и руки при себе, и тогда я, так и быть, покажу тебе свою комнату. Хорошо, что уличный свет был тусклым и он не мог видеть красноты её лица. А дома она скажет, что замёрзла, и потому щёки покраснели. — Какой смысл идти в твою комнату, если мы не собираемся там тайно касаться друг друга, пока твои родители ни о чём не догадываются? Так, будто нам по пятнадцать, — он точно знал, за какое место её ущипнуть, а когда легонько сжал её горящую щёку пальцами, она снова отмахнулась от него, как от надоедливой мухи. Её смущало то, что теперь он точно знал, что щёки её горят, а никак не замёрзли. — Это то, чем ты занимался в Италии? — спросила она глумливо, пытаясь скрыть своё волнение. — В Италии крайне сложно делать что-то так, чтобы родители не догадались, — он её полностью отпустил, когда они оказались у дома. — Поэтому ты уехал так далеко? — она спрашивала шутки ради, её вопрос ни в коем случае не был серьёзным, и она не ждала от Чонгука серьёзного ответа. — Да, — он остановился у самой двери, вдыхая поглубже сладкий запах цветущих деревьев, — тут им сложнее меня контролировать и я наконец-то свободен. СанМун не хотела говорить о серьёзном. Ей больше нравился игривый лад, но не переходящий границ. Точно не в этом доме. — Так тебя сильно контролировали? Это как же? Требовали, чтобы ты возвращался домой к десяти? Её папа тоже контролировал, но только в вопросах, которые и его касались. Он говорил, будто доверил здание и бизнес СанМун, но сам трясся над каждой потраченной копейкой, всякий раз ожидая, что его дочь сделает неверный шаг. Зато в остальном мама с папой считали её достаточно взрослой. Например, для того, чтобы шутить про то, как её замуж никто не возьмёт. — Да всё как у всех, — Чонгук тянул с дальнейшими словами, — работай здесь, а не там, продай это, а купи то, сделай, как сказал отчим, а не как захотелось, женись на той, а не на этой… Ничего из сказанного Чонгуком лично для него смешным не являлось, но он усмехнулся, когда СанМун рассмеялась. — Тебя заставляли жениться против воли? У тебя жизнь, как в сериале… В этом Чонгук тоже не находил ничего забавного, но усмешка его стала шире, когда они вошли в дом. — Да, — буркнул он, указывая при входе на лестницу, ведущую наверх. — Нам туда? — Да, на мансарду, — СанМун вновь взяла его за руку. Они проскользнули мимо болтающих господина Кима и госпожи Шин, а также Джина, что делился рецептом куриных рулетиков, который вычитал. Они их и не заметили. — У вас классный дом, — отметил Чонгук, когда они быстро и бесшумно старались подняться по лестнице. СанМун тянула его вверх, крепко держа за руку, а он сжимал её ладонь в ответ, в основном стараясь не отставать. Она впихнула его в комнату, закрывая дверь осторожно, прокручивая ручку, чтобы не было щелчка. Чтобы отдышаться, она опёрлась на дверь спиной, а подняв голову, столкнулась взглядом с прищуренными из-за широкой улыбки глазами Чонгука. — Что? — спросила она, удивлённо кося взгляд на правую руку парня, которой он облокотился на дверь. — Не успели войти, а ты уже пристаёшь. — Я не пристаю, — он повернул голову немного вправо, потом влево, одновременно с этим подаваясь вперёд и заставляя СанМун прерывисто выдыхать. Он взял её правую руку, поднимая к своим плечам, а потом вернулся к левой руке, перемещая её к своему бедру. — Мне тебя трогать нельзя, но ты можешь меня касаться сколько угодно, — его улыбка была такой же обаятельной, как и он весь целиком. СанМун кивнула, левой рукой сжимая его свободную футболку с надписью на итальянском, а правой провела от его плеча к лопатке. Чонгук сократил расстояние между ними буквально на полшага, чтобы СанМун не приходилось тянуться далеко и она смогла провести пальцами между лопаток, очень уверенно опускаясь к его пояснице. Он зажмурился и хохотнул, чувствуя, как девичьи пальцы двигаются по поясу штанов, через левый бок прямо к ширинке, но так и не доходят до неё. Вместо этого она провела ладонью по его животу к груди. — Ладно, — сказала она, сдаваясь, — ты тоже можешь попробовать. Он только и ждал её согласия, чтобы наклониться как можно ниже, цепляя подол платья и ведя рукой вверх по её ноге. Платье задиралось с каждым его движением, но он отпустил ткань, когда оно оказалась чуть выше колен. СанМун всё это время с него взгляда не сводила, наблюдая довольную улыбку и хитро прищуренные глаза, которыми он исследовал сугубо её лицо, всё остальное оставив рукам. Она так и знала, что руку он просунет между ней и дверью, несильно сжав то, что так интересовало его. От мужской ладони на её заднице, СанМун выдохнула через рот, кажется, стараясь себя успокоить. Из-за Чонгука у неё быстро пересыхало в горле, и появлялась необходимость громко и часто сглатывать. — Такая милая, — сказал он, убирая правую руку от двери, чтобы и её задействовать при изучении СанМун. Её рук, покрытых гусиной кожей, её плеч и талии, минуя грудь, что тяжело вздымалась и опускалась. СанМун всё ещё что-то сдерживало. Ей всегда требовалось больше времени, чтобы чувствовать себя комфортно с человеком, чтобы привыкнуть к кому-то и доверить ему бразды правления, потому что сама СанМун не вывозила. Но Чонгук прекрасно справлялся со всем, что ему доверяли. Он делал всё хорошо и плавно, и даже учился держать язык за зубами, как это делала и она. У них всё могло бы получиться. И это было бы умопомрачительно, невероятно сладко, — как любила СанМун — но с щепоткой соли — коей являлся Чонгук. — А ты можешь делать это дальше своими руками, — она ухватилась крепче за его футболку, — только ещё целовать меня? Чонгук хохотнул, часто кивая. — Я и не такое могу, СанМун.