Другой Путь

Еще несколько месяцев пролетели как один день. Первые два Эриан сам обучал своих юных подопечных таким странным вещам, что даже привычный ко многому Мол изумлялся снова и снова. У них с Оуэном оказалось довольно необычное взаимодействие, они усиливали друг друга, одновременно применяя Силу. Эриан обучал их, беря в расчет именно эту способность. — Поодиночке вы сумеете обучиться самостоятельно, да и не так уж много для этого понадобится. Но взаимодействие Близнецов Силы – редчайший дар и способность, — пояснил он, когда Мол задал вопрос о раздельном обучении, — вам невероятно повезло. Вы встретились на заре вашей юности, когда обучение и закрепление Единения занимает не так много времени и чаще дается само собой. Близнецы Силы рождаются редко, еще реже совпадают случайные носители, не родственники. — Значит, это нормально, то, что мне все время хочется быть рядом с Молом? — спросил Оуэн с некоторым смущением. – Такое чувство, словно это он – мой брат, а не тот, кто действительно кровный. — Твой брат – звено цепи событий, которая однажды приведет к великим изменениям в этом мире, — задумчиво произнес Эриан, делая незаметное движение пальцами руки, — но твоя судьба и твой Близнец — это Мол, тут ты верно всё понял. Ваша встреча была предопределена обновленной последовательностью событий — измененной последовательностью. Возможно, ошибочной, но… Чисс сделал движение рукой, неожиданное и стремительное. Сощурились в узкие щели алые глаза. Мол и Оуэн развернулись одновременно, уставясь в единственное витражное окно в северной части библиотеки. Затем так же одновременно, словно по команде, повернулись обратно к наставнику. Лицо Эриана, обычно невозмутимое, украшенное легкой улыбкой, изменилось. Глаза полыхали желто-алым пламенем. Мол привычно окунулся в потоки Силы, струящиеся сквозь его тело и сознание и отшатнулся. Они не говорили, просто рванули к выходу, криками выгоняя всех обитателей дворца из их комнат. — Нападение! Угроза! Угроза! Все во внешний двор! Мир превратился в безумное месиво пламени, обломков, воплей ужаса и предсмертной боли. Мол и Оуэн сцепились с десятком существ самых разных рас, но облаченных в одинаковые доспехи странного вида. Эти воины были куда опытнее и злее даже монстров, с которыми юношам пришлось схватиться в лесу. Одному из них удалось ранить Оуэна, другой покатился под ноги Молу, на мгновение лишив его сосредоточенности. Но спустя мгновение все они разлетелись ошметками зеленоватой плоти, оставив Близнецов в растерянности. — Ведите детей к кораблям на посадочную площадку, — сказал Брес, опустив руки, — возле туманности есть червоточина, по другую сторону которой… Он издал вдруг странный хрипящий звук и выгнулся. А потом опустился наземь, держась за показавшийся из груди металлический штырь. За его спиной стоял штурмовик в темной броне, забрызганной кровью и закопченной. Мол ударил молча, содрогаясь от ненависти и бешенства, чувствуя, как пламя Темной Стороны застилает взор. Убийца не успел даже вскрикнуть, обернувшись живым факелом, а потом рухнув на мраморные плиты. Оуэн уже опустился на колени рядом с дворецким. Мол бросился к ним. — Вытащи штырь, — сказал он, стискивая зубы и стараясь собраться, — и держи его. Фонтанчик крови ударил в ладонь, едва не сбив сосредоточенность. Молу было неимоверно тяжело удерживать концентрацию на потоке Исцеления. Пламя Тьмы рвалось сквозь него, выжигая все живое, радостное, сияющее, что успело зародиться в его душе. — Мастер… Мол…, — дворецкий захрипел, выгнувшись в руках Оуэна. — Всё хорошо, Брес, — забрак постарался вернуть в памяти теплую улыбку, ласку и доброту, первые уроки, первую радость, — я не дам тебе умереть. Не сегодня. Он обращал те светлые и радостные мгновения покоя, что дал ему этот человек, в живой чистый свет Силы. Корчи Бреса становились все слабее, наконец он вздохнул, глубоко, ровно, без хрипа. Огромные прозрачно-голубые