Зови меня Психея // Call Me Psyche

. Драко проспал все утро, растрепанный и по-прежнему в одежде с прошедшей вечеринки, и теперь отмокал в ванне с пеной, злясь на себя за то, что отправился к Психее, не принеся ей ничего поесть. Этому не было оправдания: даже то, что он был потрясен, узнав, кто она на самом деле, — девушка, над которой он издевался полжизни. Это наоборот должно было быть еще одной причиной относиться к ней, как к богине, и приносить ей подношения. Его волосы были мокрыми, он откинул голову назад, на край ванны, и широко раскрытыми глазами уставился на гипсовые корабли и штормовые моря, проплывающие по потолку. Грейнджер была Психеей. Что, черт возьми, ему следовало с этим делать? Внезапно ход его мыслей прервал тихий стук в дверь, за которым без паузы последовал громкий и требовательный. Не нужно было много ума, чтобы догадаться, — это пришли его родители. — Я не одет, — крикнул им Драко. — Тогда прикройся! — потребовал голос отца. Ни одна дверь в этом поместье не могла оставаться запертой против воли Люциуса, и он уже собирался войти, когда Нарцисса позвала его обратно. Спустя мгновение, не глядя на сына, он швырнул ему полотенце, прямо в ванну, чтобы Малфой мог обернуть его вокруг себя. — Можешь прятаться здесь сколько угодно, но сперва мы поговорим, — заявил Люциус. Чтобы показать, что он не боится угроз, Драко почти не прикрыл себя: под водой полотенце сбилось у него на коленях, но в остальном, когда отец-таки ворвался, он так и сидел, широко раскинув руки на бортики ванны. — Что тебе пригорело? — спросил Малфой, демонстративно глядя в потолок. — Не поясничай! — рявкнул отец. — Ты и твоя ведьма! — Люциус дернул ручку закрывшейся за ним двери, чтобы убедиться, что Нарцисса не войдет. — Ваши встречи — это не прикрытие и не оправдание, нет смысла это отрицать: Грейбэк нашел тебя с ней! Теперь все знают! Малфой ухмыльнулся. — Да, он нас нашел. А в моем возрасте ты был другим? — Ты скрыл ее личность! Бросил вызов оборотню, защищая ее, Драко, — сказал Люциус, сузив глаза. — Это не случайный флирт; она тебе небезразлична, кем бы ни была. — Еще раз: а ты в моем возрасте был другим? Отец продолжал игнорировать вопрос. — Грейбэк распознает людей не в лицо, а по запаху. Он узнает ее, даже не видя, если они встретятся снова. Более того, он в союзе с нашими соперниками, и если оборотень выследит эту девушку, то сможет использовать ее, чтобы манипулировать тобой и еще больше опозорить нас в глазах нашего Господина. Она ослабляет всех нас! Я не позволю этому случиться. Если ты рискнешь собой или нашей семьей, чтобы защитить ее, я остановлю тебя — превращу в камень или даже заключу в подвальную темницу, — чего бы это ни стоило, пока ты не образумишься! Драко встал; мокрое полотенце едва прикрывало его ниже талии, дразня Люциуса образом себя самого, когда тот был молод и силен, без татуировок заключенного Азкабана и следов лишений, перенесенных там. — Твои ночные скитания закончены. Отдай мне делюминатор, — потребовал старший Малфой. Драко вылез из ванны и натянул халат прямо на мокрое тело, пряча руки в карманы. — Нет. Делюминатор мне дал Снейп, который теперь старше тебя по званию на службе у нашего Лорда. Так что я буду продолжать использовать эту магию в точности так, как он меня проинструктировал, до тех пор, пока сам Снейп не отменит свое распоряжение. У тебя нет права голоса в этом вопросе. Люциус на миг лишился дара речи. А затем схватил сына за отвороты халата и прижал спиной к стене, так что его мокрые ноги заскользили по мраморному полу. — Ты увидишь, какую власть я имею над твоим Снейпом, когда он придет и заберет твою игрушку, как только я ему прикажу! Драко усмехнулся. — Ты?! Если он и придет за делюминатором, то только потому, что его попросила мама, а не ты! Лицо отца покрылось пятнами: от мертвецкой бледности до алых всполохов. Он сильнее прижал сына к стене. — Как ты смеешь! Малфой поморщился, ударившись затылком. — А как ты посмел оставить нас наедине с Темным Лордом в нашем доме?! Тебя арестовали и посадили в тюрьму, в то время как он сидел здесь и предъявлял требования к твоей жене и ребенку! Он придумал для меня настолько невыполнимую миссию, что мама была вынуждена дать нерушимый обет другому мужчине, чтобы защищать меня! — Драко оскалил зубы, а его глаза покраснели от непролитых