Кривое Зеркало

1906 год. Прошел месяц с того момента, как в ее дом наведался Кимбли. Луизе долго не могла успокоиться — но ей нужно было работать. Выждав несколько недель, она направилась в библиотеку к своей давней знакомой. Ведь только она могла ей помочь. Луизе надела свой любимый бежевый брючный костюм с синей рубашкой и вышла из дома. Библиотека ее подруги выглядела, как самый обычный тихий уголок, но хранила в себе кое-что необычное. И Луизе очень уж нужно было это достать — любой ценой. Шварц почувствовала боль в ноге, — недостаточно сильную, чтобы беспокоиться, — и пошла дальше по уже знакомой ей улице с серыми домами и невысыхающими лужами. За углом многоквартирного дома стояло другое здание, голубое, с белыми ставнями на окнах и так желанной надписью «Библиотека». Луизе тут же вошла внутрь, предвкушая, как почувствует знакомый запах шнапса, подмешанного в чай с молоком… В этот раз Софи ничего не пила. Она сидела за стойкой, держась за опухший правый глаз: кто ее ударил? Софи явно была напугана и вся дрожала. Луизе быстрым шагом подошла к ней, перегнулась через стойку и спросила: — Что произошло? — Солдаты приходили. «Зачем?» Софи вдруг отодвинула ковер, на котором стояла все это время: если бы Луизе не знала, что он там был, она бы и не заметила. В полу была дырка, надежно закрытая потайной дверцей под цвет остального паркета — сама дверца была закрыта на три замка, чтобы Софи случайно не упала вниз в подвал. — Лезь. Вверху опасно говорить… Черт, да что случилось? Обычно режим Брэдли действовал аккуратно, больше запугивал, а не переходил к открытым действиям. Даже к самой Шварц лишь «пришли на разговор», а в чем была виновата Софи? Луизе послушно полезла по лестнице вниз, чувствуя, как боль в ноге начала усиливаться, и еле как удержалась, чтобы не упасть. Софи закрыла входную дверь библиотеки на ключ и присоединилась к Луизе. Она встала чуть поодаль, зажгла свет через потайной выключатель за шкафом и, всхлипнув, наконец начала говорить: — Их было трое. Они пришли вчера в обед, мол, с инспекцией… Проверяли, есть ли у меня запрещенная литература. А потом нашли твою книгу про женщин во время военных действий и… Софи снова всхлипнула и показала на свой опухший, уже чуть синеватый глаз. Луизе цокнула, выдохнула и, широко распахнув глаза, подперла свой лоб рукой. Неужели власть пыталась запугать ее, навредив ее знакомым? Шварц злобно посмотрела куда-то вдаль и покачала головой: — Пиздец. Луизе редко материлась на публике — это бы могло выглядеть непрофессионально. Но что еще говорить в такие моменты? Все это было слишком уж подозрительно: то де-факто допрос прямо у нее дома, то избитая Софи… Шварц, даже не слушая, что попыталась сказать ей подруга, перебила ее — к ней в голову вдруг пришла одна ужасающая мысль: — Слушай, а среди солдат не было такого мужчины? Худой, высокий, черные волосы в хвосте… — Нет, не было. — Софи сначала удивилась, а потом грозно посмотрела на Луизе. — К тебе приходили? И ты мне не сказала?! Может, это из-за тебя все?! Луизе шлепнула себя по лбу и покачала головой. Что уж тут говорить? Она думала, что ей нужно было залечь на дно и ни с кем не контактировать, и вроде бы была права: больше ее никто не трогал. Откуда Шварц могла знать, что шавки фюрера перейдут к… таким вот действиям? — Ты мне лучше скажи, Софи, есть у тебя книги по культуре ишваритов? Я поеду сегодня в гетто. Милое лицо Софи исказилось: она взяла книгу с полки и замахнулась на Луизе — та отпрыгнула в сторону. Черт, да что было у нее на уме? Раньше, всякий раз, когда Шварц приходила к Софи, та была готова отдать ей почти все, что Луизе было угодно. Неужели