глаза взглянули на Мола без боли. Брес поднялся, опершись о плечо Оуэна, качнулся, но тут же выпрямился. Сила снова текла по его телу, не теряясь, мощным, живым потоком. — Бегите к кораблю, — сказал дворецкий, изящным жестом отшвыривая показавшиеся из-за угла металлические фигуры, — спасайте остальных детей. Оглушающие, обжигающие волны расходились от него, вырывались из тонких, таких хрупких на вид рук, укрывая от пуль и дротиков. Передний ряд дроидов был смят и отброшен, остальные словно сошли с ума, вертясь и паля куда придется. Опустился на одно колено, медленно, удивительно красиво двигая руками. Сияющий серебристый щит Силы укрыл Близнецов от пулевого шторма. Старшие из воспитанников Эриана уже успели запустить двигатели на трех кораблях, что имелись в их распоряжении. Мол остался прикрыть Бреса, Оуэн подгонял перепуганный молодняк, пинками загоняя на корабли. А потом накрыло волной Силы, такой мощной, что на мгновение мир утонул в ней, слившись с потоками невероятного могущества, энергии Творения, пронизывающей Вселенную. Мол потряс головой, пытаясь глотнуть воздуха. Кто-то тащил его, он не сразу сообразил, что почти висит на хрупком дворецком. В ноздри ударил запах пластика и металла, до сознания отсроченно донесся лязг закрывающегося люка. Голова раскалывалась от боли. Мол закрыл глаза, уронив голову на плечо Бресу. — Что это было?— слабым, гаснущим голосом пробормотал он. — Милорд прибрался на посадочной площадке, — буднично ответил дворецкий, устроив его в объятиях и придерживая голову, — дал нам возможность взлететь и не попасть под удар. Мол попытался было подняться, но тело сделалось словно из песка. Потом рядом присел Оуэн и забрал его у Бреса. И так было лучше. О да, намного, намного лучше! Это было последнее, о чем подумал Мол прежде, чем провалился в беспамятство, совсем непохожее на обычный обморок. — Я так горжусь тобой, дитя мое, — шелестящий низкий голос оплетал рассудок, словно щупальца ганна, — так горжусь тем, что ты сумел преодолеть навязанную тебе судьбу. Мол поморгал, пытаясь привыкнуть к неверному серому свету, казалось, скрадывающему пространство вокруг него. Фигура, тонувшая в сером мерцании, была закутана в багровый плащ, капюшон укрывал лицо. — Я не знаю тебя, — сказал забрак, удержавшись от того, чтобы не отшатнуться от этой фигуры, — кто ты? — Я та, на чьих коленях ты испустил свой первый крик, — шепот ломал и дробил что-то внутри, что-то, помогавшее удерживать спокойное хладнокровие, — я та, кого зовут Матерью Ночи. Ты – мой сын, мое дитя, сокровище моего ковена. Мол скрестил руки на груди, стараясь дышать размеренно. Его сначала затрясло от бешенства, но он быстро превратил эту глубинную ярость в поток темной энергии, с силой ударивший в шелковые извивы чужого разума. И теперь он ощущал лишь пустоту внутри, чудовищную горькую пустоту, которую ему нечем было заполнить. — Ты та, что отдала меня Сидиусу, — сказал он медленно, на выдохе. — О да!— до дрожи знакомый голос заставил его содрогнуться. – Отдала из рук в руки! Отдала мне, как раба, моего раба! Мол не обернулся, продолжая дышать, вызывая в памяти образы тех, кто стал за последние месяцы его близкими. Как ни странно, стало намного легче. Он думал об Эриане, о Бресе, чьи мягкие ласковые руки ни разу не причинили боли, чьи наставления и советы были исполнены безусловной любви. Он думал о юном смешливом Оуэне, научившем его веселиться, петь и радоваться мгновениям Вечности. О тех юных созданиях, детях разных миров в замке Эриана, что жили радостно и счастливо во дворце на Ловене. Он думал о рассветах и закатах, о тех, кто стал для него… важен? Необходим? — Ты не нужен им, как не нужен был этой горделивой суке Талзин, — холодный голос Сидиуса снова принес порыв темного холодного ветра, имя которому было Небытие, — ты никто! Ты родился никем, был никем, и издохнешь никем! Мол стиснул зубы, чувствуя, как медленно