слез. — А я никогда не нуждался в защите Снейпа! Я хотел именно твоей! Но все, что ты когда-либо делал, это подвергал меня опасности! Моя жизнь была выставлена в качестве залога для покрытия твоих долгов, которые с каждым годом становились все больше и больше! Люциус оказался с ним нос к носу. — Я борюсь за твое будущее! За наш образ жизни! — Если ты имеешь в виду такой образ жизни, то я его ненавижу! И, если ты не заметил, Темный лорд отвергает мою службу! Он не хочет моего успеха и прямо саботирует его. Все, чего он хочет, — это уничтожить меня, чтобы наказать тебя! — Заткнись! — прошипел отец ему в лицо. Не выдержав, Нарцисса ворвалась внутрь. — Что, во имя звезд, здесь происходит?! — Теперь она стояла между ними, отрывая их руки от одежды друг друга. — Ваши голоса отлично слышны в коридоре; вы двое погубите нас всех! Люциус позволил ей оттащить себя от их сына. Рукава его мантии были мокрыми. Он пригладил волосы, в которых теперь было больше седины, чем платиновой белизны. — Пойдем, Нарцисса. Мы нанесем визит директору Хогвартса.

* * _ 🜍 🝁 🜶 _ * *

Гермиона и Гарри занялись сборами: каким бы прекрасным и рождественским не казался заснеженный лес, впечатление было испорчено воспоминаниями о событиях в Годриковой впадине. И они оба почувствовали себя лучше, когда пейзаж сменился. Новым местом стал лес Дина, куда Грейнджер ездила однажды летом с родителями. Зимой он был почти таким, каким она его помнила, и, хотя температура по ночам едва опускалась ниже нуля, земля была твердой, сухой и ровной — для них с Поттером это было как праздник. В эту ночь Гарри был беспокойным и отказывался спать, поэтому настоял на том, чтобы забрать у Гермионы полуночное дежурство, что на самом деле было проблемой, тем более что он взял с собой ее палочку. Это означало, что она должна была надеть маску до того, как Гарри уйдет, а затем улизнуть и перехватить Драко в лесу, прежде чем Поттер найдет его первым и начнется настоящий ад. Грейнджер лежала под одеялом в маске, притворяясь спящей, пока Гарри не взял волшебную палочку с табурета возле ее койки, где она ее оставила. Прислушиваясь к его шагам по хрустящим замерзшим листьям снаружи, она дождалась подходящего времени, поднялась, а потом прокралась к выходу из палатки. Луну закрыли облака, на улице было темно и тихо. Гермиона не осмеливалась позвать Малфоя по имени, поскольку не знала, где Поттер. Ее желудок сжался от беспокойства. А затем, не далеко, но и недостаточно близко, чтобы она могла разглядеть, между деревьями мелькнула полоска мягкого белого света, как будто кто-то пробежал... Она нахмурилась: обычно делюминатор доставлял Драко не так; должно быть, это «что-то» было связано с Гарри. «Он практикует патронуса?» — Честно говоря, Грейнджер была очень рада, что, несмотря на всю свою горечь из-за ухода Рона и после насилия в Годриковой впадине, Поттер вообще мог его вызвать. Она направилась в сторону света, двигаясь тихо, чтобы не потревожить Гарри, но на случай если Малфой тоже увидел патронуса и вот-вот объявит о своем присутствии. — Не кричи, тсс! — Чьи-то руки обхватили ее за талию. Высокая фигура появилась у нее за спиной, а горячие слова коснулись уха. На этот раз Драко нашел ее первым и был очень доволен собой. Она почти закричала, узнав его всего за секунду до того, как запаниковать. Ее локоть не мягко врезался ему в живот, когда Гермиона в знак протеста что-то пробурчала в руку, зажавшую ее рот. Малфой рассмеялся, не отрывая губ от ее уха. — Я думал, ты все-таки захочешь устроить мне засаду. — Нет, это ты — извращенец, а я нет, — сказала она, когда он освободил ее. — А теперь сам молчи: сегодня вечером дежурю не я, и территорию патрулирует кое-кто еще. Смех Драко стал мрачнее. — Интересно, кто же, — сказал он с опасной близостью к сарказму. — Кое кто из Ордена. Они думают, что делают мне одолжение, давая выходной. — Как мило с их стороны, — пробурчал Малфой, поворачивая Грейнджер к себе лицом. Теперь его палочка зажглась, и сквозь голубой свет он снова смотрел на ее привычно замаскированное лицо. — Рад тебя видеть, Психея. Она казалась застенчивой и улыбалась, как будто изо всех сил старалась не расплываться в улыбке слишком сильно. — Ты выглядишь намного лучше, чем сегодня утром; отдохнувшим. Он коснулся кончиком своего носа ее кончика. — Это ты так