Софи настолько разозлилась на нее? Луизе отошла в сторону, оперлась рукой на стену, чтобы не упасть, и все же решила выслушать Софи — той было, что сказать: — Может, хватит?! Вечно рискуешь собой… А потом и я из-за твоих действий страдаю! — Не из-за моих. Это ведь армия, не я. Они мучают людей, понимаешь? Кто-то должен с ними бороться! — Только вот… получается, за твои идеалы расплачиваются другие. Вот скольких людей избили во время протеста, который ты организовала? «Как же она меня бесит». Луизе не могла понять Софи: та ведь сама решила хранить у себя «не те» книги и выдавать их «неблагонадежным элементам» за молчание в качестве единственной платы. Шварц никак этому не способствовала, не просила ее этим заниматься — ей просто нужны были книги, вот она и приходила. — Всего лишь троих, — закатила глаза Луизе. — Это необходимые жертвы, Софи. Как достичь демократии, если за нее не сражаться? Софи снова задрожала, но на этот раз ее лицо выглядело так злобно, будто она была готова закрыть глаза на болезнь Луизе и хорошенько ее избить. Она покраснела, смотря вверх на Шварц, и спросила, сама до сих пор не веря, что ей вообще приходилось вести такие разговоры: — Получается, я для тебя тоже всего лишь необходимая жертва? — Да. — Луизе решила не оправдываться. — Как и все мы, оппозиционеры, даже я. Человеческая жизнь все равно ничего не стоит, если не прожить ее достойно. Софи вдруг развернулась, убежала вглубь, мельтеша туда-сюда между книжных шкафов, затем пришла обратно и отдала Луизе староватую, толстую книгу, обернутую в переплет какой-то романтической комедии. Шварц удивленно посмотрела на Софи, но книгу приняла — а та вдруг указала вверх на дверь подвала и удрученно прошептала: — Уходи. Оставь это себе, просто не ходи сюда больше. Луизе могла бы, конечно, узнать, почему… ну, или даже попытаться исправить ситуацию. Но ей было плевать: она получила то, что хотела, и могла направляться в гетто, куда и должна была поехать в тот день. Шварц, не прощаясь, полезла вверх, затем подождала Софи, чтобы та открыла ей библиотеку, и вышла на улицу. К счастью, ее не поджидали солдаты. «Главное — не выглядеть слишком подозрительно, пока читаю». Ишвариты всегда подозрительно относились к аместрийцам, а после начала войны многие из них переполнились лютой ненавистью. Луизе вовремя поняла, что если она будет многое знать об их культуре, то может быть, ее не убьют. Шварц уже знала, как приветствовать старших и просить о разговоре, но все же, ей казалось, что она знает недостаточно. «Они выходят на митинги, но… не доверяют мне. Это плохо. Они вполне могут сдать меня властям, если армия начнет им угрожать». Луизе быстро дошла до дома, непринужденно читая книгу, и, оглянувшись через плечо, вошла внутрь. У нее была идея: она знала, как переманить на свою сторону еще больше сторонников. На последних страницах книги как раз были собраны рецепты разной ишварской еды, а у Луизе был целый холодильник продуктов и два ящика с крупами. Готовка заняла у нее долгое время, но зато теперь ишвариты гораздо охотнее пойдут на контакт. Многих из них власти уже выселили из их региона и поместили в гетто; через знакомых Луизе узнала, что помощники фюрера даже платили деньги, чтобы удерживать ишваритов там. «Хорошо, что они еще не догадались придумать закон, который запрещал бы им помогать… Иначе мне пришлось бы туго». Луизе быстро разложила лепешки и овощи по контейнерам, спрятала их в сумку побольше и вышла обратно на улицу. Ей предстояла долгая дорога, но никто не должен был знать, куда она направлялась… Шварц побежала к переулку, где стояли такси, села в одну из машин, заплатила