расшатывается стена света, тепла, жизни, что он выстроил с таким трудом. Он попытался вернуть в памяти лицо единственного человека, которого желал, но не смог. И тогда он подумал о том, кто был его первым проводником в мире без боли и горечи, кто каплю за каплей вливал в него покой и мудрость. А потом он подумал о другом, о том, кого спас своей рукой, и кто стал его неотлучной тенью, его братом. — Зря стараешься, выродок! Ты не нужен никому из них! — Не слушай его, сын мой! — Ты никто! Ничто! — Я горжусь тобой, дитя мое! Не слушай его! — Эта сука продала тебя мне! Продала потому, что надеялась… Мол поднял голову, стряхнув голоса, путы, оковы, державшие его в плену даже тогда, когда он был, казалось бы, свободен. Мир вокруг дробился на осколки. Он видел тени, подходившие и отступавшие, но внутри была лишь пустота. — Мне всё равно, — сказал он, действительно чувствуя спокойное безразличие, — если бы она не продала меня, я бы не встретил тех, кто… — Ты никого не встретил! Ты никто! Ничто! Всё, что ты видел, было лишь безумным сном, который подарил тебе я, твой господин, твой бог! Мол тряхнул головой, освобождаясь от назойливого голоса того, кто в миру носил имя Шив Палпатин. — Твоя ложь неуместна, — сказал он, чувствуя, как потоки мощной, невообразимо могучей руки Силы захлестывают, поднимаясь к самому горлу, — всё неуместно. Всё… кроме Силы. -……………………….. — голос Силы был повсюду, но внутри звучала лишь пустота, — ……………………! У Силы был голос Эриана. Кто такой Эриан? Мол не помнил. Память стиралась под порывами ветра Пустоты. Мол… кто такой Мол? Он пытался ухватить слова, но вначале смог лишь уцепиться за клочок музыки. Слова зазвучали позже, ветер доносил их, соскребал с пустых стенок его оболочки. — И в пепел взрывая звезды, Разжигая во тьме костры… Они шли, за собой оставляя Разрушенные миры… Он повторял за ветром, беззвучно выкрикивая, выцарапывая из себя. А потом вдруг увидел в потоках, струящихся вокруг знакомое, расчерченное черным и красным лицо. — Но там, где вокруг Асарета Кружилась стайка планет, — выдохнул он в лицо этому знакомому незнакомцу и пронзительно, яростно рассмеялся, а потом прокричал: — Там призваны были к ответу, Те, кто ненависть нёс и смерть! Он протянул руки, погружая в чужой знакомый лик, разрывая его и смеясь так громко, что кончики рогов резонировали от этого безумного смеха. И родился… — Ну вот, а вы боялись, мастер Оуэн, — мягкий негромкий голос лился каплями покоя и тепла, — мастер Мол куда сильнее, чем может показаться. — И ярко во тьме блистая…— пробормотал он, закашлялся и попытался повернуться на бок. Сильные руки подняли его, помогая дышать, и звонкий молодой голос подхватил песню: — Средь бескрайних звездных равнин Явился отважный красавец-принц, Короля забытого сын… Он рассмеялся, а потом расплакался, как только родившийся на свет ребенок. Он не знал, почему плачет, не знал, что значит плакать, но рыдал радостно и громко, уткнувшись лбом в плечо хрупкого светлоглазого человека, отиравшего слезы с его щек. А второй, высокий и сильный, обнимал его и пел: — Где бы ты ни был, мой верный друг, Где б ни склонялся, скорбя, Вечно пребуду я рядом с тобой И не оставлю тебя… Потом он снова уснул, и на этот раз оказался в странном и красивом месте, которое сразу затронуло его своим непонятным очарованием. — Добро пожаловать в Высший Храм Силы, дитя мое, — сказал Эриан, положив руку ему на плечо, — ты сделал еще один шаг, сделал один из тех выборов, что еще предстоят тебе. — Здесь красиво, — удивленно произнес Мол, разглядывая невероятной красоты стелы и колонны из драгоценных камней, уходящие в самое небо, — никогда не видел ничего прекраснее. — В Высший Храм может войти лишь тот, кто соединил в себе Темную и Светлую стороны Силы и сделал выбор, — голос чисса резонировал от кристаллов, создавая странную, удивительно красивую музыку. Мол стряхнул наваждение и посмотрел на учителя. — А где Оуэн? — Кажется, я того… манёха дал кругаля, — смущенно сказал Оуэн, появляясь из-за гигантской, в сотню обхватов, колонны из темного хрусталя, — но тут так красиво! Он подошел к Молу и взял его за руку. И всё стало правильно, так, как надо. — Смотрите внимательно, — Эриан подвел их к гигантскому экрану, на котором в мириадах крохотных квадратиков-экранчиков развивались события, — это вероятности, вызванные вашим Единением. Но дальше действовать вам придется самим. — В каком это смысле самим?