пытаешься сказать, что тоже рада меня видеть, а? Гермиона толкнула его одним плечом. — Я буду рада, если ты станешь все-таки говорить потише и не допустишь, чтобы Орден задержал тебя. Драко расстегнул плащ, приглашая ее. — Тогда давай спрячемся, хотя мой плащ, конечно, не так эффективен в этом смысле, как Мантия-невидимка. — Мантия-невидимка? — Она известна каждому ребенку и является одним из Даров смерти. — Что такое Дары смерти? — Ты действительно не знаешь? — спросил он, качая головой и призывая ее под защиту своего плаща. Грейнджер не знала ничего о Дарах, и чувствовала, что отчаянно хочет выяснить. Но, конечно, не у Малфоя: чем больше они говорили о мантиях-невидимках, тем ближе подходили к разговору о Гарри. И как только Драко узнал бы, что Поттер здесь, с ней, это стало бы только вопросом времени, когда Волдеморт проник бы в его разум и тоже выяснил это. Малфой сменил тему и принялся угощать ее крошечными бутербродами из белого хлеба с хрустящей корочкой и сочной начинкой из огурцов и курицы. — Это моя часть сегодняшнего чаепития, — сказал он, — а с тебя, как обычно, чай. Выражение ее лица омрачилось, и Грейнджер подняла пустые руки. — Вообще-то, я не могу ничего наколдовать. У меня нет палочки. Драко нахмурился, и не потому, что был разочарован отсутствием напитка. — Что случилось с твоей палочкой? У кого она? — Все в порядке. Мой коллега из Ордена, тот что дежурит, одолжили палочку с моего разрешения. — И оставил тебя беззащитной? — Ну, ведь предполагается, что я спокойно сплю в лагере... Но я не хотела, чтобы вы с ним случайно встретились, поэтому и выскользнула к тебе навстречу. Он приподнял бровь. — Собралась защитить меня? Без палочки? — Что-то вроде того. — Гермиона пожала плечами. Малфой придвинулся ближе. — Очередной героический поступок. — Что ты хочешь этим сказать? Его ухмылка была видна даже в полумраке. — Я просто предпочел бы, чтобы ты была смелой из-за того, что так сильно хотела меня увидеть. Она замялась. Огляделась по сторонам, не зная, куда деть руки, и оторвала крошечную нитку от подкладки плаща. Драко замер в ожидании, пока Грейнджер не прищелкнула языком. — Конечно, я хотела тебя увидеть. Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Малфой хотел, чтобы это произошло быстро и легко, но она схватила его за джемпер и удержала на месте. Он был только рад услужить и притянул ее ближе, положив руки ей на талию и целуя, устраивая ее боком у себя на коленях. Пальцы Гермионы зарылись в его волосы, а язык оказался у него во рту, когда он приоткрыл его, собираясь что-то сказать. Раньше такие вещи делал в основном Драко, и он распахнул глаза, просунув руку между ними, требуя пространства, чем смутил Грейнджер. Она извинилась и, покраснев, попятилась, но Малфой удержал ее и вытащил свою волшебную палочку, которая до этого из-за слишком тесных объятий неудачно уколола его тело. Гермиона рассмеялась, почувствовав облегчение при виде нее. — Что ж, раз у тебя нет своей палочки, тогда тебе придется приготовить нам чай, одолжив мою. — Ее ручка была направлена на Психею, а кончик — на него, и, из всех поцелуев и ласк, которыми они обменялись, из всех секретов и откровенностей, которыми они поделились друг с другом, возможно, ничего не было более интимным и более доверительным, чем этот жест. Когда Гарри пользовался ее палочкой, в этом не было ничего особенного, потому что они уже были близки, сплочены и могли доверять друг другу. Но с Малфоем это было особенным, потому что предполагалось, что они враги, но, несмотря на это, он сделал ей ценнейшее предложение. «Что бы подумал Драко о том, чтобы отдать мне свою волшебную палочку, если бы знал, кто я на самом деле?» — подумала Гермиона. Она коснулась рукояти кончиками пальцев. — Боярышник с волосом единорога. — Слегка… пружинистая, — прошептала Грейнджер, осторожно покачивая палочку на ладони. — Это называется «податливая». Она повторила это слово. — Мне нравится... У меня виноградная лоза и жила дракона в качестве сердечника. Примерно такой же длины, как эта, но немного легче и уже. Широко раскрыв глаза, Малфой наблюдал, как Гермиона изучает его палочку в тусклом свете. Он с трудом сглотнул, загипнотизированный этим зрелещем. Интимность момента завораживала. — Так что, чаю? — подсказал, наконец, Драко. Психея встряхнулась. — О, да, сейчас.