водителю больше, чем требовалось и попросила: — Довезите меня, пожалуйста, до пригорода. И побыстрее. Водитель было попытался сунуть часть денег Луизе назад, но та покачала головой: мол, лишнее было ему на чай. Он лишь восторженно улыбнулся, смотря на нее, и поехал так быстро, как только мог, чтобы не нарушить правила безопасности на дороге. Видимо, ее щедрость затуманила ему разум — хорошо. Другой бы человек спросил, не видел ли ее где-нибудь… «А мне это сейчас вообще не нужно». Как только машина остановилась, Луизе поблагодарила водителя и пошла пешком по направлению к тоннелям. Это было опасное место — ходили слухи, что здесь исчезали девушки, такие, как она. Но таким слухам можно было доверять только до того момента, как этот район заселили ишвариты: сейчас это могло быть лишь очередной расистской выдумкой властей. Луизе прошла вглубь тоннеля, открывая сумку с едой. Почему-то ей казалось, что здесь никого уже не было. Странно — еще месяца полтора назад здесь было полно людей. Неужели всех их нашли и убили? Луизе уже хотела развернуться и пойти домой, но как только она это сделала, из ее груди вырвался крик ужаса. Перед ней стоял мужчина с ножом — правда, он был ишваритом и выглядел больше напуганным, чем злым. Он кивнул на ее сумку, затем грубо прижал Луизе к стене тоннеля и рявкнул, дрожа и пытаясь ее задушить: — Ты пришла нас всех убить, да?! В сумке взрывчатка?! Шварц всхлипнула и закашлялась, покачала головой и подняла обе руки вверх. Этого человека она раньше не видела — наверное, старики и женщины, которые обычно прятались в таких местах, еще не успели рассказать ему, кем она была. Луизе ойкнула, чувствуя, как все ее тело прошибло дикой болью, и прошептала: — Я помочь хочу… Там еда… Мужчина отпустил ее, убрал нож в карман и отнял ее сумку, заглядывая внутрь — на его лице тут же появился стыд и отвращение к самому себе. Луизе тем временем упала, тяжело дыша… А он взял ее за руку, грустно вздохнул и повел глубже в лабиринт тоннелей. «Спрятались получше, значит… Умно». Страх потихоньку начал отступать: ишварит не произнес ни слова, но Луизе поняла, что он уже не нападет на нее. Шварц посмотрела вверх на мужчину и с удивлением заметила, что тот был, скорее, мальчиком-подростком. Черт, да что это надо было делать с людьми, чтобы они, доведенные до отчаяния, были готовы нападать вообще на всех, кто подойдет слишком близко? «Интересные, должно быть, у фюрера методы». — Бени? Что случилось? Кто это? — внезапно послышался женский голос. Луизе повернула голову и увидела уже знакомых ей женщин, стариков и детей. Некоторые из них кивнули ей, узнавая, но видимо, мать этого Бени тоже только что присоединилась к лагерю беженцев и не знала всей картины. Луизе, чувствуя себя немного лучше, встала на ноги и тут же села — нет, она переоценила свои возможности, ей было слишком плохо, и даже не из-за того, что юноша чуть ее не задушил. «Ноги болят… Пиздец, блять, лишь бы не судорога». — Я тут, это… Нашел вот. Говорит, помочь хочет. Бени передал матери сумку Луизе, и та счастливо улыбнулась, смотря на отваренный рис, овощи, лепешки и куриное мясо. Остальные ишвариты тоже собрались вокруг сумки, деля еду между собой — Луизе кивнула, смотря на них, и попросила: — Могу я сесть рядом? Я не голодная, это все вам. Просто хочу узнать, как вы. — Садись, раз так, — кивнул на нее горбатый старик. — Постой, а чой-та у тебя с шеей? Бени смутился и посмотрел вниз. Луизе, не зная, стоит ли ей говорить правду, вздохнула и обхватила свои колени руками, чтобы хотя бы как-то унять боль. Что ж, скрывать красный след от ладони Бени было уже бесполезно — его видели