— удивился Оуэн. — Те дети, которых вам удалось спасти с Ловены, будут обречены, если вы останетесь с ними, — в голосе Эриана прозвучала искренняя печаль, — но такова была цена и таков Путь. Им еще предстоят их свершения. Но вам придется теперь избирать свои Нити. Возможно, мы увидимся еще, обучение не закончено, но сейчас… — Постойте, учитель, — Мол повернулся к нему, выпустив руку Оуэна, — прошу вас… Губы Эриана горчили, как и в прошлом сне. И снова видение заснеженной пустоши и звездного неба с тремя разной формы и размеров лунами накрыло, оставив ощущение нежности и любви. — Я знаю, куда, — сказал забрак, улыбаясь, — хотя и не знаю, зачем. ********************* Несколько звездных месяцев спустя. — Скучаю по Бресу, — проворчал Оуэн, растягивая нагретый кусок коры адвенти, чтобы позже сплести из него новую веревку, — это уже третий! Я испортил два хороших обломка! Я идиот! Мол хмыкнул, снимая с самодельной печки жестянку с кипящим настоем и разливая в небольшие чашки из того же адвенти – древокамня, при первом нагреве обретающего свойства пластической массы. Это потом уже, при повторном нагреве он твердел до консистенции закаленного металла. — И что тебе мешает пройти по Нити? — поинтересовался он, впрочем, зная ответ. — Гости должны застать дома всех хозяев, — пожал плечами человек, осторожно покручивая между пальцами мягкую массу, — а я еще пока не такой умелый, как ты. — Почему бы тебе просто не сделать вот так?— Мол легким движением руки сотворил из воздуха кусок уже сплетенной веревки и бросил на лежанку. — Ну, я же говорю, не всем наука дается так легко, как тебе, — проворчал Оуэн, откладывая свою работу. -Будь готов ко всему, — Мол сделал небольшой глоток, пробуя настой, — помни, главное — не терять голову. — Кто бы говорил! Но… ты это вообще к чему? Стены пещеры едва заметно содрогнулись. Оуэн вскочил с места, но Мол опустил руку на его плечо, успокаивая. — Так надо, брат, — сказал он, глядя в сторону занавешенного входа, — доверься… и не теряй голову. Завеса отлетела в сторону, являя высокую сильную фигуру, одетую в меховую парку и вооруженную массивным парализующим пистолетом. Потянувшись свободной рукой, гость стянул дыхательную маску, обнажив красивое лицо с алыми глазами и ультрамариновой кожей. — Чужаки, — чисс говорил на бейсике с режущим ухо акцентом, — следуйте за мной, иначе будете убиты на месте. — Угрозы неуместны, Наури’вар’ра, — мягко произнес Мол, поворачивая обе руки ладонями к нему, — мы ждали твоего прихода и пойдем с тобой. В алых глазах отразилось изумление, но длилось оно лишь пару мгновений. Потом чисс посторонился. — Идите вперед, чужаки. Вы предстанете перед высшим судом за вторжение на территорию Ксиллы. Оуэн бросил на Мола выразительный взгляд и шагнул вперед. Город лежал в низине подо льдами и светился изумительными огнями. Красота его ослепляла и оба Близнеца вбирали эту пронизывающую красоту, наслаждаясь каждым мгновением её созерцания. Кажется, это произвело впечатление на их пленителя, потому что в его взгляде, брошенном на город, была безграничная любовь. Они миновали странные и удивительно красивые парки, залы, улицы, спустились на лифте на нижний уровень, где было теплее и дышалось легче. По крайней мере, лицо Оуэна начало обретать нормальный для его расы розовато-золотистый цвет, а у Мола наконец-то стали ощущаться основания рогов. — Вы не вели себя как враги, — сказал