* * _ 🜍 🝁 🜶 _ * *

Пока они ели, Малфой оставался в спокойном, серьезном настроении, но время для разговора, которого он больше не мог избегать, приближалось. Едва Грейнджер успела превратить чайный сервиз обратно в наперсток, как Драко снова усадил ее к себе на колени и притянул спиной к своей груди. Он уткнулся лицом в ее волосы, тихо смеясь. — Что? — Твои волосы. Они очень… харАктерные. — У меня нет ничего, чем можно было бы их как следует обработать. — Я не жалуюсь, — сказал Малфой, заправляя прядь ей за ухо, — просто они напоминают мне о девочке, которую я знал, когда учился в школе. Гермиона застыла в его объятиях. — Мы не ладили, — продолжил Драко, принуждая ее расслабиться, — но, должно быть, я был очарован ею, несмотря ни на что. Мне кажется, у нее были карие глаза. Грейнджер промолчала, прочистив горло, и потянулась к его руке, чтобы сменить тему. Она заметила, что он держит делюминатор. — Зачем ты достал его? Ты собираешься настаивать, чтобы я как-то использовала его? — Нет, — Малфой положил свой большой палец поверх ее на предохранитель делюминатора, — однако нам действительно нужно поговорить об этом. Гермиона высвободила руку. — Лучше не будем. — Боюсь, придется. — Он сел прямо, повернув ее боком у себя на коленях, чтобы она могла видеть его лицо. Драко начал с тяжелого вздоха. — Мой отец хочет, чтобы я вернул прибор Снейпу. Я отказался, но, если моя мать попросит профессора конфисковать его, то он послушается ее. А без делюминатора… Грейнджер медленно кивнула. — Ты не будешь знать, как меня найти. Он прижался лбом к ее виску. — Да, из-за того, что тебе приходится постоянно передвигаться. Она села ровнее. — Что ж, может быть, мы сможем придумать что-нибудь еще. Какой-то сигнал или… Малфой покачал головой. — Мы ведь знали, что долго так продолжаться не может. Это уже слишком опасно. Темный Лорд — легилимент, лучший среди лучших. Я не был в его присутствии с тех пор, как мы начали наши встречи, но я не смогу избегать его бесконечно. Один зачарованный взгляд в мои глаза, и он узнает о тебе все. — Именно поэтому я ничего и не рассказывала о себе. Он может смотреть сколько ему влезет, но все, что Сам-знаешь-кто увидит, будет маска и криво пересказанная легенда о ком-то по имени Психея. И если он спросит, ты можешь рассказать ему тоже, что сказал Грейбэку. Скажи ему честно, что ты и я, — у нее перехватило дыхание, и ей пришлось сглотнуть, — мы незнакомцы, которые встречаются, чтобы целоваться. И все. Драко снова качнул головой и плотнее прижал ее к себе. — Не выйдет. Есть причина, почему ты мне так быстро понравилась: потому что мы знаем друг друга много лет, просто у нас никогда не было возможности по-настоящему присмотреться друг другу. До тех пор, пока мы не встретились на болотах. Гермиона соскользнула с его колен. — Нет. Это просто пустые романтические разговоры… — Психея… Она подняла руку. — Нет! Просто помолчи и дай мне минутку, подумать над проблемой с делюминатором. Всегда есть способ… — Герм… — НЕТ! — Грейнджер зажала ему рот обеими руками, а ее глаза под маской заблестели от слез. — Не делай этого. Не говори! Если ты скажешь, то все закончится! И это… ТЫ… Ох, этом нет никакого смысла, но ты — одна из немногих оставшихся вещей, которая все еще делает меня счастливой. Он освободил рот и поцеловал пальцы Гермионы, когда они переплелись с его. Это было медленно, но Драко не отрывал взгляда от ее маски, как будто мог видеть через нее ее глаза. — Что бы ни случилось, это еще не конец. Не для меня. Она сжимала его руку, но не могла вымолвить ни слова. Малфой продолжил. — Это ведь не заклинание, которое разрушится, когда условия перестанут быть подходящими. Это результат семи лет напряженного чувства, которое никогда еще не было сильнее, и оно не прекратится только потому, что я, возможно, не смогу быть рядом