все. — Ваш сын напал на меня с ножом. Подумал, что у меня взрывчатка, а не еда. «Сам виноват». Луизе, конечно, знала, что в случае беженцев-ишваритов такая реакция была вполне нормальной. Они боялись аместрийцев как огня и ненавидели многих из них — за то, что лишили домов, семей, друзей… Шварц понимала, что принесла им война. Но разве она, обычная гражданская девушка, заслуживала такого к себе отношения? Все ахнули и злобно посмотрели на Бени — тот тут же начал извиняться и махать руками во все стороны, но было уже поздно. Его мать встала, треснула его по голове деревянной ложкой, которую Луизе подарила ей в один из прошлых ее визитов… Бени ойкнул и отбежал в сторону, чтобы не терпеть удары. Уголки губ Луизе поползли вверх — она еле успела остановить себя от улыбки. Все же она не хотела пугать ишваритов, по крайней мере сейчас. Шварц аккуратно подошла к разъяренной женщине, мягко покачала головой и попросила ее: — Не наказывайте его слишком сильно, пожалуйста. Мальчик просто испугался, это… очевидно. Я бы на его месте тоже. Женщина треснула Бени снова, в этот раз поперек спины, и, грубовато развернув его, залезла в карманы его брюк. Тот самый нож все еще лежал там — и она ахнула, смотря на своего сына: — А нож у тебя откуда, маленький ты-?! — Папа отдал! — всхлипнул Бени. — Он сказал защищать тебя, вот я и… Ты знаешь, мама, аместрийцам нельзя доверять! Луизе цокнула, но промолчала, позволяя мальчику выговориться. Его мама тут же перестала бить Бени, услышав об его отце, и отвернулась, чтобы посмотреть куда-то вдаль. Интересно, что у них случилось? Луизе решила не спрашивать. Вместо этого она аккуратно пригласила их обратно к «столу», который на самом деле был просто участком пола тоннеля с постеленным ковром, и сама села напротив того самого старика. — Женщин бить — грех, — старик все же решил поучить Бени. — А сам-то! — вдруг перебила его одна из женщин. — Слышала, у Аиды вторую неделю синяк не сходит. За столом началась перепалка. Луизе еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и перевела взгляд на Бени. Тот сидел тихо, спрятав лицо в ладонях, но как только ссора старших начала приобретать серьезный оборот, Бени усмехнулся и прижал ладонь к лицу, чтобы никто его не услышал. — Давай я тебя провожу. Хотя бы до выхода из тоннеля, мне в город нельзя, — вдруг обратился он к Шварц. — Делать тут теперь нечего, до ночи ругаться будут. Луизе усмехнулась: Бени слишком уж изменился за последние двадцать минут. То налетит с ножом, то предложит ее проводить… Это точно не было ловушкой? Вряд ли, мальчик выглядел слишком пристыженным. А еще теперь, благодаря Шварц, у Бени, его семьи и друзей была еда. — Давай, почему нет. Бени придержал Луизе за плечи, чтобы та не упала, — да, Шварц слишком уж очевидно хромала в тот день, — и повел ее к выходу. Лабиринт из тоннелей был гораздо дольше, чем Луизе думала, но ее уже не смущали ни темнота, ни этот странный запах тухлой воды и водорослей… Луизе все равно уже выполнила свою задачу. Но Бени, кажется, заинтересовался своей новой знакомой. Он вдруг глупо усмехнулся, затем кивнул на ее непокрытую голову и спросил: — А вы замужем? Я просто слышал, что аместрийки не покрываются — не понятно. Луизе покачала головой и встала, чтобы немного передохнуть: ее ноги все еще болели. Бени облокотился на стену рядом с ней и посмотрел ей в глаза, будто бы пытаясь разглядеть ее душу. Шварц пожала плечами, смотря куда-то мимо своего спутника и ответила: — Я? Нет, конечно. — Почему? Луизе вдруг рассмеялась, подавилась собственной слюной и закашлялась. Она оперлась рукой на стену, чтобы восстановить дыхание, а затем лишь почесала