чисс-пленитель, ведя их по длинному коридору, чьи стены были словно изо льда, в котором оказались вмурованы светящиеся растения и диковинные звери, — потому дам вам совет. Ничего не просите у Благородных. Это всё. Мол слегка наклонил голову. — Я благодарю тебя, воин дома Наури. И запомню твою доброту. И снова в глазах чисса сверкнуло удивление. Но если он и был потрясен, то ничем не выдал этого. Гигантская зала была создана из того же материала, похожего на лед. Несколько кресел, расположенных полукругом, были заняты великолепными представителями чисской расы. — Преклонитесь перед повелителями Чаплара, столицы Ксиллы! Мол сжал руку Оуэна, затем они оба шагнули к возвышению, на котором были расположены кресла. — Мы приветствуем владык Города, — сказал забрак, автоматически переходя на чеун, язык чиссов, которому в числе прочих обучился, вступая в ментальный контакт с Эрианом, — но не склоняемся ни перед кем. Он видел в синих прекрасных лицах удивление. Двое из правителей даже переглянулись, видимо, не ожидая от чужаков столь чистого владения языком. — Назовитесь, — чуть помедлив, велел рослый чисс мужского пола, такой же ослепительно-красивый, как и все представители его расы, но уже с бледно-бирюзовой от старости гривой волос. — Мол с Датомира, — сказал забрак. — Оуэн Кеноби, место рождения Стьюджон, — произнес человек. — За вами следили в течение нескольких десятков оборотов планеты, — сказал пожилой правитель, чуть подавшись вперед и внимательно рассматривая обоих юношей, — где ваш корабль? Зачем вы прибыли на Ксиллу? — У нас нет корабля, — Мол чуть приподнял подбородок, посылая Нити в сторону каждого из правителей, — и мы не враждебны Ксилле и Доминации. Отклик он получил почти сразу. Крайний слева чисс, совсем молодой, выглядевший более хрупким, чем остальные, вперил в него острый взгляд алых глаз. — Как же вы тогда здесь оказались?— обманчивая мягкость наполнила голос старика. – И откуда так хорошо знаете наш язык? — Наш учитель и друг отправил нас сюда, — Мол прикрыл глаза, тщательно подбирая слова, — тот, кого мы знаем под именем Митт’эр’иан’нитро. Если бы квир-бомба взорвалась у ног правителей, они не были бы так потрясены. Старик медленным движением провел по своей бирюзовой гриве. — Знаете ли вы, что тот, кого вы сейчас назвали, находится вне закона на всей Доминации чиссов? -Разумеется, — ответил Мол, не подумав отвести взгляд, — и так же знаю, что он сам и есть Закон для себя и тех, что последовали за ним. — Кто и что вы для него?— неожиданно резким и низким голосом произнес чувствительный к Силе молодой правитель, контакт с которым Мол установил с помощью Нити. — Мы – его ученики, — ответил забрак. — В таком случае, я считаю должным подать установление о приеме этих чужаков под свою ответственность и опеку, — юный чисс поднялся со своего места и повернулся так, чтобы видеть его могли все остальные члены совета, — по причине принадлежности их к свите моего Старшего Инкаба и Дому Митт. — Митт’рау’ниртис, вы все надеемся, что ты отдаешь себе отчет в своих действиях, — произнес старый правитель, убедившись, что его более молодые коллеги не решаются говорить, — но если таково твое намерение, то мы отдаем этих двух под ответственность всего дома Митт… его и его чести. В доме юного лорда Ниртиса их приняли со сдержанным уважением и спокойной уверенностью. Прислужницы проводили обоих юношей в ванную комнату, выведенную к горячему источнику. — Не знаю, к чему мы в итоге придем, — сказал Оуэн, блаженно вытягиваясь в горячей воде, — но в любом случае пока всё неплохо. Жаль только, что я так и не научился обращаться с этой штуковиной. — Еще научишься, — пробормотал Мол, с наслаждением окунаясь в струи, бьющие прямо из стены, — времени у нас теперь куча. Он отключил восприятие, позволяя себе наконец-то расслабиться и отдохнуть. А потом принялся брызгаться водой в Оуэна, который заржал и ответил взаимностью.