с тобой. Я действительно знаю тебя. И поэтому ОН узнает, что я знаю тебя, а также того, кого ты здесь защищаешь. Гермиона тихо всхлипнула. Драко удержал ее обеими руками, прижав щекой к своей груди. — Нет смысла притворяться. Я могу потерять делюминатор в любой момент. И поэтому я собираюсь произнести твое имя сейчас, пока у нас еще есть шанс. А потом хочу увидеть твое лицо. Она задрожала в его объятиях, слегка сопротивляясь, когда он снова вложил свою палочку в ее руку, чтобы снять заклинание маски. — Посмотри на меня… Посмотри на меня, Гермиона. Ее рука дрожала, когда Грейнджер дотронулась его палочкой до своего лба. Темная пелена перед ее глазами закружилась в вихре и унеслась прочь, как крошечный торнадо. Маска исчезла. Гермиона моргнула, прогоняя последние завитки тумана. Выражение ее лица было почти болезненным, как будто она готовилась к его отказу и к презрению, которое он всегда выражал ей. Вместо этого Малфой улыбнулся и заговорил со смехом в голосе. — А вот и моя девочка. Грейнджер не смогла удержаться от ответной улыбки. — Привет. — Вот и все, что она сказала. Он наклонился вперед и медленно и нежно поцеловал ее в веко. — Привет. — Ты все еще здесь, — пробормотала Гермиона, опустив веки, когда Драко наклонился, чтобы поцеловать ее в другой глаз. — И буду каждую свободную минуту. Она расслабилась в его объятиях и прижимаясь ближе. — Ты был прав насчет цвета моих глаз. Его лицо было совсем близко, он все еще рассматривал ее, восхищаясь. — Я знаю. Грейнджер осмелела и погладила его по щеке. — Драко, — сказала она, пробуя на вкус его имя, — для меня это тоже не конец. Но я не знаю, что все это значит. Он рассмеялся. — Может даже, мы оба сошли с ума. — Так не бывает, с ума сходят по одиночке, — Гермиона выдохнула эти слова ему в рот. Но в данный момент осмысление прошлого или будущего не имело значения. Губы Драко коснулись ее губ, и в них было желание и что-то еще более невероятное: привязанность. Малфой знал, КТО перед ним, и он не просто хотел ее, но и заботился о ней. Она больше не была мифической Психеей, а стала кем-то реальным, кем-то, принадлежащим ему. Драко еще раз произнес ее имя, прежде чем теснее и настойчивее прижаться губами к ее губам. Грейнджер набросилась на него в ответ, обхватила руками за шею и повалила их обоих на бок. И тут раздался крик. Где-то снаружи изо всех сил кричал Гарри. Его голос был тонким и почти заглушался гораздо более громким голосом, гремевшим среди деревьев. Услышав его, Драко прижал Гермиону к груди и положил руку ей на затылок, словно защищая от взрыва. — Это ОН, — прошептал Малфой. — Он? Драко дрожал с головы до ног. — Да. — Но Гарри ведь где-то там! — выдохнула она, когда правда обрушилась на нее, и изо всех сил попытаясь освободиться из его хватки. Грейнджер не могла разобрать ни одного слова из того, что говорили Гарри и его враг, но ненависть и жестокость в разглагольствующем, оскорбительном голосе были очевидны. Волдеморт менял тональность — иногда становился высоким, как у женщины, но всегда грубым. Драко удержал ее. — Нет, подожди здесь! Если кто и может справиться с ним в одиночку, так это Поттер! Не заставляй его волноваться еще больше, врываясь на поле боя! — Я не для этого была с ним все время! И не могу просто оставить его одного сейчас! Я всегда… Внезапно оба голоса были заглушены долгим воющим воплем, похожим на боевой клич. Послышался отдаленный лязг металла о камень. А потом в лесу снова воцарилась тишина. Гермиона перестала вырываться из рук Драко. В полутьме его плаща ее лицо сделалось белым, как чистое полотно. Ощущение присутствия Того-чье-имя-нельзя-называть исчезло. И тогда она узнала голос, издававший ранее боевой клич... Грейнджер моргнула, увидев изумление на лице Малфоя. Он тоже его узнал. — Рональд… — прошептала она одними губами, — Рон вернулся… .