голову — она просто не знала, что отвечать на такие вопросы: — Если я скажу, что брак — это лишь патриархальная концепция, угнетающая женщин, ты меня поймешь? — Э-э… — Бени несколько раз моргнул и покачал головой. — Не особо. Почему брак угнетает? Это ж наоборот, счастье. У нас мужья своих жен очень любят. «Прям как тот старик, ага… Ладно, может не все ишвариты такие,» — невольно задумалась Шварц. Что она вообще могла ответить на все эти вопросы? Вряд ли мальчик, выросший в традиционном обществе, поймет, почему многие аместрийцы считают разделение обязанностей на мужские и женские сексистким бредом. Луизе вздохнула, они пошли дальше, и тогда, подумав, Шварц смогла ответить: — Вот смотри. Ты пока маленький — когда вырастешь, кем хочешь стать? — Доктором. Своих буду лечить… не аместрийцев, то есть. — Не сомневаюсь, — кривовато улыбнулась Луизе. — А мама твоя кем хотела в детстве стать? Бени задумался — он просто не понимал, какое это имеет отношение к замужеству и как это доказывает точку зрения Луизе. Он пожал плечами, повернул налево, махнул рукой, чтобы Шварц пошла за ним, а потом ответил: — Не знаю. Мамой, наверное. — Ну и вот, видишь? — наклонила голову Луизе. — Может, она тоже хотела быть доктором, а стала просто чьей-то женой. Так почти со всеми женщинами: как только она надевает на себя кольцо, она уже не человек, а чья-то супруга. — Почему ж не человек, — обиделся Бени. — Просто не женское это дело, вот и все. Им самим это нравится, вроде — быть замужем. Луизе закатила глаза, хитро улыбнулась и пошла вслед за мальчиком. Он вывел ее к концу последнего туннеля, и она кивнула ему на прощание — с ним не было смысла спорить. Зачем тратить свою энергию на такого, как он? Луизе лишь сказала на прощание, помахав ему рукой: — А мне вот не нравится. Вот я и одна. Может, у меня и появится любимый, но замуж я не выйду. Луизе развернулась на носках, чувствуя боль в обоих голеностопных суставах, и хотела было уже уйти, как вдруг почувствовала руку Бени, сжимающую ее предплечье. Он встал перед ней, весь раскрасневшийся, и вдруг выпалил: — Может, тебе просто нужен хороший человек. Я, например. — Тебе сколько, семнадцать? Извини, но мне нравятся взрослые мужчины, которые… ну, хотя бы не предлагают пожениться сразу после знакомства. Бени опешил и, широко распахнув глаза, убежал. Обиделся, наверное — что ж, его проблемы. Луизе усмехнулась и пошла прочь одна, даже не оглядываясь и ничего не говоря. Такси в пригороде не было, и Шварц пришлось встать на обочине дорогу, чтобы найти себе попутчика. Она вытянула правую руку с большим пальцем вверх, скучающе вздохнула, следя за проезжающими мимо машинами всяких разных незнакомцев… «Лишь бы не пришлось снова ловить машину час…» Шварц вдруг ойкнула, чувствуя боль в ноге, и еле удержалась, чтобы не упасть. Кажется, ее тело уже знало о приближении осени — каждый раз, когда август сменялся сентябрем, ей становилось намного хуже. Начинало темнеть и холодать, но никто так и не остановился. Интересно, почему? Луизе выглядела относительно нормально, в ней, кажется, не было ничего подозрительного… Она сунула руки в карманы брюк, надеясь согреться, вздрогнула, уже хотела вернуться в тоннели и попросить у ишваритов разрешения с ними переночевать, как вдруг перед ней остановилась белая машина с открытым настежь окном. Водитель как-то криво ухмыльнулся, вышел наружу — сердце Луизе тут же упало. Это был чертов Зольф Кимбли. «И что тебе понадобилось в пригороде?» Майор приветственно кивнул Луизе, будто уже забыл об их разговоре, и взял ее ладонь в свою, чтобы пожать ее — вообще-то, Зольф должен был подождать, пока Шварц не вытянет руку в ответ, но она чувствовала себя настолько холодно, что даже особо не разозлилась. — Вот так встреча, — усмехнулся и пожал плечами Кимбли. — Вам в Централ? Я довезу вас садитесь в машину — только вот улажу кое-какие вопросы. «Вопросы? Я попала…» Луизе пришлось сдерживаться, чтобы не посмотреть в сторону тоннелей: если Кимбли еще не знал, кто скрывался в них, Шварц должна была хоть как-то убедить Зольфа, что в этом районе все было чисто. Луизе нехотя села в машину, чтобы не вызвать подозрения, и попыталась согреть свои руки теплым дыханием. Кимбли сел за водительское сиденье прямо рядом с ней и улыбнулся ей через зеркало; было в этом что-то странное и одновременно привлекательное. Зольф, правда, пока не собирался вставлять ключ… Ему все же нужно было кое-что узнать: — Слышал, лет шесть назад здесь нашли изнасилованный труп. Вам не страшно, фрау Шварц? Лицо Луизе даже не побледнело. Она покачала головой, уставилась в окно — а затем вдруг спросила с абсолютно серьезным лицом, будто действительно имела в виду то, что говорила: — А вам, герр Кимбли? Может, это я. Вообще-то Луизе хотела сказать, что «это она убивает людей», но получилось так, будто она назвала себя изнасилованным трупом. Шварц даже и не поняла ошибку — пока Кимбли не рассмеялся и не покачал ей головой через зеркало: — Бросьте, фрау Шварц, вы слишком красивы для мертвого тела. Тем более, если оно постигло такую… страшную смерть. — Тск, — Луизе цокнула, но почему-то ухмыльнулась. — Можем ехать? — Я предупреждал, что мне нужно сначала уладить один вопрос. Зольф покачал головой и посмотрел по сторонам, будто бы пытаясь разглядеть что-то: правда, вся местность выглядела тихо и спокойно; до появления слухов о жестоком убийце сюда часто наведывались на отдых семьи с детьми. Кимбли повернулся к Луизе, хищно улыбнулся и вдруг строго спросил: — Все равно вам не стоит ходить в такие места, если у вас нет машины. Надеюсь, вы не видели здесь ничего подозрительного? «Знал бы ты, как меня чуть не придушили…» — Нет, совсем ничего. И тут Луизе поняла, что упустила кое-что очень важное: шея. Она не видела, в каком состоянии следы от рук Бени пребывали сейчас, и все, что Шварц могла делать — «молиться» науке и космосу, чтобы красные отметины сошли, а не начали превращаться в синяки. Надежды оказались напрасными. — Фрау Шварц, а что у вас с шеей? Кимбли удрученно покачал головой и, аккуратно запрокинув подбородок Луизе, свободной рукой то ли пощупал, то ли погладил ее покрасневшую кожу. Шварц шикнула, зажмурилась и, взяв Зольфа за запястье, заставила его себя отпустить. Она уже было хотела оправдаться, но Кимбли, кажется, не собирался сдаваться: — Вас душили, причем отметины выглядят свежими. Фрау Шварц, врать нехорошо — кто это сделал? «Бля-ять…» Луизе всхлипнула, пытаясь изобразить страх, чтобы пока отвести подозрение — правда, до этого Зольф уже видел, что с ней все было в порядке, так что вряд ли бы он до конца поверил ей. Шварц начала лихорадочно перебирать в голове варианты, как ей оправдаться, и вдруг, ее осенило: — Да так, я с подругой сильно поссорилась. Она вдруг сорвалась… Я испугалась, вот и поехала сюда, чтобы подумать на природе в одиночестве. Кимбли не стал спорить, но скептически выгнул бровь. Он посмотрел на Луизе через зеркало, затем, будто решив, что этого недостаточно, обернулся к ней и предложил ей сигарету: тонкую, с ментолом. Шварц еле как сдержалась, чтобы не усмехнуться — да, такой, как Зольф, вряд ли бы стал курить обычный, грубый табак, — и отказалась: — Не курю. Кимбли кивнул, убрал сигареты обратно в бардачок и вдруг спросил: — Как зовут подругу? — Я… не хочу, чтобы она понесла наказание, — отвернулась Луизе. — Она просто проходит через сложный жизненный период, вот и все. Зольф вдруг завел машину и поехал по направлению к городу. Неужели он действительно решил не проводить инспекцию местности только из-за странного объяснения про подругу? Нет, здесь явно было кое-что еще, только вот Луизе не могла понять конкретно, что именно. А Кимбли посмотрел на нее усталым взглядом и лишь сказал: — Знать бы еще, как армия должна защищать гражданских, если вы нам ничего не говорите… — Может, мы армейским псам ничего не говорим, потому что вы слушаете фюрера, которому плева- — Ну тише, тише, фрау Шварц, — перебил ее вдруг Кимбли, кокетливо улыбаясь. — А вы меня не затыкайте, — шикнула Луизе. Зольф примирительно поднял одну ладонь вверх, но затем тут же вернул ее обратно и сконцентрировался на дороге. Сумерки окончательно закрепились на небосводе, заменив собой закат, но обоим было на это наплевать: одна чувствовала себя в ловушке замкнутого пространства закрытой машины и собственной лжи, другой не мог понять, как получить всю информацию, не прибегая к «невежливым мерам». У Кимбли, правда, все же возникла одна идея: — Давайте так — назовите мне имя вашей подруги и ругайте власть, сколько хотите. Я даже никому не скажу. «Никому не скажет он, ага…» Луизе закатила глаза и уставилась в окно — ей не очень хотелось разговаривать. Правда, с «подругой» действительно нужно было что-то сделать. Неужели Шварц бы действительно была готова подставить Софи? Луизе потерла глаза, пытаясь сообразить, что делать… «И надо же было мне ляпнуть ей про то, что все люди — лишь необходимые жертвы в моей борьбе за новый режим. Что, если она расскажет кому? Ишвариты и так не особо мне доверяют, а остальные слишком любят фюрера, чтобы пойти за мной». Решение было принято быстро. — Софи ее зовут. Софи Кранц. Вы только… это, не наказывайте ее слишком сильно. — Не переживайте, фрау Шварц, все будет по справедливости, — кивнул Кимбли. — Так что вы хотели сказать мне про фюрера? «Ну, по справедливости таким образом точно ничего не будет…» — Ничего. Я просто на нервах сегодня, вот и приходят в голову странные вещи. Кимбли громко усмехнулся, но ничего не сказал. Совсем скоро его машина оказалась в районе Луизе, и тогда, чуть не доезжая до ее дома, Зольф вдруг подмигнул Шварц и прошептал, ухмыляясь, как маленький ребенок, добравшийся до конфет в обход родителей-дантистов: — Вы все еще притворяетесь невиновной, будто вы и не оппозиционерка вовсе. Другой солдат бы поверил, но мне врать бесполезно, фрау Шварц. Наверное, мне стоит напомнить, что я сказал вам тогда, у вас дома? — Я помню, — подмигнула Кимбли в ответ Луизе. — Вам понравилось, что я пыталась вами манипулировать. И что я вам нравлюсь. — Действительно, — кивнул Зольф. — Правда, мне интересно, какая вы за этой вашей маской относительной благонадежности, но это мы оставим на потом. Зольф остановил машину около ее многоквартирного дома, вышел из машины, чтобы открыть Луизе дверь, и, подав ей руку, вдруг притянул ее ближе. Кимбли не коснулся ее тела — только руки, — но посмотрел ей в глаза, достал какую-то бумажку из кармана и отдал ей: — Мой номер. Если я вдруг вам… понадоблюсь. — Странный способ получить внимание девушки. Луизе цокнула, но кивнула и приняла его визитку. Интересно, что этот чертов Кимбли вообще планировал? Кажется, она попала в ловушку, и теперь ей нужно было срочно найти путь оттуда выбраться. Но Зольф лишь ухмыльнулся, покачал головой, наклонился ближе к Шварц и прошептал ей прямо в ухо: — Я еще не начал. А пока… Отдыхайте, фрау Шварц. Вы устали. — До свидания, герр Кимбли.